Синдром главного героя

      как капли дождя,       все эти люди       растворяются, оставаясь в земле       Ежегодно по всей Японии пропадает без вести или погибает при невыясненных обстоятельствах свыше десяти тысяч человек. Пугающая статистика, о которой по своей стыдливой природе не думают закрытые японцы, о которой не думала Гай Оджо, планируя переезд в новую страну. Здесь девушка узнала, что именно уводит людей в темноту. И она начала с этим бороться. И всё было в порядке, пока смерть не пришла уже к ней в дом.       Начался сезон дождей. Итадори Юдзи умер, не дождавшись его.       — То есть ты, молоденькая, красивая девушка с кучей гормонов, оделась в сексуальное платье, красиво накрасилась, взяла с собой в клуб свободного мужчину, — Иери прищурилась в абсолютно искреннем недоверии, — и выреальнопросто… танцевали?       — И боролись с проклятиями. М! Оно… сладкое, — Гай уставилась на крошечную керамическую чашу с подогретым сакэ в своих пальцах, которое она только что впервые попробовала. Только что она впервые за несколько дней выдала что-то, похожее на настоящую эмоцию.       Сёко почти заставила студентку выбраться в город. Последнюю неделю та всё время тратила на тренировки. Больше молчала, глубже и глубже погружалась в себя, только изредка улыбалась — для вида. В конце концов Иери это надоело.       — Если маг не отдыхает, маг умирает.       Сказала она, почти силой вытаскивая младшую подругу из общежития. Теперь был полдень, они сидели в крошечном баре в центре старого, нетуристического района Токио. Узкое как вагон пространство вмещало только барную стойку, за которой могло сидеть не больше десятка человек. Обшарпанные, закопчённые стены были увешаны фотографиями мировых и местных знаменитостей, которые за полвека успели посетить это неприглядное с виду заведение. Неуверенный дождь пытался проникнуть в помещение, но мог только крупными тяжёлыми каплями стучать по стёклам окон.       — Очень вкусно, а главное, не бьёт по мозгам, — Иери притянула к себе кувшин, — и что, это всё, что вы с Сатору делали?       — Ну да… вообще было круто. Конечно, без Пошлой Молли и Фараона клуб — это не клуб, но Womb место отличное. Мне коктейли понравились, но учитель не пил, сказал, что быстро пьянеет.       — Да, есть у него такая особенность, — врач рассмеялась, прикрывая губы пальцами, и заговорщически прошептала, — помню, нам лет по шестнадцать было, я дала ему соджу попробовать. Она же сладкая, как он любит. Так что он выдул половину бутылки, опьянел за секунду. Захотел меня поцеловать… — на лице Сёко отразилось по доброму злорадное наслаждение, — Бедный. Я его ударила хорошенько, а вот лечить не стала потом. Кажется, с тех пор он женщин боится.       Гай только неловко рассмеялась, но, почувстовав уколовшую сердце ревность, мгновенно замолкла.       Поняв, что иностранку не развести на разговоры о чём-то пикантном, Иери разочарованно вздохнула и перевела тему:       — Сатору точно не помогал тебе с проклятием?       — Учитель дрался с обоими монстрами, но того, что был слабее, изгнала я сама. Это проклятие… Сёдзё, демон спиртного. Я победила, потому что, ну, знаешь… русские против алкоголя… наша тема… — Гай надеялась, что над её шуткой посмеются, но, не дождавшись этого, разочарованно продолжила, — во мне кипел адреналин, «Территория» Годжо придала сил. Только поэтому, думаю, изгнание удалось. Но сейчас я не могу достичь той же мощности, — девушка развела руками, от чего мышцы, ещё напряжённые после утренней тренировки, болезненно заныли, — придётся много работать, чтобы снова выйти на ту продуктивность.       — Молодёжь, — Сёко вздохнула, — у вас так много зависит от эмоционального потока. Часто именно он и спасает.       — Или не спасает, — студентка замолчала, с вызовом смотря в глаза.       Юдзи он не спас. Хотя Юдзи, кажется, каждый раз вывозил сражения только из-за взрыва эмоций. Гай восхищалась пацаном, его никогда неиссякающей энергией, решимостью, желанием помогать. Он бросился в окно четвёртого этажа, чтобы спасти одноклассников из обычной школы даже тогда, когда ничего не знал о магии. Он проломил стену, чтобы помочь Нобаре, когда она чуть не провалила своё первое задание. Он пытался задержать проклятие, когда вся группа была в смертельной опасности.       Кажется, это было последнее солнечное утро весны. Годжо уехал из Токио, но Гай о миссии не переживала. Озвученные Иджичи вводные казались простыми: тюрьма для несовершеннолетних, пятеро заложников, только родившееся проклятие потенциально первого уровня. Нужно найти заложников и, если они живы, спасти. Несложное даже для первогодок задание. Так думала Оджо, когда Мэгуми выпустил гончих-шикигами, чтобы те изучили периметр. Дальше девушка плохо помнила.       Вот она, Нобара и Юдзи с восторгом треплют милых собачек по бархатным ушам. Вот парни спорят, нужно ли вынести труп заложника. Вот всё резко меняется, первогодки по команде Мэгуми замирают в построении, прижимаются друг к другу спинами, пока пространство оживает, напирая.       Вот гончая Фушигуро обезглавлена, Нобара пропала, а сама Гай оказалась в самой глубине примитивной вражеской «Территории». Это был первый раз, когда первогодка во время миссии осталась одна. Раз за разом пробегая одинаковые коридоры, пытаясь найти друзей, девушка думала, как ей не хватает сильного и всегда уверенного учителя рядом. Он бы задорно рассмеялся и через секунду нашёл выход, а вот сама Оджо могла только до смерти бояться теней, копошащихся в трещинах бетона.       Пространство, напоминавшее безумные картины Эшера, ломалось в каждой своей грани, отчего девушке, очень остро воспринимающей сложные структуры, стало плохо. Позже оказалось, что вся миссия заняла не больше получаса, но в момент минуты растягивались в часы. На негнущихся ногах девушка, уже выбившись из сил, бродила по лестницам и коридорам, пока, наконец, не увидела кучку проклятий. Всё же нашла в себе силы выпрямиться, протянуть к земле левую руку с прямыми указательным и средним пальцами, создавая магическую печать.       — Техника Хаоса — «Надир»!       Слова сорвались с губ сами. Стены, потолок и пол сначала взвились вверх, разрушаясь на крупные и мелкие осколки, а потом опали, открывая дорогу. В радиусе пяти метров всё превратилось в пыль. Проклятия оказались совсем слабыми, но Гай, изгнав их, отключилась. После её нашёл Мэгуми.       Сознание вернулось на пути в колледж. Никто в машине, ни нервозный Иджичи, ни очнувшаяся на заднем сидении Гай, ни спящая Нобара, не знали, что в тот самый момент Юдзи вырвали сердце.       — Знаешь, что забавно? — Гай снова сделала глоток и поняла, что ей пора переключаться с алкоголя на суши, — Каждую весну одно и тоже. Сначала у меня невероятный подъём, энергия, веселье, новые горизонты. А потом, в мае, происходит какое-то дерьмо, от которого приходится отходить всё лето, — девушка бросила палочки из дрожащих пальцев, положила подбородок на кулак и, направив взгляд куда-то на этикетки настоек, раздражённо усмехнулась, — и каждый раз всему виной какой-нибудь парень. Ругались, мирились, через год по новой. И всё пытаешься понять, в чём ты виноват, почему тебя бросили, ничего не объяснив… А теперь парень… умер… Боже, — ливень усилился, его равномерный шум стал слышен в самой глубине бара, — он же был жив всего неделю назад.       — Какой кофе, вам, детям, нельзя такое пить! — рассмеялась Гай. В руках были два прозрачных стакана, на которые покушался Юдзи, — он со льдом, горло простудишь!       — Итадори, угомонись, ты можешь купить такой же в автомате, — Мэгуми раскладывал содержимое коробки, переданной Сёко. Бинты, жгуты, шприцы с физраствором были с аккуратностью рассортированы по столику, стоявшему у тренировочной площадки. Пока погода оставалась солнечной, почти все занятия проводились на улице.       — Вообще-то Гай сделала этот кофе сама, — Нобара ухмыльнулась, — для себя и… Годжо-сенсея.       — Кугисаки, замолчи, умоляю тебя, — тихо выдавила Оджо, уставившись в свой стакан. Под насмешливыми взглядами однокурсников её идея показалась вдруг до смешного нелепой. Закусив губу, Гай оглянулась, пытаясь найти ближайшую мусорку. Хотелось избавиться от второго кофе, пока в своей любимой манере не возник из ниоткуда Годжо.       — А вот и он.       Стоя на другой стороне спортивного поля, Годжо вытянул шею, фокусируясь на Гай, стоявшей в окружении одногруппников. Она, заметив его внимание, опустила взгляд, в очередной раз вызвав неглубокий трепет в груди. Пока мужчина пересекал площадку, троица первогодок куда-то испарилась, оставляя Оджо без защиты.       — Учитель! — приветствие получилось слишком громким.       — Я же просил называть меня по имени, Гай.       — Да-да, простите, я… — студентка нахмурилась. Она не могла себя заставить называть учителя по имени. Точнее, не могла себе это разрешить. Слишком приятно было произносить одними губами, когда никто не видит, эти короткие, лаконичные слоги.       «Са», «то», «ру».       Слишком приятно. Говорить это вслух было бы даже неприлично. К тому же Гай понимала — называть мужчину по имени, значит окончательно ему проиграть.       — Я вам… кофе принесла, — девушка подняла руку, отвлекая внимание на напитки.       — Кофе? То, что нужно, давай сюда, — лицо учителя просияло. Ловким движением он отобрал один из стаканов и сделал глоток, — вкусно, где купила?       — На кухне, той, что в здании для собраний, стоит кофемашина профессиональная. Ею вроде никто не пользуется, — девушка смущённо опустила взгляд, вскинув подбородок, — я добавила сиропы с кокосом и шоколадом, они ведь вам нравятся?.. Давно не готовила, это правда вкусно?       — Так ты сама сделала? — в голосе мужчины перемешались удивление и восторг, — Я эту кофемашину и покупал, только никто мне готовить не хотел, — учитель изобразил смертельную обиду, — а у тебя отлично выходит. Если будешь мне делать кофе, я стану намного счастливее.       Гай только покраснела, пытаясь сдержать глупую, довольную улыбку. Она до сих пор не готова была называть учителя по имени, пусть тот настаивал, но вот сближаться с ним хоть нмного очень хотела. Её наивный план всё-таки сработал. Как просто было, оказывается, подкупить сильнейшего из магов, самого Годжо Сатору. Который обожал всё сладкое, точно ребёнок. Мужчина оправдывал это тем, что сахар развивает мозг, но, по словам Сёко, давно уже просто подсел на него.       Пока девушка задумалась, мужчина шагнул ближе, вставая так, что их плечи почти соприкасались. Гай на секунду представила, сбив дыхание, как Годжо приобнимает её со спины, но тот только вскинул голову и обеими руками ухватил свой стакан. Кофе кончался, пока первогодки внимательно слушали объяснения подошедшей Иери. Врач демонстрировала способы наложения шин, бинтовых повязок, поставила учебному медицинскому манекену внутривенные и внутримышечные инъекции.       — А теперь играем в крокодила. Здесь, — Сёко потрясла тканевым мешочком, — бумажки с травмами. Каждый берёт несколько, я гримирую, остальные должны определить тип повреждений и оказать первую помощь.       — И к чему такие весёлые интерактивы? — усмехнулась Гай, размешивая трубочкой лёд, которого в стакане теперь было больше, чем кофе. Она сама в целом знала всё, что только что рассказывала Сёко. Вспомнилось, как в её шестнадцать, она вместе с друзьями тренировалась делать непрямой массаж сердца под ритмичный бит Stayin' Alive от Bee Gees.       — К тому, что вы должны сами, без моей помощи, уметь определять опасность и устранять её.       Первой вызвалась Гай. Пока Годжо — Сёко пыталась выгнать его с семинара, но тот уж очень хотел поотвлекать студентов — и остальные первогодки отвернулись, Сёко наложила иллюзию порезов на шею и живот девушки. Та картинно упала на землю и подтянула колени к груди, пока воображаемая кровь стекала на пиджак.       — Ну тут всё просто, — оценив ситуацию, Итадори уже смачивал спиртом сложенный в несколько слоёв бинт, — нужно обеззаразить раны и наложить давящие повязки.       — Вообще-то правильней будет сделать давящий жгут вокруг шеи! — просиял Годжо, но тут же замолчал под осуждающие взгляды студентов.       — Не придуши меня! — шепнула Оджо, когда Юдзи перестарался с давлением бинта на шею.       — Ты вообще-то без сознания, — почему-то тоже шепнул он, — не выходи из образа.       Нобаре достались ожоги, поразившие половину лица.       — Кажется, ты осталась без глаза, — хихикали студенты, целиком обматывая голову одногруппницы медицинской марлей.       — Годжо-сенсей, раз вы здесь, не хотите поучаствовать? Тот сначала отнекивался, но под умоляющие взгляды Юдзи и Гай всё же взял себе бумажку.       — И как мне это изображать?       — Разрез тела пополам поперёк грудной клетки? Сёко, ты в курсе, что такое не лечится? — из-за разницы в росте Оджо пришлось привстать и коснуться локтя мужчины, чтобы вслух прочитать задание, — хотя… учитель, обмотаем вас изолентой и сверху ленточкой с бантиком, чтоб красиво было, — девушка наконец поняла, как близко стоит к учителю, и сразу же отскочила.       Фушигуро достался паразит, но парень, и так не особо эмоциональный, не смог сыграть заражение, за что получил «неуд».       — Я, в отличие от Итадори, не ем ничего подозрительного, у меня никаких паразитов быть не может.       — Только забыла, что он сожрал чёртов палец, — Кугисаки изобразила рвоту, — напомните мне никогда не прикасаться к этому идиоту, он наверняка заразный.       Итадори досталась остановка сердца, которую он очень талантливо изобразил под аплодисменты Годжо и Гай.       — Ужасное совпадение, не находишь? Сукуна ведь правда вырвал Юдзи сердце… Он ждал своего любимого сезона дождей, мы хотели кораблики пускать по ручейкам в колледже… Сёко, ты ведь проводила вскрытие, что сейчас с его телом? — Оджо говорила тихо, без эмоций, но даже так её смятение проступало наружу.       — Ну… вскрытия я не проводила.       Даже Сёко, ставшая за этот месяц хорошей подругой, отмолчалась. А Гай была в отчаянии. Да, сейчас, в этом уютном баре все проблемы слегка замылились, но девушка не на секунду не могла забыть, что произошло. Эмоции копились, копились внутри, как капли дождя стекали в лёгкие, не давая дышать. Она впервые столкнулась со смертью. Но не могла даже заплакать, хоть немного выпустить боль, ведь осознать эту смерть просто не получалось. Годжо не дал группе увидеть тело.       — Он ну… Он… эм… пока мы держим его под печатями, да! В нём ведь был Сукуна. Так что доступ к телу закрыт, сорян.       Всё, что сказал своим ученикам Годжо на следующий день после гибели Итадори. Девушке показалось, что учитель выдумал это оправдание на ходу, Сил спорить с ним просто не было, да и не хотелось делать это на глазах остальных. Гай видела, каких больших усилий мужчине стоит напускное спокойствие.       Сославшись на дела, учитель выпроводил студентов из своего кабинета, и те нашли пристанище в том же административном корпусе. Фушигуро раздвинул двери-купе, открывая вид на первый в сезоне дождей ливень, который начался ещё ночью. Плотная стена воды скрывала даже ближайшие здания. Девушки сели на веранде, наблюдая за кипящими от непрекращающегося дождя лужами.       Троица первогодок… нет. Гай не хотела использовать эти слова. Троица первогодок была брендом, с конкретным, не терпящим замен, составом. Итадори Юдзи, Фушигуро Мэгуми, Кугисаки Нобара. И больше никто.       Итак, остатки первого курса расселись подальше друг от друга. Молчали.       — Он велел прожить нам долгую жизнь, — Нобара ковыряла пластырь у себя не щеке. Гай видела, что младшая студентка пытается не заплакать, — я не из тех, кто льёт слёзы по какому-то парню. Я знала-то его от силы месяц.       Хотела бы Оджо подойти, обнять, поддержать подругу. Разговорить Мэгуми, чтобы он выдавил из себя хоть одно слово. Но не смогла даже поднять голову. Сидела, поджав колени к подбородку, смотрела на воду, спрятавшись от одногруппников за волосами.       Ни Годжо, ни директор Яга, никто не вручал ей ответственность за первогодок. Но именно себя Гай винила в смерти Юдзи. Эта глупая, иррациональная мысль всё глубже проростала в мозг. Ведь Гай старшая. Старшая сестра, которая не спасла пацана с самой весёлой улыбкой.       Студенты совсем затихли, даже монотонный шум ливня в конце концов стёрся, погружая комнату в абсолютную тишину.       — У вас тут что, похороны? — разрезал воздух жёсткий, смутно знакомый голос. Гай резко вскинула голову, инстинктивно пытаясь найти источник угрозы. Маки, единственная из второгодок, кого иностранка видела на весенней уборке, застыла в дверях. Судя по надменному выражению лица она всё ещё не отличалась вежливостью.       Кто-то окликнул второгодку, и Оджо, бросив взгляд в темноту коридора, увидела у входа светловолосого парня с высоким воротом, закрывающим рот и… прямоходящую, говорящую панду. Пока панда — иностранка правда пыталась не пялиться, но получалось плохо — пытался сгладить углы и вразумить свою одногруппницу, Мэгуми рассказал о каждом студенте второго курса.       — Зенин-семпай, девушка из древнего клана магов, лучше всех в нашем колледже обращается с проклятым оружием. Инумаки-семпай использует проклятую речь, а в обычной жизни разговаривает только ингредиентами для онигири. И… Панда-семпай. Он… панда, как видите.       Очевидно, старшие товарищи пришли к первогодкам не из желания поприветствовать после долгой разлуки. Через полтора месяца ожидался ежегодный обмен с Киотской школой магии. Из-за отстранения единственного студента третьего курса и отсутствия второгодки Юты Токио катастрофически не хватало бойцов.       — Единственное правило обмена — не убивать, — сказала Маки с такой вдохновлённой улыбкой, что Гай передёрнуло. Такое беспечное упоминание смерти в момент траура казалось чем-то отвратительным. Иностранка снова выпала из разговора. Вода гипнотизировала, мощным потоком вырываясь из водосточной трубы. Только спустя пару минут громкая фраза второгодки вернула Гай к реальности, — вы в деле, верно?       — Сделайте это ради вашего павшего товарища, — рычание Панды стало почти заботливым.       — Мы в деле!       Гай, согласилась участвовать в обмене только из-за заметно воодушивившихся одногруппников. Хотя понимания, на что именно группа подписалась, не было. Нет, Оджо понимала, что школьный обмен это что-то вроде соревнований между студентами из разных городов. Но ничего больше им не объяснили ни тогда, ни после.       Как и с гибелью Итадори, руководство отмолчалось, не давая никаких комментариев. В очередной раз девушка осталась без ответов, заранее начала себя накручивать, зацепившись за фразу Маки об убийствах. Почти сразу обмен превратился в угрозу, в то, чего нужно бояться. И только Годжо, который снова уехал в соседнюю префектуру на миссию, спешными сообщениями в телефоне заверил, что переживать не о чем. И Гай немного расслабилась. Вместе с остальными первогодками стала тренироваться вдвое сильнее. За себя и за павшего товарища.       — Ничего не мотивирует так, как уход друга, — Сёко, расплатилась за напитки, встала с высокого барного стула и потянулась, — нам пора, дождь кончается. Нужно успеть вернуться в колледж до приезда киотских… Вот чёрт!       Неаккуратным движением локтя Иери опрокинула свою сумочку, отчего всё её содержимое оказалось на полу. Более резвая Гай наклонилась, помогая собрать упавшее. Запястье скользнуло по обитому металлом углу столешницы, отчего кожа слегка содралась, но девушка даже не обратила на это внимание.       Тени Dior, помада Chanel, сама сумка от Prada… Годжо не врал про любовь первоклассных магов к дорогим брендам.       Последним Оджо подняла раскрывшийся в полёте паспорт. Перевернув его в руках, случайно пролистнула до форзаца. Там, под плотной плёнкой обложки была фотография. Гай уже была готова извиняться, захлопнуть чужой паспорт и не лезть в чужую жизнь, но… на фото были трое. Двое уже были знакомы. Девушка застыла, всматриваясь в бумагу под аккомпанемент разогнавшегося сердца.       В середине была Сёко, ещё подросток. С милым каре, чистым взглядом и такой счастливой улыбкой, которую невозможно было представить на лице этой уже взрослой женщины. По сравнению со своей младшей версией нынешняя Иери напоминала призрака. Смотреть на эту разницу было почти больно.       Годжо. Справа на фото, за левым плечом Сёко соответственно, стоял невероятной красоты юноша. Форменный пиджак Токийского колледжа, с таким же воротником стойкой, как у самой Гай, с такой же единственной пуговицей на левом плече. Девушка скользнула к нему пальцами, но почувствовала только ткань футболки. Сглотнув, студентка вернула взгляд на лицо подростка. Белоснежные волосы, такого же цвета пушистые ресницы, обрамляющие небесные, ясные глаза, насмешливо смотрящие поверх круглых, тёмных очков.       Несомненно, Годжо. Почти такой же, как сейчас. Только улыбка и взгляд твёрже. А вместо мужественности больше незапятнанной юности. Но даже с этой фотографии он смотрел Гай прямо в глаза.       Слева незнакомый парень. Если национальность его друзей было трудно определить, то этот, с тяжелыми тёмными волосами, забранными в пучок, с единственной прядью чёлки, с узким разрезом глаз и тёмными зрачками, пожирающими душу, был самым стереотипным, пусть и очень привлекательным, японцем.       –Ну или узбеком.       Незнакомец не улыбался, ещё больше выделяясь на фоне друзей, даже не смотрел в камеру. Его лицо выражало в лучшем случае безразличие, а в худшем такую муку от самого существования, которую мало кому в жизни приходится прочувствовать. Возможно это была интуиция мага, возможно обычная, человеческая, но что-то в его образе вызвало в Оджо страх и отторжение. А ещё жалость.       — Здесь нам по семнадцать, последние славные деньки, — фраза Сёко донеслась, по ощущению, с другого конца улицы, — достань, посмотри оборот.       Гай не понравился этот заискивающий тон учёного, ожидающего реакции бактерии на влитый из пипетки токсин. Но, чувствуя себя простейшим в объективе любимого микроскопа Иери, девушка послушалась. Ей действительно было до смерти интересно.       «Годжо Сатору, Гёто Сугуру, Иери Сёко — Киото, Июнь, 2007»       Почерк, кажется, Годжо. Странно, фотография выглядит почти новой. Она совсем не выцвела, края не истрепались. Скорее всего, её хранили в альбоме или ящике, куда никогда не падает свет. Готова спорить, Иери Сёко, вы положили это фото в свой паспорт сегодня утром, перед нашей встречей. Да и сумку вы уронили не случайно.       — Кто такой Сугуру Гёто?       Услышав имя, Иери улыбнулась, взгляд её заметно потеплел.       — Спроси у Сатору.       Гай прокашлялась, засунула фото на место и передала паспорт владелице, пряча глаза.       — Если интересно — спроси, — настояла японка, — в этот раз я твои хотелки ему передавать не буду.       Девушка промолчала. Только выходя из бара, крепче сжала пластиковую, белую рукоять прозрачного зонта. С неба лениво моросило, и пускай зонт наверняка не закрывал от воды также хорошо, как «Бесконечность» учителя, под ним Оджо чувствовала себя защищённой. Будто мужчина был рядом.       Как быстро меняется реальность. Всего неделю назад Гай веселилась с новыми друзьями, изучала магию, очень боязливо, но сближалась с мужчиной, наслаждалась каждым совместным мгновением. Сейчас это казалось неуместной глупостью, давним воспоминанием. Сейчас реальность была совсем другой. Студенты не отправлялись на миссии, а за пределы колледжа выходили только в сопровождении. Они круглосуточно были вместе, тренируясь на виду у кого-то из сотрудников. Всё это напоминало тюрьму.       До возвращения в неё пришлось доехать до офиса крупной фармакологической компании, где Иери обменяла какие-то отчёты на переносной холодильник с лекарствами. Теперь полуденное посещение бара было оправдано.       Двое силуэтов — высоченный, перекачанный мужчина и фигуристая девушка — перекрыли проход. Гай только вернулась из города, присоединилась к одногруппникам у любимых вендинговых автоматов. Тогда и заметила чужаков, которые наконец подняли лица.       — Мы так волновались за вас, что приехали вместе с нашим директором из Киото, — лицом неизвестная была копией Маки, — вы ведь потеряли одноклассника? Было больно? Или нет?       Гай незаметно оттолкнула Нобару себе за спину, предоставляя Мэгуми возможность разобраться с Мэй Зенин, которую он уже знал.       — И что это значит? — лицо парня сейчас особенно активно выражало безэмоциональность.       — Всё, в порядке. Понимаю, вам трудно выразить свои чувства. Я помогу, — Мэй подняла свои изящные пальцы к лицу, придавая образу и голосу чужеродной сексуальности, — Ваш друг. Его считали «Сосудом». Не совсем верная формулировка, не думаете? Ведь он был просто проклятым монстром. Записывать его в Маги, говорить, что он такой же, как вы… Мэгуми-кун, я уверена, тебе было противно даже находиться с ним в одном помещении. Так что, ребята, вы должны быть счастливы после его устранения.       Каждый из первогодок показывал отвращение по своему. Нобара закатила глаза, даже губы Мэгуми скривились, отражая его пренебрежение. Гай прищурилась, застыла, не отрывая взгляда от покрасневших в игривом смущении щёк Зенин. Она пыталась понять, каким образом девушка подросток смогла стать такой мразью, не получив даже взрослого паспорта.       Погиб человек. Я видела местное кладбище. Итадори не первый погибший пятнадцатилетка, так что, я была уверена, большинству магов его смерть будет безразлична. Но оказывается среди них есть те, кто считают Юдзи чудовищем. Даже не знаю, что страшнее, его смерть или это отношение.       — Мэй, тебе только волю дай, так ты несёшь всякую чушь, — двухметровый, перекачанный мужчина, который оказался учеником третьего курса Киотского техникума, наконец подал голос. Гай с интересом рассматривала экзотичного персонажа, который, несмотря на свирепый внешний вид, говорил чётко и ёмко.       Зря я переживала, что выгляжу взрослой на фоне других студентов.       — Хочу понять, — продолжил незнакомец, — насколько эти ребята достойная замена Оккоцу… Фушигуро, верно? — следующие слова Аой Тодо прокричал, — какие девушки тебе нравятся?!       Эта фраза… Похожий вопрос мне задала Юки-сан, ещё в Москве. Очень интересно.       Следующие минуты были похожи на цирк. На какую-то очень неправильную, несмешную, чёрную комедию. Пока Фушигуро героически дрался с Тодо, Мэй взяла Нобару в заложники, прижав к себе и надавив на горло. Зенин оттолкнула Оджо к противоположной стене. Приложившись затылком об бетон, та на пару секунд потеряла сознание, осев на землю.       — Я думала, вы похожи, но кажется ошиблась, — выплюнула Кугисаки, — Маки-сан в сто раз лучше тебя, — первогодка повернула голову, заглядывая сопернице прямо в глаза, — ты что, вообще не спишь? Только взгляни на свою рожу.       — Какая невоспитанная… Я научу тебя… — в голосе Зенин проявилась настоящая угроза, — …как правильно использовать свой рот!       Когда Кугисаки почувствовала ствол револьвера, направленный ей под рёбра, сзади раздался насмешливый голос Оджо.       — Как правильно использовать рот? — Гай наконец выпрямилась, рассмеялась, отряхивая подол юбки, — Если ты в столь юном возрасте знаешь о таком, ещё и научить этому можешь… — девушка заняла боевую стойку, которой её научил Годжо, — то у меня для тебя плохие новости!       Да, девушки первогодки проиграли. Простая техника Гай была просто бессильна против огнестрельного оружия, а Нобара забыла любимый молоток в комнате. Когда подошла Маки, студентки уже валялись на земле.       — От этих девчонок не будет пользы в ближайшее время, я хорошенько их отчитала, — всего на секунду Мэй отвлеклась на сестру, и этого хватило, чтобы «девчонки» вскочили, схватили её и повалили на асфальт.       — Ты как со старшими разговариваешь, дрянь малолетняя, — гордиться было нечем, но Гай так понравилось мимолётное превосходство над мерзкой студенткой из Киото. Она вжала её в землю, позаботившись о том, чтобы одежда противницы испортилась не меньше, чем у Кугисаки после стрельбы.       — Ты проделала дыру в моём новом свитере, — теперь уже Нобара душила Зенин, — может оставишь мне свою форму?       — В следующий раз я проделаю дыру в твоём теле, — прорычала Мэй, — кроме того, с такими короткими ногами моя форма тебе не в пору.       — Я прикончу тебя! — почти зарычала первогодка.       — Тише, тише, Нобара, — прошептала Гай, нежно проведя рукой от щеки Зенин к её шее, а затем ниже, по платью, которое вызывающе подчёркивало пышные формы киотской студентки. Она вернула взгляд на одногруппницу, — зачем вообще тебе такая одежда? Ты то не похожа на шлюху.       Если бы в ту секунду не подошёл Аой, потасовка простыми оскорблениями точно не ограничилась. Тодо спешил на встречу с любимым айдолом Такадой-чан, рост которой был выше ста восьмидесяти сантиметров, и раздосадованной Мэй пришлось идти с ним, оставив бой в статусе «ничьи».       — С рождения я не вижу проклятий, — Маки сняла очки, когда первогодки спросили её об отсутствии магических сил. Особенность сестры во время драки упомянула Мэй, — использую оружие, в которое вложена чужая сила, не моя собственная.       — Тогда почему вы решили стать магом, Маки-сан? — Нобара всё ещё была на взводе.       — Из-за подобных ущемлений. У меня нет сил, на меня всегда смотрели свысока. Так что… представляете лица людей из моего клана, когда я стану первоклассным магом?       Это был первый раз, когда Маки показалась Гай не такой уж чёрствой. Всегда второгодка казалась грубой, зажатой, но теперь, когда Оджо увидела её родную сестру, сама Зенин выглядела не самым плохим человеком. Стало ясно, что обе девушки, с самого детства октравленные ядом благородной фамилии, не могли не вырасти травмированными. Обычаи, правила, предрассудки, о которых иногда сокрушался Годжо, в благородных кланах жили и процветали так же, как и столетия назад. Для иностранки, выросшей далеко от любых придворных интриг, всё это казалось книжным пережитком прошлого. Но теперь Гай видела, как сильно устои меняют лица людей, какое ужасные черты им добавляют.       Японский Цую до сих пор вызывал у Гай удивление. Дождь не всегда силён, может не идти несколько суток, а в те дни, когда всё-таки начинается, легко сходит на нет. Вот и сейчас, назревший полчаса назад ливень усилился, очищая реальность от любых звуков. На этаже первогодок были выключены все лампы. Дубовый шоколадный паркет отражал единственный свет — слабые серые пятна, проходящие сквозь окна.       Оджо, оторвавшись от чтения трактата по топологии, выбралась из комнаты для удовлетворения естественных потребностей. Тишина давила, и девушка, не решаясь её нарушить, на одних носках проскользила до начала коридора. Из-за запертой двери девчачей ванной слышался равномерный шум воды. Идти на другой этаж или, тем более, в мужской туалет не хотелось, так что пришлось стучать.       — Нобара, можно? В этот раз подглядывать не буду, обещаю, — ответа не было, и Гай постучала сильнее, дёрнула ручку, но она снова не поддалась.       — Кугисаки?! — девушка уже кулаком била в дверь, но ответа не получала. Игнорируя панику, вскрыла запертый изнутри замок и распахнула дверь. Шум воды не прекращался. В паре метров от входа находился непрозрачный простенок из плитки, скрывающий две одинаковые душевые. Из одной из них, не сдерживаемый шторкой, вырывался поток воды. Вместе с ним на пол падали редкие красные капли.       Оджо не бегала так быстро ни на одной из миссий. Не боясь поскользнуться на скользком полу, она пересекла ванную и подскочила к душевой, где на полу, без одежды, сжалась в позе эмбриона её подруга. Горячая вода потихоньку разбавляла багровые разводы. От испуга старшая студентка переключилась на русский, вспоминая все матные слова. Она упала на колени, схватила неподвижную японку за запястья, оглядывая кожу. Ничего.       — Что ты сделала?! — наконец на японском закричала девушка, поднимая лицо подруги.       — Я… голову красила… это краска, дурочка, — усмехнулась Нобара и подняла покрасневшие от слёз глаза. Она снова заплакала, а Гай обернулась на столешницу у раковины. Картонная коробка, пара тюбиков, мисочка с кистью. Всё для окрашивания волос. Кугисаки всегда красила их в медный, а краска, предназначенная для этого, тёмно-красная. Выдохнув, Оджо опустила плечи и тут же почувствовала, что её обнимают со спины, — Гай, он умер. Он правда умер. Я пытаюсь жить дальше, пытаюсь сражаться, но не могу победить даже стерву, которая считает Итадори отродьем. Почему я такая слабая и глупая? Я же обещала себе не плакать.       Всхлипы усилились. Сгорбившись, Нобара вцепилась в уже намокшую от воды футболку одноклассницы. Та не знала, что сказать, не знала, как помочь и что сделать. Она никогда не умела успокаивать. Поэтому просто развернулась, прижимая к себе обнажённую девушку, неловко поглаживая по мокрым волосам. Японка плакала, вжавшись лицом в шею Оджо, и когда её вхлипы переросли в рыдания, старшая сжала объятия крепче, зажмурившись от страха. Ей нельзя было плакать. Ей нельзя было показать слабость. Она должна была спрятать весь свой страх и отчаяние, чтобы помочь тем, кто был рядом. Поэтому спустя пару минут, когда Кугисаки чуть успокоилась, Гай встала. Помогла смыть краску, протянула полотенце, довела до комнаты, уложила в кровать.       — Как много у тебя плакатов, — ещё не переодевшись, Оджо уселась на край чужой постели, убрав свои влажные волосы, накрыла подругу одеялом, сооружая кокон. Стена возле постели была затянута плотным слоем вырезок из журналов, полароидными снимками и плакатами с айдолами, — знаешь, у нас в России… наверное, у каждого над кроватью в детстве висел ковёр.       — Ковёр? Зачем это? — голос японки дрожал.       — Чтобы стены хранили тепло. И ковры не обычные, на них всегда были волшебные рисунки. Я приезжала к бабушке в деревню и всегда, засыпая, искала в узорах зверей и цветы, — нагнувшись, Оджо прикоснулась пальцами к одной из фотографий, на которой чайки летели над морем, — постарайся уснуть, ладно?       Японка кивнула, разворачиваясь к стене. Её пальцы легли на большой плакат с панорамным видом Токио. Оджо нахмурилась, уставившись на профиль младшей подруги.       Они ведь просто дети.       Гай молча покинула комнату. Убрала ванную, приняла душ сама, переоделась и, попросив Мэгуми не шуметь, покинула общежитие. Она хотела найти хоть что-то, что не даст ей самой сойти с ума. Или кого-то.       — Простите… Вы не знаете, где учитель Годжо?       Всё в Токийском колледже было магическим, в том числе сотрудники. Ничем другим Гай просто не могла объяснить их абсолютно магическую безликость и незаметность. Кажется, их было совсем мало, но ни определить точное количество персонала, ни запомнить хотя бы парочку лиц или имён Оджо за месяц не смогла. Функции менеджеров до сих пор оставались для Гай загадкой, ведь всякий раз, когда кто-то из них попадался на глаза, никто не занимался ничем определённым. Сейчас, когда она подошла к парню и девушке примерно её возраста, их лица не выражали ничего, а голоса шелестели без какой-либо эмоции. Может, именно из-за таких людей колледж казался мёртвым?       — Оджо? Гайкокуно, — от звука своего полного имени девушка вздрогнула, ведь короткое «Гай», выдуманное Годжо, было намного привычней, — Оджо, первый курс, верно?       Незнакомцы болтали о каком-то модном баре. Гай через силу натянула доброжелательную улыбку и присоединилась к разговору. Это был один из пустых диалогов, какими обычно перекидываются офисные сотрудники у кулера или в курилке, но, тем не менее, спустя пару минут менеджеры были настроены намного дружелюбней и с радостью отвечали на вопросы.       — …поэтому в России суши едят чаще чем у вас, в Японии, — неискренне рассмеялась Гай в ответ на неискренний смех менеджеров, — хотя здесь они намного вкуснее. Так что, не знаете, где учитель?       — Прости, Оджо-сан, мы понятия не имеем, где этот придурок в повязке. Последние дни он всё где-то мотается, и мы просто радуемся, что он не треплет нервы и не достаёт нас глупыми шутками. Хотя надо признать, без него у нас было бы куда больше работы. В борьбе с проклятиями он всё-таки наше главное оружие.       — Да, но когда его нет в колледже, жизнь намного лучше, — бросив слова, менеджер потянулась, окидывая взглядом студентку, — не хочешь с нами в бар или клуб, развлечься?       — Нет, благодарю, — выплюнув фразу, Оджо развернулась и поспешила убраться подальше.       Первое что она поняла — Гай не будет без смертельно большой надобности разговаривать с этими людьми. Второе — ей жизненно необходимо найти «придурка в повязке». Как будто ей было мало, слух зацепился за шёпот за спиной.       — Она же постоянно рядом с ним трётся? Как вообще можно выдерживать Годжо рядом с собой дольше пары минут?       — Возможно, она просто очень терпеливая.       — Или такая же как он, долбанутая.       Возможно Гай и была «долбанутой», но в тот момент она чувствовала себя «терпилой», ведь не нашла в себе силы развернуться и высказать всё, что думает. Просто ускорила шаг, сжав руки в кулаки.       Такие люди были везде. В каждом офисе, в каждой организации, в каждой стране. Мелочные люди, думающие только о себе, готовые смехом вспоминать любого неугодного. Такие люди никогда не трудились сверх меры, работали строго в рамках регламента и ненавидели каждого, кто настоящим трудом добивался вершины. Казалось, что в обществе магов таких людей не будет совсем, в силу постоянной опасности и реальной важности работы. Но Гай и здесь ошиблась.       Иджичи, застыв у выхода, нервно перебирал увесистую кипу бумаг в своих руках. Он был самым одушевлённым из безликих сотрудников колледжа, выполнял любую работу, от административной, на собраниях и в офисе, до вспомогательной, на миссиях. Несмотря на комично-пугливый характер, Гай всё равно уважала менеджера за тихую и важную работу, на которую никто, ни в магическом мире, ни в обычном, человеческом, не обращает внимания. К тому же, в отличие от своих коллег, в нём проявлялись чувство такта и способность не высказываться плохо о людях за их спинами.       — Давайте помогу? — Оджо перехватила распечатки, сильнее всего рвущиеся упасть на пол, — Иджичи-сан, вы не знаете, где учитель Годжо?       — Не уверен, не видел его сегодня, — счастливый от неожиданной помощи менеджер сразу разговорился, — последние дни он проводит на миссиях, когда не сидит с… — тут мужчина ударил себя по лбу, будто вспомнил, что не должен что-то рассказывать, — а вчера вечером на него напали.       Теперь бумаги выронила Гай. Она замерла, уставившись на менеджера. Сердце сжалось до физической боли, голова загудела. Страх за секунду пропитал всё тело, почти выступив наружу слезами. Девушка готова была разреветься, но её успели прервать:       — Не пугайтесь так, сейчас с ним всё в порядке! Я должен был отвезти его на встречу, но в середине пути он просто выскочил из машины и сказал мне уезжать, — мужчина неловким движением положил руку на плечо студентки, заглядывая ей в глаза, отчего та заставила взять себя в руки, — потом оказалось, что на него напали проклятия особого уровня. Мне в очередной раз пришлось оправдываться перед директором… Сегодня у Годжо-сана было несколько миссий и он, кажется, сейчас разговаривает с директором из Киото, — глаза Иджичи в ужасе округлились, — Оджо-сан, я не должен был об этом говорить! Годжо-сан угрожал мне, отобрал правильное расписание, а нашему директору отдал неверное! Теперь Яга опоздает на встречу! Зачем я всё это вам рассказываю?! Прошу, не выдавайте меня.       Теперь сам Иджичи готов был расплакаться, и Оджо попыталась его успокоить, хотя сама, снова, была на грани. Всего на секунду она поверила, что и Годжо её оставил. И эта секунда была просто ужасна. Собирая упавшие бумаги, девушка несколько раз зажмурилась, и только благодаря этому смогла восстановить дыхание и избавиться от звона в голове.       Сделав над собой усилие, менеджер вернул голосу стройность и протянул Гай один из документов, — вот настоящее расписание Годжо-сана за эту неделю, взгляните.       — Вы уверены, что я могу его видеть? — Оджо перехватила лист, в две колонки заполненный тестом мелкого шрифта. Многие задачи дополнялись заметками голубым карандашом. Гай узнала в них почерк учителя.       — Годжо-сан велел лично помогать вам во всех вопросах, так что не думаю, что он будет против. Я всегда помогаю ему с расписанием, потому что… он отказывается работать с кем-то кроме меня.       Губы студентки растянулись в смущённой улыбке, щёки порозовели. Страха как не бывало. Учитель велел помогать ей. Возможно случайно, ничего в это не вкладывая, но хотел позаботиться именно о ней.       Когда Гай всё-таки опустила взгляд на документы, её мимолётная радость пропала так же быстро, как и возникла. За последние три дня Годжо пропадал на миссиях буквально от рассвета до заката. А после заката участвовал в собраниях или занимался бумажной волокитой. Спал ещё меньше, чем обычно, не дольше часа в ночь.       — Почему у него так много работы?       — Годжо-сан запретил студентам покидать колледж, пока всё не уляжется. Нам и так катастрофически не хватает людей, а сейчас он единственный, кому хватает сил на большинство миссий. Да, он сложный человек, но… мы все на него полагаемся… — Иджичи умиротворённо замолчал. Но секунду спустя, глянув на наручные часы, затараторил, — Уверен, в ближайшее время он будет прятаться от директора, так что вы вряд ли его найдёте. Прошу прощения, я должен идти.       Оджо пряталась на самом видном месте — главной лестнице колледжа. В наушниках играла меланхоличная The Lost Song от The Cat Empire. Хотелось как-то собраться с мыслями, успокоиться, но всё, что могла сделать Гай — обхватить колени руками и уставиться на горизонт. Если верить компасу, прямо по направлению её взгляда там, куда должно было упасть солнце, через каких-то семь тысяч километров, была Москва.       Кто-то коснулся плеча. Девушка, вскрикнув, отшатнулась, подставляя сзади себя руку, чтобы не упасть. Развернулась, испуганно посмотрела снизу вверх. Над ней вытянулся Годжо. Улыбался, как всегда. Он что-то говорил, но Оджо услышала только концовку, вытащив один из наушников.       — А говорила, что научилась меня замечать, — он рассмеялся и, замявшись, застыл.       — Простите я… задумалась, — хотелось засыпать вопросами, обнять, возможно расплакаться, повиснув на плече, но девушка только молчала, уставившись на мужчину.       — Тоже устала от всего этого?       — Знаешь, почему я, человек со скверным характером, без навыков учителя, преподаю в этом колледже? — Годжо, скрестив руки на груди, развалился на диване, придающим моргу хоть немного уюта, — Ну же, Иджичи, спроси меня.       — И почему же? — менеджер вытянулся, стоя рядом. Оба наблюдали за Сёко, которая готовилась ко вскрытию тела Итадори.       — Потому что у меня есть мечта.       То, что Юдзи выжил, абсолютно ничего не меняло. Нет, конечно, это серьёзно успокоило сердце Годжо. Когда пацан очнулся прямо на хирургическим столе, разочаровав Сёко, до смерти напугав Иджичи, желание смести всю верхушку колдовского сообщества одним массированным утихло. Сильнейший маг в очередной раз выбрал стратегию, а не собственную боевую мощь.       Иери, как главный — и единственный — врач, вынесла вердикт: «Итадори Юдзи убит в бою», и убрала его личное дело в дальний ящик. Сам Итадори спрятался в одном из пустых корпусов, ожидая начала обмена со студентами из Киото. Годжо планировал скрыть студента от магического мира и других студентов для их общей безопасности.       Было так неприятно делиться плохими, пусть и фальшивыми, новостями с первогодками. Мужчина видел всё отчаяние в их лицах и прекрасно понимал: со своими глупыми шутками он будет абсолютно не к месту. Он никогда не умел успокаивать.       К счастью, вернулись Маки, Тогэ и Панда, заняв первый курс подготовкой к обмену. Неплохой выход, излюбленный самим Годжо, который любые психологические проблемы забивал тренировками.       Юдзи на удивление легко обжился в подвале. Учитель не стал уточнять, откуда в колледже идеальный для проживания бункер, только притащил туда побольше снеков и газировки из ближайшего супермаркета, чтобы подросток чувствовал себя уютней. Однажды Гай подала чудесную идею — учёба с помощью аниме. При небольшом применении фантазии Годжо разработал для Итадори план тренировок. Смотря кино, тот учился контролировать эмоции, что напрямую влияло на применение проклятой энергии.       Шли дни, дождь то отталкивался от «Бесконечности» мага, то затихал над всем городом. Мотаясь по региону, выполняя работу, на которую больше никто не соглашался, Годжо часто мыслями возвращался в колледж. Мужчину от чего-то грела мысль, что есть девушка, которую его старый зонт защищает от дождя.       Очередное разумное проклятье. В третий раз на Годжо напали, но теперь он успокоился, ведь понял — следят только за ним, Гай Оджо не под прицелом и в прошлые разы оказывалась в гуще нападений исключительно по своей природной везучести.       Силуэт, напоминавший человеческий, завис на фоне полной луны, а потом упал, оставляя в земле глубокий кратер. Проклятие с вулканом на башке было очень разговорчивым и, что хуже для него, очень высокомерным.       — Неужели я задел твою гордость, Годжо Сатору?       Одна рожа проклятия, надеявшегося на свою победу, вызывала отвращение.       — Да не, я только начал веселиться.       Особенно мерзко было касаться чудовища. Схватив того за руку, Годжо откинул случайное воспоминание о том, как приятно было вести Гай так же, за руку, в клубе. Хотя маг уже опоздал на встречу с директором, он всё же решил вернуться в колледж и притащить на битву Юдзи. Пацану было полезно посмотреть на «Расширение территории», но, как учитель и ожидал, не самый умный ученик ни черта не понял из его объяснений. И уж тем более, не восхищался звёздам «Необъятной бездны», как это сделала другая студентка.       Новой информации оторванная голова поверженного проклятия не дала. Маг вжал её в землю ботинком, и, натягивая маску обратно на глаза, начал допрос.       — У вас ведь банда? Хотя ты, вулканчик, куда умнее своих друзей. Я их прикончил, ты в курсе? Но если будешь паинькой и расскажешь, кто твой начальник, тебя я убью быстро.       Угрозу не удалось воплотить, ведь на подмогу первому пришло ещё одно, более сильное проклятие.       Пришлось спасать от него Итадори, отпустить врагов и надеяться, что те вернутся не скоро.       На следующий день должны были приехать киотские. С утра Годжо попросил Сёко взять Гай с собой в город, чтобы та хоть немного отдохнула от колледжа. Они не видились всю неделю, но что-то мужчине подсказывало, что девушка готова сойти с ума.       — Хорошо, но мы зайдём выпить. Ты же не против, что я совращаю твою милую студентку? Хотя… вообще, ты должен быть мне благодарен за это.       В очередной раз Годжо проигнорировал подкол от старой подруги и исчез, сославшись на миссию. Конечно, он был благодарен Иери, которая и так часто выручала, но опасался, что несдержанная женщина выдаст Оджо что-то компрометирующее о самом учителе.       — Так Яга до сих пор не пришёл? — старик, которого Годжо про себя всегда сравнивал с трухлявым пнём, пытался сухой сдержанной позой и мягким голосом продемонстрировать свою седовласую мудрость, — для меня, чьи дни сочтены, каждая минута на вес золота.       — Директор Яга какое-то время не сможет прийти, — Годжо напротив, развалился на диване, говорил громко. Он уже минут десять с наслаждением смотрел на то, как директор Киотского колледжа сидит и ждёт начала встречи, раздражаясь всё сильнее, — потому что я дал ему неверное расписание. После угроз Иджичи… — маг выдержал короткую паузу, — спасибо, что всё устроили.       — Боги! И за «что» ты благодаришь меня?       — Не строй из себя дебила, деда, — Годжо скрестил руки на груди, вскидывая подбородок, — Я про Итадори. Ты, поросший плесенью консервант, тоже в этом замешан, верно?       Сильнейший маг всегда очень осторожно бросал обвинения. Оскорблений, правда, никогда не жалел.       — Нынешняя молодежь потеряла всякое воспитание, забыла об уважении к старейшинам, — прокряхтел директор на этот раз особенно слабо.       — Никакого уважения от меня можешь не ждать, старикашка, — рассмеялся Годжо.       Студентка из Киото, девчонка с красивыми голубыми волосами, протокольно попыталась осадить мага, но тот только отмахнулся.       Одногодка Юты, кажется. Бедная девочка, когда тебя успели подбить под корпоративные шаблоны и заставить прислуживать этому мерзкому деду? Ещё одна жертва отвратительной системы.       — Вчера на меня, уже не в первый раз, кстати, напали проклятия особого ранга. Они разумны, способны продумывать планы, — из тона сильнейшего мага пропала любая лёгкость, теперь каждое его слово грубо бросалось в сторону оппонента, — вы, верхушка магического мира, своими глупыми действиями пытались сдержать волну Силы. Так что теперь она мчится с чудовищной скоростью.А вы, идиоты, пытаетесь устранять потенциальных союзников. Не хотели пускать в страну девушку с огромным магическим потенциалом, просто потому, что её гражданство вас не устроило?       — То, что она владеет магией, лишь мерзкая мутация. Эта девчонка, с её грязной, западной кровью, не достойна наших тайн, — от любых манер старейшины не осталось и следа, он даже привстал, до треска пальцев перехватывая рукоять своей трости.       Годжо подался вперёд, до белых костяшек сжимая собственное колено. Сощурил взгляд и только спустя тяжёлую секунду оскалился.       — Попробовал бы ты ей это в лицо сказать… Я б её сдерживать не стал, а она очень… пылкая… — пытаясь сдердать бурную фантазию, мужчина замолк, — Короче! Поразмысли на досуге вот о чём. Нынешние проклятия особого ранга не предел. Очень скоро они станут ещё сильнее. И если ты думаешь, что одному мне придётся несладко, то ты сильно ошибаешься!       Киотскому директору не оставалось ничего, кроме как ждать два часа до приезда Яги, а довольный своей проделкой Годжо побежал к вендинговым автоматам. Возможно он хотел случайно наткнуться на кого-то из студентов, но колледж, как это иногда случалось, вымер, а все его обитатели попрятались по глубоким норам.       Расправляя об угол автомата купюру в тысячу йен, мужчина оглядывал разномастные напитки, спрятанные за стеклом, понимая, что снова возьмёт молочный кофе. Увидев, что осталась всего одна банка, Годжо неосознанно улыбнулся. За неделю отсутсвия учителя Гай утащила весь запас. Зелёный чай с розой и чёрный кофе закончились, значит Нобара и Мэгуми в порядке. Классическую содовую, любимую Итадори, сейчас никто не брал. А ведь обычно все пятеро стояли здесь же, спорили о чём-то или просто смеялись. Выпрямляясь в весь свой длинный рост, забрав кофе из специального люка, учитель огляделся. Рядом никого не было.       Песочные камни главной лестницы уже успели высохнуть после последнего приступа дождя. На ступеньках Годжо разглядел тонкий силуэт.       И вот тебя, такую хрупкую, милую девушку, они боятся. Впрочем, правильно делают.       Сама девушка испугалась простого прикосновения, когда Годжо решился дотронуться до её плеча. Смущённо застыл, увидев потухший взгляд и поникшие плечи студентки, попытался улыбнуться и сказал только:       — Тоже устала от всего этого?       — Магам ведь очень много платят? — последовал ответ после короткой паузы. Девушка слегка сдвинулась, как бы приглашая сесть рядом. Она положила подбородок на кулак, не отводя взгляда от Годжо, который стянул повязку, открывая глаза.       — Ну да… — не понимая вопроса, мужчина наконец сел.       — Я имею в виду… — девушка перестала мять подол юбки, заметно расслабилась, когда почувствовала чужое тепло в этот слишком прохладный для мая вечер, — рабочим на урановых шахтах тоже очень много платят.       Мужчина отзеркалил позу девушки и улыбнулся.       — Ага. Только у нас ни сокращённого рабочего дня, ни выходных и отпусков, ни пенсии в тридцать пять. Даже проездной в метро не дают.       Гай рассмеялась. Как бы плохо не было, рядом с Годжо она просто не могла не улыбаться. Девушка ухмыльнулась, выхватывая из его рук банку кофе.       — Последняя, так и знала, что вы её заберёте.       — Специально для меня оставила?       — Я скучала по вам.       Мужчина довольно прищурился, а девушка отвела взгляд, смутившись непроизвольно вырвавшейся фразе, и почему-то начала рассказывать о дизайне упаковки.       — У вас, в Японии, постоянно используются маскоты. И много работы с типографикой, вот, видите, — девушка придвинулась чуть ближе, поднимая банку к лицам, — идеальная форма и баланс. Как гора Фудзи. Как вся Япония. Мне всегда нравился такой подход, в Токийском институте искусств я именно этому хотела научиться, — на лице мелькнула невесёлая улыбка. Гай понимала, что этому уже никогда не случиться, — Но вы были правы, когда сказали, что судьба мне учиться именно в нашем колледже. Хотя, честно, узнав о нём, я надеялась на «Мою магическую академию». Знаете? Со школьными фестивалями, рок группой и падающими лепестками сакуры, — в голос вернулась нежность, — И я уж точно не думала, что снова придется возиться с подростками.       — О, это точно. Я однажды зарекся быть нянькой, но… жизнь заставила.       — И вам это не нравится?       — Да нет, — мужчина откинулся назад, опираясь на ладони, — я никогда и не думал о другой работе.       — Тогда почему сейчас вы оставили нас? — Гай не хотела, чтобы это звучало как упрёк, но именно так оно и вышло. После адской недели, стоило ей увидеть человека, рядом с которым она могла себе позволить быть настоящей, наружу полились все самые ужастные мысли и вопросы, — вы всегда были так добры к своим ученикам. Не то чтобы я специально узнавала… — девушка осеклась, отводя взгляд в сторону, — Вы спасли от казни Юдзи и Юту, защитили Мэгуми с сестрой от клана Зенин, даже меня… спрятали от верховных, пока я сама не смогу за себя постоять. Но это не главное… Вы проводили с нами время, показывали город, помогали освоиться. Подселили Итадори к Фушигуро, чтобы они подружились, обедали с Юдзи, пока он не влился…       Для Гай оставалось загадкой, почему другие студенты принимали доброту Годжо как должное, почему просто не видели её. Ей самой было трудно к этой заботе привыкнуть, но девушка не могла не замечать, как часто учитель делал что-то хорошее для неё или остальных. Очень быстро, несмотря на самое спорное из возможных знакомство, он закрепился в сознании как по настоящему чуткий человек, который всеми способами хотел сделать жизнь окружающих проще и радостней.       — Почему вы не дали нам проститься с Итадори? Разве он не был важен для вас?       И как Оджо боялась, что этот образ ложный. Что она сама себе его выдумала. Она задумывалась об этом в последние дни каждый раз, когда через силу улыбалась одногруппникам. Что, если Годжо точно также выдавливает из себя иллюзию веселья? Или ему всё равно на студентов, с которыми он ни разу не говорил после смерти их друга. После смерти.       — Он ведь был простым подростком. И он умер, — разговор давно перестал быть лёгким, теперь голос девушки дрожал, глаза под часто моргающими веками покраснели. Мужчина застыл, слушая бессвязный поток мыслей, которые, как он узнал только что, терзали его студентку. Ей было больно. Из её жизни впервые вырвали кого-то. Без предупреждения, без подготовки. Ей было одиноко. Она проживала свои эмоции одна, не решаясь их показывать младшим, не желая нагружать их ещё больше. Ей было страшно. Она боялась за своих друзей. И за саму себя.       — Этот мир, мир магов… так опасен, — взгляд Оджо упал на изогнутые, остроконечные черепичные крыши традиционных домиков, — здесь полно одиноких, испуганных, травмированных людей. Пустых людей, погружённых в собственную лень. Ужасных людей, которые не ценят человеческую жизнь. Которые не считают за людей тех, кто слабее. А того, кто сильнее, заставляют рисковать собой, не давая даже благодарности.       — А над всем этим сидят ископаемые, дрожащие над своими законами, но не думающие о своих людях, — прошептал маг, уставившись на студентку. Смотрел он на неё по новому. С узнаванием. Каким удивлением для него было слышать собственные мысли из уст другого человека. И как приятно было, что говорит именно эта девушка.       — Всё это куда хуже проклятий. Этот мир… — Гай впервые за минуту снова посмотрела на Годжо Сатору, на человека, всю жизнь положившего на спасение этого мира, — ужасен.       Взгляд мужчины стыдливо опустился, задержавшись на запястье Гай. На её слабом, тонком запястье виднелся лёгкий порез. Нежная кожа покраснела, повреждённая, как показалось, ещё неделю назад, когда студенты ходили на миссии. А Годжо увидел это только сейчас.       Я оставил её одну, против всего магического мира. И она, совсем одна, пыталась осознать его, справиться. Неужели Гай не способна на такую жизнь? О чём я вообще думал, притащив хрупкую девушку в эту ужасную систему? Заставляя её рисковать своей безопасностью, своей жизнью. Терять друзей. Она так напугана… Что, если она не выдержит и сбежит из Японии? Если она оставит меня? Нет! Ну пожалуйста…       — Этот дождь, бесконечный, унылый дождь, он сведёт меня с ума, — теперь Гай почти кричала, — учитель, почему вы так поступили? Почему не было похорон? Это ведь ужасно. Ну почему, почему он умер?!       Годжо, не разрывая зрительного контакта положил палец на губы в знаке молчания. Одной рукой на свои, другой на губы девушки. Та замерла, широко распахнув глаза.       — Всему свое время, слышишь? Просто подожди немного, прошу тебя. Ты ведь… веришь мне?       Мужчина наконец осознал, насколько мягкие у Гай губы. Отдёрнул руку, нервно перебрал пальцами, сглотнул. Только что он пусть и очень неявно, но показал, что Юдзи, вообще-то, жив. Хотя хотел сохранить это в тайне от всех. Но он испугался. Испугался того, что Оджо не справится сейчас с чужой смертью, абсолютно оправданно побоится за свою жизнь и захочет убраться подальше из Японии. Что покинет его. Чего он, оказывается, до смерти боялся.       Когда я стал таким эгоистом?       Девушка не двигалась. Неоднозначная фраза учителя заставила по новому смотреть на многие недавние события.       Сёко не удалось провести вскрытие Юдзи. Годжо на ходу выдумывал оправдания, почему не может показать нам его тело. С кухни пропала его любимая кружка. А по словам Иджичи учитель с кем-то проводит много времени. Так неужели?       — Конечно верю.       Оба замерли, опять смотря друг другу в глаза. Гай радовалась, что образ сильного, доброго мужчины, который она сама себе нафантазировала, снова стал устойчивым, нашёл подтверждение. Любимый учитель всё держит под контролем, защищает. А Годжо обещал себе, что после того, как вернёт Итадори к друзьям, что когда Оджо по настоящему столкнётся со смертью, он будет рядом.       — Но теперь я тем более не понимаю… Почему вы оставили студентов, когда им так тяжело? Ладно я, но ребята…       — Я не нужен студентам, — мужчина произнёс это абсолютно спокойно, как факт, отчего сердце Гай сжалось, — брось, всегда так было. Только ты и Юдзи общаетесь со мной по своей воле. Я могу помочь в магии, в том, как стать сильнее, но поддерживать я никогда не умел. Я… просто не умею читать чужие эмоции. Сейчас ребятам нужна тишина, твоя чуткость, а не мои глупые шутки.       — Вы сейчас серьёзно? — Оджо нахмурилась. Вид у учителя был самый серьёзный. Он искренне верил, что окружающие видят в нём только придурка в повязке. И после случайной встречи с сотрудниками колледжа Гай понимала, почему он так думает, — Это не так, — девушка попыталась вложить в эти слова всю нежность, на какую только была способна. Она не привыкла к откровениям или приятным словам в чужую сторону, но сейчас готова была сделать над собой усилие, — вы… мне вы всегда помогаете, слушаете… Мои эмоции вы читаете очень легко, — Гай смущённо отвернулась, — и в эту ужасную дождливую неделю мне не хватало именно вас и ваших глупых шуток.       Мужчина ответил не сразу. Незнакомое чувство теперь слишком сильно тянуло где-то в груди. Он хотел сказать что-то получше, но получилось только:       — Поранилась? Почему не сходила к Сёко, она ведь всегда вас латает после миссий.       — О чём это вы? — Гай непонимающе заморгала.       — Вот здесь, больно? — мужчина осторожно обхватил запястье девушки.       — Ах это… это сегодня, — та удивлённо улыбнулась, когда Годжо чуть сильнее сжал её руку, а на его лице мелькнуло беспокойство, — не волнуйтесь. Я ободралась, когда слезала с барного стула. У меня талант к мелким травмам, — снова короткая пауза:       — Учитель?       — Да?       — Вы же не думали, что я сбегу из Японии? — с ухмылкой произнесла Гай, видя, какое замешательство вопрос вызвал у Годжо. Тот молчал. Потому что всего минуту назад он так и думал, — Знаете… от хорошей жизни в другие страны не переезжают, бросая семью и друзей, — улыбаясь, девушка обхватила колени руками, снова смотря куда-то в сторону России, — я просто сбежала, как делала много раз до этого. Пусть немного не так, как планировала изначально. Только теперь дала себе обещание не убегать.       — Учитель? — теперь вопрос звучал серьёзно.       — Да?       — Я ведь сильная, да?       Мужчина усмехнулся. Когда-то он, сидя на этом самом месте, задал Яге тот же вопрос.       — Ага, силы у тебя хоть отбавляй. Как и нахальства.       — Я приехала сюда, надеясь помогать людям. Потому что это в моих силах. Так уж меня воспитали. Но теперь мне нужно больше… Научите меня, как быть «сильнейшим».       Промолчав, учитель только вспомнил, что точно о том же его совсем недавно попросил Юдзи, точно также делая отсылку на самого Годжо.       Хорошие у меня ученики.       Гай продолжила. То, что Итадори возможно жив, ничего не меняло, — не хочу, чтобы наши ребята снова кого-то оплакивали. Не хочу умирать!       Спустя года сильнейший маг свыкся с мыслью, что кто угодно кроме него может умереть. Да, сейчас Юдзи, которого хотели устранить верховные, выжил. Но это было случайностью. На месте Итадори могли быть Мэгуми или Нобара, или кто-то из второгодок. Или Гай. Они бы не спаслись. Ладонь мужчины сжалась в кулак.       — Но хочу помогать вам, — губы девушки дрогнули и растянулись в широкой, уже искренней и доброй, улыбке. Её щёк коснулось солнце, которое впервые за несколько дней выглянуло из-за облаков, — чтобы вам было полегче. Ведь даже будучи самым сильным на свете, в одиночку вы всех не спасёте.       — Только тех, кто хочет быть спасённым, — одними губами произнёс мужчина, любуясь чужой улыбкой. Он видел, что девушке всё ещё очень страшно. Она вступала в войну, просто потому, что верила ему. Он не мог не оправдать такого доверия, — Гай, завтра последний день весны. Так что ничего не бойся.       Вслед за солнцем из-за туч проступили кусочки по дневному голубого неба, которое только-только готовилось к закату. Учитель и студентка мирно переговаривались, грелись, соприкасаясь плечами и коленками. Раньше подобные соприкосновения случались редко, сразу кончались, но сейчас, после долгой разлуки они получались сами собой. И ни учитель, ни студентка, не хотели их прекращать. Годжо, заметив, какой маленькой на его фоне была девушка, задумался. Только сейчас он понял, что всё это время скучал по ней. Она, кажется, искренне хотела его поддержать. Помочь. В тот момент, когда сама нуждалась в заботе.       Песни в проводных наушниках, которые теперь делили на двоих, менялись одна за другой. Иногда Гай намеренно включала что-то на русском, рассказывая о своих любимых песнях, иногда рекомендации подбрасывали что-то новое из японского. Наконец и Годжо открыл поиск.       — Одна из лучших. Ao no sumika от Tatsuya Kitani.       Оджо затаила дыхание, слущая нежный перебор гитары. Набросился лёгкий порыв ветра, но он сразу пробежал дальше, теряясь в кронах деревьев.       doko made mo tsuzuku yōna ao no kisetsu wa             «Казалось, то синее лето длится вечно»       yottsu narabu me no mae o saegiru mono wa nani mo nai             «Наши с тобой глаза смотрели за горизонт, не видя преград»       asufaruto, semishigure o hansha shite             «Так громко пели цикады, отражаясь в дожде и асфальте»       kimi toiu chinmoku ga kikoenaku naru             «Из-за них я не услышал, как ты молчишь»       У горизонта, над Токио начался ливень, хотя небо над колледжем стало совсем чистым. Отсюда, с возвышенности, целый город и тучи над ним казались крошечными.       Гай вслушивалась в слова песни. Так странно было касаться чего-то незнакомого для неё, но важного для другого человека. Казалось, в руки вложили хрупкий фарфор, который с легкостью можно разбить. Но эта власть вызывала только желание защитить.       okiwasuretekita eien no soko ni             «В глубине вечности, которую я оставил позади»       ima demo ao ga sundeiru             «Даже сейчас синий цвет живёт»       ima demo ao wa sundeiru             «Даже сейчас синий остается ясным»       — Вот эти строчки. Видишь? — Годжо задрал голову, уставившись в самый верх неба, — оно всегда синее, не смотря ни на что, не смотря на всё, что случается. Как бы плохо тебе не было, за любыми тучами небо синее. Значит, пока ты сможешь двигаться, нужно идти дальше, — боковым зрением мужчина увидел, как девушка так же уставилась в небо и даже протянула руку, пытаясь пальцами коснуться самого его зенита, — глупо, знаю, но эта мысль, эта песня здорово помогла мне лет в семнадцать, когда… не весело тогда было.       donna inori mo kotoba mo             «Хотя ни мои молитвы, ни любые слова»       chikazukerunoni, todokanakatta             «Не найдут тебя, как бы близко я не подошёл»       Глядя в глаза Годжо, как всегда отражавшие то самое живое, чистое небо, Гай вдруг осознала. Слово «ao», как «синий» или «blue», в английском, да и в японском, несло ещё одну трактовку. «Blue» это «грусть».       — Здесь нам по семнадцать, последние беззаботные деньки.       Сказала Сёко о фото в своем кошельке. Она так ничего и не рассказала, заставляя Гай самостоятельно удовлетворять свое любопытство. А девушка теперь отчаянно хотела узнать хоть что-то о прошлом Годжо. Что произошло, когда ему было семнадцать? Может, это просто совпадение?       — Кто такой Сугуру Гёто?       marude, shizukana koi no yōna             «Это как тихая любовь»       hō o tsutatta natsu no yōna iro no naka             «Летним ливнем бегущая у меня по щекам»       kimi o norō kotoba ga zutto nodo no oku ni tsukaeteru             «Я до сих пор не способен проклясть тебя»       От того, как быстро поменялся цвет глаз мужчины, стало страшно. Синева за секунду покрылась слоем глухой серой пыли, из взгляда пропал свет. Девушка очень хорошо запомнила тот мёртвый взгляд, те безжизненные губы, по которым можно было прочесть:       — Мой друг.       «mata aeruyone» tte, koe ni naranai koe             «Мы же ещё увидимся? — я не способен даже спросить»       Гай сразу возненавидела себя за чрезмерное любопытство. Она первым же вопросом умудрилась попасть в самую сердцевину чужой души, но это вообще не радовало. Ей самой было больно даже от той деревянной позы, в которую вытянулся Годжо. От его поджатых губ.       hirusagari, jimetsuku kaze no kisetsu wa             «Поздним вечером, когда сырой ветер пробирается под кожу»       omoi haseru, mada nanimono de mo nakatta bokura no shōzō             «Я вспоминаю то лето. Ты помнишь? Когда мы с тобой ещё были никем»       nanimokamo wakachi aeta hazudatta             «Я думал тогда — мы единое целое»       — Гёто… был моим другом. Моим единственным другом. Мы учились вместе, здесь. Были сильнейшими. Потом… я не знаю, что произошло, — Годжо встретился взглядами с притихшей Гай и рассмеялся, — я ведь говорил, что не умею читать чужие эмоции?!       ano hi kara sukoshi zutsu             «Именно с тех дней, мало-помалу»       kimi to chigau boku toiu noroi ga futotteiku             «Росло проклятие того, что я не такой, как ты»       — Он предал колледж и сбежал, оставив гору трупов.       kimi no egao no oku no urei o             «Уже тогда твоя улыбка цвела печалью»       miotoshita koto, kuyamitsukushite             «Как мне жаль, что тогда я этого не увидел»       — Но знаешь, — побледневшие губы мужчины продолжали улыбаться, он продолжал смотреть в глаза, — прошло много лет, и я даже почти смирился… Забыл… Знаешь, я был бы счастлив даже… если бы мне не пришлось убить его в том декабре.       adabana to saite chitteiku kimi ni             «Тебе, расцветшему и опавшему, как бесплодный цветок»       sayonara             «Я говорю — прощай»       — Сатору!       Он почувствовал, как его собственные ледяные пальцы сжимают чужие, нежные, горячие ладони. Увидел, с каким сожалением на него смотрят карие глаза, огромные, как у оленя. Услышал или, скорее, почувствовал, как часто бьется сердце девушки, подкрашивая румянцем её белые щёки. И тогда улыбнулся искренне.       — Ты всё же назвала меня по имени.       ima demo ao ga sundeiru             «Даже сейчас синий цвет живёт»       ima demo ao wa sundeiru             «Даже сейчас синий остается ясным»       Девушка только сильнее покраснела. Сейчас, привстав, она была к мужчине так близко, что различала своё отражение в его небесно-голубых глазах. Ощущая, как быстро несутся секунды, Гай пыталась хоть ненадолго продлить свой нелепый порыв. Чтобы ещё немного чувствовать лёд чужой кожи и чтобы попытаться её согреть.       marude, shizukana koi no yōna             «Это как тихая любовь»       hō o tsutatta natsu no yōna iro no naka             «Летним ливнем бегущая у меня по щекам»       Гай наконец отодвинулась, но тогда уже Годжо двинул пальцами, перехватывая руку девушки. Пока песня не закончилась, он так и не отпустил её. В тот момент он понял, что хочет прикасаться снова и снова.       mugen ni bōchō suru ginga no hoshi no tsubu no yō ni             «Как звёздная пыль, что течёт по Вселенной»       yubi no sukima o koboreta             «Всё ускользает сквозь мои пальцы»       Спасибо, что дождались новой главы!       Внимание!! Чуть ниже есть ещё контент, не скипайте на этом моменте!       В прошлый раз я написала «Увидимся в следующем месяце», имея в виду конец ноября. Как писала в комментарии перед главой, слегка не получилось)       В прошлом месяце я спустя долгое время начала работать. Благодаря офису 5/2 и учёбе в ВУЗе, хоть немного прочувствовала стиль работы нашей любимой студии Mappa, ведь выкладываю эту главу буквально через час после того, как закончила её отредактированную версию. Успела пересмотреть первые три серии Магической битвы. Дальше смотреть не хочется, ведь знаю, какая жесть ждёт.       У нашей истории закончился первый акт, дальше ждёт только накал эмоций и повышение масштабов. Сейчас у меня множество наработок для сюжета, проклятий и проклятых техник для ГГ. Искренне соболезную Гай, которой пришлось изучать Стереометрию и Вышмат намного серьёзнее, чем мне.       В главу я вставила первый опенинг второго сезона Магической битвы почти целиком, не решаясь убирать куски. Для меня это одна из самых красивых и любимых песен вообще. Её я уже воспринимаю на каком-то очень глубинном уровне, не отличая слов от музыки. Это одна из тех песен, от которой в голове сразу рисуется объёмное воспоминание. Вероятно, о солнечном лете в Токио, которое было лет семнадцать назад.       Следующие две главы идут в очень прочной связке, поэтому, скорее всего, выйдут позже, но между ними будет меньший перерыв.       Сегодня годовщина битвы на Синдзюку. Вчера вышли спойлеры экстра-глав оригинальной манги, то есть, самой-самой её концовки. Что могу сказать? Очень больно, глупо и нелепо. Сатору такого конца не заслужил. Надеюсь, в моей работе он будет счастливее.       Надеюсь, учитель, вы видите наши новые свершения.       Кончается декабрь, скоро Новый год. Дни уже становятся длиннее, а значит, скоро станет лучше.       Ещё раз спасибо, что читаете эту работу. А ниже вас, как всегда, ждёт магасценка.

｀、ヽ｀(^･ｪ･^) ☂ Магасценка (^･ｪ･^) (^･ｪ･^)ヽ｀、ヽ

      — Вы живёте в Японии всю жизнь, но в сезон дождей не догадались с собой зонтик взять? Что бы вы без меня делали… — Оджо накинула на плечо сумку и взяла прозрачный зонт, подходя к выходу.       В тот день ливень разгорелся особенно сильно. Весь первый курс как-то должен был добраться от главного здания к станции, а уже оттуда до центра города, где ждала первая после перерыва миссия.       — Мы думали, нас довезёт Иджичи-сан, но он, видимо, занят, — пробурчал Мэгуми. Забрав у старшей зонт, он раскрыл его, ступая на улицу. Нобаре и Гай пришлось повиснуть у парня на плечах, но капли всё равно достигали их ног и спин, ведь для троих зонт уже был слишком мал.       Неловкой, слишком медленной поступью компания двинулась по скользкой брусчатке. Приходилось толкаться локтями, контролировать ноги, чтобы не оказаться под сплошным потоком воды. Кугисаки чуть не придушила Фушигуро, но тот терпел, стараясь идти по ровной траектории. Гай только прижимала к груди сумку, высматривая путь в обход разросшихся луж.       — Учитель! — даже издалека, сквозь дрожащую пелену высокий тёмный силуэт отлично узнавался. Оджо облегчённо выдохнула. Сатору сдержал своё обещание сопровождать класс на миссии. Они будут в безопасности, — А вы говорили, что небо всегда остается синим, — девушка ткнула пальцем наверх, — ну и где?       — Чудесная погодка, да, Гай? — мужчина приветственно замахал рукой, поднимаясь по главной лестнице навстречу. В несколько больших шагов он оказался рядом и засмеялся в умилении, — вы трое на промокших котят похожи.       Оджо удивлённо уставилась на мага, которого дождь даже не касался. Капли отскакивали воздуха в паре сантиметров от его тела, стекая к земле. Увидев восхищённый взгляд девушки, мужчина горделиво ухмыльнулся.       Много лет назад, окончательно освоив технику «Бесконечности», научившись отталкивать всё, что хочет к нему прикоснуться, Годжо покинул общежитие в последний раз. Тогда он оставил там только прозрачный зонт, как глупый символ своей вручную уничтоженной уязвимости. А сейчас его студенты прятались под этим символом, ведь одной милой девушке понадобилось им пользоваться.       — Иди-ка сюда, — мужчина ухватил Оджо за запястье, вытаскивая её из-под зонта ближе к себе. Девушка зажмурилась, ожидая нападения дождя, но этого не произошло. На неё будто накинули тёплое, тяжёлое одеяло, из-под которого в такую погоду не хочется выбираться сутками. На этот раз магу удалось куда лучше укутать девушку в свою защитную технику.       Нобара и Мэгуми облегчённо отодвинусь друг от друга, ведь вдвоём под зонтом можно было идти без угрозы оказаться в луже.       — Я подобрал для вас троих самое подходящее дело. И стащил у Иджичи ключи от машины, — Годжо демонстративно потряс брелком, — так что отвезу вас, проконтролирую задание, — мужчина потянул Гай в сторону парковки. Сразу ожившие первогодки трусцой понеслись за учителем и старшей студенткой, предвкушая поездку в комфорте.              Что-то по семейному тёплое было в той дороге. Сатору продолжал держать Гай за запятье, большим пальцем поглаживая уже заживающий порез. Они следовали за Нобарой и Мэгуми, которые снова начали толкаться, теперь скорее из вредности. Оказавшись в машине, студенты подставили дрожащие пальцы под струи горячего сухого воздуха, вырывающиеся из системы кондиционирования.       — Ничего, сегодня последний день весны, — Годжо настроил под себя зеркало заднего вида и развернулся к Гай, — а значит, скоро станет лучше.