Не пересекать границы

Иногда её накрывает в самый неподходящий момент. Она старается держаться: безупречно чувствовать дистанцию, не пересекать границы, не лезть на его территорию, умея ходить сквозь стены, соблюдать приличия (те, что ещё остались), даже не видеть его во сне, думать рядом с ним только о работе, важной миссии Либры и взаимовыгодном сотрудничестве. В конце концов, Новый Иерусалим — большой город, здесь всегда можно найти приключение на одну ночь; или запереть дверь, выключить свет и представить, что это его пальцы чертят узоры на внутренней стороне бедра, скользят по намокшим складкам, доводя её до исступления. Чейн старается держаться изо всех сил. Когда Стивен поблизости — это довольно просто. Сложнее, когда приходится говорить с ним, не видя лица. Когда остаётся лишь его голос. Его проклятый голос с десятками интонаций, которые он использует ещё искуснее, чем манипулирует людьми. И случается, что от одного только сухо-деловитого «Чейн!» в начале телефонного разговора она на какое-то время теряет голову. Всё дело в том, что однажды ей довелось увидеть, как он медленно проводит ладонью по изгибу груди, шепча: «Вот так? Мне кажется, тебе нравится», — и в его прикосновениях, словах, даже тоне было что-то искусственное, механическое, отработанное, сыгранное не в первый уже раз; как он стягивает рубашку — ни на секунду не забывая, какое впечатление производит; как он движется — глубоко, размеренно, ни на миг не позволяя себе потерять контроль. И теперь Чейн не может избавиться от одной мысли. Одной-единственной, но пустившей корни слишком глубоко. Каким он был бы — с ней?.. — …Чейн? — окликает её Стивен, чуть удивлённо, но пока не встревоженно: должно быть, что-то спросил буквально пару мгновений назад или заподозрил неладное в долгом молчании на другой стороне. Она прикусывает губу, сжимая и разжимая пальцы, не зная, чего хочет больше: увидеть его окровавленное замирающее сердце в своей ладони или, улучив момент, подобраться со спины, обнять, запустить руку ему в брюки, сжать, заставив выдохнуть, сдавленно застонать и ухватиться за край стола. Это так смешно и страшно, но на самом деле Стивен Старфейс охотнее впустит её в свои внутренности, чем в свою постель или свою жизнь.