Выходи за меня

Когда звон колокольный переливом отпевает, Крадётся в рваном, чёрном вдоль скамей мужчина,

с печатью боли на лице

и тихо, словно зверь. В церквях в ту пору много пар Господь своею милостью венчает, Но лишь тому, крадущемуся, перстами

указует он на дверь.

Звук гулкий выстрелов в ночи И трепет ладанных свечей, Никто не знает, как кричит

Он,

Не слыша пастора речей.

В его груди петух кровавый, Он сердце выклевал наружу, Мужчина знает — на ограду Он улетел, хоть очень нужен! Тлеет любимой прах стылый в гробу, Он год как один тосковал, погибая, Но дух заточён в её мертвую плоть, А пред ним затворили ворота Рая.

Выходи за меня, шепчет он раз за разом. Выходи, дважды я повторять не могу. Выходи, не довольствуюсь смерти отказом. Выходи, или сам за тобою приду. Перемахнул через ограду и взметнул плащом, изорванным на клочья. В воротнике сереет мрамором лицо.

Он тоже мёртв давно.

Приходит не впервые он на кладбище, но каждый раз является глубокой ночью, Он будет рыть руками — и достанет тело всё равно. Рваный, как плащ, и отчаянный вздох, Бог не услышал ни слёз, ни молитв, Он умолял, чтоб скорей тоже сдох. Но просыпался — И просил, срываясь в крик: Выходи за меня, он рыдал раз за разом. Выходи, дважды я повторять не могу. Выходи, не довольствуюсь смерти отказом. Выходи, или сам за тобою приду. Кто воспрепятствовать хотел, считая осквернение могилы преступленьем, Тот в склепе том, под купой ив, покоится давно. Мужчина грозен, кротость вытравили.

Он сторожу стреляет по коленям.

Никто ему не помешает. Он любовь свою достанет всё равно. Земля как сталь: не поддаётся, Рычит он и царапает её. То, видно, Ад над ним, как Небеса, смеётся. Отдайте! — он кричит, Ведь то, что там лежит — моё! В ту ночь он тело не достал. Покойница лежать в разрыхленной земле осталась. Он на колени опустился и согнулся пополам.

Измотан и устал.

В нём меньше сил, чем он рассчитывал всё это время, оказалось, И думая, что это брачное их ложе,

он в могилу ту упал.

А сон был чудный — первый раз за всё то время, Как унесла костлявая её. Будто кладёт он маленькую ножку милой в кожаное стремя. Отдайте, шепчет, ангелы, ведь под плитой лежит моё. Окутал сумрак мглистый те кладбищенские склепы. Кресты, распятия, могилы и гробы непохороненных пока. По ликам статуй опадают дождевые капли, словно слёзы.

Он роет, как осатанелый, изрыгая ругань крепко,

И вот из-под земли уж показалась бледная и тонкая рука.

Красный петух на ограде смеётся. Скоро любимой подымет он тело. Губами истлевшими она улыбнётся… Он духом воспрял и взялся за дело.

Выходи за меня, он зовёт раз за разом. Выходи, дважды я повторять не могу. Выходи, не довольствуюсь смерти отказом. Выходи, или сам за тобою приду. Разошлось по ниткам платье из белого шёлка.

Он невесту кладёт на плечо и лицом любуется.

Жемчугами расшит и усыпан богатый бархатный лиф. Под лезвием ножа расползается платье невесты, И впалые груди истлевшие — под жадными пальцами, А из груди его вырывается сдавленный хрип. Что любимые делают, встретившись? Целуются. И как уста её при жизни нежно плоть его ласкали, Горячую, тугую и узлом завязанную в бёдрах, Так вновь он ощутил — любимую, пусть малость неживую, но зато такую настоящую, И наконец к груди её виском примкнул,

почувствовал себя опять свободным.

Туманный и бледный рассвет принёс покой.

Он наконец-то

Сделал всё как надо. Теперь по праву он — её супруг. Невинной, этой деве было не увидеть его в царстве Ада. Надел кольцо на палец свой — и ей.

И вечный сам себе сплёл круг.

Выходи за меня, улыбается нежно. Выходи, дважды я повторять не могу. Выходи, хорошо нам вдвоём, безмятежно. Не обманывал я. Обещал, что приду. Короткий выстрел громом грянул. Прищурившись, пальнул он в петуха. К устам, покрытым прахом, вновь прильнул.

Из чресел вышел.

Ствол в рот себе он вставил.

И не дрогнула рука.