everyone wants her

Это твоя одноклассница Лера. Её все хотят. Хоть и говорят, что не хотят. Врут. Вообще, она не знает, кто назвал Киев «матерью городов русских», ведь уроки истории Украины прогуливала в школьном туалете, стряхивая пепел с сигарет за сотку, зажимая их большим и средним пальцем и, стуча указательным ближе к их тлеющему краю. Но это не важно. Лере Ткаченко всего шестнадцать. Но если не заглядывать в потрёпанный паспорт, то никто не даст этой чертовке меньше двадцати. Она выглядит уже взрослой девочкой, а тебе до сих пор дают четырнадцать годков, хваля за пятёрку по геометрии. Ткаченко ходит в своих любимых очках, никогда их не снимая. Иногда кажется, будто они — единственное, чем она дорожит. Брюнетка никому не рассказывает, откуда они, почему так важны, и почему готова убить за пару стекляшек и немного металла. «Когда ее губы касаются твоих, Чича порывисто выдыхает, касаясь тёплым языком твоего неба. На вкус ее губы оказываются именно такими, какими ты их и представляла. Чувствуется слабый привкус мяты и сигарет. — Эти очки подарил человек, которого больше нет, — плачет у тебя на глазах, снимая очки и крепко держа их в руках. Ткаченко с ужасом для себя осознаёт, что первый человек, которому она доверилась — ты». У Чичи есть парень. Высокий, наверное, даже самый высокий в школе. На лицо жутко противный, но он — единственный, кто не дышит ей в пупок.

«Мою первую любовь звали ненависть, она курила сигареты и всем нравилась, она смеялась, пока за неё дрались, на выпускной ярче всех накрасилась».

Чичей ее зовут только он и ее конченая компания подружек. Тех самых, от которых за километр пасёт пивом и сигаретами, тех самых, что сидят рядом с ней, выполняя любое ее пожелание. Они трясутся над своим лидером, как над сокровенным кладом, целуя ее в ноги и думая, что с ней безопаснее. Наивные. И Чича действительно лидер. Как-то без вопросов и лишних слов. Просто главная и самая сильная. Такая вся плохая девчонка, которую все уважают. «Ты куда лезешь, если ты не вывезешь?»— хрипло, не напрягаясь и слишком уверенно говорит та, что выйдет сухой из воды в любой ситуации, виляя своим чёрным хвостом, что постоянно делает на голове. «Растоптать бы ее очки и хвост отрезать, вернув с небес на землю, а то богато на себя берет». Глядит на тебя сквозь жёлтое стекло очков с последних парт, ухмыляясь всем своим существом, когда ты пытаешься ответить на вопрос по произведению, которое даже не читала. Виной тому ведь она, что лезла в голову, не давая сосредоточиться. От ее вида в животе появляются бабочки, а когда она подходит к тебе, мягко беря руку и целуя свою же, спрашивая, как тебя зовут, то хочется провалиться сквозь землю. — „Как тебя там...?“ — Ткаченко учится с тобой уже девять лет, а спрашивает твоё имя только тогда, когда ей нужна ручка или ответы на контрольную. Ты же думаешь о ней постоянно. Только к концу учебного года ее свита из многочисленных друзей и парней становятся отвергнутыми, и все перебираются с последних парт поближе, оставляя школьную лидершу позади. У Ткаченко теперь какие то вечные проблемы и тихий, невнятный голос. — Отъебись, — коротко говорит любому, кто прикоснется к ней, накрывает голову косухой, жмурясь и затыкая уши чёрными наушниками. Бесила ее самоуверенность. Теперь бесит излишняя отстранённость от всех. Позже признается, что зависима. Тебе. «Привет». Короткое слово вспыхивает на экране. «Привет», — набираешь ты, но не отправляешь. — «Здравствуй», — наконец печатаешь ты. — «Как официально», — вслед приходит смеющийся смайлик, а ты стоишь и, не двигаясь, смотришь на „Валерия Ткаченко печатает...“, крепко сжимая тонкий телефон. — «Займи денег». Через минуту приходит короткое «пожалуйста», а после она вообще выходит из сети. Знает ведь, что ты займёшь. Чича приходит тем душным летним вечером с телефоном в руках и грязной, замызганной сумкой на поясе к повороту около твоего дома, нервно теребя рукой свой тёмный хвост. — Телефон разрядился, — поднимет руку с телефоном, осматривая тебя с ног до головы. У Ткаченко под глазами синяки, а лицо жутко бледное. — Сколько? — Гривен семьсот, — ты быстро шаришь рукой в рюкзаке, протягивая ей деньги. Знаешь, на что, но ни говоришь и слова, собираясь уходить. Ткаченко хватает тебя за тёплую руку, подходя вплотную. От одноклассницы веет надоевшим сигаретным дымом и какими-то духами. — Спасибо, — шепчет у уха, целуя почти в губы. Так, будто ей лень соприкасаться своими губами с твоими, ведь принять хочется намного больше, чем кланяться в благодарностях. Это твоя одноклассница Лера. Ее все хотят. И ты тоже.