Приёмыш

Нет. Нет, нет! Нет же! Этого не должно было произойти! То есть, да, Лейф рассчитывал, что живым из этой истории кто-то может не выйти. Но даже того мальчишку, которого спасла Наоми, он толкнул импульсивно, не до конца осознавая свои действия. Также, как и в случае с Эш… Кто же знал, что Наоми к нему так привяжется за те пару месяцев!.. Он ведь тогда, в их первую (в десятилетии) встречу, наврал про жену и двух сыновей. И про многочисленные убийства наврал. Единственным человеком, на кого он взаправду наложил руки, была Эш. Чего только не скажешь, чтобы манипулировать человеком… Пусть даже и родной дочерью. Хотя, есть ли у него право называть её так после всего того, что было? Не факт. А ведь подобного рода манипуляциям он научился от Эш… И, к сожалению или счастью, на собственном примере. Перед глазами всё плыло… Время будто превратилось в старую киноплёнку с частотой шесть кадров в минуту. Происходящее доносилось до Лейфа отрывками — вот до ужаса напуганный водитель выбегает из машины, вот друзья Наоми бегут к подруге… Или уже не к ней, а к её… Нет, она не должна… Он этого не переживёт. Если вообще жив останется после этого. На Лейфа сейчас никто внимания не обращает. Он бы без проблем мог сбежать… Но он не сбегал. Смысл? Его фотографии скоро будут развешаны по всему городу — как тот маньяк из новостной ленты. А бежать в другой город слишком долго и предсказуемо — наверняка его догонят там же, на выезде. Да и не хотелось ему бежать от ответственности. Хотелось умереть прямо здесь, чтобы не ощущать того, что он ощущает сейчас. Лейф тихо вздохнул и опустился на скамейку. Чувство было… Странное. Обычно он планировал всё далеко наперёд, у него был план на следующие месяцы, если не годы. Сейчас же все эти планы рушились, как карточный домик. Единственное, что он точно знал — надо дождаться полиции. А там… Будь что будет. Исход всё равно один — его посадят, и это неизбежно. Однако это была меньшая из проблем. Бóльшая же, рыжеволосая, прямо как её мать, сейчас лежит без сознания, а вокруг суетится народ. Господи, пусть она выживет… С Эш Даквинтер они познакомились во время учёбы. В богом забытом парижском универе, где услышать что-то не на французском — уже победа, родной акцент был чем-то из ряда фантастики. Однако же, в голосе Эш этот самый акцент слышался очень отчётливо. Было ясно, что французский ей давался с огромным трудом. Лейф даже пожалел её — сам он был очевидным гуманитарием, к тому же, родители с детства оплачивали ему учителей, да не абы-каких, а носителей языка. Для Гайнсов это была не такая уж существенная сумма — дед Лейфа владел крупной фирмой, вроде стеклозаводом. Сам Лейф этого самого завода не застал — бизнес прогорел незадолго до его рождения, когда он перешёл в руки его отца. Но деньги остались, причём сумма весьма-таки внушительная. Да настолько, что даже на момент знакомства с Эш их было достаточно много. Знакомство произошло спонтанно, Эш была рада услышать родной язык. А ещё больше она была рада, узнав немного о семье Лейфа. Между ними зародилось сначала приятельство, потом дружба… Спустя несколько лет они поженились. Наоми родилась через год после их свадьбы. У неё были рыжие волосики, точь в точь как у матери. И зелёные глаза… Лейф искренне надеялся, что это просто играют гены какой-нибудь пятиюродной прапрапрабабушки. И, как оказалось, повод был… Деньги отца были многочисленными, но не бесконечными. Вскоре семья обанкротилась, и обоим молодым людям пришлось искать работу. Это большого труда не составило — французское образование оказалось очень востребованным. Вот только… Эш переутомлялась. Сильно переутомлялась. Когда она начала спать по четыре часа в сутки, Лейф уговорил её уволиться, взяв на себя полное обеспечение семьи. Получалось не очень, даже учитывая вторую работу. Чтобы не срываться на жену и дочь, мужчина начал немного выпивать. Так, нервы успокоить. Первое время помогало… Но потом увеличение градуса стало необходимостью. А Эш всё больше теряла к нему интерес. Переломным моментом стал тот день, когда Лейф увидел на шее жены багровые следы. Чужие следы. Свои бы он узнал, если бы вообще оставлял их. Пазл наконец сложился — её новые «друзья», одни носки которых стоили дороже, чем вся квартира Гайнсов; постоянные «Я пойду прогуляюсь» по вечерам; и пренебрежительное отношение к мужу и ребёнку. Тогда-то его и прорвало. Он правда не до конца осознавал, что делает. Лишь когда он увидел кровь на своих некогда чистых руках, он будто бы очнулся. Увы, было слишком поздно. Всё ещё в полуобморочном состоянии, он вышел из квартиры. И никогда туда не вернулся. Спустя пару лет жизни «работа-зарплата-запой» Лейф осознал, что у него была не только Эш. Была и Наоми. Да, он совершил непоправимое — но, может, получится как-то искупить вину через дочь? Лейф подключил все свои оставшиеся связи (коих было не так много) для её поиска. И вот, когда он наконец её нашёл, оказалось, что её взял в семью некий… Чес. Имя он не разобрал, а прозвище узнал лишь потом. Но то, что Наоми надо вернуть во что бы то ни стало — это он понимал хорошо. Вернуть любыми методами. И из всех возможных он выбрал самый жалкий. Прости, Эш. Прости, Наоми. Простите глупца. Глупца, который постоянно наступает на одни и те же грабли.