Дождь

Вокруг шумел дождь, бомбардируя крупными каплями асфальт, по которому уже побежали ручьи, стремительно стекая в ливневки. Тугие струи не успевали собираться в по-настоящему большие лужи и, громко шипя, взрывались о поверхность крошечными водяными бомбами. Справа, слева, сверху, отбивая дробь по крыше, везде был дождь. Мощная водяная пелена застила и дорогу, и дома в каких-то сотнях метров, только тени деревьев угадывались по краю проезжей части. Все прочее скрылось, и в коконе обрушившейся на пригород Лондона стихии осталась одна небольшая автобусная остановка. А на остановке я. А еще парень, с которым я меньше всего хотела бы тут оказаться. Мы бежали со всех ног, разбрызгивая лужи под ногами и не заботясь о том, что насквозь промокнут ноги. Но от внезапного ливня спасение одно — большой зонт (нет в наличии) или помещение в двух шагах (также отсутствует). Так что мы вымокли до нитки, и, очутившись наконец под защитой какой-никакой крыши, обнаружили, что с таким же успехом мы могли бы прогуляться шагом. С волос наших текло и капало. Вбежав на остановку, мы, отдуваясь, попытались стряхнуть лишнюю влагу взмахами рук. Я скрутила волосы в жгут и отжала. Мой спутник, фыркая, потряс головой, во все стороны разбрасывая маленькие брызги. — Ты что, собака? — недовольно поинтересовалась я. Он посмотрел на меня, но ничего не ответил. Вот это нонсенс! Финн Флеймс, бывший призрак, бывший разбойник, бывший похититель тел и прочая, промолчал. Он вообще странно ведет себя последнее время. Чем сильно меня нервирует. Не могу точно сказать, когда это началось и в чем конкретно заключалось, но… он будто решил провести эксперимент и стал проверять меня, как я отреагирую. В определенном смысле он сделался непредсказуемым, и… Мокрая рубашка. …стало сложно, совсем сложно понять, о чем он думает и чего добивается. Меня бесит ломать над этим голову, но я не могу перестать. Вот что он творит? Он меньше меня задирает и будто тестирует мое личное пространство, как охотник, подбирающийся к дикой кошке. Сегодня утром, когда я еще не успела сесть за стол, он подошел, хотя я б сказала, подкрался, сзади, но не для того, чтоб напугать. Молча склонившись над моим плечом, он вытянул руку и взял со стола свою чашку, которая оставалась там со вчера. Он вынудил и меня чуть-чуть наклониться, ведь посторониться было некуда, справа да слева стулья, и вышло, что он как бы прильнул к моей спине на мгновение. Или когда я стояла в дверном проеме, споря с Джорджем, чтоб он оставил печенье в покое, Финн (снова!) со словами «посторонись-ка, дорогуша» мягко отодвинул меня в сторону. Он едва коснулся пальцами моих согнутых локтей, но у меня даже на затылке волосы поднялись, когда я услышала его голос над своим ухом. Подобных случаев в разных вариациях накопилось уже немало. Последней каплей стало мое пробуждение в гостиной. Я задремала на диване, и Флеймс разбудил меня поздно ночью. Он вроде ничего такого не сделал, даже остался в рамках своего амплуа — взял да зажал мне нос пальцами. Вот только его было слишком много. Второй рукой он держался за спинку дивана, а его колено ненавязчиво касалось моего бедра. Он сразу ушел, когда я проснулась, насмешливо сверкнув зубами в темноте. Мокрая. Рубашка. — Что ты так смотришь? Да на что там смотреть. Просто влажная ткань. Ну ладно, очень влажная. Прильнувшая к телу так тесно, что подчеркивает контуры плеч, груди и торса. У нас в агентстве парни не ходят топлесс, но можно подумать, я чего-то там не видела: заметный, но не ярко выраженный рельеф мышц и косточки ключиц. Такое вон по телеку крутят в рекламе или кино, да и вообще. — Не смотрю. Он медленно повернулся и приблизился ко мне. Я просто стояла и глядела в одну точку перед собой. Но не видела ничего. Точнее, видела лишь то, что происходило на краю моего зрения. Там Финн встал очень близко ко мне, настолько, что я смогла ощутить его тепло. По моему плечу, шее и лицу скользнул его пытливый взгляд. Я подавила желание сглотнуть. — Люси. Тихо, вкрадчиво, с какой-то странно трепещущей в глубине тембра ноткой. — Чего. Слишком резко, отрывисто. Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Чего я испугалась. Ничего особенного не происходит. Не происходит же? В следующий миг Финн доказал, что я неправа. Он сменил положение и загородил собой весь обзор. На меня упала его тень. Теперь мы были нос к носу, фигурально, а по факту перед моим лицом был его распахнутый воротник — углы по-идиотски торчат — и все еще влажная шея, ключицы и ямочка между ними. Ниже начинались застегнутые пуговицы и прилипшая к телу ткань. Рассердившись на себя, я взметнула взгляд вверх. Что за черт! Почему меня волнуют такие вещи? Я сама выгляжу так же. Ох, проклятье… великолепно. Через мою футболку светится нижнее белье. Я проверила. Да, светится. Хоть я и посмотрела выше, легче мне не стало. Вот что он так смотрит. Прекрати. Где твои ухмылки и колкости? Мне не нравится его непривычно серьезное лицо и пристальный взгляд, которым он скользнул ниже моего подбородка, но быстро вернулся к лицу. Я напряженно облизнула губы. Вшшшшш, бом-бом-бом-бом-бом. Дождина продолжал барабанить по крыше остановки и шуметь о мостовую, и в моей голове ненадолго сделалось так же пусто, как в крошечном остановочном мирке, где существовала только будка и ливень. Финн едва заметно усмехнулся, когда я прикусила уголок губы. — Тебе осталось только волосы за ухо заправить. Я и вправду обнаружила, что мокрые пряди упали мне на нос. Мое внимание было так сосредоточено на странном поведении Флеймса, что я игнорировала их. Быстрым движением я отбросила их лица, и улыбка Финна стала шире. — Да что ты довольный-то такой? — Да то. Ты знала, что девушки, когда заигрывают, поправляют волосы и нижнюю губу прикусывают? Мне потребовалось пять долгих секунд, чтобы понять, на что он намекает. Финн заухмылялся, как объевшийся сметаны котяра. Какой же ты мерзавец и придурок. Придуркам не полагается быть такими привлекательными… а ну-ка стоп. Я одернула себя за подобные мысли. Флеймс! Привлекательный! Только если бы у него была кнопочка mute. А так… просто раздражающий, несносный, глумливый фигляр. — Мечтай, — огрызнулась я. Он невинно вскинул брови, тем не менее продолжая улыбаться. — Мечтать о чем? — О том, чтоб я с тобой заигрывала. Я не могу, меня его улыбочка выводит просто. Сейчас как дам в глаз, будешь знать. — Я такого не говорил. — Ты подразумевал. Он просиял. Я напряглась. Нет, мне стоило помалкивать. Разговоры с Финном ничем хорошим в принципе не заканчиваются. Я не хотела смотреть в его глумливую физиономию, но… смотреть на его мокрую рубашку сил не было тоже. Кончики моих пальцев начинало навязчиво жечь. — Люси, ты так виртуозно додумываешь за меня или признаешься во флирте? Господи, как же я его ненавижу. Чтобы не начать драку, я зажмурилась и глубоко вдохнула. Выдохнула. Еще разок. Флеймс, молчи. Еще одно слово, и клянусь, ты покойник. И он молчал, просто чудо какое-то. Хотя нет, не уверена, что это хорошо. Ведь если он ничего не говорит, значит, он собирается… Что-то сделать. Порыв ветра запустил волну мурашек по моей коже, покрытой дождевой влагой, но следующая знаменовалась движением воздуха совсем иного порядка. На меня пахнуло теплом, а каждый нерв натянулся и затрепетал от близости источника этого тепла. Раньше был источник мертвецкого холода, а теперь наоборот… — Люси, ты понятия не имеешь, о чем я мечтаю. — Вполголоса, с легкой хрипотцой, у самого уха. Прикосновения не было, только дыхание, которое сложилось в слова. И не желаю его иметь. Так я хотела сказать, но язык прилип к гортани. Крошечные волоски на моих руках, и волосы на голове, поднялись, но не от холода. Я открыла рот, чтобы вдохнуть и произнести хоть что-нибудь, и слабо дрогнула: шею кольнуло. Спустя пару секунд я поняла: холодный уголок его мокрого воротника. — Ну, я мог бы… показать тебе. Если хочешь. Мне надо срочно открыть глаза, иначе что-то произойдет. Что-то, о чем я непременно пожалею. У меня так много мыслей собралось в голове, что я не знала, какую думать первой. Что он творит? То, в чем только что пытался уличить меня. Зачем? Поржать, к гадалке не ходи. Почему сейчас? Потому что ситуация располагает. Ох. Располагает. Люси, серьезно? Единственное, что здесь к чему-то располагает, так это финнов нос к удару моего кулака. Самое время их познакомить. Но нет, ну почему он такое вытворяет? Правда чтобы только позлить меня, посмеяться? А если нет?.. Черт возьми, я понятия не имею, ведь со мной никогда ничего подобного прежде не происходило. Даже Локвуд… да при чем здесь Локвуд?! Уж он-то так себя никогда не поведет! — Молчание — знак согласия. Нет. Нет нет нет нет нет. Надо сейчас же открыть глаза и оттолкнуть его. Но мое тело не слушалось, оно оцепенело и натянулось струной в ожидании. Не зная, что произойдет, мой разум рассыпался в догадках, большинство из которых мне не хотелось даже рассматривать. Само их наличие было возмутительным, но поведение моего напарника просто не оставляло мне выбора. Я нечасто флиртовала с парнями, и они со мной тоже, но когда это происходит, я могу понять! — Попалась. Я распахнула глаза. Прямо перед моим носом было плечо Финна и часть его воротника. — Что? — Повелась, говорю. — Он хихикнул. — Неужели ты правда чего-то ждала? Дождевая завеса, движимая ветром, всколыхнулась, проникая в наше ненадежное убежище. Она слегка обдала Финна со спины. Он выпрямился, не нависая более над моим плечом. Водяная пыль осыпала мои руки и лицо. Я посмотрела в хитрые зеленые глаза и в тон ему спросила: — Неужели ты испугался? Легкое недоумение и движение бровью. Сама от себя такого не ожидала, но меня, как говорится, осенило. Внезапная и очень удачная мысль. Клин, знаете ли, клином вышибают, так что мой ход в какой-то степени был гениальным, а главное, он посбил с Финна спесь и заставил его растеряться, а он даже не сумел этого скрыть. Я шагнула, оказавшись к нему совсем близко — он качнулся, но не отступил — и даже чуть приподнялась на цыпочках. Пристально глядя Финну в глаза, я добавила: — Что, храбрости не хватает дальше зайти? Я знала, что с огнем играю. Сердце колотилось у меня в самом горле, дыхание участилось, руки-ноги стали будто не мои, и где-то в груди скручивался то ли слишком горячий, то ли слишком холодный узел. Я прилагала очень серьезные усилия, чтобы мой голос звучал ровно, а рука не тряслась: я положила ладонь Финну на грудь, и ее сначала обдало прохладой, а после — жаром. Чуть повела вниз и зацепилась пальцем за небрежно расстегнутый воротник. И внимательно заглянула Флеймсу в лицо. Он посерьезнел. — Дразнишь меня? Невинно вскинув брови, я надавила пальцем на пуговицу, и та выскочила из тканевого ушка. Воротник мокрой рубашки распахнулся шире прежнего. — Я думаю, — произнесла я, стараясь держать поучительный тон, — что тебе пора бы узнать, каково людям, которые терпят твои выходки ежедневно. Он тоже изогнул брови в ответ, а в глазах появилась смешинка. Дернув уголком губ, Финн сказал: — Не припомню, чтобы я пытался кого-то раздеть. Мое лицо обдало жаром. Я моргнула, но руки не убрала, понимая, что это подтвердит его слова и будет означать мою капитуляцию. — Ммм, — говорю. — А что же ты пытался сделать несколько минут назад? — Я и пальцем тебя не тронул, — я смотрела на одну из его ключичных косточек, но и так поняла, что Финн ухмыляется. — Я помню. Я спрашиваю, — тут я надавила на следующую пуговицу, — что именно ты сделал? Он быстро накрыл мою руку своей и сжал мои пальцы, не давая мне коснуться его кожи. Его ладонь показалась приятно теплой. — О, Люси. Ну, просто пошутил. Безобидная шутка, очаровательный розыгрыш, ты меня знаешь. Вскинув ресницы, я похлопала ими (от Холли научилась, что ли?) и отвечала: — О, Финн, ну так и я просто шучу. Безобидная шутка. Судя по его глазам и тому, как он стиснул мою руку, шутка была далека от безобидной. Мы стояли и смотрели друг на друга молча какое-то время. Ничего не происходило, мы не двигались. Финн не ухмылялся больше; я тоже сбросила маску притворства. Мы приготовились, ожидая, каков будет следующий ход противника, как два гепарда в саванне. Ох, хотя тут далеко до саванны. Если только представить, что наступил сезон дождей. Ливень покуда не собирался стихать, вот уж прорвало небеса так прорвало. Прямо как мое терпение сегодня. — Ну и? — нарушил молчание Финн. — Собираешься продолжать? — А ты этого хочешь? Он одобрительно хмыкнул. Его пальцы так скользнули по моей ладони, будто скорее погладили ее. — Скорее ты этого хочешь. В тот момент меня спасло бы появление автобуса, но увы. Прежде чем я успела закатить глаза, Финн немного отступил и коснулся пуговиц на своей рубашке. «Ну наконец-то, — подумала я, — заканчиваем дурацкий спектакль». Да не тут-то было! Едва заметно скалясь, Финн зачем-то поднял руки и взялся за воротник ближе к затылку. — Ну ладно, — говорит, — раз тебе так хочется. И он рывком сорвал с себя эту рубашку через голову. Я, без преувеличения, уронила челюсть. Нет, от него много чего можно ожидать, но такого… это уже переходило всякие границы! Сейчас мы были на улице, на какой-то задрипанной остановке в пригороде, а представьте, если бы мы так один на один остались дома? И начинается игра на раздевание. Понять превратно уже просто невозможно. — Ты… ты чего? — округляя глаза, спросила я. Финн заухмылялся по-звериному, обнажая клыки. — Ну что, нравится? — Ты в своем уме? — Я? Вполне. Что в этой тряпке, что без нее… один хрен мокро и холодно. Хотя нет, знаешь что, Люси? — тут он приблизился, на ходу отжимая рубашку. — Говорят, если насквозь промок, надо раздеться. И прижаться друг к дружке. Так согреться можно. Я так опешила, что смогла выдавить только глубокомысленное «чего?». Финн забросил скрученную жгутом рубашку себе на плечо, а я сглотнула, изо всех сил стараясь не пялиться. Было ли сейчас на что посмотреть?.. Кхм, ну… давайте объективно — да, было. Собственно, ничего, вроде, особенного, но… как бы выразиться… в нем не было ничего сверх— или недо. То есть он был не слишком щуплый, но и не щеголял крутыми мышцами. Просто стройный, подтянутый, даже поджарый парень, совершенно очевидно не дотягивающий до атлета, так же очевидно ведущий активный образ жизни. Сейчас-то его активность сводилась к сражениям с призраками, как у нас, а прежде, без сомнения, в нее входили побеги, погони и много драк. Ах да, а еще таскание трупаков с кладбища. Подводя итог, передо мной был довольно сильный и ловкий юноша. — Так что, Люси? Последуешь моему примеру? Я тряхнула головой, пытаясь мысленно отскоблить со своей сетчатки явление его голого торса, на котором почти гипнотически блестела дождевая влага. — Спятил совсем. Оденься, тебя в транспорт в таком виде не пустят. Он приложил ладонь козырьком ко лбу и вгляделся в дождевые струи, усердно стучащие по крыше остановки и асфальту. — Ой, беда-то какая! А где же он, твой транспорт? — глумливо пропел он и резко сменил тон на обычный, перестав кривляться. — Не едет. Замерзнем мы тут с тобой. Я мрачно уставилась на него. Он издевательски уставился на меня. Дайте мне кочергу, я ему промеж глаз двину. Ох, а ведь злиться на него почти приятно, зато сразу забываешь про… про… ну вы поняли. Я подумала, что стоит прогуляться до следующей остановки пешком, все равно уже до нитки промокла; а его тут оставлю. Пусть паясничает, сколько влезет. Он еще и взглядом таким меня окинул, и я вспомнила, что моя футболка, сегодня белая, намокнув, представляет взору посторонних все, что под ней. Мне захотелось дать себе оплеуху. Да, себе. Знаете, почему? Потому что я ощутила разочарование, пусть и легкое: слишком недолго на меня смотрели. — Финн, оденься. Ты меня нервируешь. — Ты меня тоже. Он стащил с плеча мокрую рубашку, расправил ее и встряхнул с негромким хлопком. — Возьми, — говорит, — может, хоть так светиться перестанешь. — Не говори таким тоном, словно я нарочно заставляю свою одежду просвечивать, — вспылила я. Финн дернул уголком губ. — Но ведь это ты надела сегодня тонкую белую футболку. — Ага, и дождь заказала тоже я? Флеймс весело улыбнулся. — Кто тебя знает. Между прочим, твоя футболка и не мокрая немного просвечивает. — А ты очень внимательно смотрел, раз заметил. Что-то в выражении его глаз неуловимо изменилось. Он шагнул ко мне. Я напряглась, натянулась, как струна. Шшшшш. Дождь шумит. Или у меня в голове?.. От того, как близко он стоит и я ощущаю тепло его тела. От того, как он скользит взглядом по моему лицу. Быстро, мимолетно смотрит ниже и вновь возвращается к моим глазам. Где этот чертов автобус, чтоб ему провалиться! — Да, — еще тише ответил Финн. — Угадала, Люси. Черт возьми, и что меня дернуло подыграть ему, попробовать осадить его его же способами! Не сработает. Флеймс слишком искусен в словесных баталиях, подловить и подколоть его сложно, особенно если пытаешься делать это по его правилам. Я упрямо посмотрела ему в глаза. Больше просто было некуда. Что ж, мы будем играть в гляделки. Или нет? Зачем он опустил ресницы? Вот, снова поднял. Если бы у хитрости был цвет, то это был бы цвет его глаз. Я не знаю, что он собрался делать, но мне очень хотелось сказать «не смей». Атмосфера изменилась; воздух между нами словно нагрелся и затрещал, пронзаемый невидимыми разрядами напряжения. Я нервно облизнула губы и через рот набрала воздуха в легкие. Не понимаю… Не понимаю, почему я стою и играю с ним в нелепые игры. Почему не сделаю шаг назад, не скривлюсь, не дам ему по наглой физиономии, не скажу что-нибудь колкое, не пошлю куда подальше, в конце концов. Я стою, не двигаюсь и жду, что будет дальше. Любопытство? Или то чувство, которое испытываешь, стоя на краю пропасти: а что, если прыгнуть? А рядом так кстати оказался человек, готовый подтолкнуть. И прыгнуть следом — и на том спасибо. Финн бросил рубашку, которую я не собиралась брать, и схватил меня, а в следующий миг меня бросило в жар, холод и бог знает что еще. Я, задыхаясь, оказалась в тисках, грубоватая большая ладонь легла мне на шею, оглаживая пальцами мой затылок. Меня погладили большим пальцем по скуле, и толкнули всем телом; я оказалась на весу. Мои губы тоже оказались в плену, но я поняла это лишь после того, как ответила на настойчивый поцелуй. Я так растерялась, что позволила Финну полностью захватить инициативу, и, повисая у него на шее, непроизвольно повторила движение его губ и языка, который так дерзко скользнул мне в рот. Мои веки опустились. Теряя дыхание, я запаниковала. Немыслимо. Нет, ни за что. Просто… никто никогда не был со мной так настойчив, не показывал, насколько хочет меня. Хотя хотел ли он меня или это была очередная попытка понасмехаться?.. На смену растерянности пришел гнев. Я протестующе замычала, забилась и беспощадно укусила. Финн вздрогнул, я вывернулась и двумя руками отпихнула его от себя. Я была в ужасе даже не от того, как он обнаглел, а от своей собственной реакции. Глаза она закрыла! Ты совсем спятила! Я вытаращилась на Финна, который стоял в паре шагов, сверкая глазами. Его зрачки расширились так, что почти скрыли радужку. Одной ногой он стоял в луже, но даже не заметил. Мне сложно описать выражение его лица. Наверное, больше всего подошло бы «одурманенный». Знаете, как наркоман. Он сделал шаг, я… осталась на месте. Во мне сражались противоречивые желания и мысли, и сам этот факт был абсолютно возмутителен. Я понимала, что нужно ударить, что нужно четко дать понять — то, что он творит, неприемлемо. Но мои желания… мои желания, похоже, шли вразрез с голосом разума. Проклятье, проклятье, проклятье. Ощущать хватку его сильных рук было приятно. Чувствовать прикосновение его губ — умопомрачительно. А самое главное, лучше всего было чувствовать себя желанной, желанной настолько, что невозможно сдержаться. А он, как дикий чуткий зверь, почуял это. Сглотнув, он сделал шаг мне навстречу, как бы проверяя, спугнет или нет. Невольно я снова скользнула взглядом по его обнаженному торсу. Я не хочу быть добычей. Я тоже охотник. Поэтому я вернулась глазами к его лицу и сама шагнула навстречу. Если он собирался подшутить, то сейчас я и узнаю. А если нет… что ж, всегда можно сказать, что я тоже пошутила. С кем поведешься, от того и наберешься. Он повторил мое движение. Мы подошли к грани. К краю, с которого оставалось только сорваться. Мы остановились всего в паре шагов, прожигая друг друга взглядом. Ты умеешь шутить, Финн, я тоже. — Если ты этого не хочешь, — произнес Финн хрипло, — то скажи прямо. Не дразни меня, Люси. Мои губы невольно изогнулись в усмешке. — Это ты меня дразнишь. Он медленно ухмыльнулся в ответ, в то время как в его зрачках пульсировало желание. Мы шагнули друг другу навстречу. Когда подъехал автобус, его уже никто не ждал.