По мотивам комментов...

— Ты права, ты совершенно права, что не хочешь идти замуж, — всхлипнула Марья Тимофеевна и в очередной раз промокнула глаза носовым платком. – Видишь, чем это все заканчивается… Аннушка постаралась отвлечь маменьку новым парфюмом от дядюшки. Настроение не улучшилось, но гнев сместился на Миронова младшего. Однако слова родительницы, упав на благодатную почву, оставленную недавним предательством горячо любимого отца, глубоко укоренились в сознании юной барышни. Мрачные мысли и чувство обреченности терзали ее весь день, и лишь на вечерней конной прогулке в кудрявой головушке под прелестной соломенной шляпкой вдруг вспомнился другой разговор с матушкой и ее родительский наказ: «Тогда живи в свое удовольствие. Жизнь проходит очень быстро…» В глазах Анны заблестел огонек надежды – все вдруг встало на свои места. Четверть часа спустя резвая кобылка остановилась у гостиницы «Парнасъ». Спешившись, наездница торопливо огляделась в поисках коновязи, а затем, махнув рукой «авось, не угонят», поспешила к парадной двери. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, она с ухмылкой отметила, что реакция консьержа на ее лаконичное «В каком номере Штольман?» весьма позабивала ее. К черту всех! Пусть судачат! — Анна Викторовна? Что вы здесь делаете? Что-то случилось? – как обычно вместо приветствия выдал господин Штольман, умудряясь одними лишь глазами и голосом передать всю гамму, все оттенки испытываемых им чувств и желаний. — Добрый вечер, Яков Платоныч, — устало улыбнувшись, гостья прошла мимо мужчины внутрь комнаты. Штольман проводил ее озадаченным взглядом и задумчиво прикрыл дверь. Разорванный шаблон требовал времени на перезагрузку мыслительных процессов, а потому он пока молча наблюдал за ночной посетительницей, не совсем понимая, чего от нее ожидать. Осторожно он подошел ближе. — У вас все в порядке? — Не совсем, — девушка развернулась к нему лицом. — Выглядите уставшей. Отдохнуть вам надо, Анна Викторовна, — вполголоса проговорил Штольман. И тут же, словно по мановению волшебной палочки, руки Анны взметнулись к волосам, извлекая одну за другой шпильки из волос. Губы медленно приоткрылись, испуская судорожный полустон-полувыдох. Глаза судебного следователя заблестели еще красноречивее, и он тяжело сглотнул. — Что… что вы делаете? – в горле в миг пересохло. Однако взгляд упорно продолжал следить за ловкими дамскими пальчиками, теперь проворно расстегивающими перламутровые пуговки. — Если кто-нибудь узнает, что вы были здесь… — Да, будет вам, Яков Платоныч, — улыбнулась Анна, позволяя блузке соскользнуть с плеч на пол. — Забота о моей чести уже пять лет как неактуальна. — Пять лет шесть месяцев и десять дней, — прошептал Штольман, касаясь ладонями ее предплечий. Глядя на свою Драгоценность, утопая в ее бездонных глазах, он больше не хотел говорить с ней о чем угодно. Проведя ладонями вверх по ее рукам, он крепко обхватил ее за плечи и с жадностью приник к раскрывающимся ему навстречу губам. Он целовал ее с ненасытностью оголодавшего каторжника, с отчаянием обезумевшего от любви мужчины. Оттеснив ее к шкафу, он стал ласкать губами ее шею, страстно сжимать грудь сквозь тонкий шелк пеньюара, и пока Анна беззастенчиво постанывала, запрокинув назад голову, Яков нашарил другой рукой дверцу шифоньера и наощупь отыскал в нем запасную подушку, предусмотрительно оставленную там горничной. Вновь завладев губами возлюбленной, он стал потихоньку продвигаться к кровати… *** здесь буйная фантазия фанатов расцветает во всей красе, сыпля во все стороны разноцветными красками, и извергаясь неистовым вулканом чувственности, неподвластной перу ни одного писаки*** Изможденные, но довольные Анна и Яков лежали в постели, прикрыв глаза. — У тебя нет ощущения дежавю? – тихо спросил он, лениво поглаживая пальцами ее обнаженное плечо. — В некоторой степени. Он почувствовал, как она повернула голову, и, открыв глаза, посмотрел на нее. — Жду, когда ты заснешь, — в ее взгляде сверкнул дерзкий огонек. — Тогда я соберу вещички и сбегу. И мы будем квиты. — Ни за что! — усмехнулся Штольман, поворачиваясь на бок и обхватывая Анну второй рукой. — Я теперь тебя никуда не отпущу. И вообще, после этой ночи ты обязана стать моей женой. — Вот как? — госпожа Миронова удивленно вскинула бровки. — А мне мамка сказала, нечего там делать – замужем. — Ну, уж нет, тебе не отвертеться. Не забывай – ты скомпрометировала незапятнанную честь и репутацию великого затонского сыщика. — И что же, гостайны и прочие шпиёнские дела этому сыщику уже не помеха для супружества? — Надеюсь «эти дела» в скором времени разрешить. Да и вообще, оберегать тебя от ГлавГадов будет удобнее в роли законного супруга. — Я подумаю, — ответила Анна и поднялась с постели. Едва она успела застегнуть юбку, а Яков гульфик, как в дверь постучали. Замерев на месте, они уставились друг на другу в немом ожидании. Из холла донесся голос Коробейникова. — Яков Платоныч, простите, что так рано беспокою. Дело срочное. — Посиди тихо, — прошептал Штольман, усаживая Анну на стул. — Я его спроважу. — Не переживай. Это же Антон Андреич, он не проболтается. — Все же не стоит… — Яша, — перебила она его, и он уставился на нее, открыв рот, и даже, кажется, забыл, о чем говорил. Анна нежно погладила его по щеке и, снисходительно улыбнувшись, добавила: — Пора привыкать. Накинув подтяжки на плечи, Штольман открыл дверь. Пока Коробейников взволнованно вещал о пропаже Анны и о ее сбежавшей лошади, судебный следователь скрепя сердце решался на отважный шаг. Наконец он распахнул дверь шире, являя люду «пропажу». — Яков Платонович! Ды… вы что такое творите? — запинаясь и теряя дар речи промолвил Антошка. Анна сдержанно улыбнулась, а Штольман, тяжело вздохнув, уставился в окно. Коробейников не унимался: — Что же теперь люди скажут? Штольман обернулся, сурово посмотрел на коллегу и спокойно ответил: — Что вы ради меня усы сбрили, Ватсон. — Точно, — Анна хлопнула в ладоши. — Усы! А я все не могла понять, что в нем изменилось. — Да, какие усы, Анна Викторовна! — казалось, у Коробейникова вот-вот начнется истерика. – Ведь теперь же слухи поползут. А что если… — Мы тайно обвенчались, — вдруг вставил Штольман, прерывая его бурный поток. — Правда? – Антон Андреич едва не просиял. — Нет, — вздохнул Яков, — но вам ведь так спокойнее. Вот, держите «Пьяную вишню» и томик Проспера Мериме, ступайте, почитайте с Полиной Пелагеевной по ролям. — А вы? — А нам надо зрителей еще разок порадовать…