Черный Кот с холма Монмартр

      

Vol. 5

      Адри, как и миллионы подобных ему молодых людей полагал, что больницы и госпитали если существуют на Земле, то не для них. В этой точке зрения нет снобизма и чувства юношеского «бессмертия»: просто так устроен мир; кому-то на роду писано болеть по-крупному, испытывая все прелести палат, а другим положено мучиться в собственных комнатах.       По-хорошему Адри всегда завидовал таким вот ребятам, и, учась в Кентрберри, не прочь был бы сломать что-нибудь, только б уже покинуть ненавистные сырые стены пансиона. А так же в один миг оказаться подальше от тех, кто их населяет.       Но в этом вопросе Фортуна была не на его стороне. Уж сколько раз он вываливался из седла — английская земля принимала его с любовью заботливой матери. Лёгкие ссадины, ушибы — и только.       Как выяснилось теперь, Франция к Агресту не столь благосклонна. Меньше чем за неделю она украсила его синяками, а затем и вовсе заперла в тесной палате.       Это оказалось совсем не так весело, как рисовало воображение. Может быть потому, что у Адри не было соседей. А может потому, что недуги природа-мать выдумала не для развлечений.       Он пришёл в себя на утро следующего дня. С трудом разлепил тяжёлые веки. Тонкая простыня, лежащая поверх обнажённой кожи давила словно бетонная плита. В горле хорошо порезвились кошки. Сил едва хватало просто на то чтобы дышать.       Адри успел только рассмотреть палату — чтобы узнать её в аскетично обставленной комнате не требовалось быть экспертом по больницам. Самую обыкновенную стену возле койки украшала разъединая крошечная картинка, изображавшая водопад. Оставшиеся три не могли порадовать даже этим;       Здесь же, у кровати, имелась тумбочка со стеклянной вазой. Из её горла торчали стебли каких-то цветов — теперь Адри было не до ботаники, и он не удостоил их вниманием. Куда более его заняло окно, выходившее на мрачноватый двор. Впрочем, его рассмотреть он не мог — обзор загораживала плотная тюль.       Койка, на которой лежал Агрест казалась самой жесткой на свете постелью. Подле неё толпились какие-то малознакомые парню приборы. Эти штуки перемигивались зелёными и жёлтыми лампочками, и, вопреки ожиданиям, молчали.       На этом тело Адри сдалось и снова погрузилось в сон.       Следующее пробуждение вышло менее плодотворным. Сил стало будто бы больше, и парень попытался сесть (не вышло). Впрочем, особого смысла в том не было — палата тонула в темноте. Только за ненавистной тюлью жёлтыми светляками горели уличные фонари. Лампы приборов мерцали совсем рядом с лицом — минут пять спустя Адри пришёл к выводу, что наблюдать за ними оказалось ещё скучнее, чем он представлял.       Теперь, оставленный наедине с собой, он попытался восстановить в голове обрывки воспоминаний. Сделать это был непросто — эти разрозненные куски словно бы плавали в каком-то мутном сиропе. Он вылавливал их по одному, тщательно изучал. Затем брал следующий кусок, и тут же понимал что напрочь забыл предыдущий.       Но времени у него было полно, и в итоге Адри всё же достиг значительных успехов: он припомнил и Англию и Париж и все недолгие приключения в коллеже. И, конечно, горячечный бред, который начался после того как Адри надел треклятое кольцо на палец.       Семиглазую сову, призрачный город. Странно — он был уверен, было что-то ещё, но эта часть памяти была ему недоступна.       Так, лёжа в темноте, укутанный больничной тишиной, Адри пришёл к выводу, что его отравили. Он не знал каким ядом это можно сделать, но полагал что в мире найдётся уйма веществ, которые опасны при одном только попадании на кожу.       Приятно было то, что он отчётливо помнил лицо отравителя. Агрест даже захотелось позвать кого-нибудь, чтобы те кликнули полицейских, и уж тогда…       …затем он вспомнил то, что слышал в машине скорой помощи. И это почему-то активировало яркие воспоминания о событиях в Булонском лесу.        Адри растерялся. Запаниковал. Едва работающее сознание никак не могло уложить в стройную теорию всю эту дичь. И потому, чтобы не мучить и себя и хозяина, поспешно отрубилось.       Следующее пробуждение вышло куда более плодотворным. Поначалу оно ничем не отличалось от предыдущих. Адри обнаружил себя в том же месте. Изменилась только пара многозначительных деталей — ваза теперь стояла пустая. Кто-то из персонала забыл задёрнуть штору, и теперь заглядывающее в окно солнце без пощады слепило глаза, отвыкшие от света.       Агрест часто заморгал. Попытался отвернуться. И с удивлением понял, что без большого труда лёг на бок. Чувство тела, о котором он и думать забыл, медленно возвращалось к нему. Сперва он ощутил, как одеревенели от долгого лежания руки и ноги. Такое бывало с ним и прежде (достаточно было мертвецки заснуть в неудобной позе), но так сильно — ещё никогда.       Адри с шипением согнул, затем разогнул непослушные пальцы. В мышцы вонзился миллиард острейших игл. Агрест зашипел, но не сдался. Кое-как, мало по малу он привёл в чувство сперва руки. Затем с тихим «ой» сел, руки нырнули под простынь.        Он хотел размять и ноги, однако быстро забыл об этом, едва только пальцы коснулись чего-то, мало напоминающим кожу. Сердце подпрыгнуло в груди. Адри потерял самообладание, отбросил простынь в сторону. И с ужасом обнаружил, что в обнажённую груди квадратами пластыря крепились какие-то не то проводки, не то трубочки; а ещё — и это ещё хуже! — какой-то шутник натянул на его худые ноги телесного цвета чулки. Белья не было — вместо него то, о чём в приличном обществе рассказывать не станешь.       Позже Адри признался себе, что струхнул, сглупил. Но сейчас поступить иначе не смог. Нервными, полными брезгливости движениями, какими давят тараканов, он оторвал проводки от груди. Приборы недовольно загудели, начали тревожно перемигиваться лампочки между собой.       Агрест не обратил на это внимания. Недовольно пыхтя, он принялся стягивать врезавшуюся в кожу ткань. Теперь Адри ощутил, как нещадно саднит спина — будто бы по ней какой-то садист прошёлся плетью.       На секунду он отвлёкся от раздевания, потрогал и спину. Кожа болела как ошпаренная.       — Да что за… чёрт. Чёрт! — пыхтел он.       Горло сдавила необъяснимая паника. В голову забралась глупая мысль о том что его, возможно, похитили, и теперь он лишился каких-то важных органов. Или вроде того.       «Они накачали меня и похитили! Почки же вырезают со спины? Да? Да?!»       А затем Агрест случайно повернул голову. Чтобы увидеть на соседней, пустующей сейчас койке, чёрную кляксу кота. Животное равнодушно щурило на страдальца изумрудные глаза — эта зелень, темнота вертикальных зрачков о чём-то напоминала Адриану. Но о чём, он вспомнить не смог.       Секунду кот и парень смотрели друг на друга. Затем Агрест вернулся к прежнему занятию. Скрючившись в неудобной позе, продолжил тянуть непослушный чулок. Тот не сдавался. Но молодость и энтузиазм всё же одержали верх.       Победитель с необъяснимым омерзением бросил в угол сперва первый чулок. Затем, когда справился с его правым братом, отправил туда и второй.       Силы ещё не полностью вернулись к Агресту. Он тяжело дышал. Собирался перед финальным актом бессмысленного бунта.       — Прежде чем ты начнёшь разбрасываться памперсами, — раздался едкий, скрипучий голос, — хочу чтоб ты знал. Коты всё видят. И ничего не забывают.       Агрест испуганно вскрикнул. Зачем-то натянув простынь до подбородка, упёрся спиной в прохладную стену. Завертел головой, пытаясь найти источник звука.       Кот в зевке разинул алую пасть.       — Интересно, все камненосцы начинают новую жизнь со стриптиза?.. впрочем, этот Фу сказал мне что ты особенный. Вижу, старик не соврал.       Звук явно исходил от кота. Агресту понадобилось чуть более двух секунд, чтобы уложить в голове тлеющие воспоминания.       — А-а-а, — сипло протянул он, — так это ты-ы…       Животное ненадолго прикрыло глаза.       — То есть ты… н-да-а… — продолжил Агрест. — А это?..       Кот молча ждал продолжения. Морда его несла выражение божественного уровня насмешки, скепсиса, презрения. Адри и раньше сталкивался с котами. Он знал, что так как они презирать не умеет ни одно живое существо. Однако этот кот, на первый взгляд самый обыкновенный, обошёл в этом даже сородичей.       — М-м-м. Чего ты тут делаешь?.. — закончил Адриан.       — Какой душераздирающий спич, — произнёс кот, на мгновение обнажив бусинки передних зубов. Он говорил не разевая рта. Словно бы отовсюду, всем телом разом. Но мимика его была по-человечески богатой. — Надеюсь ты кончил. Я, как видишь, лежу. Жду.       Адри снова вылупился на кота. Но тот так выразительно поднял глаза к потолку, что парня кольнул стыд. А затем к нему вернулся дар речи.       — Чего ждёшь?       Изумрудные глаза ошпарили Адриана насмешкой.       — Пока ты дашь мне имя, блондинка. Дай мне имя.       Последняя просьба привела Адри в себя. Он сжал непослушную ладонь в кулак. Стукнул ею по жёсткой лежанке.       — Иди ты нахрен, — прохрипел парень.       — О, слышу образцовую речь истинного джентльмена.       — Иди нахрен, — зло повторил Адриан. — Как ты… да как ты смеешь?! Просить у меня?! Я надел твоё чёртово кольцо! И где я по-твоему?! В больнице! Ты серьёзно думаешь, что после этого я выполню хоть одну твою просьбу, проклятый демон?!       Кот негодующе фыркнул:       — Чего ты сипишь? По-моему всё прошло замечательно. Конечно, я тоже помню не всё. Наша память на двоих — и с нею что-то случилось. Факт. Но я чувствую, что всё прошло просто идеально. Стыдно после такого бросать мне претензии.       Агрест показал коту два пальца. В месте, где ему пришлось учиться этот жест заменял средний палец. И Адри очень рассчитывал на то, что коту он знаком.        — Ну-ну. Вызови меня на дуэль, сэр Памперс, — сказал кот, и его желчный голос разбавился смешком. — Брось в меня перчатку. Ой! То есть чулок!       Адри занёс руку (он и сам не знал что собирается делать), как взгляд его уцепился за печатку, серебрившуюся на пальце. Он замер в нелепой позе. Поднёс растопыренную пятерню к лицу. Кольцо, до этого казавшееся огромным, теперь стало меньше и сидело просто идеально.       Парень осторожно коснулся металла. Теперь серебро было тёплым на ощупь. Оно поддалось не сразу, будто с пальцем его соединяло что-то вроде клея. Но всё-таки поддалось.       — Эй, эй! — забеспокоился кот. — Сделаешь это — и сразу отрубишься! Это я тебе гарантирую!       Агрест прищурил глаза.       — Н-да? Значит ты боишься. Это твоё слабое место.       — Это НАШЕ слабое место, — рявкнул кот. Ленца и самообладание слетели с него мигом. — Я ещё недостаточно силён, чтобы самоосмысляться без носителя! Теперь мне нужно имя! Ты снимешь амулет, я усну, ты отрубишься и что?! Кольцо останется валяться на полу! А что если его кто-то сопрёт?!       — А что если мне по барабану?..       — Включи голову, Агрест! Ты даже отойти от него не можешь! Если печатку унесут, в своём нынешнем состоянии ты отправишься на тот свет! А я… я тоже! Я знаю!       Адри на секунду замер. И кот воспользовался паузой, чтобы добавить:       — Даже не думай меня этим шантажировать. Это невероятно глупо. Я и так расскажу что знаю.       Парень колебался. И потому кот, который успел вскочить на все четыре лапы, произнёс:       — Ну шут с тобой. Ладно, Пэппи Медицинский Чулок. Я вызываю старика, пусть он разбирается с твоей истерикой. Я не обязан.       — Да ну? И как ты…       Чёрная фигура кота на мгновение потеряла очертания — так по спокойной воде идёт лёгкая волна бриза. А затем Адри уловил уже знакомые изменения в мире. Будто бы что-то взорвалось, но беззвучно, и без впечатляющих пиротехнических эффектов. Он просто понял — что-то случилось. И всё.       Лампочки приборов погасли. Чтобы затем загореться всем разом. В палате поднялся оглушительный вой возмущённой техники.       Адри заткнул уши пальцами. Дверь в палату тотчас же открылась. В щель между створкой и косяком до половины просунулась незнакомая женщина в зелёной медицинской форме. Она вперила в Адри полный изумления взгляд. После чего нажала какой-то переключатель в стене. Вопящие коробочки мигом заткнулись.       Парень молча уставился на медсестру (чутьё подсказывало ему, что это была именно она — есть в медицинских сёстрах что-то общее). Он ожидал удивлённых ахов, криков в духе «он очнулся, доктор, очнулся!».       Однако ошибся.       — Ещё один такой фокус, мсье, — сказала сестра, указывая на Агреста пальцем, — и вы отправитесь домой недолеченным. Вместе с вашим чудовищем.       — А?! — только и смог вымолвить Агрест.       Женщина истолковала эту реплику как-то по-своему.       — Мало что мы уже неделю терпим его похождения, — понизив голос, продолжила сестра, — по больнице уже ходят слухи о каком-то привидении в женской душевой. Что само по себе… — она сделала многозначительный жест рукой, — было б терпимо, всё ж кот, не разевай он пасть. Так теперь ещё и это! Мальчик, ты понимаешь, что такими шутками ты вырубишь нам реанимационную? Есть у тебя воображение?!       Адриан, не в силах найти подходящие слова, сокрушённо взмахнул руками.       — Я?! А?! Вы что… знаете?..       — За тебя поручились, — продолжила сестра, — мы обязаны хранить секрет, а ты его нарушаешь. Хуже того, ты вмешиваешься в работу места, где спасают человеческие жизни!       Теперь он вспомнил, что уже слышал этот сорванный, с хрипотцой, голос прежде. В машине, которая, очевидно, и привезла его сюда.       — Это не я, — жалобно пискнул Адриан, натягивая простынь до подбородка.       Сестра негодующе фыркнула. И, не говоря больше ни слова, хлопнула дверью.       В палате повисла тишина. Из темноты кровати соткалась кошачья фигура (и когда он успел там оказаться?).       — Ну что за сервис, — проворчало животное, — парень с того света, считай, вернулся, а она? Никакого уважения к полутрупам. Мало я их пугал.       — Зачем? — спросил Адриан, ошарашено пялясь на кота.       Ему ну нисколечки не было интересно «зачем». Он просто хотел заполнить паузу, которая должна была возникнуть, пока Адри рассматривал духа. Посмотреть было на что. Кот продолжал являть миру сверхъестественную суть. Кроме человеческой речи, фокусов с электричеством, он мог делаться абсолютно двухмерным. Как поставленная стоймя тень.        Тень легла на стену. И, вопреки яркому солнцу и всем законам оптики, поднялась вдоль полоски солнца к потолку. Там, наверху, загорелась пара изумрудных глаз.       — «Затем», — скрипуче ответил дух, — что даже если ты в отключке, я должен был продолжать познавать мир. Мне в нём жить. А ещё, и ты должен меня понять, больница — это довольно скучно. Охи, ахи, слёзы, страдания. Жуть! Я добавляю чуточку юмора в атмосферу мрака безысходности.       Самообладание понемногу возвращалось к Адриану. И он был этим чертовски горд.       — Что ты в душевой делал, интересно мне знать, — сказал он. — Мир познавал?       — Пусть бросит в меня камень тот, кто не считает подглядывание в душевой способом познания бытия!       — Тебе это зачем? Ты же… не человек.       Зелёные глаза сощурились до узких щёлок.       — Да. Однако ж вы, люди, не бываете более уязвимыми, чем когда на вас нет одежды. Сам посуди. Вот эксперимент. Глупая обезьяна избавляется от шмоток в так называемой душевой. Затем я её, обезьяну то есть, пугаю. Она с обезьяньими же визгами вылетает в коридор. Там понимает, что не успела одеться. И теперь перед нею выбор: оставить всё как есть, или вернуться за одеждой к страшному мне. Любопытный факт — самки чаще выберут вероятную смерть от неизведанного, чем позор стыда. С самцами всё не так однозначно. По-моему они более трусливые.       — Я запрещаю тебе называть женщин «самками», — нахмурился Адри, — а мужчин — «самцами»!       Дух довольно крякнул.       — У тебя нет власти надо мной, — произнёс он, — власть даёт имя. А имени у меня пока что нет. Так что извини, дружок, терпи мою терминологию. Или дай мне имя.       Адри устало застонал.       — Дай мне имя-а, — настойчиво прогнусавил дух.       — О-о-о, как же ты меня заколебал! Даже… вот даже прийти в себя нормально нельзя! Ты уже где-то рядом с моей постелью, и тебе опять что-то от меня надо! И талдычишь об этом как попугай! Только «дай, дай, дай»!       — Поздравляю, ты только что почувствовал себя в шкуре счастливого родителя. Впрочем, по-моему вы, обезьяны, получаете от этого удовольствие. Иначе зачем это всё?..       Адри с подозрением посмотрел в полок.       — Откуда ты можешь…       — Ничего тебе не расскажу, пока не дашь имя.       — У-у-у…       Дверь снова открылась. Адри повернул голову — на пороге стояла крохотная, сутулая фигурка. На согбенные плечи мсье Фу был накинут врачебный халат, у левого кармана болтался бейдж. Агрест признал, что больничная форма старику шла. А форме шла его манера по-стариковски закладывать руки за спину.       Из образа выбивались разве что тонкие усики над губой, да этническая тонкая козлиная бородка.       Сегодня китаец отчего-то отказался от трости. Впрочем, Адриана сейчас занимало не это.       — Итак, вас зовут «Фу». Если это не очередное фальшивое имя, — сказал он, как только дверь закрылась за спиной старика. — Я требую ваших объяснений.       Фу остановился напротив его кровати. С улыбкой покачал головой. Жестом попросил Адриана лечь. Тот гордо вздёрнул подбородок. И старик сипло рассмеялся.       — Не вижу ничего смешного, — сухо произнёс Адриан.       — Ты находишься в госпитале Некёр, пятнадцатый округ. — После долгой, выводящей из себя паузы сказал старик. — Это старейшая детская больница Парижа. Ты попал сюда, поскольку твоя… инициация пошла не так, как я ожидал. Большая удача, что карета скорой помощи оказалась рядом.       Адри вперил в него полный льда взгляд.       — О да. По счастливой случайности, надо полагать. Вы знали что так будет!       Старик весело хмыкнул.       — Знаешь, Адриан, сейчас ты очень похож на одну девочку, которая уже неделю терроризирует это заведение. У вас поразительно много общего. Я бы предположил, что всё дело в нитях судьбы.       Адри догадался что речь идёт о Хлое. Сердце пропустило удар, но Агрест не дал сбить себя с толку.        — Меня начинает беспокоить тот факт, что я уже второй раз напоминаю вам девочку, — прищурив глаза, произнёс Агрест. — Отвечайте на вопрос.       Фу всплеснул руками.       — Знал ли я? Нет, Адриан. Но предполагал любой исход, кроме смертельного. С вами не должно было случиться ничего дурного. Вы способны выдержать пробуждение любого амулета… кроме амулета марида, конечно.        — Однако я в больнице. И я здесь…       — Неделю.       Адри тяжело вздохнул. Он только на мгновение представил, что будет дальше, после чего захотелось горестно выть.       — Вы хоть понимаете… хотя нет. Не понимаете, — зло произнёс он. — Мсье Фу. Благодаря вам я распрощаюсь с коллежем. Отец решит что я что-то вроде инвалида и нипочём не выпустит меня из дома. Вы это понимаете? Вы мне…       Он хотел добавить «жизнь сломали», но осёкся. О чём-то таком Фу его и предупреждал.       — У меня есть основания полагать, что всё как раз наоборот, — с улыбкой произнёс Фу. Дрожащими пальцами он коснулся тонкой бородки. Хитро подмигнул. — Твой эпикриз, подписанный компетентнейшими врачами, говорит о том что тебе ни в коем случае нельзя возвращаться в Англию. Что её губительный болотный дух и довёл тебя до приступа. Более того, комиссия находит воздух Иль-де-Франс самым подходящим для твоих лёгких.       Адри снова вздохнул. Ему бы очень хотелось в это верить.       — Вы не знаете моего отца, мсье Фу. У него на всё своё мнение.       — Ну-у, — протянул старик, — не думаю что он решится встревать в спор с комиссией опеки, которая вдруг заинтересовалась твоим здоровьем. Это сила, с которой придётся считаться даже ему.       Агрест открыл рот, чтобы возразить. Но возражений не нашлось. И потому рот пришлось закрыть. Однако он всё же произнёс:       — Мсье Фу. Кто вы такой? Вы что… какой-то агент?.. как вы смогли…       Старик вздохнул.       — Нет, Адриан. С последней нашей встречи ничего не изменилось. Я всё ещё хранитель камней. Живущий достаточно давно, чтобы обзавестись друзьями. Тебе придётся поверить — за мною никто не стоит, и никто нам по-настоящему не поможет в случае беды. У меня есть только ты. И Леди Парижа. Я бы предпочёл… чтобы мир людей отныне не занимал твою талантливую голову. Позже ты поймёшь почему я так говорю.       А сейчас я делаю всё, чтобы облегчить твоё детство. И хотя больница в мои планы не входила, она пришлась весьма кстати. Мсье Агресту придётся почаще выпускать тебя на улицу. Так или иначе, ты теперь под присмотром комиссии.       — Но я слышал, — упрямо произнёс Адриан, — в машине, как вы говорили с…       — Ты слышал моего старого товарища. Его молодость выпала на тяжёлые времена. Тень этих времен не оставила его и теперь.       Мсье Фу сделал паузу. Молчал и Адриан. Мимо палаты прошла группа людей — они о чём-то громко переговаривались. Но вскоре голоса их затихли, и палата погрузилась в тишину.       — Я постараюсь заслужить твоё доверие, Адриан, — печально произнёс старик, — мне предстоит научить тебя всему, что знаю о Нуаре. И о Миракле. Сейчас же я хочу чтобы ты знал — отдавая тебе кольцо, я был уверен, что оно не причинит тебе вреда. Однако любому амулету нужно время, чтобы пробудиться. Я не знал, что кольцо украдёт целую неделю — прости меня за это.       Адри наконец сменил гнев на милость. С подозрением покосился на Фу. Вздохнул.       Теперь ему сделалось стыдно. В конце-концов, других союзников, кроме этого улыбчивого старика у него нет. И не предвидится. Фу — единственная связующая ниточка между ним и Леди. Кроме того, Адри сам дал согласие.       Старик предупреждал его об опасностях. Даже пытался отговорить.       Но Агрест надел кольцо. Теперь глупо заламывать руки и устраивать истерики.       — Это вы меня простите, — наконец произнёс он, потупив взгляд. — Хотя я не понимаю… вернее не помню, что со мной случилось… почему я здесь… надо полагать, это цена, которую потребовало кольцо. И я её заплатил.       Фу одобрительно кивнул.       — Что ж, это весьма зрелое суждение. Адриан. Весьма! Но вернёмся к главному. Тебе наверняка интересно, что произошло после того как ты надел кольцо. Если позволишь, я изложу свою версию.       Адри кивнул.       Узловатые пальцы старика снова пригладили реденькую бороду. Взгляд подслеповатых глаз смотрел куда-то сквозь Агреста.       — Когда ты впервые посетил Миракль… твоё тело оставалось здесь, на Земле. Там, в глубинах чужого мира, твой проводник ква-ми готовил твой дух к преображению симбиоза. Ты прошёл что-то вроде инициации… быть может испытания. Однако помимо души у тебя имеется ещё и физическая оболочка. Тело. И разум. Настоящий камненосец погружается в Мир Чудес как пловец в воду. То есть всем своим существом. А не как камлающий шаман, одной только беспомощной душой.       Так вот. Твоему помощнику нужно было время, чтобы подготовить твоё тело к опасным, скрывать не буду, путешествиям в другой мир. У разных амулетов уходит разное время.       Адри представил, как мерзопакостный дух с хихиканьем копается в его внутренностях. И скривился от отвращения. Старик словно бы прочёл его мысли.       — Не стоит воспринимать мои слова буквально, — с улыбкой сказал Фу. — Даже опытнейшие врачи не найдут различий между тобой прежним. И нынешним. Не покажет удивительных открытий ни томограф, ни рентген. Дух изменил только лишь твою связь с миром. Теперь в твоё тело поступает Ци больше, чем в тело любого другого человека. Ты напитан ею, и потому, даже после истощения, у тебя такие румяные щёки и трезвые рассуждения.       Говоря по правде, ни одни смертный не сможет использовать настолько могучий поток. Обычного человека он испепелит за пару дней. Но только не тебя. Твоё тело стало чем-то вроде батарейки для вечно голодного духа. И энергию ты будешь расходовать, чтобы творить чудеса, и путешествовать в места, куда нам, людям, проход закрыт.       Адриан задумчиво посмотрел на кольцо.       — То есть теперь я могу превратиться в… Нуара? — произнёс он, поворачивая ладонь. Солнце играло на серебристой поверхности металла. — Прямо сейчас?       Старик хитро прищурил глаза.       — Можешь. Если у твоего помощника не осталось более никаких для тебя инструкций.       Адри сжал ладонь в кулак. Сумрачно посмотрел на потолок.       — Он требует дать ему имя.       — Имя. Да, это важный момент, Адри. Понимаю, отчего ты медлишь. Однако знай — имя в мире духов имеет значение столько же большое, сколько в нашем — тело. Заполучив его имя, ты получаешь власть. Камненосцы — хозяева амулетов. А не наоборот. Тех у кого всё «наоборот» называют иначе. Ифритами.       — То есть… он добровольно отдаст мне себя в рабство? Вот так запросто?       Фу развёл руками.       — Это соответствует его договору. Не думаю, что он чувствует себя несвободным. Скорее всего, ему вообще всё равно. Ведь и ты не сетуешь на то, что заперт в тюрьме из плоти. В любом случае, мы не станем спрашивать его мнение на этот счёт. Ведь, не забывай, хозяин — ты.       Адриан медленно кивнул.       — Ладно. Хорошо, — сказал он, снова поднимая глаза к потолку. — Эй! Ты слышал?.. я готов. Что нужно делать?       — Просто скажи: «С этого дня я даю тебе имя…».       В тени на потолке прорезались изумрудные щёлочки глаз.       — Я никак не смогу повлиять на твоего ква-ми, даже зная его имя, — осторожно произнёс Фу. — Однако я могу выйти, если этот момент представляется тебе интимным.       Он уже направился к выходу, когда Адри жестом остановил старика.       Ему не хотелось оставаться с духом наедине.       — Нет-нет. Просто… я пытаюсь выдумать что-то подходящее.       Фу негромко рассмеялся.       — Такое дело не терпит спешки, — сказал он. — Я слышал имена вроде «Фантик» и «Козявка». Десятилетним камненосцам это казалось очень остроумным. Однако уже в тридцать они упрекали меня в том, что я их не остановил. Поэтому, Адриан, не будь столь уж опрометчивым…       Агрест поднял руку к потолку. Пальцем указал на чёрное пятно. И выпалил:       — С этого дня я даю тебе имя… я даю тебе имя… Плагг!        По комнате пронеслось эхо вздоха. Словно ветер тронул листву. Пятно вдруг приобрело объём — обратилось непроницаемо-чёрной каплей. Капля эта оторвалась от потолка и, игнорируя гравитацию, плотным чёрным шаром поплыло по комнате.       — Плагг, — хмыкнул Фу, — ну что ж, хотя ты пренебрёг моим советом, это в самом деле оригинально. Из моих учеников ещё никто не нарекал своих ква-ми Чумой.       — Просто ему это имя очень хорошо подходит, — сказал Адри, настороженно наблюдая за полётом шара. Тот боком коснулся стены — и не заметил её. Просто прошёл сквозь плотный бетон, будто его и не было вовсе. — Как вы думаете, с ним всё в порядке?       — Ты и сам можешь его об этом спросить. Адриан. Твой ква-ми — тот, кто будет с тобой всю жизнь. Чем скорее вы подружитесь, тем лучше.       Агрест вздохнул.       — Э-э-э… Плагг? С тобой всё… нормально?       На глянцевой поверхности шара появились кошачьи глаза.       — Да-а… да-а! Не… мешай… я… постигаю себя.       Парень только покачал головой.       «Место нам троим не в детской больнице, а в психиатрической лечебнице».       — Итак, — сказал он вслух, с трудом оторвав взгляд от шара, — значит вы… не врач?       Старик оценил шутку и сипло рассмеялся.       — Нет, — мягким тоном ответил он, — но мне пришлось стать врачом, чтобы оказаться рядом, когда ты очнёшься. Однако ты хочешь спросить не об этом.       Адри в который раз посмотрел на кольцо.       — Теперь ты — Нуар. А я — твой учитель, — продолжил старик. — В будущем ты сделаешь мне честь, если станешь звать меня шифу…       — Хорошо, шифу, — сказал Агрест.       Фу прямо-таки просиял.       — Вот наш первый с тобой урок, — сказал он, хлопнув в ладоши. — И Пусть тебя не смущает, что проходит он у больничной койки — жизнь проводит обучение в неожиданных местах. Имя даёт тебе власть над Ква-ми. Однако в Миракле ты встретишь довольно мерзких созданий, которые захотят получить власть уже над Нуаром. Конечно же, для этого им потребуется твоё настоящее имя. Потому ты должен тщательно беречь своё инкогнито на всех планах бытия. От людей — чтобы у тебя не попытались отобрать амулет. От фантомов — чтобы они не забрали твою волю. И уж точно от других камненосцев, Адриан. Отныне в мире нет никого опаснее для тебя чем такие же, как ты сам. Необдуманно раскроешь инкогнито, и тебя смогут шантажировать. Угрожать. Или ударить в спину, когда ты меньше всего этого ждёшь.       Адриан подавленно кивнул. Ему требовалось время, чтобы уложить всё это в голове, но суть уловить сумел.       — А что… они… то есть камненосцы, могут носить два… амулета?       — Вообще могут, — ответил шифу. — И два, и три. И более. При некоторых условиях. Во-первых это требует определённого мастерства и концентрации. Во-вторых, это отнимает у резидента массу энергии. Даже больше, чем может дать ваш могучий метаболизм. В-третьих, перед этим амулет нужно будет подчинить. Ты только что пережил инициацию, и хорошо представляешь, как это непросто. Поэтому самым простым ходом будет просто пожрать чужой камень. Это экономит и время и силы. Таких каннибалов принято звать «гулями», думаю, ты понимаешь почему. По старым законам, которыми ещё живёт Миракль, любой камненосец может забрать амулет гуля себе. Но уж если он пожрёт его, то сам будет считаться гулем. И всё начнётся заново.       — А… то есть, — сказал Адри, — меня могут сожрать.       — Не тебя. Камень твоего амулета. Ты при этом, скорее всего, умрёшь. Как и в любом другом исходе, когда теряешь связь с камнем. Человек не может нормально жить без души. И так уж вышло, что твоя душа теперь… в этом камне. Хотя я не стал бы исключать появление гуля в Париже, чаще всего камненосцы просто подчиняют амулеты, заставляя владельцев служить себе.       Старик сделал паузу. В этот момент мимо его лица, медленно вращаясь, проплыл чёрный глянцевый шар. Адри ожидал, что шифу отмахнётся, но тот сделал вид, будто бы ничего не видит.       А может он и в самом деле не видел духа.       — Это большая удача, — невозмутимо продолжил старик, — получить свободный от клятв амулет. И большая редкость, Адриан. Тебе необычайно повезло. Потому что иным довелось всю жизнь выполнять приказы… не самых достойных камненосцев.       Шар коснулся седого стариковского виска.       — Буп, — произнёс он скрипучим голосом духа.       Адри в ужасе округлил глаза.       — Что-то случилось? — спросил шифу.       — Дух… ведёт себя неприлично, — произнёс Адри, краснея.       — Ах. Ну тогда настало время второго урока, мальчик мой. Теперь, когда ты знаешь его имя, самое время поучиться отдавать приказы. Ты можешь попросить Плагга вести себя как подобает. И хотя это не изменит его характера, он вынужден будет тебя послушать.        Адри дар речи потерял от наплыва вдохновения. У него за спиной будто крылья выросли. Наконец-то у него нашлась управа на это мерзкое создание.       Агрест повелительным жестом указал на шар. И, чуть более напыщенно чем собирался, произнёс:       — Плагг! Сим я приказываю тебе сделаться незримым и неслышимым для всех… включая меня! Пока я не потребую обратного!       Шар, вопреки приказу, не исчез. Напротив, довольно мерзко расхохотался.       — Ха-ха-ха! «За сим мы, наше агрестейшество, повелеваем»! А утку за собой ты уже вынес, Нуар?..       Сердце кольнул гнев. Тело захлестнула тёплая волна. И Плагг, испуганно пискнув, сжался. А затем и вовсе исчез.       — Как видишь, — с ноткой задумчивости произнёс старик, — ква-ми подчиняются приказам. Однако когда они того не хотят, нужно приложить усилие. Для первого раза ты прекрасно сформулировал команду. Предусмотрел и формулу отмены. Молодец.       — Так вы его видели…       — Видел, — улыбнулся Фу, — но Плаггу об это знать было не обязательно.       Ваза, до этого спокойно стоящая на тумбочке, покачнулась. Завалилась на бок и ухнула за край тумбы. Агрест дёрнулся было, чтобы поймать, хотя и понимал что не успевает. Однако Фу оказался проворнее. Он сделал едва видное глазу движение — ваза мягко опустилась на его ботинок. Да так и осталась балансировать на самом краю.       Адри изумлённо выпучил глаза, а старик тем временем движением ноги подбросил сосуд вверх, аккуратно поймал его руками.       — Ого-о… — протянул Агрест.       — Уже рад, что выбрал меня своим шифу? — подмигнул Фу.        — А вы и меня… так научите?       — Если захочешь, — старик поставил вазу на тумбу. — Как видишь, ты забыл попросить Плагга не проявлять себя ещё и физически. О чём он любезно тебе напомнил. Приказы должны быть точны, коротки, произнесены без пауз. Иначе ква-ми найдёт лазейку, и сделает всё по-своему. Однако куда более плодотворно, Адри, не виртуозно управлять духом, а научиться жить с ним в гармонии. Ведь он — часть тебя. Он и есть ты. Мудрый камненосец находит в ква-ми союзника. И даже советчика.       Адри поспешно дополнил приказ.        — Что же. Теперь ты — Нуар, — сказал шифу. — В следующий раз, когда мы с тобою встретимся, ты примеришь на себя тело камненосца. Пока тебе нужно отдохнуть. К тому же это место, как и любое другое, плотно связанное с историей, слишком опасно для прогулок по Мираклю.       Парень уже открыл рот для вопроса, и старик его без труда предугадал.       — Я не соврал тебе, когда говорил что Париж полон призраков. Но всему своё время. Мы увидимся позже. Уверен, друзья смогут развлечь тебя лучше, чем старик и его замшелые поучения.       Сказав это, он вышел из палаты, бесшумно притворив за собой дверь.       

******

      Адриан был уверен, что упомянув «друзей» Фу хотел только лишь поддержать его. На деле же вышло наоборот. Хотел того старик, или нет, но задел самое больное его место.       Чтобы хоть как-то отвлечься, Адри заглянул сперва в тумбочку, где нашёл аккуратно сложенную, запаянную в пакет одежду. Не ту, в которой он сюда попал — а что-то вроде пижамного комплекта, состоящего из штанов, футболки, а так же сменного белья. Пижама изо всех сил пыталась излучать позитивный настрой: её украшал принт в виде весело трубящих синих слоников.       Девочкам, надо полагать, в больнице доставались слоники розовые.       Оставаться нагишом Адриану совершенно не хотелось, и потому пришлось примерить комплект. Сидел он прекрасно, пах больницей, и самым главным его недостатком были именно слоны, не дававшие продыху белой ткани; синяя элифантерия раздражала, однако ж поделать с этим Агрест ничего не мог.       Неизвестный слоновий фанат обошёл вниманием только бельё — оно было приземлённого белого цвета — наверное только лишь потому, что ничей взгляд его касаться не должен, а значит и тратить краску на принт смысла не имеет.       Агрест спрятал в найденный тут же, в палате, мусорный мешок всё, что успел с себя снять. И, шлёпая босыми ступнями, направился было к двери, чтобы найти хотя бы туалет. Но в планы вмешался врач.       Им оказался высокий светловолосый мужчина, который скорее тянул на роль какого-нибудь скандинавского громовержца, чем на педиатра. Громовержца сопровождали три медсестры-валькирии. Последние пугали его даже больше, чем педиатр, и потому Агрест, подгоняемый возмущёнными криками, послушно вернулся в кровать.       Здесь его какое-то время мучили ожидаемыми вопросами о самочувствии и другой близкой к теме чепухе. Затем, когда вопросы кончились и Агрест уже было решил что настал его черёд спрашивать, началось самое ужасное.       Ему выдали тапки и потащили по кабинетам. Вернее — покатили.       Как Агрест не убеждал эскулапа, что уже может передвигаться на ногах, тот ему не верил. Медсёстры могучими руками усадили бедолагу в кресло-каталку, и выкатили Адри в коридор.       Первая остановка случилась у кабинета ренгенографии; затем был какой-то жуткий аппарат, напоминающий футуристичный саркофаг, который, ясное дело, гробом не являлся. Ибо никакой покойник не выдержал бы его душераздирающего стона и грохота.       Адриану беспардонно заглядывали в рот. Нос. Светили фонариком в глаза. Парень всерьёз начал беспокоиться, не заглянут ли ещё в места, которые он ну совсем не имел желания кому-либо демонстрировать. До этого не дошло, Бог отвёл. Однако после очередного подъёма на очередном лифте у него взяли из вены кровь.       Теперь Агрест заметил, что руки и без того уже покрыты синяками. Это, для никогда по-настоящему не болевшего парня, было в диковинку.       Пока брали кровь, он осторожно спросил, предусмотрен ли в сем заведении мужской туалет, и можно ли туда заглянуть без валькирии. То есть в одиночестве. Вопрос был встречен с одобрением, поскольку идеально сочетался с другим видом анализа, который врачи жаждали от него получить.       Так, успев потерять немного крови (и иных жидкостей), а также волю к сопротивлению, Адри провёл весь день. Вечером ему уже самому не хотелось покидать четырёхколёсное кресло. Он сжился с ним, как император сживается с троном.       Во время коротких путешествий по коридорам Агрест встречал других детей. Почти все они вполне бодро передвигались на ногах, и, судя по брошенным взглядам, страшно завидовали Агресту.       К вечеру детишек разных возрастов сделалось столько, что сторонний наблюдатель вполне мог бы решить, будто попал на крупнейшую в стране пижамную вечеринку. Внимательным взором Адри отметил, что «трубящие слоники» достались далеко не всем. Помимо них тут были и черепахи и львята и какие-то совсем уж скучные пичужки.       — Это что-то вроде факультетов Хогвартса? — спросил Адри, выворачивая голову на медсестру, которая с пыхтением толкала спинку его «трона». — Звериная дифференциация пижам?       Сестра милосердия угрюмом молчала.       — Если меня распределяла шляпа, то я с нею не согласен, — не унимался Адри, который ещё не успел растратить за день запасы сарказма. — Мне больше пошли бы львята. Чувствую себя немного Гриффиндорцем.       — Львята у пациентов гнойной хирургии, — ответила сестра.       — А. Понимаю. Черепахи, наверное, у жертв ортопедов. Пусть лучше будут слоники. Кстати о свободе передвижения. Когда меня выпишут? Я здоров как слон, мадемуазель.       Валькирия, которая ну совершенно не выглядела как «мадемуазель» всё же поддалась столь грубой лести. По крайней мере каталку она толка уже с меньшей яростью.       — Выпишут вас, когда о том распорядится комиссия, — неохотно ответила она. И, помолчав, добавила: — В вашем случае это будет ой как не быстро.       — Но я здоров!       — Да-да. Вы тут все здоровые. Особенно те, кто тряпочкой неделю лежат.       После затянувшегося променада Адри ждал ужин в стенах палаты. Однако не той, где он обитал прежде, а, видимо, соседней. Эта комната смотрелась уже повеселее (и Адри возблагодарил небеса за то, что никто не повесил здесь ни единой картинки со слоном), помимо тумбочки могла похвастаться низенькой кроватью, шкафом, а также душем, беспардонно совмещённым с туалетом.       На одной из стен висел телевизор — последнее Адри посчитал тревожным предзнаменованием о том, что здесь ему предстоит торчать ещё очень долго.       Кроме всех вышеперечисленных благ, была ещё одна хорошая новость: кто-то положил на тумбочку его телефон. Как и пижама, он был запаян в пакет. Однако радость очень скоро развеялась как дым: мобильник успел напрочь разрядиться, а зарядного устройства поблизости не наблюдалось.       Наскоро поев (аппетит проснулся зверский!), Агрест попытался было покинуть узилище, но тотчас же был возвращён обратно бдительной сестрой у стойки. Которая, как на грех, располагалась совсем рядом с дверью в его палату.       Оказывается, время после ужина считалось временем отбоя. И его Адри, по старой привычке, нарёк «комендантским часом». А в комендантский час покидать узилище не полагалось.       Потому Адри ничего не оставалось, кроме как развлекать себя телевизором. Впрочем и оный немало разочаровал: показывали всего три канала, один из которых бесконечно гонял какую-то депрессивную социальную рекламу, другой показывал нарезку из жизни братьев меньших, а на последнем можно было найти мультики для дошколят.       Агресту хотелось выть.       Вечер он промаялся, слоняясь по комнате и размышляя о нуаровой участи. Под разжижающий мозг лепет мультяшных зверушек пялился в окно. Окно показывало увлекательное зрелище в виде стены о трёх этажах и что-то вроде сквера. Последний был настолько мал и убог, что Агрест всерьёз начал подозревать о том что и сквер попал в детский госпиталь не просто так. Скорее всего раньше он был нормальным таким парком с деревьями и прочим, но затем случилась бесповоротная трагедия, катастрофа, и теперь он записан сюда на вечное лечение.       Небо над двускатной крышей больницы стремительно темнело. Мрачнел и Агрест.        Половину ночи он лежал, пялясь в покрытый световыми разводами потолок. А затем сдался. И разрешил Плаггу явить себя.       Вопреки ожиданиям дух не начал громить палату. Не носился по ней с ликующими воплями. Около часа он вообще никак себя не являл. А потом, видно, стало скучно и ему. В темноте прорезалась пара кошачьих глаз, которые смотрели на Адриана с укоризной.       — Послушай, — тихо произнёс Агрест, боясь спугнуть видение, — мы друг-друга здорово достали. Так?       Дух молчал.       — Оба делали глупости, — продолжил Адриан. — Но теперь мы знаем, что нам вместе жить ещё очень долго. Я думаю ты не больно-то хочешь сидеть незримым и неслышимым всю жизнь. Давай договоримся.       Зелёные глаза насмешливо прищурились.       — Фу велел нам маскироваться. Это, между прочим, и в твоих интересах тоже. Поэтому я попрошу тебя м-м-м… не проявлять себя перед людьми. Вообще никак. А взамен мы можем общаться.       — Вот уж великая честь, — фыркнул Плагг.       Адри всплеснул руками.       — Окей. Чего ты от меня хочешь? Я не дам тебе пугать людей! Не дам! Но если тебе нужен собеседник, то пожалуйста. Вот он я.       — Это тебе нужен собеседник.       Тон у духа был обиженный. Агрест тяжело вздохнул. Потёр пальцами глаза. И, сам не веря что собирается это сказать, произнёс:       — Я… гм. Извини меня за резкость. Я был напуган. Я был не прав. Мы должны стать союзниками.       Глаза на мгновение погасли. А после Адри обнаружил кота, висящего в паре дюймов от его носа. Животное презабавно поджало лапки — так, словно невидимая рука держала его за шкирку.       — Тебе будет интересно узнать, — скрипуче произнёс Плагг, — что ты здесь не единственный камненосец.       Адри приподнялся на локтях. Повертел головой.       — Да не в палате, дубина, — фыркнул дух. — В здании. Кто-то шурует по Мираклю. Там идёт настоящая бойня. Начиная с вечера.       Агрест невольно скосил глаза на кольцо.       — Думаешь они ищут… амулет?       Кот зевнул, показывая миру алый язычок.       — Может да. А может и нет. Я не знаю. Но эхо идёт такое, что я с трудом сохраняю форму.       Адри не удержался, и коснулся пальцами кошачьей лапки. Пальцы прошли сквозь воздух, не встретив преграды.        — Фу сказал, что я не должен… ну… превращаться в Нуара. Потому что здесь опасно. Может он это имел в виду?       Плагг скривил мордочку.       — Я не знаю что он имел в виду. Но пока ты спал, я изучал и Миракль. Там живут другие. Не такие как мы. Они спали, пока спал ты. И пробудились вместе с тобой. А теперь там идёт бойня.       — Ничего не понимаю, — растерянно произнёс Адри.       — Вечером пришёл такой же как ты. С той стороны. И, похоже, он гоняет этих… других. Уничтожает. Я слышу эхо гнева, страха и боли. Я не знаю, ищет ли он конкретно нас, или просто развлекается. Но сейчас я не рискну совать туда нос.       Адри задумчиво поскрёб щёку успевшими отрасти ногтями.       — Может я должен… сбежать?       Дух задумался.       — Мысль недурная. Но решать тебе. Ты у нас Нуар.       Агрест рывком поднялся с кровати. Подошёл к окну. И, не медля более, отворил створку. В палату ворвался холодный ночной ветер. Он мигом надул тюль, принёс с собой запахи сырой земли и разномастный шум живого города.       Парень локтем отодвинул занавеску, глянул вниз. Освещённый неярким светом жёлтых фонарей дворик располагался двумя этажами ниже. Спуститься не переломав ноги не представлялось возможным. И водосточной трубы, которая пришлась бы кстати, рядом тоже не наблюдалось.       — Вот блин, — прошептал Адриан. — А если я… э-э-э… превращусь в Нуара? Мы сможем спуститься?       — Тогда он нас точно засечёт, — мрачно сообщил, зависший возле плеча Плагг. — Я-то ведь его чувствую. Тебя он так же почувствует, когда начнёшь превращаться.       — Откуда ты знаешь?       — Просто знаю.       Тратить время на споры и расспросы не было времени. Адри прикинул, получится ли у него прокрасться мимо стойки с бдительной медработницей? Вряд ли. Вот если бы получилось найти ту самую медсестру, которая, похоже, знает кто Адри такой. Может она взывала бы Фу, и вместе они б уже хоть что-то да решили.       «И потом, я что, буду ходить по городу в этой пижамке со слонятами?..»        — Ого, — сказал Плагг, переходя на шёпот. — Похоже что он… он… движется сюда! Сюда, Агрест!       — Где?!       — Да в Миракле, дубина! Ты не можешь видеть!       Адри снова рванулся к окну. Едва не сдёрнув гардину, забрался на подоконник.       — Нет, нет! — зашипел Плагг. — Разобьёшься! Надо бежать через коридор!       Парень послушно спрыгнул на пол. Метнулся к двери. Пальцы легли на прохладный металл ручки.       — О-о-о… чёрт! Он уже тут. Я пошёл.       Сказав это, Плагг растворился в воздухе. Адри замер, напряжённо всматриваясь в темноту. Сердце билось как заведённое. Он весь обратился в слух: сперва ему показалось, что в ночной тишине невидимые пауки скребутся о стены тысячью лапок; и с запозданием сообразил — это всего лишь штора колышется на ветру. Где-то вдалеке коротко гуднул автомобиль. Прошуршали по асфальту покрышки.       Адри, сглотнув вставший в горле ком, нажал на ручку двери. И та не поддалась.       Тогда он дёрнул ещё раз, уже с остервенением — и это совершенно не помогло. В голову проникла абсолютно идиотская мысль о том, чтобы спрятаться под кроватью. Но Адри смело отвёл её. И, сжав кулаки, гордо вскинул подбородок. Выпятил грудь. Ему подумалось, что в больничной пижаме выглядит совершенно не воинственно. И камненосец, должно быть, умрёт от смеха.       Адри ждал, всматриваясь в темноту. Секунды тянулись мучительными минутами.       А затем он чётко расслышал, как что-то шурхнуло за окном. Звук был похож на тот, что издаёт песок, струящийся по камню. Адри сощурил глаза. Ничего не происходило.       Он напряжённо выдохнул. И хотел было двинуться к подоконнику, чтобы закрыть окно, как увидел — что-то перекрыло свет от фонаря.       Агрест открыл рот, чтобы окрикнуть — его так и подмывало обличить треклятого камненосца. Но вовремя вспомнил, что единственный его шанс на спасение, изобразить полную непричастность.       ТУК-ТУК. До слуха донёсся робкий стук по стеклу. Камненосец, должно быть, стучал пальцем.       Адри не поддался на искушение, и, до слёз щуря глаза, пытался высмотреть посетителя. Робкий стук повторился.       — Д-да? — сипло спросил Агрест. Одёрнул себя, напомнив, что нормальные люди не ждут ни стука в окно, ни гостей через оные.       Особенно когда живут на третьем этаже.       Но было уже поздно.