Зелёный — цвет счастья

Сюрприз оказался двойным. Даже тройным. Девочки, только подойдя к двери, услышали чужие голоса. Рассудив, что это не могли быть воры, они открыли незапертую дверь. В полумраке открылась занимательная картина: два сидящих силуэта на подоконнике и летающая по комнате мышеглазка. — Крис, — ошеломленно констатировала Сейко, узнав в фигуре низкого полного мужчины своего создателя, наставника и друга. — Сейко, Монеки, я сейчас всё объясню… — пролепетал он, как испуганное дитя, мигом растеряв всю свою мнимую смелость. — Крис! — вскрикнула старшая девочка и кинулась его обнимать. Он, чуть помедлив, ответил тем же. — Какие нежности! — небрежно бросил ровный, но торопливый женский голос. Сейко вздрогнула и из-за плеча Криса заметила девушку. — Лаура? — Монеки тоже подошла поближе и разглядела в силуэте новую знакомую. Девочка была не в таких отношениях с ученым, чтобы бросаться ему на шею, поэтому она только вежливо кивнула ему. — Как вы с Крисом… — А до меня, значит, никому и дела нет, — сказала Мыша так тихо, что ее никто не услышал. — Как ты тут оказалась, милая? Кристиан говорил, — она метнула недоверчивый взгляд на Криса, — что специально снимает этот номер для нашей встречи. — Я всё могу объяснить… — мужчина мягко отстранился от Сейко. — Это вы как тут оказались?! — спросила Монеки. — Комната-то наша! — Ваша?! Дело в том, что мы с Кристианом хотели тет-а-тет обсудить мое назначение на должность его помощника. Скоро я оканчиваю магистратуру… а во время аспирантуры хочу набраться опыта под руководством Кристиана. Я давно с ним знакома. Но что же это такое, Кристиан, неужели вы соврали?! Лаура возмущенно взглянула на Криса. Шестеренки в девичьих головах тоже стали работать. Крис воспользовался их комнатой, чтобы встретиться с Лаурой? Крис сказал, что сам снимает эту комнату? Откуда он вообще узнал, где поселились тетры? Тут девочки решили, что обязаны одновременно узнать об этом всём от него самого. Вот они и забросали вопросами бедного ученого. Он не был готов к допросу, поэтому моментально спрятался за спиной Лауры. — Хватит! Я уверена, что Кристиан руководствовался благими намерениями. — Лаура, вопреки своим словам, сказала это довольно нерешительным тоном. Крис набрал в легкие побольше воздуха и начал свой рассказ. — Как вы знаете, девочки, — он обращался к Монеки и Сейко, — я могу проследить ваше местоположение через чипы, которые связаны с главным компьютером нашей лаборатории. Но тетры об этом даже не догадывались, поэтому лишь ошарашенно захлопали глазами. — Я с самого начала периодически следил за вами, — продолжил ученый. — Надеюсь, вы понимаете, что я просто волновался за вас. Хотел даже навестить Монеки в больнице, но меня завалили работой: нужно было наконец-то дописать одну статейку для журнала. Я все-таки не только тетрами занимаюсь. Как раз наметилось время для встречи с Лаурой. В доме у меня ремонт, в лаборатории встречаться глупо, а в кафе она сама отказалась. Единственным вариантом оставался ваш мотель. Да и вас я хотел подождать, чтобы обсудить кое-что. Вы не серди́тесь, что так нагло занял территорию… я оплатил вам жилье на месяц вперёд. Почему не сказали, что денег нет? Я бы помог! — Мы думали, ты против нашего побега! — Монеки по примеру Сейко обращалась к нему на ты. — Сначала я действительно злился на вас. Потом перестал принимать это близко к сердцу. В лаборатории вы всё же никогда не стали бы тетрамогами, — он с нежностью посмотрел на девочек, словно на собственных дочерей. — Да мы и сейчас далеки от того, чтобы стать тетрамогой, — скромно улыбнулась Сейко. — Это пока. Но вы уже на верном пути. — Крис не сомневался в сказанном. Сейко не хотела его разубеждать. Ей, что греха таить, понравилось такое лестное утверждение. Хоть бы она смогла оправдать ожидания Криса! — Кристиан, вы, получается, и есть создатель этих дам? Мне стоило с самого начала догадаться! — воскликнула Лаура. Она уселась поудобнее, закинув ногу на ногу. Протез ее двигался при этом очень плавно, однако ему всё равно не хватало естественности настоящих конечностей. На Лауре был неизменный изящный балахон. — Я не единственный их создатель. И точно уж не главный! С большей частью они даже и не виделись. Правда, Сейко? — Да, ты много раз рассказывал. И про Фёдора тоже. Его еще не выгнали? — поинтересовалась Сейко. — К сожалению, нет, — с толикой сожаления ответил Крис. — Хотя давно пора… впрочем, не в моей компетенции это с вами обсуждать. — Мы вам помешали? — уточнила Монеки у Лауры. Та покачала головой. — Уже заканчивали. Вы пришли как раз вовремя, чтобы я узнала правду об этой комнате, — по-доброму усмехнулась она. — Я не сержусь, Кристиан! — поспешно добавила Лаура, заметив смущенный взгляд ученого. — Крис, ты… сейчас уйдешь? Мы даже не успели ничего толком обсудить, — вскинулась Сейко. Мужчину застали врасплох: Крис как раз недавно взял отпуск, спешить ему было некуда. Поэтому, немного подумав, он решил встретиться с тетрами завтра с утра. И с Лаурой. Она, как чрезвычайно любопытная девушка, тоже захотела поближе познакомиться с Монеки и Сейко — вторую она видела в первый раз. Лаура с Крисом ушли — тетры проследили: они разминулись на улице сразу же, как только появилась возможность. Мышеглазка устроила тетрам разнос. От большой любви. Ревнивой Мыше сказали всё, что о ней думали, и она со скорбным видом отправилась киснуть на шкаф. Ее старались задобрить непонятно откуда взявшимся куском сыра, но она так упиралась, что стало понятно: обида была сильнее голода. Поэтому мышеглазку вскоре оставили в покое. Сейко и Монеки редко разговаривали друг с другом. Хватало одного лишь взгляда, чтобы одна из них смогла определить душевное состояние второй. Особенно хорошо это удавалось старшей девочке. Иногда тетрам даже казалось, что они умеют читать мысли. А может, они настолько близки, что им не нужны были слова. Весь оставшийся вечер они провели в раздумьях. Что нужно было делать дальше? Поддаться течению жизни — отпустить, что уходит, и принять, что приходит? Бороться с волной — и не важно, выиграть ли или проиграть, только бы попытаться? Решение пришло в голову тетрам почти одновременно — сначала стать тетрамогами, а уже потом решать, надо ли что-то доказывать народу. Они почувствовали прилив бодрости. Тут Сейко на глаза попался черный блокнот, где Лаура совсем недавно оставила свой номерок. Девочка не церемонясь стащила его с тумбочки и открыла, посчитав собственность Монеки и своей собственностью. Блокнот пестрил непонятными и вырванными из контекста фразами. Сейко безуспешно силилась разобрать почерк подруги. — Ну и что ты здесь писала? — она оторвала Монеки от важного занятия: просмотра новостей по экрану, располагавшемуся как раз напротив кровати Сейко. — Копаешься в чужих вещах?! — обиженно воскликнула Монеки. Она, понятное дело, не ожидала такой низости от лучшей подруги. — Да ты сама им хвасталась! Не помнишь разве? — попыталась оправдаться старшая девочка. Она с треском захлопнула блокнот. — Помню. Но это не повод читать мои записи. — Монеки насупила брови. — Извини, — искренне попросила прощения Сейко. — Почему, кстати, ты вдруг решила заняться писательством? — Август надоумил. Я успокаивала его, когда он в очередной раз сожалел о своей никчемности. Мы перебирали творческие занятия, чтобы узнать, есть ли у него какие-нибудь способности. Вот он и предложил писать. Мы поспорили, кто лучше напишет рассказ. Как думаешь, кто победил? — Ты, конечно, — сказала девочка, желая угодить подруге. — А вот и нет, — ответила Монеки. От переизбытка энергии она стала прыгать на кровати. Сейко улыбнулась, глядя на привычно веселую подругу, даже сестру — самую родную, самую любимую. На миг старшая захотела прыгнуть с ней хоть разок, высоко-высоко, не на кровати, а от земли и до неба, к облакам. Подумать только, их разделяет лишь пара месяцев — вообще-то целых десять, но для Сейко эти цифры не имели большого значения. Однако Крис просил защищать Монеки. И такую просьбу она нарушить не в силах. — Тогда, получается, Август? — Не угадала! У него правда не оказалось ни капли фантазии, он просто не смог ничего придумать. Ни строчки не написал. А мой почерк он просто не понял. Так что мы объявили ничью. Сейко рассмеялась. Она редко смеялась, поэтому такие моменты Монеки ценила на вес золота. Младшая девочка подумала, как хорошо было бы, если бы они с Сейко проводили вместе чуть больше времени. — И что потом? — Потом я поняла, что мне понравилось писать: выводить буквы, строить из них слова, соединять в предложения. Получать текст, сочетая предложения. Искусство, не иначе! — Даже в обычном разговоре ты хорошо излагаешь мысли, что уж тут говорить о письме, — заметила Сейко. Незаметно прошел вечер. Наступила ночь, и на небе появилась луна, освещавшая деревья серебряным блеском. Кругом было тихо. Тетры лежали в своих постелях. Сейко давным-давно мирно похрапывала. Монеки мучилась ожиданием предстоящей встречи с друзьями. И нельзя сказать, что она их боялась. Нет, Монеки не трусиха — на худой конец, трусиха не в этом смысле! Но она сильно волновалась. Происходящее стало казаться ей нереальным. Почему Крис с Лаурой оказались вдруг знакомы? Почему судьба постоянно творила такие чудеса? Монеки поразилась: до чего тесен мир! Несколько часов она провела в беспорядочных размышлениях. Уже почти под утро она наконец забылась беспокойным сном. Сейко встала изрядно помятая: снились кошмары. О чем — она бы и не вспомнила, но ощущение липкого ужаса преследовало ее даже после страшных сновидений. Первым делом она глянула на спящую Монеки, подумала, что будить было еще рано, и принялась, чтобы унять оставшееся беспокойство, сортировать кисточки по толщине. Карандаш оставался ее любимым инструментом, однако Сейко никогда не брезговала учиться чему-то новому. — А извиниться не хочешь? — раздался писк со шкафа. — Я ни в чем перед тобой и не провинилась, чтобы извиняться. Пусть Монеки тебе дифирамбы поет, — спокойно отреагировала Сейко. — Как же… — задохнулась от возмущения Мыша, но больше не сказала ни слова. Видать, действовать решила другим путем — бойкотом. В комнате вновь воцарилась тишина, и Сейко позволила себе вспомнить о забытой проблеме. Крис действительно оплатил тетрам целый месяц проживания в мотеле. Значит, Сейко можно было не заботиться постоянно о том, как бы побыстрее добыть денег, а тем более бумажных, которые, в общем-то, почти вышли из обихода. Стоило продолжать работать: во-первых, траты не ограничивались оплатой мотеля, и, во-вторых, девочка получала от рисования карикатур значимый опыт. Ею овладело чувство страха, которое она всегда на людях старалась сдерживать. Всевозможные риски прокрутились в голове. Все события, произошедшие за неделю, вновь стали в мыслях счастливыми случайностями. Внутренний параноик, обычно не дававший себе свободы, вылез наружу. И если Монеки переживала за себя, то Сейко — за других. Но старшая девочка — уж таков был ее нрав! — никогда бы не подумала о младшей как о эгоистке. Сейко действительно было свойственно это наивное идеализирование людей — она вечно старалась видеть в них лишь хорошее. Или, по крайней мере, игнорировать их недостатки. — Чего стоишь, думу думаешь? — послышался голос несносной девочки; она сладко потянулась со сна. Светлые кудряшки Монеки растрепались, персиковый румянец пятнами заиграл на бледном лице, темно-синие глаза взглянули на подругу дружелюбно. Сейко правда зачем-то стояла посредине комнаты, рассеянно перебирая мягкие кисточки. — К встрече готовлюсь, — ответила она, не оборачиваясь. Монеки вздрогнула. Очарованная долгожданным сном, она совсем забыла о предстоящей встрече. Девочка достала из-под подушки Настроениум. Он загорелся оранжевым — цветом волнения. Сейко тем временем собралась с мыслями. Она помогла Монеки напялить чересчур большие сапожки. Новая куртка тоже была велика — и так низкая девочка выглядела совсем малышкой в этих одеждах не по размеру. В одно мгновение они решили секонд-хенды больше не посещать. — Ты уверена, что стоит идти так рано? — осведомилась Монеки, взглянув на голографические настенные часы, показывавшие восемь утра. — Мы договаривались быть на месте уже через полчаса! А мы даже не знаем, где находится этот парк Горького… — разочаровалась Сейко. — Раз больницу ты как-то нашла, то и парк найдешь. — Тетра сделала пару шагов и еле удержалась от падения. Сейко бесцеремонно схватила Монеки за руку и потащила на улицу, оставив бедную Мышу чахнуть на шкафу. Заглянули к Азамату — он спросил, откуда вообще прибыли девочки, ведь коренным москвичам стыдно не знать, где находится этот парк. Мужчина коротко объяснил дорогу и посоветовал установить футурокоп, а то «ходите как по старинке». Младшая не приняла его последние слова всерьез. Однако Сейко озаботилась этой проблемой и решила когда-нибудь обязательно приобрести экран, который, по словам любого горожанина, заменяет не то что телефон, но и все остальные гаджеты. Добраться до парка было непросто: дороги и улицы показались не приспособленным к жизни тетрам бесконечными, а город — непроходимым лабиринтом. Они полюбовались издалека Патриаршими прудами, прогулялись по Смоленскому бульвару и торжественно ступили на Крымский мост. Словом, только на мосту девочки поняли, что они изрядно опоздали. Когда парк стал отчетливо виден, было уже почти десять часов утра. Тетры молились, чтобы Крис с Лаурой дождались их. Цветные огоньки обвивали парк Горького; в воздухе чувствовался пряный аромат запеченных яблок, и сразу от него хотелось ждать какого-нибудь новогоднего чуда; предпраздничная атмосфера окутывала уютом. Монеки тут же заприметила узенькую свободную скамейку и плюхнулась на нее со всего размаха, оставив чуть места для Сейко. Старшая девочка постаралась охватить взглядом как можно больше территории, но так друзей найти не получилось. На карусели сидела ребятня; на скамеечках — влюбленные парочки, пожилые и семьи с детьми. Вдалеке продавали горячий глинтвейн. Сейко на последние деньги купила себе и подруге по стакану безалкогольного напитка — посмотрели на нее с бумажными купюрами как на помешанную. Неожиданно около киоска она обратила внимание на девушку, согревавшую дыханием замерзшую руку. Эта девушка оглядывалась по сторонам — вероятно, в надежде нечто найти. — Лаура, это вы? — обратилась к ней Сейко, отклонив предложение Монеки сесть на скамью. Девушка замотала головой, чтобы отыскать услышанный голос. Вскоре она увидела прямо перед собой девочку. Пусть тетра и была довольно высокой для своего предполагаемого возраста, но Лаура всё же намного превосходила ее в росте. — И тебе доброе утро… Сейко, кажется? Я уж подумала, вы перехотели встречаться, — хмыкнула она. — А где же Монеки? Монеки не понимала, куда пропала ее подруга. Она допила глинтвейн и со скуки стала считать прохожих в желтой одежде. Почему именно в желтой, спросите вы? Девочка любила этот цвет за его жизнерадостность. Говорят ведь, что любимый цвет отражает сущность человека… Вот ее и притягивал этот позитивный цвет. Вот дама идет в желтом тулупе — раз; на катке мальчик в красной шапке со смешным желтым помпоном выделывал кренделя — два; задумчивый мужчина в желтой куртке спортивного кроя — три. Мужчина, третий человек в желтой цепочке Монеки, выглядел подозрительно знакомым, но он стоял полубоком, и девочка не могла хорошенько разглядеть его лица. Девочка хотела встать: запуталась в громадных сапожках, полетела прямиком в ноги мужчине. Тот от неожиданности отшатнулся, но после подал ей руку. — Спасибо, — неловко произнесла Монеки, с трудом встала и отряхнула курточку от снега, смешанного с грязью. — Ничего… кто тебя так нарядил? — захохотал Крис и, ещё придерживая девочку, сел с нею на скамейку. — У нас больше ничего не было, — она смутилась. — И даже шапки не было, — укорил ее мужчина. — Слушайте, почему именно в парке?.. Мы могли бы встретиться в более теплом месте. Лауре-то хорошо, у нее ничего не мерзнет! — Я вчера был слишком уставшим, голова не соображала, вот и предложил первый попавшийся вариант. Знаешь, даже у взрослых бывают промашки. Извини уж меня. Предлагаю пойти в кафе и согреться! Где же Сейко? — он глянул на киоск, около которого и оставил Лауру. — А вот и они! В шумном кафе стало намного теплее, и Монеки не пришлось больше позориться перед людьми в своей большой куртке. — Крис, — младшая тетра потянула мужчину за рукав, — почему ты так с нами возишься? — Я расскажу тебе когда-нибудь. Но сейчас не время, — сказал Крис, не догадываясь, что только сильнее распыляет любопытство Монеки. Подоспели и Сейко с Лаурой. — Вообще-то мне тоже интересно! — улыбнулась Сейко, пусть и прекрасно знала ответ. Лаура оперлась руками — одна из них была заменена временным косметическим протезом — о подбородок и приготовилась слушать. Мужчина замялся: его поставили в тупик. — Раз вы так хотите, — растерянно произнес он, вздохнул, собравшись с мыслями, и начал. — Вы помните, я принимал некоторое участие в вашем создании. Особенно в создании Сейко, потому что до Монеки меня сначала не допустили. А потом много месяцев я занимался обучением Сейко. Монеки, надеюсь, на меня не в обиде, что к ней никого тогда направить не смогли… я сам хотел, честно, но и так было много забот. — К тетрам специально кого-то направляют? — удивилась Монеки. — Не всегда. Но в то время нами было создано непомерно много тетр и катастрофически не хватало людей, дабы за всеми уследить. Вот мы и пытались направить по сотруднику к каждой тетре, — объяснил Крис. — Когда я занимался с Сейко, я понял, что у нее есть потенциал. Вы с Сейко были не такими, как остальные… в вас было что-то особенное. Возможно, если бы другими занимались столько же времени, сколько вами, то у них тоже проявились какие-нибудь способности. Я до сих пор не понимаю, откуда в вас это. Может, врожденное, а может, приобретенное… Ведь вы изначально планировались как тетры, которые с большой вероятностью могли бы стать тетрамогами. Но главное не это! Главное то, что вы можете изменить отношение к себе подобным. Если вы станете тетрамогами, лаборатория станет всемирно известной, и мы получим грант на дальнейшие исследования. Все-таки занимаемся мы не только созданием тетр. — Ты всего лишь обогащаешься за наш счет? — оскорбилась Монеки. Сейко погрузилась в печальные мысли. Лаура слушала с довольно равнодушным видом. — Что ты! — мужчина отмахнулся. — Не я обогащаюсь, а лаборатория. Сейко ошарашенно посмотрела на него. Неужто он не понимал, что делал Монеки только хуже? Тетра знала, что Крис возился с ними не из-за гранта или мнимой личной выгоды. Мужчина любил их как своих детей, только не хотел в этом признаться. — Кристиан, я ведь до вчерашнего вечера и понятия не имела, что вы создаете тетр! Почему вы скрывались? — Лаура усмехнулась. — Никогда это особо не афиширую, — скромно ответил Крис. — Однако! — воскликнула девушка. — Вы, положительно, достойны большого уважения. Раньше я не считала тетр разумными существами, но изменила мое мнение. И не в обиду скажу: они будто совсем люди. — Мы и есть люди! — перебила младшая тетра. — Самые настоящие, и получше вас будем! — Монеки! — ахнула Сейко и придержала ее за плечо, чтобы та не совершила больше глупостей. Сейко давно уже заметила тенденцию Монеки вступаться за то, что защиты не требовало. И Лаура, которая просто хотела сделать комплимент своими словами, нахмурилась. — Они в самом деле настоящие люди. Монеки права, — неожиданно принял сторону маленькой девочки Крис. — Да я и не спорила с этим. — Лаура заказала себе кофе, но он оказался уж очень горячим, так что она закашлялась. Крис осторожно похлопал ее по спине. — Я, впрочем, застал то время, когда тетры не считались в нашей лаборатории настоящими людьми. Рассказать? — предложил мужчина. — Если там про то, как тетр держали в клетке, месяцами не кормили и тренировались на них в лоботомии, то лучше не рассказывай, — шутливо сказала Сейко. Крис чуть улыбнулся, но покачал головой, словно отгоняя что-то нежелательное. — Нет-нет, всё было не так плохо. И, к сожалению, не так хорошо. Лоботомией правда не занимались, а вот экспериментами над мозгом — вполне. Хорошо, сейчас такого нет. — А почему прекратили? — полюбопытствовала Монеки, уже успокоившись. — Не хочется ворошить воспоминания… — Крис посмотрел в глаза друзьям, надеясь на их безразличие, но, увидев всеобщий интерес, тихонько вздохнул и решил рассказать. — В 2024-2027-х мы, как люди, имеющие продвинутые технологии, желали использовать их на полную катушку. Тетры казались нам даже киборгами, пусть и недоработанными. Мы их не считали тогда за разумный вид, и совершенно нормально, что и сейчас многие люди не считают их таковыми. Сложно искоренить стереотипы. О чем это я… а, так вот: мы немилосердно использовали новейшие технологии и экспериментировали над мозгом тетр. Пробовали добавлять дополнительные чипы, убирать лишние и управлять имеющимися. В общем, исследования шли хорошо, хотя не все тетры выдерживали эти опыты. Лицо впечатлительной Монеки вытянулось, она замерла и уставилась в одну точку. Получается, они с Сейко могли бы оказаться под прицелом таких экспериментов, родившись они на несколько лет раньше? О, бедный Август! Судя по его рассказам, можно было предположить, что у них до сих пор практикуется подобное обращение. — И ты так просто рассказываешь нам об этом? — ужаснулась Сейко. — Вы сами просили, — пожал плечами Крис. — В 2027 году мы создали ее. Катеньку. Ну, не смотрите так! У нас тогда еще было принято называть тетр русскими именами. И она (в смысле, Катенька) настолько отличалась от остальных, что мы сразу поняли: ей было суждено стать тетрамогой. Как вспомню — накатывает… не могу, не могу… она пианисткой родилась. Хотя кто знает, родилась ли или сама стала. Но разве можно было после того, как ее увидишь, не поверить во врожденные способности? Катенька, совсем маленькая, дни ночи проводила около своего фортепиано… н-да, мы поставили для нее личное фортепиано, она долго просила. Очаровательная — ее наши любили. Рыжая. Ласковая. Наблюдая за ней, мы увидели, что для развития тетр не обязательно их программировать. С тех пор, как родилась Катя, я ни разу не прикасался к управлению через чипы. — И тогда вы наконец-то все поняли, что вовсе не обязательно копаться в их мозгах, чтобы они стали тетрамогами? — Сейко успокаивающе приобняла Монеки. — Мы не стремились к тому, чтобы все тетры стали тетрамогами. Мы хотели лишь посмотреть, к чему приведет многоразовое программирование мозгов. На какие черты характера оно повлияет, как тетра под этим влиянием может реагировать в той или иной ситуации. Поэтому создание или выявление тетрамогах не являлось нашей главной целью. Это сейчас уже намного больше о них говорят. Можете гордиться: таких, как вы, очень мало. Я бы даже сказал, что тетрамог в мире вообще больше нет… — А Катя? — спросила Сейко. — Долгая история, — Крис замер и опустил взгляд. — Фёдор, этот… гад — по-другому его не назовешь — плевал на всё. Он был одержим идеей богатства. Я к нему и до этого не очень хорошо относился, но тем, что он сделал, он тогда уничтожил мое и без того хрупкое доверие. Анисимов продал Катю — первую тетрамогу — новосибирской лаборатории за кругленькую сумму. И ведь словно вещь, словно раба! Он воспользовался ее наивностью, сделал так, чтобы она пошла за ним будто по своей воле. Господи, до чего доводит жажда наживы! Я мог ее спасти… мог изменить что-то. Но не успел. Я единственный из лаборатории, кто знает об этом поступке. Другие думают, что она сбежала. Некоторые даже устроили розыск в Москве, но, понятное дело, не нашли. Я хотел им рассказать… но мне не хватило духа. Боялся мести Фёдора. Я безволен, ничтожен… Я сам поехал в Новосибирск, надеялся отыскать ее. Не нашел. Но я знаю… даже если бы нашел, то это была бы другая Катенька. Не моя — не та добрая, но гордая девочка. Они ее изменили. Может, даже подавили творческие способности. Я и сейчас считаю себя… виновным в ее гибели. Если и не материальной, то духовной. — Он спрятал лицо в ладонях. — Это всё вздор, Кристиан, нелепица! Если кого и стоит винить, то только этого… я даже слов не могу подобрать для этого подлеца, — торопливо заверила его Лаура. — Вы не виноваты, вы сделали всё, что могли, чтобы отыскать ее. — Вы так думаете, Лаура? Я всё еще надеюсь, что Кате стерли память в той лаборатории. Ей было бы тяжело, если бы она помнила нас всех. Лучше бы она тетрой обычной была, без талантов. Тогда ничего и не случилось бы. После этого случая я обещал себе никогда больше не привязываться к людям. И выполнил бы обещание, если бы не вы, — мужчина тепло посмотрел на друзей. — Но вы продолжаете работать и изобретать даже при том, что постоянно мучаетесь совестью, — заметила Лаура. — Знаете, в этом месте собрались действительно удивительные и сильные люди! Монеки задумалась. В ее памяти всплыла беседа с Мышей. Слова мышеглазки ускользали, а мысли путались. Что же такого говорила Мыша про тетрамог? — Точно! — воскликнула младшая девочка. — Вспомнила! У тетрамог отключаются чипы. Это значит, что Катю уже не могли перепрограммировать! — Довольная своим открытием, она широко улыбнулась и от нетерпения заерзала на стуле. — Правда! — встрепенулся Крис. — Как я мог про это забыть? Ее, конечно, давно уже выпустили из лаборатории, но я опасался… нет, они не смогли бы изменить ее память! С ней должно быть всё в порядке! Я так зациклился на возможностях исследования мозга, что забыл: когда Катя уже стала тетрамогой, ей пытались напомнить через один чип какую-то мелодию (то ли чужую, то ли ее, авторскую — запамятовал…), оказалось, что ее чипы просто выключились. И мы сделали вывод, что при становлении тетрамогой чипы полностью деактивируются. Вы за час довели мою мысль до логического завершения… я просто не могу в это поверить… Мужчина рассмеялся от облегчения и выдохнул. Смешно было наблюдать, как маленькая Монеки уничтожила почти все опасения Криса. — Только вот Катя до сих пор со мной не связалась. Она ведь уже, наверное, совсем взрослая. Сколько ей? Последний раз ее видел, когда ей было около тринадцати лет… потом, предположим, восемь месяцев в новосибирской лаборатории. Прошло пять лет… — Да она же моя ровесница! — удивилась Лаура. — Или почти ровесница… И почему только тетры так рано взрослеют? Если подумать, то я о них почти ничего и не знаю. Кристиан, расскажете потом побольше о тетрах? — Думаю, Монеки и Сейко могут рассказать вам об этом со своей стороны, — Крис встал. — Приходите ко мне. Нам нужно обсудить некоторые организационные моменты, если вы, конечно, не собираетесь сидеть сложа руки. С моей помощью вам легче будет освоиться, — мужчина назвал свой адрес. Сейко встала. Она схватила за руку Монеки; рука оказалась ледяной. — Эй, шевелись! — прошептала Сейко ей на ухо. Лаура осталась сидеть вместе с Крисом. Монеки, глубоко пораженная неизвестной судьбой первой тетрамоги, механически встала и пошла со своей подругой. Почему Лаура так заинтересовалась ими? Почему Крису были так важны какие-то «организационные моменты»? Младшая тетра во что бы то ни стало захотела это выяснить.