Искры на двоих

      Создавая так называемый панцирь из обеих рук, Изуку аккуратно, словно боясь поранить, держал руку Каччана. Он смотрел на неё удивлёнными, широко распахнутыми глазами, а его рот был слегка приоткрыт. Ведь она ощущалась такой маленькой, такой хрупкой…       Он медленно провёл большим пальцем по светлой коже. Кто бы мог подумать, что руки самого сильного и крепкого парня в их классе, если не во всей школе, окажутся аккуратно подстриженными, а пальцы — тонкими, с кожей невероятно нежной и мягкой.       А ведь изначально Каччан просто пришёл к нему посреди ночи и спросил, не хочет ли тот прогуляться. В последнее время это стало почти рутиной: Каччан регулярно писал ему по ночам, предлагая пройтись по территории Юэй. И Изуку никогда не отказывал, как бы сильно он ни устал после патрулей или тренировок. Он боялся, что блондина что-то беспокоит, тревожит или не даёт уснуть.       Но на самом деле причина была не важна. Если Каччан хотел, чтобы Изуку был рядом, он бы всегда пришёл. Всегда. И сегодняшний день не стал исключением.       Обычно их прогулки были тихими: они просто дышали свежим воздухом, наслаждаясь успокаивающим присутствием друг друга.       Однако сегодня Изуку вдруг вспомнил, как перед уроком все мерились размерами рук. Он совершенно не понял, в чём был смысл, но сцена казалась ему забавной. Одноклассницы то и дело охали и ахали, удивляясь размеру его ладоней: «Божечки, Изуку!» и «У него такая большая рука!» — и смеялись.       Он тоже тогда посмеялся вместе с ними, а сейчас улыбнулся, вспоминая об этом. Однако размышления вслух прервал резкий жест Каччана. Тот внезапно остановился, нахмурился, схватил его руку и неожиданно приложил свою ладонь к его.       Изуку застыл. Глаза широко распахнулись от удивления, рот слегка приоткрылся. Но ещё большим потрясением стало то, что рука Каччана была меньше его…       Изуку открывал и закрывал рот, не в силах подобрать слов. Он переводил взгляд то на их соединённые ладони, то на Каччана. Тот стоял неподвижно, его хмурые брови и острый взгляд были сосредоточены на Изуку.       Ладонь Кацуки была тёплой. Эта внезапная мысль выдернула Изуку из оцепенения. Несмотря на весеннюю прохладу, рука была практически горячей. Но она также была меньше…       Его рука двинулась сама собой, мягко обхватывая чужую ладонь. Почему-то он был невероятно осторожен. Раньше ему не доводилось держать Каччана за руку вне тренировок или сражений. А это ощущалось совсем иначе. Такая мягкая, такая аккуратная.       Изуку нервно сглотнул и большим пальцем провёл по внутренней стороне ладони, затем по её центру. Он быстро взглянул на Каччана, чтобы оценить его реакцию.       Кацуки молчал. Брови были слегка приподняты, на щеках выступил лёгкий румянец, а губы плотно сжались в тонкую линию. Это было странно. Очень странно.       Наконец, Изуку решился заговорить. Однако от долгого молчания его голос вышел хриплым и рваным:       — К-Каччан?       Кацуки не ответил, и Изуку стало ещё более неловко. Он покраснел и снова бросил взгляд на их руки.       — Я… я раньше не знал, что у тебя рука меньше моей, — запинаясь, выдавил он. Осознав, как это прозвучало, он поспешил махнуть второй рукой. — Нет, ты не подумай! Она не маленькая! Она очень крутая и сильная…       Кацуки не дал ему договорить:       — Замолчи, Изуку, — голос прозвучал неожиданно хрипло, но не резко, а как будто сдержанно.       Он резко дёрнул руку, но, прежде чем он успел спрятать её в карман, Изуку вновь аккуратно перехватил её второй рукой, уже более уверенно, но всё так же бережно.              Кацуки чувствовал, как каждое прикосновение Изуку проходило по его коже, оставляя после себя странные, горячие следы. Сначала это было терпимо — мягкие движения большого пальца вдоль ладони, лёгкие поглаживания, будто тот боялся что-то сломать. Но стоило Изуку скользнуть пальцами вдоль линии запястья, всё стало иначе.       Словно ток пронзил его до самых кончиков пальцев. От этого движения по телу пробежала дрожь. Кацуки чувствовал её каждой клеткой, словно Изуку сжимал не только его руку, а что-то куда более важное.       Это сбивало с толку, раздражало, но оторваться он не мог. Он видел, как Изуку сосредоточенно скользит пальцами по его ладони, иногда чуть сильнее надавливая, иногда нежно обводя контуры.       Когда Изуку провёл пальцем по внутренней стороне запястья, Кацуки невольно сжал зубы. Горячая волна пронеслась по груди, перекрывая дыхание. Он хотел сказать что-то резкое, но слова застряли в горле. Сердце стучало слишком громко, и каждое прикосновение будто усиливало этот ритм.       Его пальцы рефлекторно сжались в ответ на касание. Но Изуку не отпустил, наоборот — его руки обхватили его ладонь чуть крепче.       Кацуки почувствовал, как его плечи опускаются, как напряжение отступает. Всё стало слишком тихо. Слишком близко. А прикосновения Изуку начали плавно скользить вверх по предплечью к локтю, заставляя что-то внизу сжаться тугим узлом.       И тогда он не выдержал. Сначала тяжело выдохнул, а потом, словно забыв обо всём, сделал шаг вперёд и опустил голову на плечо Изуку. Всего было слишком много. Изуку было слишком много. Его дурацких, до боли приятных прикосновений было слишком много. Он начал перегреваться, или, скорее даже, его бросало в жар. Он хотел вмазать этому ублюдку за то, что он заставлял его чувствовать. Так чувствовать. Его лоб коснулся приятной ткани, а нос упёрся в чужую ключицу.       Изуку замер, но руки не убрал. Наоборот — заключил его в объятия. Двойной ублюдок.       Кацуки закрыл глаза и горячо выдохнул. Он однажды убьёт Изуку.       Или же Изуку убьёт его… чувствами, которые он ему дарил.