Сумерки: Перемены

«Веселье и танцы давно перестали значить для меня одно и то же».

      Я остолбенела. Сказавший это голос был похож на мой, но был более низкий, с обреченными интонациями, и возник в моей голове сам собой, а не был услышан от кого-то, кто мог стоять рядом. Раскалённая спица воткнулась в висок. Всё вокруг завертелось и полетело куда-то вверх…       «Мама мечтала, чтобы я прожила одну из тех бесполезных, но очень красочных жизней… Жизнь на сцене. Преподаватели говорили, что у меня есть и талант, и гибкость, и грация. Но никто не хотел знать, что я ненавижу выступления, боюсь сцену и прикованных ко мне взглядов. Никто не хотел прислушиваться ко мне. Они были твёрдо убеждены в том, что мне нужно.       Их стараниями каждый день в Финиксе превратился для меня в кошмар, солнечные дни — в будни в аду. Бесконечные репетиции, крики, ссоры, выступления в других штатах… Меня журили, держали на строгой диете, били по ногам, если ошибалась. Я говорила без голоса с теми, кто не слышал и повторял: «Я знаю лучше тебя». Всё усложнялось. И всё до тех пор, пока я не проявила инициативу.       К нам в школу приехала молодая учительница по бальным танцам и сказала, что ей нужен доброволец, который сможет исполнить основную часть вместо её ученицы. Я подняла руку над головами своих сверстниц, и мрак сменился светом: я репетировала выступление с самыми улыбчивыми и интересными мастерами своего дела, что были ненамного старше меня, и той, что заботилась обо мне с тем же усердием, что и тренировала.       В день памяти мы выступили под открытым небом. Зрители были в восторге. Я почувствовала, как с меня свалились оковы и тяжесть вместе с ними. Я подумала: «Я могу всё изменить!» Однако мне следовало остеречься пламени, что согрело меня изнутри… Я набралась смелости и спросила учительницу, смогу ли я у неё продолжить обучение. Но мои надежды не оправдались — она приехала в Финикс, чтобы закончить здесь свою карьеру и потом с чувством выполненного долга уехать в Эверетт, где будет там заниматься разведением собак.

Провал. Полный провал…»

      Я потеряла равновесие и полетела вперёд. Чьи-то руки ловко обняли меня за плечи, развернули и окунули с головой в тень. –Ук-крой меня, пожалуйста. — прошептала я, жмурясь и утыкаясь в плечо своего спасителя.

»… провал. Полный провал. »

      «Уйди прочь!» — мысленно взвыла я, подавляя дрожь. — Что с тобой? — М-мне нужен… свежий воздух. Мне нужен… Холод.       Выйдя на улицу и дойдя до парковки, иногда спотыкаясь о неровности на земле, я смогла быстро прийти в себя. Боль исчезла также внезапно, как и появилась. Осталось только неприятное ощущение пустоты в голове и послевкусие страха — никому бы не понравилось услышать чужой голос в своей голове. И это было не помутнение рассудка, о нет. И мне этот голос не померещился. Это было одно из воспоминаний Бекки, ещё одно напоминание, что я — не она, и что мне не следует забываться. Потому что расслабившись и потеряв контроль, я разрушу чужую жизнь.       «Ответственность давит.» — подумала я, садясь на деревянную лавочку под старыми соснами. Изо рта вылетело облачко пара. — Бекки, что с тобой? Расстроилась, что я не пришёл?       Эдвард сел рядом со мной. — Нет. Просто голова заболела. Там было так душно…       Я изо всех сил старалась побороть желание посмотреть ему в лицо. Он поймёт и без помощи своего дара, что со мной опять что-то не так. Посмотрит в мои слезящиеся карие глаза и увидит там раздвоение личности или признаки безумия, что будет ещё хуже. «Или он подумает, что ты припадочная истеричка.» — весело вставил внутренний голос. «И этого только не хватало!» — Бекки…       «О нет!»       Мои внутренние, циклично повторявшиеся слова протеста были проигнорированы. Эдвард взял меня за подбородок и вынудил посмотреть на него. Так удачно загоревшийся над нашими головами фонарь осветил его жёлтым светом, и я увидела его глаза, полные тревоги и заботы и от этого чуть потемневшие и ненадолго утратившие блеск. Они напомнили глаза Лоры…       Он пытался разгадать сложную загадку, понять, что меня так огорчило. Ему явно мешало отсутствие слишком многих кусочков пазла, чтобы собрать хотя бы треть всей картины. — … что случилось? Что на самом деле случилось, Бекки? Скажи. Я помогу. Правда, помогу. Уверен, что мы найдём способ. — Не сможешь. — вздохнула я, мягко, но настойчиво убирая его руку. — Есть вещи, которые я должна решить сама.       Высоко над нами завыл ветер и закачал ветвями нависающих сосен. Беззвучные аплодисменты… Я сказала что-то «крутое», да. Я даже не догадывалась тогда, что ошибкой было решение закрыть все проблемы от других. И в первую очередь от Эдварда, который имел право знать правду. А я была слишком растеряна и глупа, чтобы помолчать, подольше подумать и сделать правильный выбор. Но пойму это я только потом… Когда будет уже поздно что-то менять. — Хорошо. — отступил Эдвард и улыбнулся уголком рта.       «Почему он вдруг улыбнулся?» — эти несказанные слова он услышал отчётливо. — Знаешь, а я что-то всё-таки слышу. — Что ты имеешь ввиду? — у меня ёкнуло сердце. — Мысли? Ты их слышишь? — Нет, не их. И даже не столько слышу, — он немного наклонился ко мне. — сколько вижу кое-что очень любопытное. — И что же? — я судорожно сглотнула. — Цвета. — Цвета? — Когда ты волнуешься, а я нахожусь близко, я вижу цвета. Видимо, они отражают твоё настроение или то, о чем ты думаешь. Они похожи на те разводы, которые оставляет кисть, опущенная художником в стакан с водой. Только в твоей голове фон тёмный, а краски светятся.       Вот такой неожиданный поворот… И какое облегчение. — Ты сталкивался с чем-то подобным раньше?       Эдвард покачал головой. — И это интересно.       «Как и то, в чём ты пришёл на праздник». Как и следовало ожидать, он просто не мог прийти в чём-то обычном. Элис явно прокричала «Не в мою смену!», когда они обсуждали его наряд, который изначально планировался Эдвардом неброским. И эта мастерица создала лёгкий костюм из ткани, сотканной из лунного света, переливающийся, как снег в морозную ночь, поместила в него наполовину мифическое существо и отправила сюда. И сделала всё это лишь с одной целью…       Я залилась румянцем. — Вижу, тебе стало лучше. Кажется, я видел всплеск золотого и бордового, которые потом перетекли в фиолетовый… — Думаю, нам пора возвращаться. — сказала я громче, чем намеривалась. — А то пропустим всё и всех.       «И старания Элис пропадут.» — Ты совершенно права. — кивнул мой кавалер, поднялся на ноги и, широко улыбнувшись, подал мне руку.