Простая девочка. Эпизоды

Решение поехать в отпуск пришло, как водится, спонтанно. Рустам с Лилит не отдыхали без детей с момента, когда их дочь еще даже разговаривать не умела. И в скором времени им предстояли новые хлопоты, и тут уж снова будет не до отдыха. В Испании намечался какой-то музыкальный фестиваль, поэтому, собравшись небольшой компанией, они туда отправились. — Что с Левой, почему он так возбужден? — спросил Рустам, глядя, как брат его жены что-то напевает себе под нос. — У него там любовница. Он уверяет, что это его большая любовь, но это просто любовница, — Лилит пожала плечами. Иногда ей было жаль, что ее брат никак не мог остепениться. Он был безумно добрым и честным, и она точно знала, что, если бы он выбрал себе одну женщину, эта женщина жила бы с ним и бед не знала. Но он постоянно их перебирал и никак не мог остановиться. Барселона встречала яркими красками и палящим солнцем. Рустам стоял, натянув пониже панаму, и ждал, пока Лева что-то разъяснит роскошной брюнетке на ресепшен в отеле. — Он говорит по-испански? — удивленно протянул Рустам. Лилит улыбнулась: — Столько лет его знаешь, и столько новых открытий, а? Я же тебе говорю, у него тут любовница. Ради красивой задницы он может и язык выучить. Такой он человек. Рустам присвистнул — он ради даже самой лучшей задницы, конечно, ничего учить не собирался. В номере Лилит скинула с себя платье и замерла, глядя сквозь льняную занавеску в окно на оживленную улицу. Ее загорела кожа блестела на летнем зное, а на затылке вились пушистые каштановые волосы, которые она то и дело поправляла. Рустам замер, глядя на ее голую спину, на ямочки на пояснице, на круглые бархатистые бедра. Замер и прикусил губу, размышляя о том, что иногда его жена предстает перед ним в каком-то новом свете и кажется ему красивой, словно с картины или с античной скульптуры, в которых он, правда, плохо шарил. Лилит задернула штору, обернулась и, наткнувшись на его взгляд вздрогнула. — Что? — Красивая, — буднично пожал плечами Рустам. Она смущенно улыбнулась и потупила взгляд, но в глазах блеснул хитрый огонек. Она знала, что она красивая. Не всегда — когда она была подростком и только начинала выступать, ее ненавидели за все подряд. Про нее писали, что она толстая, что у нее большой нос, что она низкая — что угодно, что в 16 лет больно ранит. Но в 32 женщина настолько свыкается со своим телом и начинает его понимать, что ни нос, ни рост уже не кажутся ей недостатками. Тем более Рустам частенько смотрел на нее вот так — любовался. Она обняла его, привстав на цыпочки и уткнувшись носом ему в шею. От него пахло летним теплом и одеколоном. Она перебирала его волосы на затылке, а он в ответ крепко держал ее за талию и прижимал к себе. Лилит чмокнула его в щеку и отстранилась. — Я предлагаю сделать то, чего мы сто лет не делали из-за детей, — она улыбнулась и подергала бровями. — С чувством, долго, как следует… — Поспать? — перебил ее Рустам. — О, да, господи! Лилит отпустила его и запрыгнула в кровать, зарываясь в простыни. Он ухмыльнулся, стягивая с себя одежду. — Двигайся давай! Вечером их ждал фестиваль, на который Лилит по долгу службы могла попасть за кулисы, а сейчас — главное наслаждение молодых родителей — сон. Рустам стоял за кулисами огромного стадиона бок о бок с ребятами из группы Лилит и вертел головой, глазея по сторонам. Фестиваль шел уже несколько часов как, но они только приехали всей гурьбой, свеженькие и отдохнувшие, проскочили за сцену, нацепив на шею бейджики, и теперь расслаблялись, потягивая пиво и то и дело здороваясь с какими-то мужиками, снующими мимо. Рустам бывал за кулисами больших концертов, но никогда — за кулисами фестивалей. Здесь масштабы были помножены на десятки раз. Вместо оной команды — десяток. Вместо одной группы — десяток. Вместо одного набора инструментов — десятки. Кругом шастали рабочие, какие-то фанатки в маленьких платьишках, мужики в солнцезащитных очках и дорогих кроссовках, явно музыканты. Рустам узнавал не всех, но то и дело перед ним совершенно буднично мелькало какое-нибудь знакомое лицо из телевизора, на которое никто не реагировал. Он сам тоже не шибко удивлялся всем этим ребятам. Просто расслаблялся, поглядывая, как вокруг его товарищей вьются девушки, и как музыканты с ними заигрывают и заставляют их хихикать и нервно поправлять волосы. На него здесь никто внимания не обращал, и это было просто прекрасно — он мог просто раствориться в толпе, танцевать и слушать музыку. Рядом появилась Лилит со стаканом гранатового сока и улыбнулась ему. По ней все еще совершенно невозможно было заподозрить, что она беременная. Она широко улыбалась, разрумянившаяся, и то и дело отвлекалась на каких-то проходящих мимо людей, которые здоровались с ее группой. Рустама поражало, насколько органично его маленькая девочка может выглядеть среди такого огромного муравейника, набитого серьезными мужиками. Потом он вспоминал, что она тусуется в таких местах с 15 лет. С 15 лет имеет дело с толпами поклонников. С 15 лет имеет дело с командами рабочих и техников. С 15 лет имеет дело с прессой и продюсерами. С 15 лет она с ребятами повидала такого, с чем он, взрослый дяденька, не сталкивался. Интересно, какой бы она была, если бы не такая жизнь? Он снова бросил на нее взгляд. Ее кудряшки романтично растрепались, шея была чуть влажной от духоты, она смеялась с Мики, закинув назад голову, так, что сверкали белые зубы. Когда Рустам только переехал в Москву, он в смелых фантазиях слабо представлял себе, что он будет вот так стоять по-свойски среди больших музыкальных звезд и смотреть, как его жена — он даже не представлял, что у него будет жена — очаровательно хохочет. Его взгляд поймал Лева и улыбнулся. — Что? — встрепенулся Рустам. Лева качнул головой: — Я бы почку отдал, чтобы на меня так смотрели, — задумчиво протянул он. Рустам повернулся к шурину и посмотрел на него самым романтичным взглядом с поволокой. — Боже, в твоих глазах можно утонуть, — прошептал Лева и потянулся к Рустаму за поцелуем. Рустам захохотал и отпрянул от парня. — Фу блять! — Вот так всегда! — Лева всплеснул руками, в этот момент их барабанщик, а Рустам все еще не был уверен, что у него все дома, обхватил левино лицо огромной рукой и смачно поцеловал его в губы. Рустам гыгыкнул «Намана!», глядя, как эти двое обнимаются, с силой похлопывая друг друга по спине. Он давно заметил, что эти здоровые ребята обожали друг друга трогать: они постоянно обнимались, похлопывали друг друга по спине или по заднице, хватали друг друга за руки, целовали друг друга. Вроде очень странно и по-гейски, но, когда вот так рядом с ними стоишь, как будто очень даже мужественно. — Лева, не гони, на тебя и так все смотрят, — заметил Рустам, забирая из рук барабанщика банку пива и слегка опасаясь, что его тоже сейчас поцелуют. — Кто — все? — хмыкнул Лева. — Я тебя давно знаю. Вокруг тебя женщины сами материализуются и теряют над собой контроль. — Пф, какая чушь, — Лева скорчил лицо и закатил глаза. — В тебя все влюбляются. — Твоя сестра не влюбилась, — тихо заметил Лева, за что тут же получил оплеуху. — Я тебя предупреждал насчет сестры! — Я со всем уважением, Рус! Они оба помолчали. — Ты поэтому не хотел, чтобы я к ней приближался? — спросил Лева. — Братан, у тебя куда ни ткни — везде любовницы. У тебя здесь женщина, в Германии женщина, в Москве ты с кем-то там вечно путаешься, с этой, — Рустам пощелкал пальцами, но не вспомнил имя худенькой красавицы-модели, с которой Лева то и дело катался. — Ты чуть не женился на эскортнице! Лева снова скривился. — Да я не такой, — проныл он. — Я просто не могу найти хорошую женщину. — Ищи ее подальше от Мины. — Мина, конечно, красавица. — Еще одно слово, — Рустам надул ноздри. — Все, прости. Клянусь, я со всем почтением, мы же семья! — Твоя, видимо, еще не родилась, — пробормотал Рустам, вспоминая свой суперреалистичный сон. — Ссоритесь? — к ним подплыла Лилит, приобнимая брата. — Нет! — ответил Рустам — Да! — в унисон ему ответил Лева. Лилит хихикнула. Она знала, что парни дружат, Левон начался общаться с Рустамом раньше, чем она. И ей приносило огромное облегчение то, что они так хорошо ладят, потому что в противном случае их семья трещала бы по швам. — Что не поделили? — Женщин. — Тут на всех хватит, во, — посмеиваясь, Лилит обвела рукой закулисье, где на самом деле было очень много красоток. Левон потрепал ее по макушке, они начали пихаться, как малые дети. В этот момент девушку кто-то окликнул, и все трое разом обернулись. — Ааа, халло, халло! — она выбралась из объятий брата и, улыбаясь, двинулась навстречу новому собеседнику. Рустам вообще-то никак на них не реагировал. Она знала миллион людей, и он это понимал — он сам был в такой же ситуации. Он знал, что с кем-то действительно приятно и интересно поговорить, с кем-то поговорить надо по долгу службы. Поэтому и этому высоченному парню с непослушными вихрами, выбивающимися из-под шапочки, он значения не придал. Парень улыбнулся широченной лучезарной улыбкой и махнул рукой Леве. Тот махнул в ответ. — Левон, — к ним подплыла какая-то совершенно роскошная женщина и что-то спросила на испанском. Левон расплылся в улыбочке, ответил «claro, cariño», и она тут же упала в его объятия, выуживая телефон, чтобы сфотографироваться. Рустам закатил глаза — и он еще будет клеить ласты к его сестре! Возня продолжалась, с того места, где они стояли, было видно сцену, так что они могли краешком глаза наблюдать, кто там выступает, подтанцовывать и беситься. Рустам так расслабился, что на какой-то момент думать забыл, что жена куда-то смылась и все еще не вернулась. Видимо, занята, подумал он, пожал плечами и снова подключился к беседе Мики и Левы. Минут через 20 он все же помотал головой в поисках Лилит. Случайно увидел ее вдалеке, в тени какой-то кулисной занавески, она все еще вела беседу с этим парнем. Жилистый, высокий, с очень симметричным и точеным лицом, с золотыми волосами, он улыбался ей и говорил что-то явно интересное, потому что она, малютка такая, стояла, задрав голову, и смотрела на его ангельское лицо, не отрываясь. Рустам озадаченно склонил голову, глядя на них. Главное — не делать поспешных выводов. — Это Хеннинг? — спросил сзади Мики. — Чего? Мики чуть прищурился и кивнул, как бы подтверждая — это Хеннинг, что бы это не значило. — Ээмм, — музыкант помялся и посмотрел на Рустама. Одного мычания было достаточно, чтобы комик начал злиться. — И кто это? — он кивнул головой в сторону этой парочки. — Он из немецкой группы. Мы давно знакомы. — Да вы со всеми немецким группами давно знакомы. Вы сами немецкая группа, — фыркнул Рустам. — Он… — О, это Хеннинг? — рядом нарисовал шальной барабанщик и без запинки выдал. — Он влюблен в Лилит уже давно. Они чуть не начали встречаться после ее развода, но там из-за карантина не срослось, и потом они перестали общаться. Ее бывший муж его просто ненавидит. Рустам почувствовал, как у него загорели уши. Ни про какого Хеннинга он в жизни не слышал. Про какие-то что-то там типа как будто свидания — да, но он знать не знал, что речь идёт о каких-то влюбленностях. Он снова уставился на этих двоих вдалеке, сведя брови у самой переносицы. Мики шлепнул барабанщика по плечу, пробубнив «Идиот». Тот лишь пожал плечами, не понимая, что не так. Подходить Рустам не хотел. Сам не знал почему. Он просто стоял вдалеке и смотрел, как будто проверял жену. Он иногда ее ревновал, раньше — чаще, теперь как-то мало. Но еще ни разу он нос к носу не сталкивался с человеком, который натурально в его жену влюблен. А тип точно был влюблен, судя по тому, как он на нее смотрел своими глазами с поволокой, и как он невзначай касался кончиками пальцев ее плеча, и как он убрал прядь ее волос от ее лица. Рустама как будто приковали к тому месту, где он стоял. У него ноги наливались свинцом, и он не мог двигаться вперед, и глаз оторвать не мог, как будто наблюдал какую-то ужасную аварию. Позади царила суета, его кто-то задел, началась сумятица, ему пришлось сдвинуться с места так, что он на миг выпустил Лилит из виду. А когда снова нашел, ему показалось, что он сейчас взорвется на миллион частиц. Что его ударили кулаком в грудь и выбили весь воздух из легких. Растерянность смешалась не то, что со злобой, а с яростью. И все потому, что он застал короткий момент, когда этот длинный кучерявый херувимчик склонился к его жене, коснулся гигантской ладонью ее мягкой румяной щеки и поцеловал. Какой-то мужик поцеловал его жену. В губы. Рустам как будто в замедленной съемке видел, как его пухлые губы коснулись ее, задержались на миг и отстранились. Как она удивленно отшатнулась, но больше ничего не сделала. И даже руки его от лица не убрала, только захлопала глазами, растерянно глядя на его лицо, а сама вся порозовела. Парень опустил голову, что-то ей сказал, и в этот момент Рустам готов был сорваться с места сломать ему красивое лицо. Рустам не любил драться. Он дрался только когда не было другого выхода или когда злоба брала верх. И теперь он готов был броситься на этого чувака, все еще до конца не понимая, что произошло. Не успел он сделать шаг вперед, как его тут же за руку схватил Лева и с силой потянул к себе, что-то повторяя ему над самым ухом. Вокруг тут же появились остальные ребята, Рустам даже не понимал, что ему говорят — слышал только звон в ушах. Лилит обернулась и встретилась с ним глазами. Ее огромные, широко распахнутые, блестящие глазки испуганно наткнулись на его колючий, полный злости и непонимания взгляд. — Иди, остынь, а то сейчас наломаешь дров, — громко и четко сказал ему Лева. Рустам попытался вытащить свою руку из его, но Левон был сильнее. — Слышишь меня? Иди, успокойся! Их с Лилит разделила снующая толпа, и вдруг, стоило ее лицу пропасть из виду, Рустам понял, что он не хочет ее видеть. Он одернул руку, поправил рубашку, сунул в зубы сигарету и двинулся к выходу. Пожалуй, Лева прав, надо подышать и прийти в себя. — Куда он делся? — Лилит подбежала к ребятам, вся покрытая красными пятнами от волнения. — Ты больная? — тихо спросил Мики. — Это не я, это он! — Лилит заламывала руки. — Ты с ним там полчаса стояла флиртовала. — Я не флиртовала! — Ты сказала ему, что беременна? Лилит промолчала. — Ага. А что замужем? Что у тебя трое детей? Лилит опустила голову. Она не знала, что это было. Хеннинга она знала лет 10 и была в курсе, что нравится ему. Он все ходил вокруг да около, появлялся в самый неподходящий момент, как сейчас, чем жутко раздражал ее бывшего мужа. Когда она развелась, в какой-то момент она вполне готова была строить с ним что-то дельное. Но парень то ли передумал, то ли стушевался, и ничего не вышло. Лилит думать про это забыла, пока сейчас не увидела его мордаху. Совершенно безразличный ей парень вдруг стоял перед ней во всей красе и посреди толпы говорил ей, как он жалеет, что все упустил, и как он в нее по-прежнему влюблен. Лилит даже не заметила тот миг, когда Хеннинг склонился и чмокнул ее в губы. Ей даже, к ее ужасу, это было приятно. И стоило ему отстраниться, она тут же, к еще большему ужасу, поняла, что чувствует, как ее муж на нее смотрит. Злобно, растерянно, обиженно — как угодно, такой взгляд любимого человека видеть не хочется. Хеннинг пробормотал «Прости», но Лилит уже корила себя за то, что вообще начала с ним беседовать, за то, что дала себе на него засмотреться и тем более за то, что позволила себя поцеловать. Пока она доскакала до ребят, мужа след простыл. Она опустила голову, прикусив губу, чувствуя, что сейчас из-за гормонов она еще и разрыдается. Первый за много лет «романтический» отпуск… Лева потрепал ее по голове, но она даже не отреагировала. Рустама она не могла найти долго — попробуй сделай это на полном стадионе. Она несколько раз звонила, он не брал, чем даже успел ее на миг разозлить, но она тут же поубавила спесь. Она вышла в один из проходов и бросила взгляд на небо — занимался ярко-оранжевый с розовыми прожилками закат. Безумно красивый. Лилит хмыкнула. Первое, что ей хотелось, — потеребить мужа за рукав и показать — смотри, какое небо. Ему всегда было все равно, но он всегда смотрел и кивал. В кармане завибрировал телефон. «Сектор В, черный выход слева, в ложе», — написал Лева. Нашелся, значит. Лилит помчалась туда, но чем ближе она была к цели, тем медленнее двигалась, тем сильнее у нее потели ладошки и билось сердце. Она напоминала себе, что ей нельзя нервничать, и что Рустам — разумный человек, которому все можно объяснить. И только маленький червячок сомнения мерзко пищал в голове: «А вдруг нет? В вдруг он захочет с тобой развестись?! Развестись! Развестись!». Лилит выскочила в небольшую ложу с черного хода, абсолютно пустую, на одном из рядов сидел Рустам, поставив ноги на впереди стоящее кресло, и смотрел на закат. Он обернулся к ней, хмыкнул и тут же отвернулся. — Пожалуйста, не разводись со мной! — выпалила она громче, чем следовало. Рустам поднял брови, но ничего не ответил. Лилит выдохнула, подошла и села рядом. На удивление, он был тихим. Она не знала, что сказать, и просто сидела возле него, то и дело на него поглядывая. — Пиздатый закат, — наконец нарушил тишину Рустам. Она даже вздрогнула — не ожидала, что он все-таки заговорит, еще и так спокойно. Он просидел тут минут 20, думал-думал-думал. Понимал, что это все, скорее всего, какое-то случайное стечение обстоятельств. Злился, что она вообще заговорила с каким-то типом, заведомо зная, что у него к ней чувства. Расстраивался, что она никогда ему про это не говорила. Боялся, что ей, в конце концов, стало с ним скучно, и ей не хватает внимания, и флирта, и свободы. Чем больше он думал, тем легче ему было успокоиться. — Да, красивый, — тихо отозвалась Лилит, помолчала и добавила. — Прости меня, пожалуйста… — Лилит, — он вздохнул. Он очень редко бывал таким серьезным. Это всегда выглядело очень странно. — Раньше я частенько влюблялся. Во всяких девчонок. Мне казалось, что я в них влюблялся, я даже переживал, а потом они исчезали, и я тут же забывал. И потом ты, — он помолчал, подбирая слова. — Врать не буду, ты не моя первая любовь, но ты это знаешь. Но… Он наконец повернулся к ней и искоса глянул. На ее огромные глаза и на лицо такое, словно вот-вот заплачет. — Наверное, самая большая. Я это редко говорю, а что-то не говорю вообще, но я тебя, Лилит, люблю сильнее всех женщин, которых я встречал. Вот все, что я раньше считал за любовь, это херня по сравнению с тем, как я люблю тебя. Когда злюсь, когда ссоримся, когда ругаемся — все равно я отхожу от тебя и первое, о чем думаю, — о том, как сильно я тебя люблю. — Рустам… — она начала вытирать слезы, которые сами катились по лицу. Как обычно. — Сильнее тебя я, пожалуй, люблю, только наших детей. Но, опять же, их бы не было, если бы не ты. И мне, конечно, не нравится видеть, слышать, думать вообще, что какой-то другой мужик может что-то к тебе испытывать, — Рустам скривился от этой мысли. — Русик, у нас ничего не было, — всхлипнула Лилит. — Да я знаю, — перебил ее Рустам. — И я понимаю, что ты нравишься другим мужчинам. Бывшим там, потенциальным… — Он не мой бывший! — Опять же, я знаю, — Рустам покачал головой. — Ты когда-нибудь думала: «А зачем я вышла замуж вообще?». — Что? — А я думал. Ловил себя на мысли «Зачем я женился вообще?». Хотел побыть один, что-то свое поделать. А потом начинал по тебе адски скучать. Не то, что бы я постоянно хочу к тебе домой, но просто знать, что ты у меня есть, что ты моя, что я приду, и ты меня ждешь, что я могу сделать тебя счастливой. А я могу. И делаю. И знаю это. Поэтому, естественно, я с тобой не разведусь, глупая. Она сидела и грызла ноготь, слушая, как он спокойно и даже буднично рассуждает о любви. — Никакой уебок тебя не сможет увести, — Рустам посмотрел на нее очень серьезно. — Я никуда и не собиралась, я не знаю, как это вышло, — она вытерла слезы. — Я… прости меня! Они молча уставились друг на друга. — Я скажу это один раз, больше ты от меня таких соплей не услышишь, — Рустам пригрозил ей пальцем. — Но ты, Лилит, любовь всей моей жизни. Поэтому я тебя никому не отдам. Она снова всхлипнула, спрятав лицо в ладошках. — Не реви ради бога, тебе нельзя нервничать. И, ебать, если я еще раз его увижу. — Не увидишь, — пробубнила Лилит, не отрывая лицо от ладоней. Весь вечер они оба были тихие. Рустам все-таки все еще злился, а она чувствовала себя жутко виноватой. В кровать они упали далеко за полночь, Лилит все крутилась. Она вспоминала почему-то их поцелуй, но не самый первый, а другой. Как Рустам впервые подвез ее с детьми до дома, как помог закинуть их спящих по кроваткам. И как в порыве нежности обнял ее, как она утопала у него в руках, как у нее билось сердце от волнения. Как он держал в руках ее лицо и трепетно его касался. И как он впервые прошептал: «Ты такая красивая». Вот. Тогда она потеряла вообще всякий покой. Тогда вообще все мужчины, которые были или могли бы быть, исчезли, и остался один — этот. Тогда она, пожалуй, в него и влюбилась. Она подползла к нему поближе, уткнувшись лицом ему в плечо. — Ты спать не собираешься? — сонно пробубнил он. — Я полюбила тебя в тот момент, когда мы стояли у меня в квартире на Патриках, в темной прихожей. Ты пах Томом Фордом. И я почему-то так волновалась. Мы целовались, и ты не закрывал глаза и смотрел на меня. Ты вообще это помнишь? — А потом сказал тебе, что ты красивая. А потом приперся твой брат. Все я помню, — проворчал Рустам. Лилит улыбнулась. — А ты? — Что я? — Ты помнишь, когда ты влюбился? — Не скажу, — буркнул он. — Спи. Рустам чмокнул ее в макушку и затих. Он помнил. Сразу. Он влюбился в нее сразу, когда она засмеялась над его первой шуткой и он увидел ямочку на щеке. И пропал.