В твоих нарисованных глазах

      Громкие шаги отражаются эхом в светлом коридоре приморского пятизвёздочного отеля. Ветер резко врезается в лицо, раскидывая волосы в разные стороны. Феликс обводит взглядом всю просторную веранду. Солнце медленно скрывается за горизонтом, вынуждая его прикрыть глаза рукой. День уже подходит к концу, а Ёнбок уже который час не может найти куда-то запропастившегося Хёнджина. Он раздраженно шаркает кедами по красиво обрамленной плитке и пытается снова разглядеть что-либо в лучах уходящего солнца. Это действие не приносит никаких результатов, поэтому ему приходится выдвинуться дальше по променаду.       Довольно быстро продвигаясь, Феликс продолжает искать глазами Хвана. В своей голове он успевает уже напридумывать десятки самых устрашающих сюжетов, где его друг падает с прибрежных скал или ещё чего похуже. Постаравшись пока отложить эти варианты, Ликс заходит в дальнюю часть отеля, где располагается гигантский по площади бассейн и довольно богатый напитками к нему приставленный бар. В который раз он вглядывается в толпу и наконец замечает вдали знакомую джинсовую куртку. Хван практически не посещает это место, поэтому Ёнбок погружается в сомнения и спешит приблизиться к нему.       Подойдя на более близкое расстояние Феликс отмечает про себя множество деталей. Хёнджин сидит возле барной стойки, покручивая в руках наполовину наполненный стакан со льдом и странной коричневой жидкостью. Рукава его любимой джинсовой куртки местами испачканы синей краской, а на кистях видно засохшие отметины другой. На полу рядом с ним валяется пляжная сумка, из которой виднеется угол небольшого квадратного холста и такого же переносного мольберта. На лице же самого Джинни отображается печать вселенской усталости и скуки, а пустой взгляд направлен на стену с бутылками алкоголя напротив.       Проходит минута, пока Феликс молча залезает на стул рядом и пытается понять причину такого странного настроения его друга. К ним подходит бармен, объясняясь с Ликсом на английском, и спустя минуту тут же снова оставляет их по его просьбе.       Феликс никогда не любил эту часть отеля — громкая музыка, повсюду алкоголь и толпы танцующих людей. Зная Хёнджина, он предполагал, что тот тем более никогда бы не зашел в такое место. И предположения эти были верными до сегодняшнего дня.       — Устал после съёмок?       Вопрос остаётся без ответа, ведь Хван только раздраженно вздыхает и тянется к стакану. Он осторожно обхватывает своими изящными, как подмечает про себя Феликс, пальцами хрупкий стакан и легко взбалтывает жидкость внутри, прислушиваясь к звукам стучащего льда. Затем он уже собирается попробовать содержимое на вкус, но порывистая рука Феликса, перехватившая его руку со стаканом на пути, останавливает его.       — Хёнджин, не стоит, — отвечает Ёнбок на вопросительный взгляд друга. — Скорее всего потом ты об этом пожалеешь.       Хёнджин на это тихо усмехается и задумчиво ставит стакан обратно. Его взгляд блуждает по стойке, совершенно ни на чём не останавливаясь.       — Впрочем, мне кажется, что тебе здесь делать совершенно нечего. Идём, — произносит Феликс, а затем слезает со стула и подхватывает сумку Джинни.       — Куда? — вопрошает Хван и всё-таки с нежеланием расстается со своим стаканом и стойкой.       — Неважно куда, главное подальше от этого места.       Возле бассейна и бара вечером всегда появляется довольно большое количество людей, и Ликсу приходится взять Хенджина под руку, чтобы не потерять из виду. Замечая его слегка шатающуюся походку, он понимает, что тот стакан вероятно был не первый и ему остаётся только вести его так до самого номера.       Спустя некоторое время, наконец добравшись до ближайшего укрытия, они останавливаются возле номера Феликса, пока он пытается найти карту в кармане. Замок приветствующе пищит и дверь открывается, пропуская внутрь. Хёнджин тут же находит чужую кровать и со всего размаху падает на неё. Наблюдая за этой картиной, Ёнбок убирает сумку в шкаф и скидывает с себя тёплое худи, оставаясь в объемной футболке со смешным принтом цыплёнка. Он устало подходит к кровати и ложится на неё на небольшом расстоянии от Хвана.       — Что случилось, Джинни?       Хёнджин поджимает губы и молча рассматривает потолок. Минуту он просто лежит, а затем вздыхает и переворачивается на бок лицом к Феликсу.       — У меня…неудался рисунок… — тихо произносит он, ожидая, что Ликс рассмеется.       Но Ли совершенно серьёзен и смотрит прямо на него, своим видом показывая, что готов выслушать его и никогда не станет смеяться над чужими проблемами.       — Я хотел нарисовать море в лучах только начинавшегося заката. Оно было таким красивым, глубоким… — признается Хван и опускает глаза на футболку Ликса, не выдержав его пристального взгляда. — Но всё пошло не так, и я упустил такой великолепный шанс порисовать с натуры.       Хёнджин обводит пальцами рисунок цыпленка на футболке и тяжело вздыхает. Ему стыдно, что его проблемы, такие несущественные, заставляют его чувствовать себя ужасно, а Феликса сидеть и успокаивать его, словно ребёнка. Хван опускает руки и закрывает глаза. Неожиданно для себя он чувствует на своих плечах и спине руки, сжимающие его в утешительные объятия, а рядом со своим ухом нежный голос:       — Джинни, у каждого бывают взлёты и падения. Каждый имеет шанс на ошибку и право чувствовать то, что чувствует. Я знаю, что ты у нас замечательный художник, и у тебя всё обязательно получится. Если не сегодня, то жизнь точно предоставит ещё один шанс. Всё будет хорошо, Хён.       Хёнджин быстро моргает и теснее сжимает объятия, полностью расслабляясь в них. Запах вишневого одеколона Феликса окутывает, а тёплое размеренное дыхание рядом постепенно погружает в сон. Ликс осторожно отстраняется, чтобы посмотреть ему в сонные глаза и улыбнуться.       — Оставайся у меня, Джинни. Кровать большая, я могу принести второе одеяло. Ложись сюда, а лягу ближе к окну.       Хёнджин сонно передвигается в другую сторону и заворачивается в одеяло, предварительно скинув джинсовку. Пока Ёнбок ходит за одеялом, он уже успевает окончательно расслабиться и погрузиться в сон. Через некоторое время он отдаленно слышит, как кровать рядом прогибается и Феликс ложится со стороны панорамного окна.       Ночь забирает к себе всю природу на улице и люди постепенно расходятся по своим номерам. Время близится к двум и в один момент весь сон одного из находящихся в этом номере словно испаряется.       Хёнджин тихо ворочается в кровати, заботясь о том, чтобы не разбудить Ликса. В голову как назло лезут самые разные мысли, какие только посещают ночью. Наконец найдя удобную позу, Хван разглядывает луну вдали за окном. Она освещает своей красотой всё спящее заведение, оставляет на море легкий блеск. От прибрежного ветра пальмы не сильно качаются из стороны в сторону. Рассмотрев виды за окном, Хёнджин неожиданно для себя замечает, что его взгляд упал на Феликса, лежащего напротив. Он рассматривает его одежду, которая независимо от ситуации, всегда идеально сочетается, рассматривает его руки, его красиво падающие на подушку светло голубые волосы. Осторожно приподнимается с постели, чтобы заглянуть в его спящее лицо. Как же он никогда раньше не замечал этой невероятной красоты, лёгкого изящества и прекрасных веснушек, рассыпанных по его милому личику. Хёнджину хочется коснуться его волос, но он заставляет себя опомниться и убрать руку, чтобы не разбудить спящего. Вместо этого он оборачивается в другую сторону, ища взглядом свою сумку. Эта попытка не оканчивается упехом и тогда он находит в ящике прикроватной тумбочки небольшой лист и простой карандаш — он совершенно не может упустить предоставленный судьбой шанс.       — Не знаю, почему никогда раньше не пытался изобразить тебя на бумаге, Ликс… — тихо шепчет он про себя, удобно устраиваясь сидеть на кровати, предварительно подложив под листик твердый журнал.       Шуршание карандаша по бумаге сопровождается размеренным дыханием Хёнджина, когда он старательно пытается перенести образ на бумагу, поглядывая то на лист, то на Феликса. Иногда ему приходится слегка наклониться вперёд, чтобы лучше рассмотреть его и в эту же секунду слегка прикрыть глаза, наслаждаясь его ненавязчивым ароматом вишни. Рука выводит линию за линией, и вскоре на бумаге образуется знакомый силуэт. Хёнджину кажется, что всё это совершенно нереально. Он отрывается на секунду, чтобы перевести взгляд на спящего Ёнбока.       — Спасибо, Ликс… — вздыхает он, откладывая карандаш. — Я правда очень старался и, надеюсь, смог передать хоть каплю твоей сияющей красоты.       Хван еле слышно придвигается чуть ближе. Он то отводит взгляд, словно стыдясь себя и своих чувств, то возвращает, не в силах перестать любоваться умиротворенно спящим Феликсом.       — Знал бы ты, какой ты прекрасный… Никогда я не смогу сказать тебе правду, никогда не подберу нужных слов, — продолжает он шёпотом. — Твои глубокие, как море, глаза, твоя жизнерадостная улыбка. Ты всегда приносишь в мою жизнь краски… Почему же я никогда не замечал всего этого. Говоришь, я имею право на любые чувства? Знаешь, я ведь всегда любил тебя, Ёнбок. Только никогда не мог себе в этом признаться.       — Зато тебе удалось с первого раза признаться мне, — раздается слегка сонный голос, а Хёнджин замечает в отражении окна улыбку Феликса и его взгляд, смотрящий прямо на него.       Хёнджин не чувствует своих рук и ног, слыша только бешено стучащее в груди сердце, пока Ликс скидывает с себя одеяло и приподнимается с кровати, чтобы развернуться к нему лицом и наконец посмотреть в глаза не через отражение.       — Я готов прийти к тебе всегда, потому что точно так же люблю тебя, Джинни.       Всё это кажется сном. Не реальностью, не явью. Хёнджин готов утонуть в этих глубоких глазах, сияющих в ночной полутьме. Ему хочется коснуться, перебрать в руках пряди волос, обнять, прижать к себе и никогда не отпускать, но всё, на что он сейчас только способен — это дрожащей рукой протянуть Феликсу его портрет на небольшом листочке.       — Ты действительно талантлив, — с улыбкой произносит Ликс, рассматривая свой рисунок. Осторожно погладив его, он убирает бумагу на тумбочку. — Я никогда в тебе не сомневался.       Его руки накрывают дрожащие ладони Хенджина. Он с нежностью заглядывает ему в глаза, заставляя его легко улыбнуться. Хван с трепетом прикасается рукой к гладкой коже, находит веснушки и аккуратно обводит каждую из них. Он проходит вниз по щекам, останавливаясь пальцами на губах. Время словно замедляется и единственное, что они сейчас могут, — это, затаив дыхание, неподвижно сидеть, глядя друг другу в глаза.       Нарушает хрупкий момент Феликс, переводя руку Хёнджина со своих губ на свою шею, словно в знак абсолютного доверия. Хвану не нужны слова, чтобы всё понять. Он осторожно тянется к мягким губам, растворяясь в знакомых объятиях. Его руки зарываются в шёлковых волосах Феликса, тело поддаётся навстречу, чтобы быть ещё ближе. Хёнджин на секунду отрывается, чтобы уткнуться ему в шею и глубже вдохнуть сводящий с ума аромат. Он прислоняется лбом ко лбу Ликса, опуская руки на его предплечья.       — Мне кажется, я сейчас лишусь рассудка из-за тебя, Ли Феликс, — с жаром шепчет он ему прямо в губы.       — Давай ложиться спать, — отвечает Ёнбок откидывая назад голову и любуясь на Джинни из-под полуприкрытых глаз. Он позволяет ему оставить на его шее последний поцелуй, а затем с улыбкой и смехом пытается повалить его на кровать и запутать в одеяле.       Уютно устроившись под одеялом, Феликс позволяет себе снова ворваться в объятия Хёнджина и зарыться лицом в шею.       — Я оставлю твой рисунок у себя, Джинни? — раздается его приглушенный голос.       — Конечно, Цыпленок.       — Обещаю, я буду хранить его вечность, — смеётся он, протягивая последнее слово, а затем постепенно погружается в сон, не размыкая объятий.       Им удается заснуть через некоторое время, чтобы проснуться завтра совершенно новыми людьми, которые так внезапно обрели друг друга. Они пообещали всегда заботиться друг о друге, и впредь так и будет. Хёнджин же ещё не раз убедится, что Феликс умеет держать обещания, когда одним вечером найдёт в его шкафу давно забытый рисунок, положивший начало их новой жизни.