Битая посуда

      Лифт охотно выпускает капитана Данилова на главном этаже экспертной службы и совершенно не спешит закрыть за ним свою матовую дверь. «Ждёт следующего пассажира», — наверняка скажет едва ли не каждый. «Желаю посмотреть, что же будет дальше», — ответит лифт. Если его, конечно, спросят. Но его не спрашивают, и он просто смотрит.       И лифту везёт — сегодня действительно есть на что посмотреть.       Степан, выйдя из лифта, утыкается в свой мобильный, отчего-то совершенно не собирающийся работать в полном режиме, и успевает сделать всего несколько шагов, прежде чем врезается в такого же точно не посмотревшего по сторонам Тукаева. Тот тут же дружелюбно улыбается, но, припомнив разговор в кабинете Рогозиной, вновь становится серьёзным.       — Чего тебе дома не сидится? Рогозина ведь сказала, что с опросом сотрудников закончишь и можешь быть свободен.       — Могу, — кивает в ответ капитан. Он огляделся бы сейчас по сторонам, рассмотреть пытаясь ту, которой с всё же напрочь разрядившегося телефона позвонить не может, но в нескольких метрах от поста дежурного в поле зрения попадает лишь небольшой кусочек стеклянного коридора. — Но если я уеду, кто Риту из конторы увезёт? Тём, ты будешь контролировать, чтобы она допоздна над материалами не засиделась?       — Так она меня и послушается, — усмехается в ответ Артём. — Рогозина уехала уже. Так что забирай свою неугомонную и вези домой. Отдыхать порой полезней, чем работать. Это я тебе как доктор говорю, — улыбается Тукаев и протягивает Данилову руку. — До завтра. А Рита в переговорной, — кивает он на прощание и удаляется к лифту.

---

      Любимую Степан и правда находит в погружённой в полумрак переговорной. Она сидит почти что спиной ко входу, листая страницы изъятого у Ермошкиной каталога с примерами изделий, и не замечает происходящего вокруг себя.       — Я смотрю, ты прямо-таки сроднилась с этим альбомом, — замечает капитан, переступая порог и подходя ближе к Власовой. Он мимолётно касается губами её волос на макушке и опускается на краешек стола. — Домой собираешься? Тёма говорит, уже даже Рогозина уехала.       — Да, сейчас.       Но вместо того, чтобы упаковать изъятую вещицу, сдать её обратно на хранение и на самом деле начать собираться домой, Маргарита переворачивает очередной лист-файл и с интересом начинает вглядываться в новое украшение. На фотографии на свету поблескивает пара серёжек из нескольких цветных стёклышек, словно перетекающих из одного оттенка в другой.       — Что в нём такого? — спрашивает Стёпа, кивая на каталог. — В альбоме этом.       — Просто интересно, как из осколков, по сути из того, что обычно выкидывается, получаются такие красивые вещи, — пожимает плечами Рита, поднимая на Данилова взгляд, и Стёпа по новой видит, как блестят её глаза, уж явно не в интересах следствия рассматривающие фотографии с грамотно обработанными кусочками битой посуды и стеклянными осколками. — Это ведь так необычно. Разве не красиво?       — Красиво, — кивает в ответ капитан. — Ещё б создательница всего этого убийцей не была — вообще бы здорово было. Поехали домой.       — Сейчас. Стёп, ну пара страничек ещё, — всего на миг взметнув на возлюбленного взгляд, отмечает Власова. — Дай я досмотрю, и поедем.       Капитан в ответ лишь качает головой. Несколько секунд словно гипнотизирует Маргариту взглядом, не то ожидая, что она оторвётся от своего любования кадрами украшений, не то мысленно пытаясь убедить её отложить альбом в сторону и наконец начать собираться домой. И в какой-то момент всё же принимает окончательное решение — забирает из рук возлюбленной каталог и осторожно запускает его скользить по столешнице.       — Чего ты творишь? — возмущается капитан и, поднявшись в места, устремляется в сторону укатившегося альбома. Данилов ловко ловит её за руку и, поднявшись на ноги, оказывается ровно напротив. — Стёп!       — Не хотел сейчас. Но до дома, чувствую, мы иначе не доедем.       Он, так и продолжая одной рукой предельно нежно и аккуратно сжимать запястье любимой напарницы, второй нащупывает отложенную прямо на стол куртку, не глядя шарится по карманам и, наконец отыскав единственный нужный, справляется с закрывающей его молнией.       — Это тебе, — произносит Степан, и когда Рита опускает взгляд на его протянутую руку, обнаруживает небольшую вытянутую коробочку, цветом стилизованную под пожелтевший газетный лист и украшенную небольшими нарисованными небесно-голубыми цветочками.       — Что это?       — Открой — увидишь, — советует Стёпа, выпуская её запястье, и не сводит с Маргариты глаз, ожидая её реакции на подарок. На подготовку у него ушло всего пару дней — ровно с того момента, как оказались подписаны последние бумаги о доставке вещдоков из квартиры Ермошкиной и появилась свободная минутка — и Стёпа откровенно переживал, придётся ли Рите по душе этот спонтанный сюрприз.       Рита вспархивает на Данилова быстрый взгляд, считывает нотки нетерпения в его взгляде и вновь опускает глаза на вложенную ей в руку коробочку. Капитан располагает её вдоль ладони и второй рукой осторожно, не желая повредить привлекательную картонную коробочку, тянет вверх её крышечку — она слегка сопротивляется, но вскоре всё же оказывается отдельно ото дна.       — Стё-ё-па, — протягивает Власова, расплываясь в улыбке. Поднятые на капитана глаза блестят куда ярче, чем при рассматривании картинок из изъятого каталога, а кончики пальцев будто сами собой скользят по недавно всего лишь осколкам посуды. — Красота какая. Правда мне?       — А ты хочешь, чтобы я носил этот браслет? — смеётся в ответ капитан. — Давай помогу.       Окрашенные в белый и разные оттенки синего и голубого плашки оказываются оплетены вокруг Ритиного запястья, замочек послушно щёлкает у Стёпы под пальцами, и они оба с нескрываемым удовольствием рассматривают занявшее своё законное место украшение.       — У тебя так глаза загорелись при виде тех фотографий в альбоме, что я просто не мог это проигнорировать. Нашёл мастера даже лучше нашей задержанной. Стекляшки меня не очень впечатлили, — признаётся Степан, оплетая любимую за талию. — Какие-то они… не совсем понятные. А вот гжель, по-моему, — это круто. Браслет этот всё никак не позволял отвести от себя взгляд — я и остановился на нём, подумал, тебе понравится. Это, кстати, было блюдце. Ну, в прошлой жизни, — отмечает капитан, улыбаясь.       — Спасибо тебе, — улыбается Маргарита, замочком складывая руки на плечах любимого. Она на миг касается его кончика носа своим, исполняя то и дело проскальзывающий между ними ритуал, и накрывает губы Степана поцелуем, в тот же миг оказываясь ещё больше погружена в его уютные объятия.