Это не звезда

Этот звук резал до глубины души. Я смотрела вокруг, оглядываясь по сторонам, и никак среди паникующих силуэтов не могла разобрать своих друзей. С трудом получалось опознать снующих вокруг меня людей, судорожно пытающихся разработать план, невнятно и беспокойно спорящих о том, как нам выжить. Ссоры, крики, повышенные тона, слёзы, все они тонули вокруг, пока дрова спокойно догорали в круге из камней, что мы выстроили для нашего тёплого костерка. Дым спокойно тёк вверх, минуя наши уже точно мелочные проблемы. Ему-то всё равно, он развеется без следа и боли где-то в небе… Но мы почувствуем всё.

***

Макс заправски закинул себе на плечи рюкзак, от нетерпения подпрыгивая в ожидании нового приключения. Я единственная из всей компании никогда не ходила в поход, и именно он вызвался быть моим гидом, приоткрывающим дверь в неизведанный мир лесов, гор и кусающих за задницу муравьёв. Да, получилось успеть во время поездки (и до) почитать, как ставить палатку, как организовать костёр, как готовить на открытом огне, но ребята обещали, что так меня проинструктируют со всем остальным, что обратно к машине я вернусь заправским первопроходцем. — Эй, Вадя! — обратился Макс к выходящему из машину парню. Наш однокурсник поправил очки и посмотрел на друга, ожидая услышать, что же он хотел ему сказать. — Знаешь, что бы сказал твой «Форд», глядя сейчас на тебя? — И что же? — Вадим закрыл машину, включил сигнализацию и застегнул последние лямки рюкзака. — Есаул, есаул, что ж ты бросил коня… — Хорошо, в первую ночь на костре мы пожарим тебя, — пропев, улыбнулся Вадя под наш общий гогот. Макс, не прекращая держать улыбку во весь рот, ломанулся вперёд в чащу. Благо, резиновые сапоги помогали забыть вообще обо всём. Подкравшаяся сзади Лиза обняла меня, подхватила под руку и повела вперёд вслед за нашим гидом-самозванцем, оставляя Вадю замыкающим. Мобильная связь перестала ловить ещё километров за пятнадцать до нашего пункта назначения, поэтому какие-либо сигналы от цивилизации мы могли получить лишь от захваченной мной портативной радиостанции, которая работала, конечно, через жопу, но зато давала нам на перевалах послушать, что же там деется, на большой-то земле. Если честно, это был невероятный опыт. Я всю жизнь просидела в каменных джунглях, теряя нервы и годы на мелочную суету и повседневные проблемы, и здесь, среди бескрайней зелени, впервые чувствовалась та самая отстранённость от всех тех проблем, что меня грузили. Диплом сдавать уже через два месяца? Ну и что? Зато когда ещё мы сможем побегать наперегонки в бескрайних зелёных полях до следующей опушки? Последние отношения оставили после себя только разорванное сердце и долгие ночи в обнимку с зарёванной подушкой? Да, но зато я даже представить себе не могла, что обычная подножка при пересечении реки вброд может вызвать такой детский, дурацкий, но по-настоящему искренний смех. — Вадя, прости, ты как? — Я еле сдерживала гогот, помогая другу подняться на ноги. Парень по-быстрому отряхнулся и заговорщицки посмотрел на меня: — Я — Водяной, я — Водяной, поговорил бы кто со мной… — Затем зачерпнул горсть воды и плеснул мне прямо в лицо. — Вадя, ты её утопишь так! — Не в силах бороться со смехом, стояла Лиза на том берегу, глядя на нас. — Эй, жизнь моя жестянка. — Продолжал парень, не переставая плескаться. — А ну её в болото! — У меня наконец-то получилось продрать глаза от воды и начинать заливать его в ответ. — Живу я как поганка, а мне летать охота! — Хорошо, что я сказал вам, дебилам, взять водонепроницаемые одёжу и рюкзаки! — сквозь гогот крикнул нам Макс. — Пойдёмте уже, водолеи! Улыбаясь ещё шире, чем до этого, мы, промокшие до каждой нитки, но такие довольные, вылезли на берег. Я всё ещё чувствовала себя перед Вадей немного виноватой, но он лишь поправил очки и понимающие протянул: — Ох, только дождись моей мести… — Она её если и дождётся, то только завтра, — ухмыльнувшись, остановил его Макс. — Это почему? — А потому что место на костре сегодня занял я! — засмеялся он в ответ, развернулся и снова направился вперёд, не останавливаясь ни на секунду.

***

Руки не слушались. Возникало какое-то странное ощущение: вроде бы, глаза видят движение конечностей перед собой, но мозг не может понять, где они сейчас передвигаются. Левая пошла вниз, но почему-то она уходит куда-то вверх. Мысли роились в голове, не давая разобраться даже с мышцами. Несмотря на то, что я старалась замереть на себе, ноги отнялись, и я рухнула на колени, продолжая смотреть в одну точку. Звуки смешались, а передо мной остался лишь костёр. Дрова, пламя и дым, единственное, что могло продолжать жизнь в хаосе, что остался нам. Люди вокруг замерли, глядя на меня, безвольно упавшую поближе к костру. Возможно, они увидели моё обеспокоенное лицо или обездвиженные неморгающие глаза. Я почувствовала какое-то движение рядом со мной, чьи-то руки прикоснулись ко мне, но это было где-то далеко, за пределами моей оболочки, моего шершавого панциря, облегающего кожу и мешающего чувствовать. Ухо щекотал бережный, чуткий, но сбивчивый и нервный шёпот. Кто-то дёргал меня за руку. Шёпот продолжался, звуки становились всё яснее, а хватка всё настойчивее. — Ксюша, Ксюша, девочка моя, пойдём, пожалуйста. — Это была Лиза. Я медленно повернула к ней взгляд и увидела зарёванную девушку с потёкшим макияжем. Видя только невыразительную пустоту в моих глаза, она утёрла нос, всхлипнула и потянула меня ещё сильнее, почти крича: — Ксюша! Вставай, пожалуйста! Ксюша! Ну прошу тебя, встань! Нам нельзя здесь оставаться! Ты права, Лиза. Нам нельзя здесь оставаться.

***

— Макс, мы прошли десять километров за два дня… — начала Лиза. — Что, кстати, крайне мало, — невозмутимо ответил ей парень. — Мы могли бы столько за один проходить, если б кто-то надел резиновую обувь. — Да кто ж виноват, что я натёрла ноги в ботинках?! — Ты. — Вадя вздохнул и закатил глаза. — Даже Ксюша притащила сапоги. — Ну, Ксюша поумнее меня будет, значит, — хихикнув, улыбнулась девушка. — Так что там с десятью километрами-то? — А, да, я с непривычки очень устала, может, затравишь бедной девушке анекдот? С этой необычной постановки условий мы все засмеялись. Я откинулась назад и растянулась на покрывале, натянутом на траве. Ночь, костерок, котелок с варящимся супчиком, бескрайнее звёздное небо. Прекрасное тёмное полотно с белыми нотками. Меня раздирали чувства: никак не могла понять, смотреть ли мне вверх или всё же стоит уделить толику внимания своим друзьям? — Анекдо-о-от? — удивился Макс. — А тебе какой: про Штирлица? Или любой? — Какой Штирлиц? Ты мне собрался цитировать топ советских приколов от своего деда? Давай поновее что-нибудь… — Поновее? — Задумался Макс. Он глянул на Вадима: — Слушай, а как можно загуглить что-либо без Интернета? — Если это не затравка, то я могу тебе только посочувствовать. — Эх, ладно, сейчас попробую вспомнить чего-нибудь. Хм, ну, например, такое: в быдло-семье дочери дают имя Постирония. Её похищают и требуют выкуп. Но быдло не выкупает Постиронию! — Мда, Макс, — цокнула языком Лиза под смех Вадима. — Может, где-то по сусекам разума ещё что-нибудь наскребёшь? — Ну, смотри… Негр с обезьяной приезжают в Советский Союз, негде ночевать. Звонит в первую попавшуюся дверь. Вопрос: «Кто?». «Я — тот, о ком у вас анекдоты рассказывают». Открывается дверь, в дверях стоит бабушка. «Ой, Василь Иваныч, как же вы загорели! А Петька-то как изменился!» — Ладно, это уже получше, — улыбнулась я, смеясь вместо со всеми. — Может, ещё и третий тогда сможешь, кульминационный? — Затем легла обратно, наслаждаясь небом. — Кульминационный, значит… — задумчиво протянул парень, потирая подбородок. — Тут уж вам немного подождать придётся. — О, звезда падает! — воскликнула я, тыкая пальцем в небо. Там и правда мимо нас пролетал белоснежный силуэт. — О, желание! Хочу, чтобы Макс наконец-то рассказал что-нибудь смешное. — М-да, теперь это точно не сбудется, — изображая возмущение и улыбаясь, возразил Вадим. — Чё-то странная у вас звезда, — Макс поднялся с места и уставился в небо, тщательно вглядываясь вверх. — Ты чего? Звезда и правда была какая-то не такая. Летела как-то слишком медленно и низко, да и… Периодически мигала. — А, блин, это вертолёт какой-то, — я сделала грустную мину, надувая губы. — Непруха. — Вертолёт, вертолёт… Ксюш, радио далеко? — Макс подошёл ближе, протягивая руку. Я хотела было пошутить в ответ, но наткнулась на не терпящий возражений суровый взгляд парня и смеяться перехотелось. Пришлось лезть в рюкзак. — Чел, ты чего? — Занервничал Вадим. — Да ничего, просто дайте мне радио, я проверю и успокоюсь. — Макс, не суетись, эй, — буркнула Лиза, но парень её не послушал. Он выхватил у меня маленькое портативное радио, поколдовал пару секунд, вытащил антенну, настроил сигнал и включил. Мы ожидали услышать что угодно — музыку, подкаст, ожесточённые споры. Но нас встретила она.

***

Сирена. Резкая, громкая, болезненная. Когда ты её услышишь, никогда ни с чем не спутаешь. Люди, желавшие предупредить других об опасности, создали идеальный пугающий звук, который давал понять, что Смерть пришла. Остаётся либо бежать, либо лечь на землю и принять свою судьбу. И только спустя тридцать секунд таких завываний на смену этому звуку пришёл человеческий голос. — Внимание! Всем, кто слышит это сообщение! Вы находитесь в зоне поражения ядерного удара! Это не учебная тревога! Срочно покиньте открытую местность и ищите укрытие! Повторяю, это не учебная тревога! — Заботливый, но испуганный и сбивающийся голос диктора рассказал нам, где же искать убежище, повторил своё сообщение два раза и снова вернул сирену. Этот звук резал до глубины души. Я смотрела вокруг, оглядываясь по сторонам, и никак среди паникующих силуэтов не могла разобрать своих друзей. С трудом получалось опознать снующих вокруг меня людей, судорожно пытающихся разработать план, невнятно и беспокойно спорящих о том, как нам выжить. Ссоры, крики, повышенные тона, слёзы, все они тонули вокруг, пока дрова спокойно догорали в круге из камней, что мы выстроили для нашего тёплого костерка. Дым спокойно тёк вверх, минуя наши уже точно мелочные проблемы. Ему-то всё равно, он развеется без следа и боли где-то в небе… Но мы почувствуем всё. — Слушайте, слушайте. — Макс схватился руками за голову. — Нам нужно добежать до машины. Да, мы прошли хер знает, сколько, но тут, на открытой местности мы точно без шансов подохнем. — До какой машины? — воскликнул Вадя. — Десять километров бегом?! Сколько это времени займёт? Ты единственный из нас, кто вообще спортом занимается, мы выдохнемся попросту! Ты не сможешь унести на своём горбу всех! Можно просто попробовать найти какой-нибудь овраг, и там ударную волну переждать! — Да какие овраги! Сам видел, тут ни хера нет, даже сраной ямы в лесу не найти! Вокруг поля, и даже в чаще всё, сука, ровно! Мы либо бежим, либо точно дохнем! — Мальчики, а может, — всхлипнула Лиза. — Может, мы просто волну городскую поймали? Не будут же военные бить ракетами по лесу?! — Здесь в двадцати километрах военная база. Ракетная — протянул Вадя, опуская голову вниз. — Они бьют именно туда. Нас просто заденет. Руки не слушались. Возникало какое-то странное ощущение: вроде бы, глаза видят движение конечностей перед собой, но мозг не может понять, где они сейчас передвигаются. Левая пошла вниз, но почему-то она уходит куда-то вверх. Мысли роились в голове, не давая разобраться даже с мышцами. Несмотря на то, что я старалась замереть на себе, ноги отнялись, и я рухнула на колени, продолжая смотреть в одну точку. Звуки смешались, а передо мной остался лишь костёр. Дрова, пламя и дым, единственное, что могло продолжать жизнь в хаосе, что остался нам. Люди вокруг замерли, глядя меня, безвольно упавшую поближе к костру. Возможно, они увидели моё обеспокоенное лицо или обездвиженные неморгающие глаза. — Ксюша? — резко выдохнули все. — Лиз, подними её, нам нужно уходить, — попросил Макс. — Она очень плохо выглядит… — Вот это да, Вадь, весь мир прямо сейчас горит, удивил, ёпт, это ещё нормальная реакция! Я почувствовала какое-то движение рядом со мной, чьи-то руки прикоснулись ко мне, но это было где-то далеко, за пределами моей оболочки, моего шершавого панциря, облегающего кожу и мешающего чувствовать. Ухо щекотал бережный, чуткий, но сбивчивый и нервный шёпот. Кто-то дёргал меня за руку. Шёпот продолжался, звуки становились всё яснее, а хватка всё настойчивее. — Ксюша, Ксюша, девочка моя, пойдём, пожалуйста. — Это была Лиза. Я медленно повернула к ней взгляд и увидела зарёванную девушку с потёкшим макияжем. Видя только невыразительную пустоту в моих глаза, она утёрла нос, всхлипнула и потянула меня ещё сильнее, почти крича: — Ксюша! Вставай, пожалуйста! Ксюша! Ну прошу тебя, встань! Нам нельзя здесь оставаться! Ты права, Лиза. Нам нельзя здесь оставаться. Я поднялась на ноги и отряхнулась. Говорить не получалось, всё вокруг плыло, но зато выходило держаться стоя. Вместо какого-либо согласия я просто кивнула. — Всё, давайте, погнали, за мной! — выкрикнул Макс, включил фонарик и рванул вперёд, вслед за ним и мы. Хорошо хоть сейчас получалось сохранять самообладание. Или то, что от него осталось. Я видела впереди тень луча фонарика и слышала громкое дыхание своих друзей, что и позволяло мне держаться вслед за ними. Не могу понять, как ноги не зацепили веток или корней, видимо, мозг решил не давать сознанию рулить, и просто диктовал мышцам, куда двигаться и чего остерегаться. Без снаряжения мы двигались гораздо быстрее. Должна отдать должное нам всем: перед лицом неминуемой катастрофы все двигались гораздо лучше, чем всегда. Вадя пыхтел, как паровоз, я была уверена, что его непривыкшие к такому темпу ноги сводило от боли, но он рвался вперёд, не останавливаясь. Лиза, умевшая бегать только часть нормативов по физре, рвалась за парнями вперёд, периодически оглядываясь на меня. Я же даже не понимала, что бегу. Ноги двигали вперёд, руки разъезжались взад и вперёд, перед глазами всё тряслось, но разум плавал где-то на задворках. Мы уже преодолели наш прошлый лагерь. Речку, в которой я пыталась «утопить» Вадю. Так странно, это уже сколько… Четыре километра бегом? Шесть? Семь? Мы рекордсмены. Если выживем, нужно будет отметить наше безграничное упорство. Мы вышли в последнее поле, три километра чистого открытого пространства перед небольшим леском. До машины там, по сравнению с тем, что мы уже прошли, рукой подать. Может, Вадя нам покажет, как водить в экстремальной ситуации, может… Удар. Резкий грохот и шум, бьющий по барабанным перепонкам. Тьма ночи ушла, испуганно отступила, уступая место грозному, жестокому огненному зареву, осветившему всё вокруг ярче, чем в полдень. Мы остановились, перестали бежать. Слишком поздно. Пара ног будет слишком долго покрывать три километра. За это время ударная волна атомной бомбы покроет уже сотню. Наша компания медленно, молча обернулась, жадно глазами впитывая адское видение. Огонь вдали таял, оставляя после себя громадный ядерный гриб, расширяющийся с каждой секундой. Лиза подошла ко мне и тихонько заплакала, уткнувшись в плечо. Пытаясь её утешить, я начала гладить её по голове, не отводя взгляд от толстых сгустков дыма. — Простите меня, ребята, простите, — всхлипнул Вадя. Макс взял его в охапку и обнял. — Это не твоя вина, брат. Не твоя. Это вообще не наша вина. Мы вышли в лес не для того, чтобы выжечь весь мир. Мы просто хотели взять паузу. Выдохнуть, посмотреть на природу. А не на её тень и труп, который сейчас самостоятельно укладывается в грубо выложенную для него могилу. Мы вчетвером стояли и молча смотрели на приближающуюся смерть. Моё апатичное состояние передалось друзьям, и звуки вокруг затихли, казалось, все перестали дышать и просто ждали, когда же уже старуха с косой рубанёт им по горлу. Ничего не осталось. Только лишь кровавое месиво, рвущееся к нам, и не слушающееся тело. Грохот неостановимой ядерной стихии был уже вплотную, и облака не переставали с нами сближаться. Казалось бы, небольшая пауза в тихом дружеском походе. Я так хотела вернуться после всего этого домой, с новыми силами со всем разобраться. Вылезти из дома после годового карантина. Наконец-то добить свои последние дела с учёбой. Может, поставить себе Тиндер? Я зажмурилась и глубоко вдохнула. Последний вдох, самый чистый, ясный и отрезвляющий. Самый пьяный и приятный. Открыв глаза, я улыбнулась своим мыслям, видя перед собой ударную волну, которая через несколько мгновений добралась до нас и перемолола наши тела в труху.