sk8er boy

Крис стабильно каждую субботу поджидает Чонина с работы. Первые два таких вечера начинались с фразы «О, снова ты! Я думал, ты сдался», а на третью они обменялись номерами, потому что Ян обещал скинуть видео своего первого неумелого олли. На видео Чонину не больше 12 лет, тощие конечности из-под широких рукавов и шорт кажутся неловкими, сам прыжок получился громким и неуверенным, зато парнишка кричит от счастья, а потом смеётся, когда в порыве эмоций ударяется об столб. офисный хён [15.07.2023 23:54] «Спасибо, что поделился, но теперь я ещё больше грущу от того, что школьник может делать лучше, чем я: ( Мне показалось, или ты там зуб выбил?» Ян Чонин [15.07.2023 23:55] «а ну да» «передний прям» «он молочный был но всё равно обидно» С того момента Чонин иногда отправляет мемы, вбрасывает какие-то истории вне контекста и ноет об очередном рабочем дне, а на субботних занятиях терпеливо учит Чана кататься. Координация Криса закончилась где-то на секции карате в третьем классе, а спортзал по выходным не считается. Успех, определённо, был, но за недельный перерыв тело как будто всё забывало, и Чану приходилось заново всё повторять, чтобы уже ближе к позднему вечеру проехать свои самостоятельные 10 метров. Зато они хорошо сблизились. Оказалось, что Чонину 20, он переехал в Сеул с братом год назад, буквально на последнем году обучения. Старшую школу закончил экстерном, только на выпускные экзамены пришёл, а после никуда не пошёл. Сейчас готовится к поступлению на следующий год, думает либо на что-то инженерное, потому что у него вроде как получается, либо станет учителем начальных классов, если первый вариант не прокатит. Крис рассказывает о своей работе, о требовательной семье, много говорит о мечте связать жизнь с музыкой и вообще поменять то, что происходит с ним сейчас. В принципе, скейт он для того и купил. Чонин смотрит на него в такие моменты внимательно и с пониманием, резюмирует в конце: «Иногда кажется, что побег от текущей реальности поменяет жизнь, а потом…» и замолкает, задумавшись о чём-то. Тогда Чану кажется, что улыбчивый мальчишка на самом деле слишком искренне протягивает своё штопаное сердце людям. Бан не знает наверняка, что случилось, но в глазах читает тоску размером с небо и очень хочет помочь разогнать эти тучи. Пока он не знает, как, и просто садится ближе, как верный пёс, и пытается отвлечь: то позовёт есть рамён в круглосуточном, то снова спросит про шрамы на коленках, а Чонин благодарно смотрит в ответ и улыбается так, что сердце замирает. Чан уже давно перестал считать эти улыбки, но преданно прячет каждую в грудную клетку. В очередную субботу Чан увидел Чонина в конце набережной. Видимо, младший снова ушёл пораньше. Ян машет и что-то печатает в телефоне, а потом Крис слышит звук уведомления о сообщении: Йенни [05.08.2023 19:11] «хён иди сюда». Крис берёт скейт подмышку и уже направляется к нему, как приходит ещё одно сообщение: Йенни [05.08.2023 19:12] «точнее, катись. давай, вставай на доску» Что, прям вот так? Без наколенников? Все 200 метров по набережной? Крис смотрит на силуэт Яна, и ему кажется, что он видит его хитрую, почти издевательскую улыбку, будто на слабо берёт. Вспоминается первый неудачный опыт, недавно зажившее колено фантомно зудит, а сердце колотится бешено. Там впереди Чонин и его ямочки от улыбки, запах его кондиционера, шипение колы на языке и самые дешёвые пластыри, которые почти сразу отрываются, намокнув от пота. А Чан тут, и он боится. Сейчас вот снова носом полетит к земле, и Ян решит, что всё бесполезно. Он будто на обрыве, под которым ничего. Даже не темнота или скалы, а просто пустота. Чан не знает, что его там ждёт, и может только надеяться, что смуглые руки, как и раньше, подхватят его. Вдох-выдох. Давай, Чан, докажи, что не бесполезно. Докажи, что ты этот почти месяц не просто ловил солнце глазами и синиц руками. Докажи, что твои слова о том, как ты хочешь поменять жизнь — не пустые, а самые искренние и настоящие. Новое сообщение Чонина он уже не читает. Встаёт на доску и на пробу толкается. Ноги немного дрожат, но всё лучше, чем в первый раз. Чан толкается ещё раз и разворачивается боком, чтобы было проще лавировать. Он будто чувствует каждый сантиметр доски, каждый поворот колёсика и наклон. Ветер мажет по щекам и путает неуложенные кудри, забирается под футболку и треплет шорты. Крис не едет, он как будто летит, от ощущений щиплет глаза, а счастья в груди оказывается столько, что на весь мир хватит. До Чонина остаётся меньше ста метров, когда тот разворачивается и уезжает вперёд. Значит, нужно ускориться, догнать. Чан толкается сильнее и увереннее, несмотря на дрожь в икрах. Нужно просто немного присесть, изолировать корпус и расслабиться. Эти внутренние уговоры действительно помогают, и Крис наконец может меньше концентрироваться на том, чтобы удержать равновесие и посмотреть дальше хвостика скейта. Панорама города с этой части набережной потрясающая: вода жидким золотом плещется об основания моста, окна отражают солнце и как будто дают ещё больше света. А самый главный свет — светлая макушка впереди. Чонин кажется абсолютно расслабленным, легко и почти лениво рассекая, словно парусник на попутном бризе. Ощущения абсолютно нереальные, как будто кроме этого момента больше ничего не существует. Они останавливаются под мостом, где часто тусуются скейтеры на новых оборудованных рампах с цветными граффити и запахом свежей краски. Чонин кому-то кивает, но не отходит от Чана, а наоборот ведёт его мимо, спускаясь к воде. — Ты молодец, Чанни-хён, — Чонин дарит улыбку, а Крис снова замирает, сохраняя момент в копилочку-сердечко. Тёплая рука на щеке и слабый вкус той самой колы на губах. Так странно, словно его губ касается своим холодным носом котёнок. Чан застыл, даже дыхание задержал, пока осознание ситуации метафорически переплетает с ним пальцы и говорит: «Теперь понимаешь?». Но, пока Крис приходил к этому осознанию, как будто стало поздно. — Вот чёрт, — Чонин резко отодвигается и прячет взгляд. Чан сейчас плохо понимает, как ему действовать. Момент, кажется, уже упущен, юноша радом пытается сжаться до размера горошинки, и Крис бы рад убедить его, что всё хорошо, и что он не против, но даже пошевелиться не может, переживая много чувств. И вообще, что говорить? Или что делать? Обнять? Поцеловать самому? Вопросы мечутся пчёлами в кудрявых волосах и никак не угомонятся, лишь жаля и отсчитывая секунды неловкой тишины. — Это было лишним, да? — Чонин кусает губы и рвёт нитки на обрезанных джинсовых шортах. — Я пойду, наверное. Снова момент, как в замедленной сцене в фильме. Прямо как тогда, во время падения: тело не слушается, его парализовано тянет к земле. Хочется, чтобы кто-то дал подзатыльник, встряхнул за плечи и в унисон сознанию крикнул: «Останови его, он сейчас уйдёт!» И Чонин действительно уходит, кусая губы от обиды и ломая ногти о шершавую поверхность скейта. Последнее сообщение от Яна: «Я в тебя верю» Крис прочитал уже дома. На этом их переписка закончилась, а дальше полный игнор сообщений Чана.

***

Стоило ожидать, что сегодня, неделю спустя, Чонин не придёт. На что Крис вообще надеялся? Что юное сердце, как ни в чём ни бывало, залижет раны и продолжит ему открываться? Дни убывают, и в привычное их встречам время солнце уже село. Ветра нет, и застоявшийся влажный воздух оседает на теле липкостью, и даже если Чан принял душ перед выходом, он вспотел просто за полтора часа ожидания. Он доезжает (сам!) до моста, ищет взглядом светлую макушку на рампах, или хотя бы поблизости, но взгляд не цепляет никого подобного. Только весёлые панамы, пыльные кепки и клубы пара от электронок. Звенит стекло бутылок, колёсики громко стучат об чёрную фанеру горок, заглушая корейский хип-хоп, играющий на слабенькой колонке. Здесь всё живёт как обычно, словно ничто не тревожило это место. Чан едет домой по набережной, он выучил здесь уже каждую трещину и, наверное, смог бы проехать не глядя. Особенно тот кусок, где они с Чонином тренировались и где точно есть дырка в асфальте. Пробовать закрыть глаза и рисковать Крис сейчас не готов. Его голова забита мыслями, и внимание сейчас примерно на том же уровне, как если бы он и правда ехал вслепую. Его глупость недельной давности не давала покоя. Чонин определённо ему нравился, ещё с первой встречи, но Чан совсем не видел, что это взаимно, или намеренно блокировал это для себя, хотя и нежился в воспоминаниях и тёплых фантомных ладонях. А когда чудесный мальчик-скейтер показал, что всё, кажется, взаимно, а не надуманно одинокой фантазией, Крис замялся и ничего не сделал. Впрочем, как и всегда: струсил, пустил на самотёк. Он всегда бегал от своих чувств, вот бегает и теперь. А нужно было бежать тогда за ним, за Чонином, не дать ему уйти. Такие, как он на дороге не валяются. «Они валяются на траве, нежатся под солнцем и напевают что-то под нос» и Крис даже проверил, а вдруг случайная мысль материализуется. В парке пусто, все готовятся к рабочей неделе, и Крису тоже пора бы. Возвращение в реальность без перспективы увидеть Чонина вновь ощущается паршиво и горько, как таблетка от головной боли. Только болит в груди и не унимается. Кусочки встреч, точно диафильмы, терзают звонким пластиком и не дают спокойно закрыть глаза. Проектор сломался, и теперь их можно посмотреть, только если поднести кадр близко к свету и прищурить один глаз, а потом промаргиваться от ослепляющих белых пятен, что щиплют глаза.

***

Чонин сидит в своей комнате уже неделю, и старший брат, Чонсу, беспокоится. Младший хотя бы ест ужины, которые он ему оставляет у двери, значит, всё лучше, чем могло бы быть. А вечером, уже засыпая, он слышит, как Чонин крадётся в ванную, чтобы умыться, и гремит там своими баночками с десятью этапами ухода. А потом дверь в его комнату снова закрывается, и тихие звуки видео, создающие фоновый шум, затихают только под утро. Чонсу берёт мороженое, припасённое для таких случаев, и тихо, словно кот, скребётся в дверь. Мычание за дверью, как знак, что можно войти (вчера Чонин промолчал, и брат решил его не беспокоить). Чонсу осматривает комнату. На стене тёплым белым светом горят огоньки, окно открыто, на кровати — настоящее гнездо из подушек, одеяла и икеевской акулы, а сам Чонин сидит в центре, закутавшись в плед, хотя на улице и в комнате тепло. Уставший взгляд бликует экраном телефона, где идёт какой-то летсплей. — Ну, ты чего? — в ответ мычание на грани хныканья. Младший брат такой взрослый, но такой всё ещё ребёнок. — Будешь мороженое? — конечно будет, Чонсу просто хочет разговорить Чонина и садится на кровать. — Держи. Чонин тянет руки из-под одеяла, возится с крышкой банки, съедает первую ложку и мило, почти незаметно улыбается. — Звонили из магазина, ещё в понедельник, я сказал, что ты приболел, — старший убирает светлые пряди со лба Чонина, — хочешь рассказать, что случилось? Младший косится на брата, хмурится, съедая новую ложку и шумно вздыхает. — Да я опять дурак, вот что случилось. — Это из-за того дядьки? — по рассказам Чонина новый знакомый старше даже Чонсу, поэтому он сразу прозвал его дядькой. — Да не дядька он, всего на 4 года старше, — дуется Чонин и снова загребает мороженое, — он тут не виноват, это я опять надумал всякое. Чонсу понимает, о чём речь. Его брат — самый искренний и добрый мальчик, которого можно встретить. Он верит, что люди будут добры к тебе, если ты сам к ним добр. Он верит, что любовь победит, мир, дружба, жвачка и бархатные сердечки. А ещё он гей, и именно из-за этого его пришлось перевести доучиваться в Сеул прямо на последнем году обучения. — Так, и что там с этим твоим «недядькой»? — Чонсу подтягивает домашние спортивки на коленях, чтобы не вытянулись, и забирается на кровать с ногами. — Да ничего, мы отдыхали у воды, там, у рамп, и я подумал, что… — Чонин скребёт ложкой по краям стакана, собирая подтаявший десерт, — вот бывают же идеальные моменты для поцелуя, ну я и подумал, что можно. Чонсу хмурится, внимательно слушая брата, иногда кивает. — А он посмотрел так, будто я, ну, не знаю, насильник какой-то, — младший морщится, — блин, можно я не буду вспоминать эти две минуты позора? Я и так все эти дни на репите прокручиваю. — Значит, ты ушёл сразу, как увидел его замешательство? — Чонсу выковыривает арахис из стаканчика Чонина и закидывает в рот. — Или он тебе что-то сказал? — Он не успел ничего сказать, я… — Чонин кусает губы, подбирая слова, — не то чтобы он похож на такого человека, но я испугался, вдруг он, не знаю, толкнёт меня или что хуже. По его лицу вообще было сложно понять, как он был настроен. Старшему очень больно слышать такое от брата. Сердце этого птенчика хочет дарить любовь, а встречается только с болью и неприятием. К счастью, семья ценит его больше, чем традиционные устои, и Чонин не столкнулся ни с чем, кроме поддержки, после новости о травле в старой школе. — Он писал тебе после этого? — Чонсу царапает ногтем след от шоколада на ткани брюк и не поднимает взгляд. — Писал, но я боюсь читать, что там, — Чонин тянется к телефону, но не открывает свербящий чат, а переключает видео на плейлист Epik High. — Просто помни, что ты тут и ты в безопасности. Что бы в этих сообщениях ни было, ты заслуживаешь только лучшего, — он треплет брата по голове под довольное урчание, — у тебя корни отрасли, покрасим позже? — Ага-а, — тянет Чонин и ластится под тёплую руку брата. — Тогда я пойду, спускайся, как доешь. Вот бы тревоги можно было так же обесцветить, как отросшие корни.