Очевидное

Предполагается, что в колледже должно быть весело. Новые впечатления. Начинания. Огромный мир новых возможностей. И знаете что? Хрень полная. Колледж почти ничем не отличается от школы, только там гораздо больше тех, кто тебя достает. Учащихся такое количество, что если кто-либо из них задает вопрос, преподавателям приходится вглядываться в дальний угол огромной аудитории, не имея не малейшего шанса узнать, кто это. Парни не обращают на меня внимания, девчонки смотрят оценивающе — думают, наверное, что я — натурал, и, может быть, приглашу их на вечеринку Братства в эту субботу. Как я уже сказал, полный отстой. Так почему же я оказался здесь, в Карнеги-Мелон, в гребаном Питтсбурге, штат Пенсильвания? Потому что это — ЕДИНСТВЕННЫЙ колледж, против поступления в который был отец. Я здесь всего на один семестр, а после переведусь в Питтсбургский институт изящных искусств. Карнеги-Мелон — всего лишь способ поставить на место отца. О`кей, первый день занятий я как-то пережил. Не смог найти, в каком гребаном здании проходил урок биологии, потому что все здания выглядели одинаково. Да и как догадаться, что Уилан-Холл и Симпсон-Холл — это не одно и то же? На улице тускло светили фонари, я возвращался в кампус к своему ужасному (и это еще мягко сказано) соседу по комнате. Когда я попытался прямо на ходу запихнуть учебник математики в сумку, она упала, и все содержимое рассыпалось по траве. — Блядь, — пробормотал я, опустился на колени и тут заметил слабый луч света. Напряг зрение и понял, что он исходит от сигареты. Я неуклюже поднялся на ноги и снова чуть было не выронил сумку. Дым просочился в теплый сентябрьский воздух, но я не смог разглядеть фигуру, медленно прожигающую дыру в своих легких. — Кто здесь? — спросил я в никуда. Тишина. — Кто здесь? — повторил я. По-прежнему ничего. Будем играть в молчанку? О`кей, нет — так нет. Я закинул сумку на плечо и почти сразу же врезался в кого-то. — Черт! — Я потер плечо и вгляделся в темноту. Сумел разглядеть только смутный силуэт в лунном свете. — Смотри, куда идешь, мать твою, — услышал я недовольный голос, и когда его обладатель вышел на свет, у меня буквально перехватило дыхание. У него было самое красивое лицо из всех, которые я когда-либо видел. Идеально вылепленные скулы — настоящее произведение искусства. Идеальный нос и рот как раз подходящего размера для… впрочем, неважно. Губы светло-розового оттенка красиво контрастировали с бледной кожей. И его глаза! Охуеть же можно! На первый взгляд — золотисто-зеленые, но за те тридцать секунд, что я в них смотрел, клянусь, — они несколько раз поменяли цвет. — Смотреть? Так ты… — Фразу я закончить не смог — мозг словно отключился. Он же сделал еще несколько шагов и съежился. Будто… свет ему мешал. Или не свет? Я не мог оторвать от него глаз. Это было сильнее меня, я внезапно словно потерял контроль над собственным телом. Единственное, на что я был способен — это продолжать на него таращиться. — Прости… — начал я, но он развернулся и быстро зашагал прочь. Мое сердце бешено заколотилось, а колени задрожали так, будто я только что пробежал двадцать миль в гору. Когда я, наконец, вновь обрел способность дышать и держать под контролем мелкую моторику, мне пришлось прислониться к дереву, чтобы восстановить равновесие. Что это было? Когда я смотрел на него, возникло странное ощущение, что у меня отняли жизнь. Когда его глаза встретились с моими, я почувствовал себя чужаком в собственном теле. Будто с этой самой минуты я принадлежал не себе, а… ему. Я никогда не ощущал ничего подобного прежде. Что-то новое и особенное, не сравнить с тем, что я испытывал, глядя на парней в раздевалке в старшей школе. Или с тем, как у меня скрутило живот, когда я подрочил Крису Хоббсу. Нечто иное. Неподвластное моему контролю. И, как бы это ни сбивало с толку и выбивало дух из моего тела, я жаждал этого. Жаждал его.

***

Настал день вечеринки Братства. Я не большой фанат подобных тусовок, но раз уж пришел, не хотелось казаться совсем уж отшельником. Я уселся на диван в гостиной, потягивая пиво из бутылки. Сидел долбаных два часа, народ мельтешил туда-сюда, но со мной никто так и не заговoрил, пока в один прекрасный момент рядом (как-то уж слишком близко) не устроилась кудрявая темнокожая девушка. — Привет! Я Дафна, — сказала она, пихнув меня в плечо. — Джастин, — пробормотал я. — Классная вечеринка! — Э-э, ну, типа того. — Да ладно тебе. Все не так уж плохо! Разве не нравится тёплое пиво? — Она захихикала, и я улыбнулся в ответ. — Так давай тусить! — Вечеринка — полный отстой. Дафна заразительно рассмеялась: — Может, сбежим отсюда? Блядь! Приехали. — Если ты думаешь, что… — начал я. Она снова засмеялась и хлопнула меня по колену. — Ты ведь гей, да? — Чего? — Не бойся, я никому не скажу. — Она схватила меня за руку и потянула с дивана. Я вышел из дома вслед за ней и… вдруг увидел его. Мой парень с сигаретой. Мои золотисто-зеленые глаза. Он прислонился к стене возле кухни, полуприкрыв глаза. Его черная футболка обтянула плоский живот, и все, чего мне сейчас хотелось, — это стянуть ее зубами. Дафна снова потянула меня за руку, но остановилась, поймав мой взгляд. — А, он. Да. Ходячий влажный сон. Не трать зря свое время. — Подожди. Ты его знаешь? — спросил я, не сводя с него глаз. — Да. Брайан. Брайан… как его там. Охрененный красавчик и полный мудак. Я слышала, что из-за него несколько парней перевелись в другие колледжи. — Ушли, потому что он их бросил? — Нет. Он их не бросает, просто трахает и вышвыривает. — Значит, он — гей? — Слушай, если захочешь потрахаться, я помогу. Брайан тебе не подходит, уж поверь. — Ее голос затих, когда Брайан наконец открыл глаза и оглядел толпу. Его взгляд встретился с моим, и на лице возникло странное выражение, будто он знал, что увидит меня. Будто мы знакомы целую вечность, и сейчас он совсем не удивился. Будто он знал, что я был здесь все это время. Но затем он съежился, совсем как прошлой ночью, и теперь я убедился, что освещение не при чем. Это из-за меня. И вновь я почувствовал себя пленником в собственном теле. Не мог пошевелиться. Вытаращился на него как завороженный. — Видишь, как он на меня смотрит? Его аж передергивает. Будто я ему противен, или что-то в этом роде. — Джастин, ты шикарно выглядишь. А он, повторюсь, полный мудак и того не стоит. Так что пойдем уже, умираю от голода. — Она в последний раз дернула меня за локоть и потащила сквозь толпу, прочь от единственного человека, благодаря которому я впервые за все свои восемнадцать лет почувствовал себя по-настоящему живым. И который, судя по всему, меня на дух не переносит. По спине пробежала непонятная дрожь, и я в последний раз оглянулся через плечо, прежде чем выйти через парадный вход. Он все еще смотрел на меня с тем же странным выражением лица и, клянусь — его глаза превратились из золотисто-зеленых в черные. Часть 2 Кофе — омерзительный напиток, и вкус у него какой-то неправильный. Он горький и водянистый. В нем нет ни гущины, ни сладости, ни соленого привкуса. Он просто… горький. Я могу его проглотить, предварительно вывалив тонну сахара, но он все равно отвратителен. Помню, когда-то давно я любил кофе. Конечно, это было не совсем то же самое дерьмо, что подают сейчас в студенческих кофейнях. К сожалению, мне пришлось его выпить. Кофе — один из немногих напитков, от которых меня не тошнило, а кофеин мне необходим. Я почти не спал. Просто не мог. Поход на вечеринку студенческого братства был той еще глупостью. Обычно я избегаю мест с массовым скоплением людей. Люди шумят. И пахнут. Это очень отвлекает. Но я был голоден, скучал, поэтому отправился туда. Войдя, я сразу почувствовал его. Он тоже был там. Тот мелкий блондин, с которым я столкнулся на улице. Я знал, что должен уйти, но любопытство взяло верх, так что я остался. Хотел только посмотреть, но мое тело отреагировало самым непривычным образом. Я стоял в стороне и украдкой поглядывал на него. Нафантазировал уйму вещей, которые хотел бы сделать с его бледным телом. Когда он ушел, я больше не мог сопротивляться. Ничего не мог с собой поделать. Глядя на него, я чувствовал голод, которого прежде никогда не испытывал. Утром я пил кофе, читал местные газеты, вернее, просматривал их в поисках определенных заголовков. Убийство. Необъяснимая смерть. Обнаружено тело… Ужасно. Одного этого было бы достаточно, чтобы заставить меня покинуть город. Ничего не обнаружив, я вздохнул с облегчением, но в любом случае впредь нужно быть поосторожнее. Я сделал ещё глоток и почувствовал приятное жжение кофеина. В шесть у меня занятия, и, если я хочу успеть вовремя, пора идти. Тогда-то все и случилось. — Привет, — сказал он и опустился на стул напротив, бросив рюкзак на пол. У меня волосы на затылке и руках встали дыбом, и опять возникло странное, неприятное ощущение бешено колотящегося сердца. Я давно такого не чувствовал… очень давно. — Чего тебе? Вот сейчас мне следовало встать и уйти. Очевидно же, что от него одни неприятности. Но я этого не сделал. Подняв глаза, встретился с ним взглядом. Идеальной формы глаза. Голубые, как небо в весенний день, когда ярко светит солнце. Сто лет не видел такого чистого оттенка голубого. И его кожа… прямо как у фарфоровой куклы… когда еще продавали таких кукол, и моя сестра была жива. — Ну? — спросил он, наклоняясь ко мне. Теперь я почувствовал его запах. Kлубничный шампунь, дешевый дезодорант и… жизнь. Так же, как прошлой ночью. Это уже не назовешь случайностью. Его глаза вдруг расширились, он отшатнулся от меня, и я понял, что облажался. Бессознательно я вцепился руками в стол так сильно, что побелели костяшки. Блядь! — Отъебись, — выдавил я через силу. — Нет! — заявил он, скрестив руки на груди и свирепо глядя на меня. Запах стал еще приятнее. Гнев, страх, и… черт. Страсть. В нем было столько вожделения, что я в нем буквально утонул. Глядя, как по его шее стекает капелька пота, я порадовался, что в этом кафе прекрасно работают кондиционеры. На его шее пульсировала вена, и, когда по ней скользнула капелька пота, я понял, что с меня хватит. — Эй! — крикнул он, когда я вскочил из-за стола и направился к выходу. — Вернись! Он схватил меня за руку, но я вырвался и вышел на улицу. Даже сквозь куртку показалось, что меня молнией прошило. — Стой! — снова крикнул он. Блядь. Он привлекал слишком много внимания. Я развернулся, и мне потребовалось собрать остатки самообладания, чтобы не прижать его к стене кофейни и не запустить язык ему в рот. Держу пари, его вкус даже лучше, чем запах. Держу пари, он на вкус как лучший оргазм, который я когда-либо испытывал. Или еще охуительнее. — Чего ты хочешь?! — Теперь он выглядел расстроенным. — Я… почему ты так на меня смотришь?! — Как? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. — Так! — ответил он, закинув сумку на плечо и надув губы. — Чего ты хочешь?! — Может, тебе стоит принять это за намек, — буркнул я. Он был ошеломлен. Сбит с толку. Думаю, я легко бы смог его заполучить. Целых две секунды, чтобы затащить в переулок, сорвать одежду с его бледного тела, и насладиться им по полной. — Я ничего тебе не сделал, — проворчал он и выпятил нижнюю губу так вызывающе, что захотелось ее прикусить. — Отъебись, — повторил я, развернулся и пошел по тротуару так быстро, как только мог. Я должен был уйти. Мне нужно было уйти. Дойдя до угла, я свернул и побежал. Солнце село ровно так, чтобы тени сделались темными, и я нырнул в одну из них, прислонившись к стене какого-то здания в переулке. Поднес руку ко рту и… всё стало меняться против моей воли. Ничего подобного не случалось с тех пор, как я был подростком, и не мог просто так смотреть на горячего парня. Блядски неловко. И блядски опасно. От него одни неприятности. Он сам — большая, охуенно огромная проблема. Я никак не мог взять в толк, почему у меня на него такая реакция, но не мог найти никакого способа этого избежать. Нужно либо уехать из города, либо найти способ никогда с ним не пересекаться, либо… просто убить. И, ебись все конем, но последний пункт казался мне самым правильным. Я знал, что это — плохая идея. Знал, что не должен этого делать. Он был прекрасен, и его смерть не прошла бы незамеченной. Но всё же… всё же… Я огляделся, вокруг никого. Сунув руку в штаны, принялся ласкать себя. У меня встал ровно в ту минуту, когда он сел напротив. Другой рукой я зажал рот, сдерживая стон. Я видел его перед собой… бледное, уязвимое тело лежало на темных простынях. Я бы не стал спешить. Я бы наслаждался им по полной. Забрал бы его домой, играл бы с ним. Медленно вылизывал, пока бы он не застонал. Кончив, я расправил одежду и повернулся, чтобы идти в другом направлении. Я умирал от голода, и у меня оставалось достаточно времени, чтобы перекусить перед уроком.