Их заслуженное "Долго и Счастливо"

Мир — не райский сад. Его надо принимать таким, какой он есть: можешь спасать — спасай. Г.Л. Олди, «Дикари Ойкумены» Возлюби дальнего своего, если дотянешься! Г.Л. Олди, «Чужой среди своих»

Взвесив возможные варианты, они решили артефакт из Подземного дворца всё-таки не выносить. Меньше передвижений — меньше риска, и куда проще было привести Юэ Цинъюаня в демоническое царство, чем переносить уникальный в своём роде накопитель, пусть даже и порталами. К тому же, так можно было снова запитать щиты куда быстрее, не дожидаясь возвращения артефакта во дворец. Но совсем без отключения барьеров обойтись не удавалось — и следовало позаботиться и о том, чтобы ритуал не привёл к прорыву во дворец очередной шайки бунтовщиков, бандитов или какого-нибудь монстра. Шэнь Цинцю расчертил схему размещения сигнальных полей и печатей, которые должны были среагировать не то что на демона — на любую ящерицу с нетипично сильной ци. Урок со змеиной формой Чжучжи-лана глава Цинцзин запомнил накрепко. Оставалось лишь назначить стражей, которые будут метаться на сработавшие сигналы — и здесь глава пика стратегии тоже не мелочился, предложив задействовать буквально сильнейших бойцов обоих Царств… за исключением участников ритуала, конечно же. — Лучше перебдеть, чем недобдеть, — заявил Цинцю, хлопнув веером по ладони и ткнув им в сторону Бинхэ. — А рисковать безопасностью самых дорогих сердцу этот мастер уж точно не собирается! Сердце самого Бинхэ при этом сладко сжалось. Шицзунь считал его самым дорогим человеком! Вместе с Юэ-шибо, конечно — но в преданности семье полудемон своего возлюбленного более чем понимал. Ни одно сокровище, ни один артефакт в его глазах не мог сравниться с подвеской-Гуаньинь из фальшивого нефрита, когда-то подаренной Бинхэ матерью. Пусть ради шицзуня он пожертвовал бы даже ею… но это была бы тяжёлая жертва. Куда сложнее клятого Синьмо. Сдержав так и норовящую расплыться на губах улыбку, Бинхэ степенно кивнул на слова супруга: — Этот приставит к делу своих генералов Правой и Левой руки. Леди Ша как раз жаловалась на скуку. Шан-шишу по-хомячьи надулся, но спорить с привлечением его супруга не стал. Шэнь Цинцю задумчиво кивнул и дополнил: — Цанцюншань также выделит лучших бойцов. Слава Лю-шиди гремит даже в Царстве демонов, да и этот мастер смеет надеяться, что внушил некоторое… уважение к себе. — Но шицзу-унь! — тут же заскулил Бинхэ, широко распахивая глаза и заставляя их немного увлажниться. То, что Шэнь Цинцю будет рисковать, прикрывая дворец в момент уязвимости, они точно не обсуждали! И что с того, что после очищения от Неисцелимого шицзунь, возможно, способен был загнать двойника самого Бинхэ градом листьев так, чтобы тому и мига не хватило, чтобы активировать кровяных паразитов? Бинхэ не хотел, чтобы его возлюбленный подвергался и малейшему риску! — Хуш, Бин-эр, ты же знаешь, что Лю-шиди трясётся над безопасностью этого мастера не меньше тебя, — полудемону достался символический шлепок веером. — И мы с ним хорошо работаем в паре. — Да уж, мало найдётся тех, кто захочет драться сразу против Шэнь-бро и Бога Войны, — поддакнул Шан-шишу. — А уж кто при этом ещё и справится… Полудемон привычно насупился от упоминания главы Байчжань. Слишком уж много внимания Лю Цингэ уделял его супругу! Но шицзунь отношениями с шишу Лю действительно дорожил, а Бинхэ понимал, что корни этой неприязни крылись ещё во временах его ученичества. Тогда статный воин, на всю школу заявивший о некоем «долге», зачастил на Цинцзин — то прочищал меридианы своему шисюну, то притаскивал очередной трофей в неуклюжей попытке ухаживания, а то и внаглую напрашивался на чай. Конечно, прямо Лю Цингэ о таком никогда не говорил и формально всего лишь возвращал потерянные шицзунем веера — но в плохие дни Бинхэ думал, что глава Байчжань либо втихую их крадёт, либо просто покупает новые. Ну не терял шицзунь веера так часто! Не в отсутствие Лю Цингэ точно. Не то чтобы Бинхэ не понимал или не разделял выбор Лю-шишу сердечной привязанности — да и приверженность этому выбору могла вызывать только уважение. Но как раз потому, что полудемон не мог отрицать достоинства Бога Войны, тот и воспринимался как серьёзный соперник на место в сердце шицзуня. А теперь ещё и выясняется, что шицзунь с ним тренировался! Или ходил на миссии — достаточно часто, чтобы отработать боевую двойку! И это точно не было вынужденным решением — шицзунь хотел сражаться вместе с Лю-шишу! От одной мысли об этом во рту становилось кисло, как от хорошего глотка уксуса — но спорить с супругом Бинхэ всё-таки не стал. В конце концов, Шэнь Цинцю выбрал его, а не прямого, как тренировочная палка, главу Пика Байчжань! А уж силу Бога Войны Ло Бинхэ знал как никто — пусть он обычно не упускал возможности напомнить Лю Цингэ о пяти годах поражений, но только он знал, насколько тяжело ему это далось. И сколько раз лучший мечник Цанцюна был в волоске от победы. Бинхэ не воспользовался ни одним из шансов убить или покалечить противника, потому что видел в его глазах ту же боль. Ту же потерю. Лю Цингэ… кто знает, о чём он думал, но почему-то Ло Бинхэ не сомневался, что будь у Бога Войны реальная возможность воскресить шицзуня, он рванул бы в Священный Мавзолей быстрее всех небесных демонов. Собрать будущих стражей условились на следующий день, после получения согласия на ритуал от Юэ-шибо — как оказалось, его Цинцю в свои планы тоже пока не посвящал. Это тоже обласкало сердце Бинхэ словно мягким пером — шицзунь спросил его первым! Шицзуню действительно было важно его решение! Сегодня же оставалось решить, где именно будет удобнее обустроить массив для ритуала. В конце концов, Подземный дворец был велик и полон запутанных переходов — порой даже сам Ло Бинхэ не был уверен, что изучил их все. А вот Шан-шишу таких сомнений не имел. Бинхэ оказался неприятно удивлён тем, насколько хорошо глава Аньдин знал все закоулки, комнатушки и переходы, в том числе потайные. Нет, в верности Мо Бая и его заклинателя полудемон не сомневался ни на цунь, да и дружба шицзуня с Шан-шишу чего-то да стоила. Но где пробрался Шан-шишу — имеет шанс пробраться и кто-то ещё, и Бинхэ совсем не нравилось, насколько слабой оказалась его защита. Он даже честно высказал свои опасения вслух — но и шицзунь, и шишу от них дружно отмахнулись. — Бин-эру не стоит тревожиться, источник знаний Шан-сюна весьма специфичен и сейчас недоступен никому, кроме этого мастера. Если он, конечно, не решит переписать все шестьсот шестьдесят шесть глав пророческих видений кистью да от руки. — У Лорда Ло сильная защита, и чужаку сквозь неё пробраться не удастся, — привычно проигнорировал шпильку Шан Цинхуа. — Хотя, если Цзюньшан желает, этот Шан может подсказать пару финтов, чтобы отвадить лишние глаза от важных мест. Ло Бинхэ озадаченно нахмурился в сторону Шан-шишу, вдохновенно выводящего на листе план очередного зала и прилегающих к нему переходов. Вот это — пророк, описавший его судьбу? А!.. Так вот почему они с шицзунем так хорошо друг друга понимают! — Значит, Шан-шишу тоже помнит прошлую инкарнацию? — всё-таки решил уточнить он. — Ага, мы с Шэнь-шисюном тогда переписывались, он был моим лучшим критиком! — немного неловко улыбнувшись, закивал шишу и придвинул к нему свои каракули. — Вот, в этом зале, который сразу справа от лестниц под южным крылом, стены достаточно толстые и прочные. Всего два входа, считая потайной вот тут, и оба легко перекрываются мобильными барьерами. А форма и размер зала как раз идеально подходят для основного построения, и Бутон Лотоса можно подвесить к потолочной балке, проходящей вот здесь. Что скажет лорд Ло? Рассмотрев набросок и повспоминав, в каких целях используется зал сейчас (ничего важного, склад для мебели, которую легко оттуда и убрать… хотя одну из кроватей, возможно, придётся оставить), Бинхэ был вынужден признать здравость рассуждений шишу. На том и согласились. Шан-шишу пообещал заказать гравировку якорей для массива уже на следующее утро и, потирая покрасневшие глаза кулаком, активировал болтающийся на шее связной артефакт. Явившийся Мобэй-цзюнь недовольно оглядел своего растрёпанного консорта, засыпающего на ходу, и подхватил его на руки, плюнув на все приличия. Впрочем, своего Цзюньшана всё-таки выслушал и готовность прийти на следующий день подтвердил. А в остальном… ну, не Бинхэ было осуждать владыку Северных Пустошей за призрак нежной улыбки при взгляде на посапывающего ему в плечо мужа. Тем более что Цинцю тоже устало привалился к плечу супруга, просто старался держать лицо в присутствии гостей. Стоило же порталу схлопнуться за спиной Мобэя, как глава Цинцзин буквально сполз головой на колени Бинхэ в полном изнеможении. Полудемон вздохнул и последовал примеру верного генерала, поднимая супруга на руки и унося в спальню. Соблазнение явно откладывалось, но обнять любимого, сонно дышащего ему в подмышку, и свернуться с ним в клубочек в тёплой постели тоже было драгоценно. К тому же Бинхэ всегда мог навестить шицзуня в Царстве снов.

(© ~ ©)

Ну до чего же нахальной всё-таки выросла его прилипчивая овечка! Соблазнять внаглую, пока Цинцю был напрочь вымотан, не стал — так додумался использовать наставления Мэнмо и заявился в его сны прямо посреди ночи, помешав его планам лениво поваляться на террасе с любованием соседними пиками! Видите ли, «Шан-шишу прервал их тогда на самом интересном месте, а ещё Бинхэ соскучился, а следующий день опять будет загружен, а шицзунь не любит, когда Бинхэ нежничает при посторонних…» И глазки состроил, паршивец. Совершенно щенячьи, для полноты картины оставалось только добавить уши торчком и бешено виляющий пушистый хвост. Впрочем, они находились во сне — так что когда Шэнь Юань поделился с Бин-эром сим дивным образом, тот только рассмеялся и немедленно воплотил уши с хвостом в жизнь. И, каков нахал, с превеликим удовольствием этим хвостом завилял! Тем не менее, если бы его муженёк явился в сон только ради сладенького, он точно получил бы отлуп… в том числе веером по дурной голове, чтобы думал мозгами, а не янским корнем. Но Бинхэ, как оказалось, действительно хотел проговорить пару важных для него нюансов, до которых наяву дело не дошло как раз из-за ворвавшегося не вовремя Самолёта. Во-первых, то, что необходимость использовать парное совершенствование в отсутствие супруга могла возникнуть и у самого мастера Шэня, во время какой-нибудь пошедшей наперекосяк ночной охоты или исследовательской миссии. Не сидел же он затворником в своих апартаментах. Бинхэ торжественно объявил, что для него жизнь и благополучие возлюбленного мужа тоже важнее всего остального, а потому все ранее изложенные правила в равной степени касаются обоих. Второй же вопрос оказался неожиданным. Бинхэ не был уверен, что и в их текущей ситуации с Ци-гэ, и в других гипотетических случаях применения парного совершенствования будет в состоянии, ммм… воспрять. Шэнь Юань был даже ошарашен на несколько секунд — чтобы герой-жеребец, протагонист гаремного романа даже знал о существовании такой проблемы, не говоря уж о том, чтобы примерять на себя? Но что ни говори, а его Бинхэ всё-таки сильно отличался от повелителя Ло из исходного сюжета хотя бы тем, что с юных лет мечтал исключительно о собственном шицзуне, попросту не задумываясь о возможных альтернативах. Пришлось раскапывать в памяти возможные способы обеспечить боеготовность. И психологические («закрой глаза и вспомни об этом супруге»), и на всякий случай химические, благо, что разнообразных па-па-па цветов, плодов и прочей флоры и фауны в этом мире хватало на любой вкус. Но афродизиаки оставались на крайний случай. Сначала стоило бы проверить, возникнет ли необходимость в подобной стимуляции вообще. Бинхэ вполне заинтересовал вариант «вообразить человека, представить поцелуй с ним и оценить реакцию». Настолько, что он тут же создал нужные проекции, пользуясь своей властью над пространством снов. Вполне логично, Ци-гэ и, внезапно — Лю-шиди. Вот уж чего Цинцю точно не ожидал! Но спорить с тем, что чисто эстетически Лю Цингэ был великолепен, он не мог — если уж на ком и проверять свою, кхм, теоретическую готовность, то и впрямь на нём. Только слепой не оценил бы красоту этих мышц и изящную линию скул! Тем более что проекции Бинхэ не только в точности повторяли оригиналы — они ещё и вполне правдоподобно реагировали. Ци-гэ просиял, заставляя Шэнь Юаня смущённо распахнуть веер, шиди же недовольно нахмурился на полудемона. Только что не говорили. Смотреть на то, как целуется старший брат, Шэнь Юань не стал, тактично отвернувшись. Нет, если бы не было другого выхода, например, если бы ритуал разрыва привязки к Сюаньсу потребовал его собственного участия, он бы сделал это без колебаний. Но степень неловкости при этом была бы — впору закапываться в Священном Мавзолее на пару сотен лет! А вот полюбоваться на то, как подначенный на действия Бог Войны одной ладонью отбрасывает протянутую руку, а второй притягивает Бинхэ за шею, решительно впечатываясь в его губы своими, оказалось забавно… в первый момент. Всё-таки его чёрный лотос успел накопить достаточно поцелуйного опыта, чтобы перехватить инициативу и сделать действо по-настоящему горячим, заставив Шэнь Юаня порозоветь и укрыться за веером почти полностью, оставив открытыми только глаза. Ну как тут не отреагировать, когда на твоих глазах целуются два самых прекрасных мужчины этого мира? Заинтересовавшийся его румянцем и выслушавший это оправдание муж вопреки опасениям не хлебнул очередную чашу уксуса — зато вогнал в краску окончательно, предложив поцеловать шишу Лю уже ему. Мол, Бинхэ тоже хочется увидеть подобную сцену в исполнении непревзойдённых красавцев, а заодно потренироваться преодолевать собственную ревность на будущее. В общем, после развеивания проекции Лю-шиди им обоим сосредоточиться на чём-то другом было уже нереально. Однако раздразнивший своего супруга полудемон получил не совсем то, на что облизывался. Мастер Шэнь заманил его с террасы в спальню и коварно связал вервием бессмертных, после чего именно Бинхэ пришлось извиваться на простынях, молить своего шицзуня о снисхождении и стонать, принимая вторжение нефритового стержня…

(© ~ ©)

С высоты полёта двенадцать пиков Цанцюншань выглядели так прекрасно, что захватывало дух. Запирающий центральную долину от ветра, самый высокий и величественный Цюндин остался позади, и сейчас Юэ Цинъюань парил над Радужным мостом, яркими полосами разбегающимся от Цюндина ко всем остальным пикам, как разбегаются по телу духовные вены. Он сделал несколько медленных вдохов, впитывая умиротворение от лицезрения места, ставшего для него домом многие годы назад. Проводив взглядом пролетевшую мимо стайку гремучих ласточек — кто-то из учеников Дуань-шиди усердно тренировался в воздушной разведке и делал заметные успехи — Юэ Цинъюань решительно повернул остриё меча к зеленеющим террасам Цинцзина. Его ждал нескончаемый шелест бамбуковой рощи и прячущиеся за веером острые короткие улыбки её хозяина — его сяо Цзю, сяо Юаня. Заклинание-вестник с требовательным приглашением от главы Тихого пика спорхнуло в его руки прошлым вечером, и Лидер Ордена, прославленный заклинатель, сильнейший в своём поколении… в общем, Цинъюань не стеснялся признать хотя бы самому себе, что не мог уснуть полночи, нервничая, как когда-то мальчишка Юэ Ци перед вступительным испытанием. Он ворочался с боку на бок, а мысли метались между предвкушением визита к брату — сам позвал! — и беспокойством о возможной причине столь срочного вызова. Что бы ни болтали о Шэнь Цинцю, тот никогда не гнушался лично заявиться и вытрясти всё, что ему требовалось — и ни старая ссора, ни лимит в пять фраз ему в этом нисколько не мешали. С того же момента, как сяо Юань рассказал ему о своих проблемах с памятью, к счастью, оставшихся позади, и устроил грандиозную выволочку за провал с Сюаньсу, они и вовсе регулярно встречались. Его младший братишка, наконец-то обрётший внутренний мир и распахнувший крылья, то и дело находил повод заявиться на Цюндин. Он приходил с какими-нибудь документами, которые требовалось завизировать и непременно лично, делился принесённой из демонического царства сплетней, обязательно нуждающейся в обсуждении — ведь это может повлиять на политическую ситуацию и затронуть Цанцюн! — а то и просто оставался после собрания глав пиков попить чаю и сыграть в вэйци. Но вот в бамбуковом домике Юэ Ци с того дня ещё ни разу не был. Его столько раз прогоняли с порога, что просто так заявиться в резиденцию главы Цинцзин было как-то неловко. Да и вторгаться в гнёздышко молодожёнов — право, Юэ Цинъюань знал лучше и не собирался рисковать застать сяо Юаня в неприличном виде. А тут почти откровенное требование явиться пред раскосые очи… Даже удивительно, что, наконец задремав, Цинъюань видел вполне приятные сны. Жаль лишь, что толком ничего и не запомнил. Снижаясь плавной спиралью, Цинъюань поправил перевязь с Сюаньсу за спиной и ласково коснулся висевших на поясе ножен своего нового меча. Когда сяо Юань закончил его распекать, он чуть ли не пинками загнал Цинъюаня на Ваньцзянь. Они с Вэй-шиди перебрали множество славных клинков, ещё помнящих руки прежних поколений. Юэ Цинъюаню откликнулись многие — даже знаменитая Цзитяньцзэ, Глефа Небесной Скорби, заинтересовалась вкусом его ци и кокетливо пустила по лезвию разряд молнии. Но после некоторых раздумий глава ордена решил, что в его возрасте переучиваться на древковое оружие — не лучшая идея. Так что он сосредоточился на тяжёлых мечах и в итоге поладил с добродушным клинком по имени Лимин. Меч радовался полётам и чуть ли не сам подставлял рукоять под ладонь на тренировках с Лю-шиди — но при этом кровопролитие без нужды ему отчётливо не нравилось. Для клинка, используемого во всех ситуациях, кроме самых критических, подходило в самый раз. Приземлившись на полянке в десятке шагов от резиденции главы Цинцзин, Цинъюань прислушался к доносившимся из-за угла голосам, лёгким толчком ци обострив своё восприятие. Скорее всего, терраса… и да, совершенно точно сяо Юань и его демонический мальчишка. Полукровка лип к его брату, ещё будучи старшим учеником Цинцзина. Бросал обожающие и поклоняющиеся взгляды, следовал за своим наставником подобно хвостику и, по слухам, полностью взял на себя готовку и вообще домашние хлопоты в бамбуковом домике. Отношение Ло Бинхэ к своему шицзуню было настолько восторженным, что иногда даже ощущалось напрямую, пробивая привычную пелену боли и вины, заслонившую духовный взор Цинъюаня после формирования его калечной связи с Сюаньсу. Да и позже, в годы после саморазрушения брата, глава Цанцюн не двинул против Хуаньхуа весь свой орден только потому что, даже увидев Ло Бинхэ мельком, едва не задохнулся от волны скорби, вины, боли — и безумной надежды. А потому отступил, удержал насколько мог рвавшихся в бой пиковых лордов, кроме Лю-шиди — его тогда остановила бы только смерть, да и то без гарантии. Закрыл глаза на тихое похищение Му-шиди и сам начал надеяться незнамо на что. На чудесную удачливость и дьявольское упрямство мальчишки, позволившие ему выжить в Бездне и походя отобрать Дворец у старого лиса? На доступные небесному демону методы, невозможные для праведных заклинателей? На предусмотрительность и хитроумность брата, слишком легко пожертвовавшего жизнью, пусть даже и ради того, кем дорожил? Он не знал, но всё равно надеялся — и не зря. Поэтому, когда в конце концов вернувшийся к жизни сяо Юань не только поддержал этого нахального юнца, не только рискнув для него жизнью — снова, как в детстве раз за разом бросался на защиту его самого — но и вступив с ним в брак, Юэ Цинъюань не сказал ни слова. И даже не потому, что не считал себя вправе ограничивать выбор того, кого однажды так сильно подвёл. Просто почувствовал, как поют в унисон их сердца, и молча пожелал им сберечь их выстраданное счастье, прикрывая своей широкой спиной от хулы и молвы. Хоть на это он ещё годился. Загнав воспоминания обратно в глубину мыслей, он шагнул ближе, начиная различать слова: — А-Юань?.. Юань-гэ?.. Юань-эр?.. Ну же, любовь моя, скажи, как тебе больше нравится? — Ло Бинхэ практически ворковал, таким сладким был его голос. — Бинхэ, имей совесть! — шипел в ответ сяо Юань тем самым раздражённым тоном, которым прикрывал смущение. — Вот заявится сейчас твой шибо, как мы ему в глаза смотреть будем? Юэ Цинъюань вздохнул. Прямо сейчас давать о себе знать точно не стоило — о чём бы ни хотел поговорить с ним брат, после такого начала встречи они действительно добрую палочку благовоний будут пытаться преодолеть неловкость… — А что тут такого бесстыдного, этот Бинхэ просто подбирает именование для возлюбленного супруга, раз уж твоё домашнее имя теперь мне известно, — послышалось шуршание одежды и глухой стук. «Кажется, кому-то досталось веером», — весело подумал Цинъюань и ностальгически потёр местечко на рёбрах, куда ему в детстве частенько прилетало локтем. Ах, его сяо Цзю совсем не изменился! — Ай! Шицзунь, ну что такого, это же всё в кругу семьи… — А раз в кругу семьи, то перед старшим родственником тебе нужно выглядеть и вести себя пристойно. И вообще, может, мне вспомнить, что ты у Ци-гэ даже моей руки не попросил как следует, а? Сиди смирно, воротник поправлю… Снова зашуршала расправляемая и разглаживаемая одежда. После небольшой паузы и вздоха братишка тихо и нерешительно произнёс: «А-Юань… остальные… совсем уж смущающие». Полудемон издал невнятный писк и, судя по звукам, сжал своего мужа в объятиях, за что снова был бит веером. Цинъюань кивнул сам себе, оценив накатившую от них обоих всепробивающую волну нежности. Да, чего-то совершенно ужасного и непреодолимого точно не случилось — иначе не лип бы этот чертополох так беззаботно. Он осторожно отошёл немного назад и, на этот раз шурша листьями, уверенно прошагал за угол бамбукового домика, чтобы поприветствовать младшего брата и… получается, Ло-дифу?