С чистого листа

— Ты была замужем? — Ну да…       Между нами с Бюрсином повисло молчание. Не знаю, насколько оно затянулось и о чем думал он. Но я думала только об одном — почему эту запретную шкатулку из моих тайн открыл именно он. Это мог быть кто угодно… Лейла, которая после того звонка и устройства на работу решила обрести в моем лице новую подругу, или те же коллеги, которым свойственно копаться в грязном белье. Но этим человеком, конечно же, оказался господин Бюрсин. Керем бегал по мне глазами, будто хотел что-то спросить или сказать, но не решался. Он просто прожигал во мне дыру, а я уже продумывала варианты отступления, если вдруг он начнет спрашивать о замужестве. Неудавшемся замужестве. Самочувствие с каждой секундой ухудшалось — желудок сводило, а в горле встал неприятный комок. Сердце в моей груди стало отбивать такой быстрый ритм, что я не могла вдохнуть воздуха, а перед глазами вспыхнули искры из воспоминаний о моей прошлой жизни.

***

      Ровные мазки краски ложились на холст, а фигуры на нем приобретали более четкие формы. Я не понимала, что рисую, но такая терапия действовала на меня умиротворяюще. Мне нравилось это делать, хоть я и не обладала способностью к живописи. Я покупала картины по номерам, чтобы заниматься таким творчеством. По началу это были рисунки в светлых тонах или теплых красках, но со временем цвета изменились — на смену ярким эпизодам пришли тусклые и даже мрачные сюжеты. Но сейчас я так чувствовала. — Опять рисуешь? — раздался голос над моей головой, а я вздрогнула.       Кисть в моей руке задрожала, а я потянула края свитера ниже. Я пыталась защититься, так неуместно и неуверенно прячась под теплую ткань одежды. От человека, которого полюбила. Но сейчас мне казалось, что полюбила я совершенно другого человека, которого уже не вернуть. Кости защемило, я попыталась успокоиться, прежде чем развернуться к нему. — Рисую.       Это очень отвлекало меня: от проблем на работе, от тревожных мыслей, от его агрессивных действий. Бок свело, наверное, из-за нервов. Мне казалось, что я попала в ловушку, из которой просто не могу выбраться. Между нами двумя происходило что-то странное, граничащее между любовью и одержимостью. Щеку предательски засаднило, когда мужчина развернул мое лицо к себе. — Я бы хотел видеть твое лицо, когда мы разговариваем, Ира, — тихим басом проговорил он.       Я сглотнула. Этой ночью он был словно не в себе и в порыве ярости наотмашь ударил меня по лицу. Его тяжелая рука оставила красный след на мягкой коже, который сегодня приобрел синеватый оттенок. — Я немного занята, — тихо ответила я, не в силах сдержать дрожь. — Я чем-то обидел тебя?       В ответ я только всхлипнула, держать в себе эмоции не получилось, они рвались наружу. Отбросив кисть на стол, я схватилась пальцами за больную щеку, на которой виднелся синяк. — Как ты предлагаешь мне идти с этим завтра на работу?       Он посмотрел на меня совершенно обыденно, будто ничего особенного не произошло. — Твое личико всегда очень красивое, милая. — Ты в себе? Я спрашиваю, почему ты позволяешь себе трогать меня? — голос дрожал, но я держалась.       Мужчина хмыкнул, снова схватился за мой подбородок и уже не отпускал его. Взгляд зеленых глаз наполнился ядовитым блеском и меня передернуло. Они не выглядели завораживающе красивыми, как в нашу первую встречу, а пугали меня. Изумрудный оттенок, который раньше светился добрым огоньком, теперь приобрел болотный оттенок с запахом тины. Точно так же и моя жизнь увязла в болоте и я не могла остановить этот процесс. — Потому что ты моя. — Это не дает тебе права…       Договорить я не успела, он сжал мои щеки в своей ладони, а саднящая боль стала сильнее. Ушиб запульсировал и я зажмурилась, хватая его за ладонь. — Я буду делать с тобой, что захочу, Ира. Потому что ты меня любишь, а я люблю тебя.       Он наклонился и оставил поцелуй на моих губах. Мурашки прошлись по моей коже. Мужчина погладил мою больную щеку и отстранился. — Я хотела бы порисовать. — Рисуй, я ушел.       С этими словами он вышел из комнаты, а на моих глазах застыли слезы. Я смахнула их ладонями и взялась за кисть. Перед глазами все плыло, я не видела контуров, очертания фигур и путала краски между собой. Я все равно не оставляла попытки дорисовать картину, потому что это хоть как-то отвлекало меня от ужаса реальности, с которым я столкнулась по своей же воле. *** — Как ты узнал? — тихо спросила я у Керема. — На комоде упала шкатулка, я поправил, внутри было кольцо.       Почему именно в этот день я решилась достать ее и оставить на самом видном месте? — Ну в этом же ничего такого нет, — не очень уверенно произнес он. — У каждого из нас есть прошлое, но живем-то мы сейчас.       Я пожала плечами, по позвоночнику прокатилась волна дрожи и мне пришлось крепче вцепиться пальцами в кружку. — Ты поэтому бросила все и приехала сюда? — задумчиво спросил Бюрсин.       Кружка в его руках задумчиво кочевала из одной ладони в другую, крепко обхватывая хрупкое стекло. — Разве переезжают в другую страну только из-за этого? — Я просто спросил.       Керем будто почувствовал напряжение, с которым я отвечала на его вопросы и, видимо, поэтому решил сменить тему. Вообще, он обладал каким-то невероятным талантом прыгать от мысли к мысли и с разговора на разговор. И это, черт возьми, даже не раздражало. — Извини, если я позволяю себе много вольности. Но, кроме кольца, в твоей комнате я увидел картины, которых раньше здесь не было. Ты рисуешь?       Я удивилась его внимательности. За несколько минут, которые он провел в моей комнате, он фактически произвел анализ моей жизни вне работы. С одной стороны вроде бы приятно, а с другой — хотелось бы, чтобы он был менее любопытным, потому что это создавало лишние проблемы для меня. — Рисую, но по номерам, если ты всматривался в недорисованный холст на столе. Сама я рисовать не очень умею, — я взяла грецкий орех с тарелки и покрутила в руке.       Нервный комок все равно еще не до конца растворился и я чувствовала себя напряженно. Бюрсин тоже не был привычно беззаботным. Его взгляд в квартире перемещался с одного предмета на другой, бездумно осматривая каждый и тут же бросаю эту затею. Орех хрустнул в моей руке от напряжения, а я тяжело вздохнула. Керем перевел на меня взгляд, наши глаза встретились.       Два совершенно разных человека. Две непохожие жизни. Две личности, которые оказались рядом по воле судьбы и не самых лучших обстоятельств. Его взгляд карих глаз столкнулся с моим. Я смотрела на него какое-то время, размышляя о чем он может думать. Почему-то в голову закралась мысль, что его глаза в обычные дни напоминают глубокий океан, шум которого успокаивает. А прямо сейчас было объявлено штормовое предупреждение или еще того хуже намечался ураган. Складывалось впечатление, что Керему стало очень сложно находиться здесь. Он будто не знал, куда себя деть. Да и я, впрочем, тоже.

***

      Утро сегодняшнего дня должно было начаться по-другому, но все пошло не по плану. Сегодня я планировала проснуться попозже, спокойно собраться, отвезти скопившиеся документы в офис телекомпании «Ay Yapim», с которой мы заключили контракт. С нашей стороны тоже были определенные условия, без которых соглашение не было бы подписано. Например, Керем требовал, чтобы его мнение учитывали при написании сценария или, чтобы в субботу у него был выходной день. Формально мы обговорили все пожелания и детали на совместных встречах, но официально документ еще не подписали. Вчера я утрясла все формальности, подготовила полный договор с нашей стороны и теперь мне нужно было довезти бумаги до офиса.       Но в мои планы вмешался Бюрсин.       Я собиралась приготовить омлет, когда телефон на столе неприятно завибрировал. Скорлупа упала в сковороду, а я выругалась. — Да чтоб тебя…       Я убрала ее со сковородки, вытерла руки и подошла к телефону. Он не переставал жужжать. Я была уверена, что это Бюрсин. Иногда он любил так делать — врываться неожиданно в мой день и меня все планы. Но такому поведению было и разумное оправдание — он был моим боссом. — Привет, Ирина. Такое дело, я сегодня на рекламе. Торопился на съемку и забыл дома браслеты и цепи, которые мне присылали на примерку. Ты можешь доехать до холдинга, забрать ключи от моей квартиры, взять эти украшения и привезти?       Я выругалась в голове второй раз. В мои планы не выписывалась его сегодняшняя рассеянность. Керем был совершенно собранным человеком, редко что-то забывал и все держал под контролем. Помню в самом начале нашего сотрудничества как-то я должна была заказать букет цветов для дамы, с которой Керем сотрудничал пару лет назад и между ними сохранились теплые отношения. У нее вроде бы был день рождения или какое-то другое важное событие, сейчас уже не вспомню. Ну, а я тогда только входила в рабочий ритм Керема Бюрсина, поэтому многое забывала и эта просьба вылетела из моей головы тоже. Но актер в день перед торжеством позвонил, чтобы узнать, готов ли букет. Слышали бы вы его «что?!», когда он узнал, что я забыла.       Я зажала телефон плечом к уху, выключила плиту и накрыла омлет крышкой. — Во сколько мне надо приехать в холдинг? — Сейчас.       Захотелось материться, хоть я и не любила сквернословить. Завтрак был любимой частью моего дня, которую я старалась не пропускать. И, если бы я знала заранее, что мне придется выйти из дома прямо сейчас, я бы проснулась на час раньше. Обреченно посмотрев на омлет под крышкой, который не успевала съесть, я хлебнула кофе из чашки и пошла переодеваться. Пока собиралась в комнате, сразу вызвала такси до места. Перехватив со стола несколько сушек, я вылетела из квартиры, на ходу натягивая рубашку на топ.       В этот ранний час дороги в Стамбуле оказались не так загружены и у меня был шанс попасть к Бюрсину быстрее, чем я рассчитывала. Я размышляла по пути, почему те, кто отвечают за реквизиты, не предусмотрели форс-мажоры и не заказали два комплекта украшений. В крайнем случае — можно было бы снять Керема и без них. Я посмотрела в окно, а в голову закралась мысль, что после того делового обеда в ресторане и позднего ужина у меня дома мы с ним больше не виделись вживую. Уходил он в тот день от меня в крайне странном настроении, словно хотел что-то сказать, но так и не решился.       Машина остановилась у холдинга, а я взглянула на знакомый черный внедорожник, припаркованный перед входом в здание. Быстрым шагом преодолев крыльцо, я прошла пост охраны и зашла внутрь помещения, где проходили съемки.       На площадке я представилась группе, они все приветливо улыбались и кивали головами. Ну еще бы, занимаюсь спасением сегодняшних съемок выходит. Я пробежалась глазами по помещению в поисках Керема, но его здесь не было. Операторы сказали, что видели, как он заходил в гримерку и показали, как туда попасть. Нехитрыми коридорами я дошла до нужной двери и постучала. Он откликнулся сразу же. — Входите.       Я осторожно переступила порог. Керем сидел спиной ко мне на диване и даже не обернулся, когда я вошла. У него здесь было очень уютно. На полу мягкий ковер, на диване много подушек, стены выкрашены в бежевый, а свет внутри приглушенный. У стены стоял невысокий шкаф и книжная полка, а напротив дивана маленький журнальный столик. Особенное тепло этому месту добавляли темные шторы на окнах. В общем уютное гнездышко. Одним из условий райдера Бюрсина была красивая гримерка. Он не требовал много еды, воды, полотенец или других приблуд, которые обычно требуют артисты, но просил общего комфорта. И здесь ребята постарались отлично.       Керем обернулся на меня, когда я уже приблизилась к дивану. — А это ты, — как-то разочарованно произнес он.       Странно, я ожидала увидеть более счастливую физиономию. Я ведь съемки спасаю. — Это я, привет. — Спасибо, что приехала. — У тебя все в порядке? — посчитала нужным уточнить я.       Он поднял на меня глаза, сухо бросив ответ — Думаю, тебе стоит поскорее съездить до дома, — не отвечая на мой вопрос, бросил он и указал взглядом на ключи, которые лежали на столе. — Украшения в моей комнате на первом этаже.       Я не поняла его реакции, но не стала интересоваться причиной его внезапной доброты ко мне. Взяла со стола ключи от квартиры и развернулась в сторону выхода. — Ирина.       Голос Бюрсина звучал тихо, отстраненно, почти еле слышно. Но я любила, как звучит мое имя из его уст. Я обернулась на него, вопросительно посмотрев. — Возьми мою машину, — он протянул руку с ключами от его внедорожника. — Не стоит, я вызову такси. — Так будет быстрее и проще, возьми.       Меня ждала очередная поездка на его танке и это, черт подери, не радовало. Я нехотя забрала у него ключи, наши руки соприкоснулись совсем ненадолго. Керем посмотрел на меня, но ничего не сказал. Правда перед выходом он бросил меня еще одну фразу. — Не задерживайся, ассистент.

***

      В салоне машины в нос ударил знакомый запах, я на секунду прикрыла глаза на водительском сидении, наслаждаясь моментом. От Керема всегда оставался приятный шлейф свежести, только что скошенной травы и морозной воды. Странная смесь, но очень необычная и всегда остро ощутимая. Я такого запаха никогда не чувствовал прежде.       Руки прошлись по кожаной обивке руля и я нажала на кнопку запуска двигателя. Салон наполнился мерным шумом, а затем включилось радио. Звуки джаза заполнили пространство и я улыбнулась. Это в стиле Бюрсина. Я не удивилась такому музыкальному выбору и в тот день, когда села в его машину впервые. Этот турок именно таким мне и представлялся — начитанным, сдержанным, творческим и любящим джаз. Когда я видела его манеру общения с другими людьми, я была уверена, что он умеет вовремя поднять настроение или поддержать, не злится по мелочам и не смотрит свысока. В нем как-то соединились одни из самых похвальных человеческих качеств. На красном свете светофора я повернулась в сторону, увидела красивый вид на причал Босфора и то самое кафе, где мы с Керемои ели рыбу. Перед глазами возникли картинки нашего уютного ужина.       Мне кажется, мы оба были по-своему счастливы в тот момент. Он впервые улыбался мне, впервые разговаривал со мной непринужденно, впервые смотрел без пренебрежения. Захотелось повторить это мгновение. Я быстро перестроилась в правый ряд, прижалась к обочине и поставила авто на аварийку. Выйдя из машины, я перелезла низкое ограждение, которое отделяло набережную от проезжей части. Быстрым шагом пересекла площадь и дошла до лавки, где продавали самые вкусные бутерброды с рыбой во всем Стамбуле. — Легкой работы! Мне два бутерброда с собой, один острый другой классический и морс. — Хорошо, дочка. Пять минут, рыба как раз приготовилась.       Это место особенно пользовалось популярностью у жителей Турции, кто не был таким снобом, как Керем Бюрсин. Все знали этого милого старичка и его жену, которые открыли эту лавку вместе. Сначала это был совсем маленький закуток, который трудно было заметить невооруженным глазом, но им удалось завоевать сердца людей и расширить пространство до небольшого кафе. Чаще всего ноги сами приводили меня сюда. Мне очень нравилось сидеть у причала, жуя вкусный бутерброд и наслаждаясь живописными видами. В тот самый вечер мне захотелось, чтобы Бюрсин тоже ощутил, что простые радости тоже приносят удовольствие. Сразу вспомнилось с какой опаской он откусывал хлеб с рыбой впервые. У него всегда было особенно эмоциональное лицо. Мои губы дрогнули в улыбке из-за воспоминания.       Возможно, это издержка профессии, но почти каждая мысль отражалась на физиономии Бюрсина. Однажды он разозлился на меня из-за того, что я невнимательно отследила его расписание и договорилась у двух встречах одновременно. Когда Бюрсин узнал про это, негодование на его лице смог бы прочитать даже слепой. Страшно представить, сколько раз я была на грани увольнения       Кстати, дорогой читатель, вот еще одно преимущество работы с Бюрсиным — я научилась быстро разруливать конфликтные ситуации и маленькие проблемы.       Пока я стояла около лавки, нервно поглядывала на наручные часы, предполагая прилетит мне за 10 минутную задержку или нет. Возле меня залаяла собака, меня перевернуло. Опустив глаза вниз, я увидела небольшого пуделя с коричневым ошейником, в середине которого сверкала металлическая косточка. — Извините, обычно он не бросается на прохожих, — с сочувствием произнес хозяин собаки.       Мужчина передо мной остановился. Его светлые волосы красиво переливались при ярком свете, а на глаза были натянуты солнечные очки. Но он тут же снял их, чтобы установить зрительный контакт, и я увидела его небесно-голубые глаза. Он был, вероятно, старше меня, но выглядел очень хорошо. — Ничего страшного, — улыбнулась я.       Меня позвал старичок из лавки, я оплатила покупку и забрала еду. Незнакомец, однако, не спешил уходить от меня. А его собака то и дело пыталась шерстью обтереться об мои джинсы. — Вы ему понравились, — сказал мужчина.       Меня обдало жаром. Совсем недавно я тоже слышала что-то подобное от Бюрсина. Сразу вспомнился его ровный баритон и машинально сравнила голоса двух мужчин в голове. — Вероятно, что так, — не стала отрицать я. — Простите, вы сильно торопитесь? Может, мы могли бы выпить кофе вместе?       Брови поползли вверх от удивления, вот уж не ожидала такой сюрприз в разгар рабочего дня. — Боюсь, не получится. Я еду на работу. — Может, тогда обменяемся номерами и смогу пригласить вас на вечерний кофе? — Попробуйте, — пожала плечами я и продиктовала номер телефона.       Он был весьма недурен собой. Единственное, что пугало и отталкивало меня в этой ситуации — это стремительное развитие событий. Однажды я уже бросилась в омут с головой сиюминутным желаниям и ярким эмоциям, но ни к чему хорошему это не привело. Хотя как посмотреть… Как итог — я оказалась в Стамбуле.

***

      Наша первая встреча с ним была не такой уж неожиданной. Я собиралась на вечер спонсоров. Целый месяц в нашей компании планировали серьезный корпоратив со всеми вытекающими — лучшие ведущие, огромный банкетный зал, светомузыка, торт и много алкоголя. Вечеринка намечалась в банкетном зале одного из самых дорогих отелей столицы, поэтому над образом пришлось заморочиться.       В тот вечер на мне было черной платье футляр, которое сидело точно по фигуре. Вырез декольте красиво подчеркивал грудь, а черные полупрозрачные перчатки добавляли образу шарма. Легкие локоны я заколола с одной стороны невидимкой, а губы накрасила алой помадой. Уже перед выходом, я переобулась в босоножки на высокой шпильке с ремешком у щиколотки.       В холл банкетного зала я вошла очень рано. Гостей внутри еще не было, но уже работал персонал и насколько офисных сотрудников тоже были на месте. Нам нужно было проконтролировать процесс. Уже через час все было полностью готово для встречи спонсоров и руководства компании. Столы, стулья, салфетки, скатерти, небольшие букеты сухоцветов, свечи — все эти детали, продуманные до мелочей, делали это место очень атмосферным сейчас. Официанты вынесли холодные закуски и первые блюда на столы и я почувствовала приближение вечера.       Все шло своим чередом в тот день. Мы встретили сначала ведущее руководство компании — генерального директора и его заместителя. Затем зал начал заполняться и спонсорами, ради которых и было организовано это мероприятие. Все были такие красивые. Изысканный вкус в одежде, дорогие духи, красивый макияж дам, стильные укладки мужчин. Весь вид этих людей кричал, что они могут купить весь мир и мне это, черт подери, даже нравилось. Шумные разговоры, сопровождение ведущего, вкусная еда и алкоголь. Официанты сменяли поднос с шампанским и просекко один за другим. — Ну что, я так понял, он уже не удостоит нас своим вниманием?       Краем уха я услышала разговор генерального и его зама, но не поняла о ком идет речь. Особого интереса подслушивать их разговор у меня не было, поэтому я отвлеклась на канапе в тарелке. В этот момент в зал вошел он. В классическом костюме, высокий, с надменным взглядом и серьезным лицом. Я отпила немного шампанского из фужера, следя за его шагами. Он казался очень красивым. Статным мужчиной с огромными амбициями и возможностями. Незнакомец остановился прямо около нас, а я в удивлении вскинула брови и сглотнула, подступающий в горле ком. Он поприветствовал мое начальство, а затем остановил взгляд пылких глаз на мне. Я перестала дышать. — А вы? — он обратился ко мне. — А я? — запнулась я, не понимая суть его вопроса. — Как зовут вас? — Ирина. Меня зовут Ирина. — Денис, очень приятно, — он протянул руку ко мне и я неуверенно сжала его ладонь.       Его тут же отвлек генеральный, начиная что-то причитать. По его реакции и желанию угодить незнакомцу, я поняла, что он отстегивает огромный «вклад» в наш бизнес. Слушать серьезные разговоры мне не хотелось и я решила пройтись по залу, пока трезвость ума еще позволяла оценить, все ли в порядке с обслуживанием и настроением гостей. Мой обзор закончился ровно в тот момент, когда ведущий вечера объявил медленный танец. Я устроилась у одного из банкетных столов с закусками и уже собиралась попробовать пироженку, на которую положила глаз еще в самом начале вечера, как меня вдруг окликнули. — Ирина?       Я обернулась. Передо мной остановился он. Пиджака на мужчине уже не было, он стоял передо мной в одной темной рубашке и в темных брюках, которые удачно подчеркивали его силуэт. — Может потанцуем? — Я не особо умею, — пыталась отговориться я. — Это не так важно.       Он взял меня за руку и медленно повел в зал, туда, где уже танцевали несколько пар. Сам завел мои руки за свою шею, а свои положил на мою талию. Мужчина был выше меня на полторы головы и я чувствовала себя хрупкой вазой в его руках. Он вел меня в танце медленно, точно поддаваясь ритму музыки, будто смаковал каждую секунду, которую мы проводили сейчас вместе. Мое сердце забилось сильнее. — Стучит, — вкрадчиво шепнул мне на ухо он, тесно прижимаясь к моему телу. — Что? — выдохнула я. — Сердце стучит, — он взял мою ладонь в свою и положил ее на мою грудь.       Наши глаза встретились. Его изумруды сейчас искрились то ли от того, что он поймал меня с поличным, то ли от алкоголя. — Ты очень красивая. — Спасибо, — смущенно ответила я, все еще поддаваясь его движениям в танце. — Может продолжим вечер в другой обстановке? — Тебе нужно будет удивить меня, чтобы я согласилась. — Я тот, кто умеет удивлять. Со временем ты это поймешь.       Он взял мою ладонь в свою и потянул в сторону выхода из банкетного зала. Желания сопротивляться почему-то не возникло. Мне захотелось уйти с ним в тот вечер.

***

      К Керему я вернулась настолько быстро, насколько могли мне позволить Стамбульские пробки. Конечно, мне хотелось задержаться в его квартире чуточку подольше, ведь когда еще выпадет шанс побывать в холостяцком особняке Бюрсина. Двухэтажный особняк актера казался небольшим снаружи, но оказался огромным внутри. Как только я переступила порог, в ноги мне сразу бросился маленький Йорк. Гектор сначала лаял, но потом успокоился, как только понял, что я не нанесу ему вреда. Я разулась и прошла вглубь дома, оглядываясь по сторонам. Мой взгляд сразу привлекла стена в гостиной. На ней в ровные ряды были собраны музыкальные пластинки. Начиная от джазовых, заканчивая Элвисом Пресли. Некоторые из них были коллекционными и раритетными. Наверное, он приобретал их на аукционах. Интересно, как давно он начал их собирать? — Ничего себе, какая красота, — восхитилась я, не отрывая взгляда от стены.       В интерьере гостиной на первом этаже преобладали постельные и светлые тона — стены были выкрашены бежевой краской, их дополнял коричневый диван, и темный деревянный стол. На полу почти во всех комнатах, которые попали в поле моего зрения, были расстелены ковры, на полках стояли разные статуэтки и награды артиста, а на подоконниках были живые цветы.       Через несколько минут созерцаний квартиры Бюрсина, я бросилась на поиски украшений для съемки. Проходя мимо кухни, меня позабавила гора посуды в раковине. А в других комнатах на диване разбросанная одежда. Он не создавал впечатление неряшливого человека, скорее всего, действительно очень торопился с утра, сделала вывод я.       Вспомнив слова Бюрсина о том, что украшения остались в его комнате, я зашла в спальню на первом этаже.       Его комната была совершенно обычной, без изысков и лишних деталей. Небольшой уютный островок в доме, такое впечатление сложилось. Все очень ненавязчиво и со вкусом. Темные, плотные шторы были распахнуты и открывали панорамный вид на уличный сад. Мягкий ковер у двуспальной кровати добавлял тепла этому месту, люстра была массивной и необычной формы. Тумбочки у кровати дополняли небольшие светильники и как раз на одной из них я заметила то, что мне нужно. Аккуратной горкой на деревянной поверхности сверкали серебряные кольца и цепи. Я уже шла к кровати, чтобы забрать их, но взгляд привлекла фоторамка на письменном столе.       Там, вероятно, маленький Бюрсин был в окружении родителей и с сестрой на руках. Взяв фото со стола, покрутила его в руках. Я знала, что он любит семью и поддерживает с ними хорошие отношения. Они приезжают к нему в гости в Стамбул, а он ездит к ним Техас. Сердце защемило. Не от зависти, а от того, что у меня такого никогда не было и не будет.       Нужно было ехать. Отложив рамку, я вышла из спальни. Погладив на прощание Гектора, я вышла из дома и закрыла дверь на ключ.       Пока я стояла в пробке, начала есть бутерброд, уже не в силах терпеть до места прибытия. В моей голове не укладывалось, почему Бюрсин снова стал неприступным боссом для меня. Где я оступилась? В его взгляде, голове и небрежных движениях снова ощущалась отстраненность и нежелание контактировать. Спасибо за очередные эмоциональные качели, Керем. Я снова откусила бутерброд и отжала педаль газа. Для нас, видимо, мужчины навсегда останутся загадочными существами. Как и мы для них. Через 40 минут я была на месте и уже выходила из машины, когда мне пришло сообщение на телефон.       «Приятно познакомиться. Но, кажется, я не спросил твое имя.» «Ирина. Меня зовут Ирина.»       Написав короткий ответ, я вышла из машины и побежала к дверям холдинга. Когда я вошла в гримерку Бюрсина, там было пусто. Положив украшения и его бутерброд, я присела на диван и набрала номер актера. Он не ответил на звонок и я уже собиралась выйти на съемочную площадку, чтобы его найти, но дверь в гримерку открылась, а на пороге возник Бюрсин. — Нашла? — с порога спросил он. — Да, — я указала на стол, где лежали украшения.       Он перевел глаза на деревянную поверхность. — А это что? — спросил Бюрсин, указывая на бутерброды. — Я была голодной, подумала, вдруг ты тоже захочешь перекусить. — Спасибо, но пока я не голоден.       Сказал, как отрезал, а умеет сердце в ушах зазвенело от того, как неприятно было услышать это. Я не понимала его перемену настроения, вроде бы все только стало налаживаться, в какой момент что-то пошло не так? Бюрсин подошел к столу и забрал украшения. — Ты можешь быть свободна. Сегодня ты мне больше не понадобишься.       Он сыпал словами хлеще яростных пощечин. У меня аж щеки вспыхнули от негодования. А что ты хотела, дурочка? Раскатала губу и думала, что теперь он всегда будет таким добрым? Бюрсин твой босс, не стирай границы, чтобы не было больно на них натыкаться. — Как скажешь, — бросила я, взяла в руки свой недоеденный бутерброд и вышла из гримерки.       Казалось, словно у меня закипала голова. Внутри все бурлило и горело. Что я надумала в своей голове? Что мы теперь подружимся? Что один единственный вечер может сделать из бесчувственного босса внимательного Керема? На секунду мне показалось, что он и со мной может быть таким, каким видят его остальные. Но видимо, это только показалось. И если в тот вечер его карие глаза искрились теплом, сегодня я прочитала в них отголосок жестокости и стали. И он не был виноват в том, что пытался держать субординацию. Это я в своей голове накрутила, что могу быть интересной ему, как человек. Смешно, по нему сходит с ума миллионы людей, женщины со всех уголков мира готовы подарить ему все свое внимание, СМИ не умолкают, обсуждая его персону. А тут какая-то Ирина… Домой ехать перехотелось, я вызвала такси и поехала на набережную. Мне нужна была перезагрузка после волшебной пощечины от Бюрсина. Мне нужен был глоток свежего воздуха. Мне нужно было побыть наедине со своими мыслями.