Возрождение

Тебе плевать на меня, А я плевал на всё это.

— Джими Хендрикс

      Солнце безжалостно слепило глаза и заставляло даже через сон щуриться. Мужчина, не открывая глаз, вздохнул из-за разочарования, что снова забыл опустить шторы. Его рука отзывалась тяжёлой колючей болью, на которую он даже не сразу обратил внимание. Рядом лежащая девушка обернулась в его объятья вместо простыни. Её светлые волосы были растрёпаны и местами прилипли к его горячему телу. Обнажённые теплые корпуса переплелись между собой, образуя неприятную липкость — в Лос-Анджелесе был очередной жаркий день.       Ремингтон взглянул на свою спутницу: она мило сопела в своём сне, у неё был приоткрыт рот, тело было абсолютно расслабленным. Казалось, что она пребывает в невероятной идиллии, где-то там, далеко во сне. Ему пришло в голову, что он ощущает невероятный прилив радости, когда вот так просто смотрит на неё, скорее даже подглядывает пока она не может заметить его изучающий взгляд. Он вспомнил как встретился с ней впервые, какой нездоровый трепет он ощущал рядом с её фигурой. Тогда она была для него каким-то идолом, слишком далёким, чтобы знать что-то настоящее о ней, слишком высоким, чтобы хоть как-то приблизиться. Это казалось таким смешно неправильным теперь.       Сейчас же его окунуло ощущение приятного тепла, что такая прекрасная и талантливая, такая волнующая и загадочная, такая одинокая и такая понимающая была рядом с ним. Как будто слетела вся мишура претенциозности и теперь она предстала ярким светом, тем самым каким она была всегда. Насколько точно он бы мог описать свои чувства к ней? Мог ли он понять кто она на самом деле или это лишь очередная попытка в ничью, когда человек думает, что знает её?       Он аккуратно выпутался из её объятий, синдром чужой руки неприятно пустил судорогу по конечности. Стиснув зубы, он начал активнее двигать рукой, чтобы избавиться от неприятного ощущения. Его движения заставили её заворочаться во сне, отчего он слегка притих, не желая выдёргивать спутницу из сна. К счастью, Лиз лишь перевернулась на живот и снова легко провалилась в сон.       Рем побрёл в ванную, желая освежиться прохладной водой и немного привести себя в порядок. Чёртов кондиционер перестал работать. Мужчина внимательно рассмотрел своё лицо и обнаружил лёгкую опухлость: вчерашний алкоголь и жара сказываются на состоянии здоровья. Корни его волос вновь стали приобретать его натуральный тёмный цвет из-за чего светлая длинная часть волос выступала лишь большим контрастом. Пора было что-то делать, решил он для себя. В Калифорнии стояла ежегодная жара, поэтому вполне резонно было остричь свои волосы, чтобы облегчить себе жизнь в зной.       Холодная вода вернула ему жизнь. Кожа скрыла покраснения, ощущение свежести и лёгкости пронзилось через всё тело. Наконец он снова стал чувствовать себя человеком хотя бы головой. Взглянув на душевую кабину, он решил, что на лице не стоит останавливаться, а окунуться в прохладную воду всем телом — хорошее начало такого палящего дня. Стоя под сильным напором воды, он ощущал каждую ледяную каплю, которая отскакивала от его тела, будто пули от брони.       Это неприятное ощущение прохлады для обычного дня и такое волшебное для такой жаркой пятницы напомнило о вчерашнем эмоциональном разговоре. Ремингтон сам до конца не был уверен почему вчерашние слова имели такой глубинный смысл. Что-то вчера в её взгляде, голосе, невербальных жестах сказало ему, что она рассказала ему что-то слишком интимное, то, что не добирается до рядового слушателя.       Её вчерашний тон, когда она говорила о своём отце, каждая новая надломленность в её голосе отзывалась звонкой болью в его груди. Тогда перед собой он увидел обычного сломанного человека со своими страхами и травмами. Он увидел её в том же свете, что и видел себя — искалеченный, но вынужденный жить дальше. У Рема была болезненная история его семьи, а семья всегда слишком большая часть жизни любого человека, поэтому эта болезнь окутала слишком многое. Он старался избегать плохих или откровенно ужасных воспоминаний. Однако, жизнь — это бег на длительную дистанцию, поэтому постоянно увиливать не вариант.       Этот опыт показал ему как людские мнения и дела сильно влияют на окружающих. Он старался всегда иметь в это в виду, но в силу своей экспрессивности сам иногда срывался и делал вещи, о которых сам потом мог жалеть. Иногда, работая в студии, он ощущал ужасную обиду, когда люди вокруг не соглашались с ним. Его наполняло ощущение горечи и унижения за неразделение собственных ожиданий. Если это начинало происходить часто, то желчь лишь накапливалась без возможности выплеснуться наружу. Он с ужасом ловил себя на мысли, прямо посреди жарких споров и ссор, что он ведёт себя так же, как и человек, которого он избегает в своём сознании чаще всего. Он слепо пытался доказать свою правоту так же, как это делал его отец с ним. Это было душераздирающее чувство разочарования самим собой же. Дети часто клянутся не быть своими родителями, а потом поступают так же, как поступали с ними.       Когда Ремингтон спустился вниз по лестнице, он заметил сидящую фигуру одного из его братьев. Эмерсон сидел в лёгкой одежде на диване в зале и смотрел что-то в своём телефоне. Само нахождение родственника в доме не удивило Рема — у всех были ключи от домов друг друга так на всякий случай, но тот факт, что младший прямо сейчас здесь, поставил его в тупик.       — Привет, — отозвался блондин. Он зашёл в общую комнату, забыв цель своего визита вниз.       — Наконец-то ты проснулся. Ты как всегда соня, — с улыбкой отозвался Эмерсон. Хоть его слова и не несли прямой упрёк, он так давно уже привык к этому небольшому изъяну своего брата, что просто всегда немного негодовал из приличия, хотя прекрасно понимал, что его слова не изменят Ремингтона.       Брат виновато улыбнулся брату и затем, замерев на мгновение будто вспомнил что-то важное, прошёл на кухню. Эмерсон последовал за ним и сел на барный стул. В этот раз в холодильнике оказалась хоть какая-то еда и Ремингтон мысленно поблагодарил себя, что не забыл и всё же заказал продукты на дом. Он поочерёдно достал лоток с яйцами, овощи, зелень, какую-то ветчину. Всё было свежим и с пометкой «эко» или «фермерское». Маркетинг капиталистической идеи доставки еды на дом был беспощаден. Его кулинарных навыков вряд ли хватило на что-то интересное, поэтому он смешал всё это в большой миске и выплеснул на сковороду.       — Ты правда готовишь? — с недоверием в голосе спросил Эмерсон. Ему открылся новый дивный мир, где его брат стоит возле плиты. На минуту Эмерсон даже задумался: а когда он собственно в последний раз видел, чтобы Лейт готовил? Если и было что-то, что Рем пытался избегать всегда, так это базовые действия по дому вроде уборки или готовки.       — Хочешь кофе? — проигнорировал вопрос старший брат.       Ремингтон конечно же понимал удивление. Ему всегда так не нравилась готовка, да и попросту лень было этим заниматься. Единственная причина, почему он действительно решил приготовить завтрак — девушка наверху, о которой он хотел позаботиться. Он помнил сцену с завтраком в отеле и в его голове начал складывался какой-то пазл. Он не видел всей картины, скорее даже она была просто за ужасно грязным и мутным стеклом, так что сложно было осознавать и сделать выбор, однако сознание подсказало ему, что завтрак — тот вид заботы, который так необходим Лизе.       — Да, пожалуй, я не буду есть, — ответил Эмерсон, кивнув в сторону полной сковороды. Ему нравилось быть на кухне с братом и просто болтать, даже с такими ироничными интонациями. Это давало ощущение размеренности жизни. Барретт как самый младший иногда чувствовал будто он упустил какую-то часть жизни его семьи, где всё было монотонно и правильно. Это искажённое воспоминание детства не давало ему покоя порой, а моменты простой бытовой жизни дарили ему дежавю, но не пережитых моментов, а воспоминания об упущенных.       — А это и не для тебя, — подмигнул Рем брату, а сам подвинул ему кофейник, чтобы тот сам себя обслужил, когда кофе заварится.       Барретт на мгновение замер в недопонимании. Ему потребовалось немного времени, что осознать что его брат сказал только что. Эти реальные пару секунд последовательно отобразили на его лице удивление, осознание, злость, негодование и даже улыбку.       — То есть ты изводил неделю себя из-за неё, а сейчас она снова здесь с тобой?       — Что я могу тебе сказать? Почему мы не можем быть вместе?       — А вы вместе? — многозначно уточнил младший. — Не пойми меня неправильно, но ты не очередное лицо, которое помелькает пару недель рядом с ней и затем исчезнет?       — Да, мы вместе, — резко отрезал диалог Ремингтон. Ему стал неприятен тон брата и его напор. Он прекрасно знал о чём тот говорил и куда клонил. Ремингтон правда не знал вместе ли они, то, что это заметил кто-то кроме него просто разозлило.       Младший замолчал, он немного нервно стал поправлять кепку на своей голове, чтобы как-то замять неловкую паузу. Он не чувствовал себя виноватым за то, что обратил внимание своего брата на такую несостыковку. Эмерсону даже было немного жаль старшего, он в отличие от многих прекрасно знал, что эта излишняя резкость лишь банальная защитная реакция. Барретт просто по незнанию надавил на болезненную рану.       — Почему ты решил приехать сегодня? — спустя какое-то время разбил тишину Рем. Ему было немного стыдно за свой срыв, он по обыкновению обвинял себя в ситуации.       — О боже, только не говори, что забыл, — расхохотался Эмерсон. Его как всегда позабавила растяпость своего брата. — Мы собирались за инструментами. Мы же договаривались в начале недели. Я надеюсь, что планы твои … ваши подвинуть можно?       — Чёрт, точно. Неделя была слишком длинной, — мужчина немного помедлил. — Думаю, не проблема.       — Рем! — внезапно послышался длинный крик с верхних этажей. Девушка пыталась найти владельца дома где-то на верхнем этаже.       Лейт оставил плиту на брата, а сам поднялся наверх. Она стояла в длинном проходном коридоре, завёрнутая в простыню, и беспомощно мотала головой в поисках хоть какой-то подсказки. Её волосы прилипли к влажным плечам, на лице был отпечаток от подушки. У парня слегка кольнуло сердце при осознании насколько она нагая. Этот её простой невинный образ был самым что ни есть настоящим искушением для него.       Интимность момента состояла в том, что он не мог рассмотреть её тело, но воображение само успешно все дорисовывало. Его брат сидел внизу, и сама идея запрета на действия лишь сильнее будоражило его кровь.       — Ты не один? — перебила она его размышления. На её лице располагалась тревога и что-то ещё. Что-то что он не мог разобрать.       — Да, Эмерсон заехал. Я обещал ему поехать за инструментами в магазин на неделе, но совершенно забыл об этом. Ты не против проехаться? — немного неловко спросил он. Ему резко стало совестно за неуместность своих предыдущих мыслей.       — Да, конечно. Только я бы приняла душ хотя бы…       — Конечно, вот тебе полотенце, — провёл он девушку в ванную, в которой сам недавно был, и протянул ей чистое полотенце. — Завтрак почти готов, так что поторопись, — подмигнул он ей, на что она поцеловала его в щёку. Маленький жест отозвался у него в животе трепетом.       Эмерсон внимательно следил за возвращением брата на кухню. От него не скрылась лёгкая улыбка на лице и его сильно задумчивое состояние. Брат был рад за брата, Ремингтон выглядел умиротворенно и даже счастливо, как если бы вчерашней ситуации не было. Это его спокойствие и то, насколько он близко стал созависим, пугало.       «Он совсем голову потерял».       Девушка довольно скоро спустилась вниз на завтрак. Её влажные волосы, запах мужского геля для душа и очевидно не женская чистая одежда придавали ей удивительный шарм свежести, что казалось безумным при условии, что асфальт на улице был готов уже плавиться. Можно было позавидовать как хорошо она выглядела при всех условиях, Рем же выглядел помятым.       — Привет, — улыбнулась она Эмерсону. Лиз с удивлением отметила как много у братьев общих черт лица, которые она не заметила при их первой встречи, при этом их стиль и образ путали все карты.       Барретт кивнул в ответ в знак приветствия. Её присутствие заставило его чувствовать дискомфорт. Хотя она и выглядела очень мило, было что-то в ней отталкивающее для Эмерсона. Хотелось бы ему верить, что он ошибается, однако где-то на подсознательном уровне каждый её жест, каждая даже теплая улыбка заставляли съёживаться его внутри.       — Прости, что немного меняю ваши планы, — разорвала его мысли девушка. — Я надеюсь, что не сильно помешаю.       — Не думаю, что ты можешь помешать, — дружелюбно отозвался парень. Несмотря на все его предчувствия, он не мог вести себя неприятно с девушкой, которая в конце концов была гостьей его брата.       Уже к полудню ребята выбрались из дома, проделав все необходимые дела по дому. Лиз быстро прыгнула на соседнее с водительским сиденье из-за чего Эмерсон был поставлен в тупик — он привык, что обычно он садится на это место. Ему ничего не осталось кроме как сесть на заднее сидение и наблюдать за двумя своими спутниками. От него не ускользнули переглядывания влюбленных, как на одном из светофоров девушка положила руку на колено Ремингтону, но быстро опомнилась, что они не одни, и убрала ее. Он слышал их лёгкий непринуждённый разговор, в который ему не хотелось встревать. Было ощущение, что он подглядывает за чем-то, что не предназначалось ему. Было неудобно.       Наконец чёрная машина, покупкой которой Лейт так гордился, подъехала к небольшому несколькоэтажному зданию, перед которым была небольшая парковка на несколько мест. Этот район был непривычно тихим, сложно было сказать из-за пандемии это или здесь всегда была такая низкая проходимость. Улица была пыльной и неопрятной. С двух сторон стояли такие же невысокие здания с торговыми помещениями на первых этажах. Совсем рядом была пустующая пиццерия, тату салон и тот самый салон музыкальных инструментов, ради которых они и приехали.       Они поскорее прошли в помещение с кондиционером. На удивление лавка была просторной. По стенам висело множество гитар, укулеле, скрипок, альтов и виолончелей, а так же других струнных инструментов. Можно было даже найти цимбалы или лютню. Стена за кассой была увешена множеством духовых, некоторые из них ярко блестели, будто специально показывая, как их любовно натирают каждый день. Отдельное место в зале занимали ударные с множеством наполовину разобранных установок. Пол был выстелен непушистыми коврами с элементами узора. В целом магазин был похож на десяток других таких же магазинов, что Лизе доводилось видеть в своей жизни.       Хозяин магазина нехотя выбрался из подсобки, чтобы поприветствовать посетителей. Это был мужчина средних лет в клетчатой рубашке и не в самой лучшей физической форме. Девушка проскользила по нему взглядом, отметив штаны с множеством карманов, убитую обувь и щетину не первой свежести. Она прекрасно знала таких людей — музыкальные снобы, которые за пять минут общения отобьют всякое желание заниматься музыкой вообще. И действительно, мужчина вёл себя не очень дружелюбно, он задавал односложные прямые вопросы как будто щупал любители ли перед ним или кто-то посерьезнее. Если продавец и узнал кого-то из них, то точно не подавал виду.       Девушку окунуло странное чувство. Это случается так редко, когда её не узнают. Чаще же её посещают мысли как избежать назойливых встреч. Она столкнулась со странной ситуацией, когда событие не вертелось вокруг неё. Мужчина разговаривал с братьями, потому что считал их своими потенциальными покупателями, до девушки же ему не было никакого дела. Она была блеклым пятном, приложением. Карстен с ужасом осознала, что это самое неприятное ощущение — это потеря первого плана.       Она отошла от группы людей. Ей хотелось просто пройтись и посмотреть ассортимент, ничего особенного не было нужды искать, скорее это был просто интерес. Когда-то покупка гитары требовала от неё больших финансовых затрат, это было буквально целым решающим событием в жизни. Сейчас же она могла купить здесь всё и даже не задумываться сколько это стоит. Дома её ждали любимые гитары, синтезаторы, ещё всякая мелочь, к тому же постоянно привыкать к новому инструменту это всегда стресс.       Братья тестировали только что собранную по их выбору барабанную установку в противоположном магазине, когда девушка заметила её. На первый взгляд это была обычная «Стратокастер» от Фендер, у гитары было белое глянцевое покрытие. Корпус был слегка потёртым, но не это выдавало её реальную стоимость: струны были перетянуты в противоположном порядке. Владелец этой гитары был левшой и сам перетянул струны для своего удобства.       — Это очень дорогая, — прозвенел над ухом девушки мужской голос продавца. Она так пропала в своих раздумьях, что не заметила, что ребята уже успели просмотреть все что им нужно.       — Я могу её попробовать? — спросила без стеснения девушка. Она не собиралась её покупать, интерес просто взял над ней верх.       — И зачем мне вам её снимать, если вы все равно не способны купить?       Карстен расхохоталась про себя. Это не было жестом высокомерия, ни в коем случае. Скорее она сама немного опешила от грубости этого мужчины. Даже если бы она была не способна купить этот инструмент, какое право он имел так ее унижать?       — Что тут происходит? — вмешался Лейт. Он стоял достаточно далеко, чтобы слышать разговор, но прекрасно видел растерянный взгляд девушки.       — Да вот попросила снять гитару, а мне отказали, — со смешками в глазах ответила девушка. — Так что снимите?       Мужчина раздраженно вздохнул, когда всё же подошёл к стене и снял инструмент. Эта гитара вызывала слишком много бурления, но её всё равно никто не покупал. Коллекционеры не забредали в этот магазин, а все левши, что заходили, были слишком бедны, чтобы позволить себе купить что-то такое. Так и висела она на стене, постоянно теряя в цене. Если бы настоящий ценитель таких вещей узнал сколько рук потрогали эту гитару из любопытства, то пришёл бы в ужас.       Девушка взяла Фендер в руки. Ей пришлось взять гриф в неестественно вправо из-за чего пальцы просто не слушались из-за неудобства. Она безрезультатно пыталась удержать руки на струнах, но непривыкшие подушечки пальцев правой руки просто постоянно соскальзывали. Наконец ей удалось наскрести пару аккордов, бесконечно перебирая струны, то и дело со съезжающими пальцами. На удивление звук оказался даже лучше, чем она ожидала. Басы имели ужасно приятное плотное звучание, а вибрато было так просто осуществить, что Карстен чуть не завизжала от восторга.       — Я беру её, — наконец откликнулась девушка. Эмерсон, который только наконец отвлёкся от своего инструмента, с удивлением отметил насколько органично Лиз выглядела с этой белой электрогитарой. Форма инструмента будто идеально вписывалось под нее, но главное, что как будто не было ничего более естественного чем этот человек и такая гитара. Ни в студии, ни в доме его брата девушка не была так уверена, как прямо сейчас посреди этого небольшого магазина перед продавцом. Его накрыло странное чувство удовлетворенности и покаяния. Слабая мысль о правильности порядка такого рода вещей проскользнула у него в голове, но слишком быстро исчезла, чтобы достаточно осознать её.       — Но вы даже не знаете сколько она стоит, — отозвался продавец. Он крайне скептически отнёсся к молодой женщине. Он в целом был удивлён с какой легкостью она поработила эту гитару, не предназначенную для главной правой руки.       — Мне всё равно. Я беру её, — победно улыбнулась девушка. Всё же это было приятно, утереть нос грубияну и доказать, что она на многое способна. Она довольно провела рукой по ольховой поверхности, которая приятно ощущалась в руке. По её спине пробежали мурашки от возбуждения — вся её поездка в Америку теперь стоила только ради гитары.       Осознав, что только что пронеслось у нее в голове, она с ужасом отогнала свои мысли. Её взгляд был переведен на Ремингтона, который всё так же стоял рядом, готовый чуть что вступить в полемику, чтобы защитить свою спутницу. Он не мог подозревать о её мыслях, он совершенно по-другому воспринимал её нежели она его.       «Эта гитара правда кажется мне самым важным событием недели? Не знакомство с этим человеком, а гитара? Неужели он для меня правда просто развлечение?» — попыталась рассмотреть свои мысли объективно Карстен. Она надеялась, что никто из присутствующих не замечает того, что у неё в голове.       — Она будет стоить две тысячи и налоги, — сухо продолжил продавец. Он ожидал, что эта цифра отпугнет покупателя, но девушка даже и ухом не повела.       — Тогда мне нужно позвонить в банк, а вы пока упакуйте мне её, — вальяжно вернула гитару девушка владельцу магазина, а сама отошла на улицу для звонка.       Её разговора не было слышно, но Лейт мог наблюдать как она размеренно ходит взад-вперед вдоль стеклянных витрин магазина. Её фигура с прямой спиной могла бы быть описанной как упрямая. Действительно, её твердая походка, слегка прищуренный взгляд — всё говорило о какой-то неистовой силе, которую все могли ощутить, кто бы не посмотрел на неё. Утром он видел в ней простого человека, возможно даже очень близкого по переживаниям для себя. Сейчас же он видел ту, кого все зовут Мисс Карстен. И это была не жалкая шелуха, которую можно было подчеркнуть от медиа или слухом. Нет, это был тот человек, который мог управлять многотысячной толпой на своих выступлениях, даря настоящий экстаз зрителям, это был тот человек, который писал песни, что разрывали душу тысячам слушателей в независимости от языка, на котором они говорили, это был тот человек, на которого ты смотришь как на фигуру, к который ты хотел бы стремится. Это была естественная харизма, которая бывает у слишком редких людей, но если она будет, то ты уже не сможешь оторваться.       Такие люди, как яркая лампочка, привлекают всех к себе поближе. Их свет и тепло может спасти множество, хотят они этого или нет. Но как и любая лампочка — человек может перегореть или просто лопнуть. И уж лучше рядом с ним в этот момент не быть.       — Почему ты решила её купить? — озадачено решил спросить Эмерсон, когда ребята ехали обратно домой.       Хотя и гитара правда звучала удивительно, даже несмотря на то, что неизвестно сколько она висела на стене магазина без дела, всё равно ему казалось странным, что она уцепилась за этот далеко не новый инструмент.       — Когда приедем, я тебе покажу, — загадочно улыбнулась Лиз ему в зеркало.       Ремингтон молчал всю дорогу, казалось, что он даже не дышал — настолько тихим он был. Девушка сразу это заметила и обеспокоенно поглядывала на него всю дорогу. Она спросила, что случилось, но тот лишь отмахнулся, что ей кажется. Такое его поведение заставило её чувствовать себя виноватой, хотя она и не могла сообразить, что было у него на уме в действительности, а лишний раз наседать, так и ещё и при его брате, не хотелось.       По приезде барабанную установку, приобретенные инструменты пронесли в дом. Эмерсон стал увлечённо собирать установку в одно целое прямо посреди одной из комнат дома. Ремингтон извинился и исчез где-то на заднем дворе: он что-то промямлил про уход за растениями, но никто ему особо не поверил. Все просто промолчали, потому что если человеку нужно было отойти, значит ему просто нужно отойти.       — Ты не переживай за него, — попытался поддержать разговор Эмерсон. Он как раз закончил прикручивать детали и сел на диван рядом с девушкой. — Иногда нам нужно что-то обдумать.       Девушка одобрительно ему улыбнулась, ей было приятно, что он обратил на её состояние внимание.       — Знаю, просто чувствую себя виноватой перед ним, — отозвалась она, не до конца уверенная что собственно имеет в виду.       — А ты виновата перед ним? — задал парень тихо вопрос будто боялся услышать ответ.       Ей пришлось немного задуматься, она чувствовала себя виноватой только за свои мысли перед ним. Её действия вряд ли как-то отображали реальное положение душевного состояния. По крайней мере ей так хотелось верить в это.       — Не думаю, — наконец отозвалась она. Эмерсон лишь сделал пометку у себя в голове, что ей потребовалось время, чтобы ответить на такой вопрос. Могло ли это значит хоть что-то хорошее?       — Если ты не виновата перед ним, то не накручивай себя. Мало ли что ему взбрело в голову.       Затем он снова решил обратить свое внимание на гитару:       — Так что насчёт этой гитары? Из-за чего ты заставила этого мужчину в магазине работать? — озорно пошутил молодой человек.       — Смотри, — глаза девушки загорелись живым огнём. Она указала на чехол гитары, выполненный из коричневой кожи, которая была заметно потёрта на изгибах.       На крышке были выбиты две буквы — Д и Х.       — И что это значит? — снова спросил Барретт, не разгадав представленный ему ребус.       — «Д» и «Х», перетянутая гитара, белая, в таком хорошем состоянии, но чехол откровенно убитый, — дала ему дополнительные подсказки девушка.       Примерно с минуту Эмерсон сидел с прямой спиной, пытаясь сложить только что представленные аргументы в уме. Конечный результат его вычислений всё никак не получался, пока… Его лицо не осветило удивление и улыбка одновременно, он наконец осознал ту самую нетерпеливость женщины в магазине. Руки сами потянулись к инструменту, чтобы просто его попробовать. Ему также потребовалось немного времени, чтобы привыкнуть к расположению инструмента в руках.       — Этого всего мало, чтобы утверждать, что это такого рода гитара. Если бы это была она, то стоила бы она намного больше, — решил внести нотку трезвости Ремингтон, который успел вернуться и слышал часть их разговора.       Девушка и парень на диване подпрыгнули от неожиданности, его присутствие слегка их сконфузило.       — Она стоила бы больше на аукционе, а так без перебивки цены она стоит своих денег. Вы, кстати, почему поехали именно туда? — уточнила Лиз.       — На ухо шепнули, что там можно найти кое-что интересное. Но мне точно говорили про ударные, — ответил Эмерсон.       — Всё равно слабо верится, что это гитара Джими Хендрикса. Что она вообще будет делать в таком месте? — скептически сказал Лейт.       — В том магазине было много интересного. Я, конечно, не эксперт, но саксофоны там были крайне интересные. А у Хендрикса было таких гитар с десяток, так что вероятно она просто ходила по рукам и в какой-то момент кто-то её продал такому магазину за мизер. К тому же послушай её, — взяла гитару в свои руки девушка и стала наигрывать что-то.       Мелодия оказалась на удивление тяжёлой, в основном из-за того какое «плотное» звучание выдавала гитара. Руки скользили по рифу так умело, что смена тональностей вызывала в груди желания плясать прямо внутри себя.       — Её, конечно, ещё предстоит настроить, но звучит она чудесно, — на её лице всё никак не сходила улыбка, когда она держала этот инструмент у себя в руках.       — Я всё ещё думаю, что ты отдала бешенную сумму денег за обычный инструмент, — продолжил гнуть свою линию Рем.       По какой-то причине внутри Лиз начинало копиться раздражение. У неё не было дополнительных доводов, чтобы убедить его в своей правоте, а её личные ощущения вряд ли бы удовлетворили его.       — Слушай, а тебе вообще не всё равно? — резко вставила свои слова в диалог девушка. Ей не хотелось быть грубой, скорее это просто выплеснулось в излишне неправильно эмоциональную фразу.       — И как я должен тебе ответить? — также эмоционально ответил ей Ремингтон. Его собственные эмоции захлестывали его горечью с самого музыкального магазина. Ему было неприятно, что она строила картину, ставя себя заведомо выше остальных. Для него это было неправильно.       — Эй, ребята. Это же просто гитара, — вмешался в их перепалку Эмерсон. Уж точно он не желал быть частью этого странного колебания настроения этих двух.       Карстен порывалась встать и куда-нибудь уйти. Хотя бы на кухню, чтобы выпить стакан воды и как-то сменить эту ситуацию. Её останавливало странное ощущение сжатости и давления: не её дом, она тут ни на что не имеет права.       Как будто прочитав её мысли Лейт поспешил скорее извинится:       — Извини, я просто… — он замер в своих же размышлениях о самоощущениях. Что действительно он чувствует? И почему? — Немного устал. И эти чёртовы кондиционеры не работают в эту ужасную жару, — посетовал он.       — А ты хоть вызвал ремонтников? — с ухмылкой, заранее зная ответ, уточнил Эмерсон.       Ремингтон лишь раздражённо вздохнул и снова ушёл куда-то вглубь дома, вероятно, в поисках номера телефона управляющей компании. Кондиционеры в его доме сломались друг за другом как назло примерно пару недель назад. Каждый день он убеждал себя, что необходимо вызвать людей для решения этой проблемы, но каждый раз пропадал в студии, где совсем забывал про собственное обещание.       — Я, конечно, сразу прошу прощения за такой вопрос, Лиза, — неожиданно даже для себя обратился Барретт к девушке, — но насколько серьезно твоё положение сейчас? Я про бизнес. Не пойми меня неправильно, но этот переполох на неделе здорово подпортил нам, а особенно Рему нервы. Я хотел бы просто узнать насколько это может отразиться на нас?       Прежде чем что-то ответить ему, она в очередной раз помедлила, а потом сказала:       — Знаешь, если бы я только знала, что меня ждёт. Я думаю, что смогу уже ответить тебе на этот вопрос после понедельника, а пока сама затрудняюсь.       — А что будет в понедельник?