Тебе кажется

я иду дорогой прямой (тебе кажется) не так уж она и длинна (тебе кажется) -----------

Иногда Юджи снилось, как он ест. Мясо было свежим - темно-розовым, гладким, сочащимся красной кровью. С первого взгляда можно было подумать, что это тунец, но Юджи точно знал, что это такое. Бритвенно-острый нож взрезал волокна, будто мягкое масло: Сукуна придержал пласт мяса почти любовно, едва касаясь пальцами. Он зацепил подушечками свежий рис, идеальную порцию, отработанными скупыми движениями создал форму, прижав рис пальцем. Потом аккуратно уложил сверху мясо: ломтик лег как влитой. Сукуна чуть перегнулся через столешницу вперед, уложил нигири перед ним, потом опустил два пальца в пиалу, полную густой темной крови, смазал ею мясо, как соусом. Порция выглядела как на картинке: ровно на хороший укус, ровно под то, чтобы ухватить ее пальцами. Глазированное кровью мясо выглядело ярким, свежим. Юджи стало дурно. Он не видел, откуда появилось мясо, окровавленный брусок, расходящийся тончайшими пластиками под ножом Сукуны мог быть чем угодно, но откуда-то он знал, был уверен, что мясо человеческое. Сукуна подцепил один ломтик острым ногтем и опустил на язык, довольно зажмурился. Губы его слегка окрасились алым, но он облизнул каждую каплю. Сукуна выжидающе сложил руки на груди: подвязанные лентой тасуки рукава кимоно обнажали предплечья, чтобы не мешаться при готовке. - Ешь, - приказал он, указывая взглядом на нигири перед Юджи. - Неблагодарный ты выродок. Во рту стала пресной слюна. Юджи, будто глядя на себя со стороны, поднял порцию двумя пальцами, поднес к лицу. Мясо пахло свежей убоиной. Две пары глаз внимательно проследили, как он положил еду в рот, как принялся жевать - сырая текстура была странной, но разжевывалась легко. От железистого кровяного привкуса загустела слюна: он усердно двигал челюстями, но не мог сглотнуть. Сукуна недовольно цокнул и перегнулся через столешницу еще ближе: одна рука с силой зажала ему рот, другая нос. В уголках глаз выступили слезы - Юджи знал, что он должен сопротивляться, но не мог. Красные глаза смотрели выжидающе. Он сглотнул пережеванное. Руки тут же отпустили его лицо, он со всхлипом вздохнул. Когтистые пальцы потрепали его по щеке, как щенка. - Так-то лучше, - сказал Сукуна. Потом взял нож, и отрезал еще ломтик. === - Что случилось? - спросил Мегуми. - А? - повернулся к нему Итадори. - Ты почти ничего не ешь, - указал он подбородком на его тарелку. Обычно Итадори сметал все, что давали на завтрак, потом делал жалобное лицо, бегая за добавкой риса, пока тот, кто стоял на раздаче, не сдавался и не накладывал ему вторую порцию, а потом еще и косо поглядывал на его тарелку. Сам Мегуми недоедал почти всегда - утром аппетита не было вовсе, так что обычно он просто молча отодвигал в сторону Итадори тарелку с тем, что есть не собирался. Кугисаки обычно не снисходила до того, чтобы просыпаться вовремя и завтракать с ними, если только на завтраке не было второгодок: но если она присутствовала, все эти манипуляции она всегда комментировала. Сегодня Итадори едва притронулся к своему омлету, уныло погрыз уголок тоста и потыкал палочками рис. Что-то было не так. - Не знаю, - пожал он плечами. - Не хочется. - Ты заболел что ли? - удивленно сказал Мегуми. - Сходил бы к Иери-сан. Итадори дернул уголком рта. - Мне кажется что-то снилось, - задумчиво сказал он. - Но не могу вспомнить, что. Мегуми, не особо задумываясь, протянул руку и приложил тыльную сторону ладони ко лбу, пытаясь измерить температуру. Лоб на ощупь был обычным, вряд ли горячим - Итадори и так всегда был теплым, насколько Мегуми мог судить из тех редких ситуаций, когда он мог это оценить: когда Итадори случайно приваливался к его плечу, засыпая на заднем сидении машины Ичиджи-сана, когда пытался взять в захват на спарринге, когда бездумно тянул руку, пытаясь впутать его в их с Кугисаки очередной гениальный план. Не то чтобы Мегуми эти прикосновнения запоминал и считал. Вовсе нет, ничего подобного. Задумавшись, он не сразу сообразил, что рука его задержалась на лбу Итадори куда дольше, чем это было нужно для того, чтобы проверить, нет ли у него температуры. Он поспешно отдернул пальцы, снова взял в руки палочки, чтобы чем-то занять руки. Итадори тоже неловко отвернулся, зеркаля его движения, покрутил в руках палочки, подхватил с тарелки кусочек омлета и сунул в рот - дернул уголком рта, но все же заставил себя прожевать. - У нас сегодня тренировки с второгодками, - напомнил Мегуми, чтобы перевести тему. - Так что лучше бы тебе поесть. - Я знаю, - пожал плечами Итадори. - Не хочется. Мегуми вздохнул и сунул руку в карман толстовки, нащупал край пластиковой обертки и сунул конфету в сторону Итадори, не глядя. Тот удивленно покосился на него. Сладкое Мегуми не ел - не переносил сахар, но если ты живешь столько лет в непосредственной близости с Годжо Сатору, сладости будут распиханы по всем карманам твоей одежды и по всем сумкам. Сахар повышает концентрацию внимания, его любимая отмазка, чтобы покрывать свою позорную зависимость и терроризировать его своими “сувенирами”, от одного взгляда на которые можно было впасть в инсулиновую кому. Как Годжо-сенсей еще сам не заработал диабет, было непонятно. Хорошо хоть у него сейчас появился Итадори, который мог оценить его усилия. - Ну? - нетерпеливо помахал конфетой Мегуми перед лицом Итадори. - Это мне? - просиял тот и потянулся рукой. Маленькие дайфуку в красной упаковке Годжо привез из последней поездки, пару дней назад. Итадори свои, естественно, прикончил, едва получив, часть Мегуми, которые он ему подсунул, в том числе. - Вначале поешь, - строго сказал Мегуми. Он почувствовал себя до крайности глупо - кого он тут вообще из себя строил, что вообще нес. Но Итадори вздохнул и принялся за свой завтрак: Мегуми молча положил сладость на стол и ковырнул свой омлет. Есть не хотелось, но на этот раз он себя заставил. === Иногда ему снился Фушигоро. Он был ужасно усталым - еще более усталым, чем обычно, стоял, сгорбленный, будто на плечи ему давила неподъемная тяжесть. - Эй, Фушигоро, - озабоченно спросил он. - Что случилось? Вначале появилась одна рука, тяжело легла на горло, потом вторая, зеркаля первую. Черные когти впились в кожу, натягивая ее - еще немного, и сопротивление бы сдало, потекла бы кровь. Вторая пара рук вцепилась в плечи, оттягивая их так, что у Фушигоро свело лопатки. Он попытался поднять руки, даже сложил ладони в фигуру вызова шикигами, но потом бессильно опустил их, уронил голову вниз. - Отпусти его, - набычившись, сказал Юджи. Сукуна зубасто оскалился из-за плеча Фушигоро. Одна пара рук пропала из виду, отпустив плечи, потом снова появилась - в пальцах одной был зажат нож, тот самый, которым Сукуна разделывал мясо в прошлый раз. Он поиграл лезвием, провел вдоль желобка подушечками второй руки: бритвенная кромка полыхнула алым. - Только попробуй. Сукуна обнажил оба ряда зубов. Верхняя пара рук переместилась с шеи Фушигоро ему под челюсть, задирая ему голову, обнажая горло. Юджи как в трансе отметил, как дернулся кадык, когда он сглотнул, как натянулись сухожилия. - Я тебя убью, - предупредил его Юджи. Сукуна засмеялся - искренне, будто Юджи рассказал уморительную шутку. - Так легко разбрасываешься жизнями, - довольно сказал он. - Только меня? А если я захочу обменять его жизнь на жизни других? Сколько ты готов заплатить? - Хватит и тебя одного, - мрачно огрызнулся Юджи. Сукуна снова хохотнул. - Хватит? Я так не думаю, - довольно сказал он, снова провел когтями по тонкой коже шеи, оставляя красные полосы. - Знаешь, почему именно я стал Королем Проклятий? Он наклонился через плечо Фушигоро, обнажил зубы, снова поднял нож. - Мне никогда не было достаточно. === Сегодня Итадори невозможно было отлепить от себя - он и так был приставучим, бесцеремонно тактильным, но на этот раз происходящее даже нельзя было списать на его обычные ретриверские повадки. Он таскался следом, увязывался сзади, везде садился рядом, привалившись теплым боком, трогал его за локоть, за предплечье, хлопал между лопаток, будто проверял, что он на месте. Мегуми хмурился и шлепком скидывал с себя руки, ворча под нос - все таки, он так долго работал над тем, чтобы приучить всех не трогать его, что терять авторитет было никак нельзя. Это все было, конечно, враньем: его вовсе не раздражали прикосновения, и уж тем более прикосновения Итадори, но он скорее умер бы, чем признался. - Ты куда? - настороженно спросил Итадори, когда они переоделись после тренировки в форму и Мегуми направился по коридору не в сторону спален, а к выходу. - Я сегодня к сестре, - кинул он через плечо, не оборачиваясь. - Можно мне с тобой? - внезапно спросил Итадори. Мегуми даже остановился, повернулся. Он так удивился, что не успел даже сразу отшить его резким “нет”, как сделал бы с любым. Не понятно, что его подтолкнуло, но он сказал: - Как хочешь. Итадори широко улыбнулся. Мегуми пожал плечами и тут же поспешно отвернулся, чтобы тот не успел ничего заметить на его лице: еще бы, это же обычное дело, чтобы кто-то сопровождал его в больницу. Доехали они молча, также молча отметились в приемном покое, подняли в лифте. Цумики казалась такой маленькой на широкой больничной кровати. В палате как всегда было тихо, только размеренно пиликали датчики жизнеобеспечения. Мегуми вздохнул, поставил в вазу свежие цветы, которые принес с собой, поправил только ему видимую складку на наволочке, потом уселся на стул, бессильно стек по нему. Походы сюда были бесполезными - но он продолжал ходить, будто ждал, что в один день Цумики просто откроет глаза и он выйдет из больницы не один. Он внезапно подумал, что сегодня уже выйдет из больницы не один - додумать эту мысль он не успел, потому то Итадори взял свободный стул, подтащил чуть ближе, тоже сел. Опять слишком близко, так, что их колени соприкоснулись. Мегуми отстраненно подумал, неприятно ли ему. Неприятно не было - он не отодвинулся, они так и остались молча сидеть рядом. - Годжо-сенсей оплачивает больничные расходы, - зачем-то признался он. Годжо никогда в жизни бы не поставил ему это в вину: он мог быть сколько угодно невыносимым и раздражающим, но он всегда был готов помочь от чистого сердца. Деньги для него не значили ничего, он однажды страшно оскорбился, когда Мегуми завел разговор, что может покрывать часть лечения из стипендии. Он был бы ужасно обижен, если хотя бы заподозрил, что Мегуми чувствует себя из-за этого обязанным, но от ощущения было некуда деться: он не привык, чтобы для него что-то делали. - Тебе от этого неловко? - спросил Итадори. Мегуми, поколебавшись, кивнул. - Слушай, я его знаю всего пару месяцев, но я уверен, что он и пальцем не пошевелит что-то сделать, просто потому что это его обязанность, или если от него кто-то этого ждет, - пожал плечами Итадори. Мегуми хмыкнул. Да уж, в этом он был полностью прав. Он знал Годжо куда дольше, чем пара месяцев: в этом году будет десять лет, так что он мог подтвердить слова Итадори с полной уверенностью. Итадори внезапно сбился, замолчал. Потом нахмурился, недовольно цокнул, постучал себя по виску пяткой ладони, пробурчал что-то шепотом. Мегуми напрягся. - Что такое? - как можно спокойнее спросил он, быстро оглядывая комнату и оценивая, сможет ли он выманить Сукуну к выходу так, чтобы он не задел Цумики. - Что-то он расшумелся, - хмуро сказал Итадори. Между бровей у него залегла морщинка. - Да заткнись же ты, - раздраженно прошептал он, упираясь ладонями в глаза. Плечи его на мгновение напряглись, потом расслабились. Он отнял руки от лица - Мегуми перевел дыхание, когда на него уставились два светло-карих глаза, никакого намека на вторую пару. - Почему сейчас? - подозрительно спросил он. - Проклятие на твоей сестре, - кивнул в сторону Цумики Итадори. - Ему, похоже, интересно. Хочет посмотреть поближе. Мегуми мрачно зыркнул на него из-подо лба. - Эй, - возмущенно сказал Итадори. - Я не собирался его слушаться! Он что-то собирался сказать, но слова не шли - Мегуми просто устало выдохнул и потер переносицу. - Я знаю, - сказал он, поднимаясь. - Пошли. Все это бесполезно. Пока они ехали в лифте вниз, Итадори снова стал так близко, что они соприкоснулись костяшками. - Если тебе стало легче, то это не было бесполезно, - прервал молчание он. Мегуми не ответил. Потом, подумав, переплел его пальцы со своими - руки у Итадори были теплые, с шершавыми бугорками мозолей от вечных тренировок. Краем глаза Мегуми заметил, что он покраснел, но крепко сжал руку в ответ. === Этой ночью они приснились ему оба: Фушигоро сидели по обе стороны от Сукуны, устало привалившись к его плечам, Мегуми по правую руку, Цумики по левую. Сукуна сидел, упершись подбородком в ладонь. Вторая пара рук задумчиво перебирала темные волосы. Проклятая печать на лбу Цумики кровила, будто это была не метка, а вырезанные наживо линии. Иногда ему снился мужчина со шрамом на лбу и лисьими глазами, сегодня он тоже был здесь. Они сидели с Сукуной друг напротив друга, у низкого столика. Мужчина со шрамом отпил сакэ из пиалы и довольно зажмурился, еще больше став похож на лисицу. Сукуна был недоволен визитером - Юджи уже научился различать разные степени злости на его лице. В этот раз это была брезгливость: Сукуна изогнул верхнюю губу, приподнял бровь. - Никто из вас даже близко не понимает истинной сути проклятия, - поучительно сказал он. - Ни ты, - указал он когтистым на мужчину со шрамом, потом дернул за волосы и Мегуми, и Цумики, задирая им головы вверх, - ни вы. - Ни уж тем более ты, - повернулся Сукуна в его сторону. - Ну и сборище. В каждом из вас есть свое проклятие, но никто не может оценить его по достоинству. Вы все слабы. Слабость мне омерзительна. - Каждый одарен по-разному, - мягко сказал мужчина с лисьими глазами. - Тч, - презрительно искривил губы Сукуна. - Вы, шаманы, хуже безмозглых тварей, созданных проклятой энергией, которые убивают, не осознавая этого, просто по своей сути. Носитесь со своим даром, случайной мутацией, закрепляя ее союзами внутри семей. Он соединил ладони верхних рук, сложил пальцы в фигуру. Красный костяной свод пошел рябью, сменился на бесконечную черную водную гладь. - Истинное проклятие рукотворно. Мужчина с лисьими глазами улыбнулся, снова отпил сакэ, согласно кивнул. Потом отставил пиалу и повернулся в его сторону, чуть перегнулся через низкий столик. - Ты так вырос, - довольно сказал он. Он прикоснулся к щеке Юджи, провел пальцем под глазом, аккуратно обводя впадину пустого второго века. Руки у него были ледяные, от них пахло чем-то холодным и стерильным, будто в приемной Иери-сан. Юджи отшатнулся от прикосновения. - Ты злоупотребляешь моим гостеприимством, - процедил сквозь зубы Сукуна. Потом из черной глади поднялись стены святилища. Сукуна встал, отвернулся, не обращая ни на кого из них внимания, заправил руки в рукава кимоно. Напоследок он освободил одну, лениво махнул когтистой ладонью, не оборачиваясь - единственное, что Юджи запомнил, это как перед глазами вначале полыхнул обжигающе белый свет, прежде, чем померкнуть. === Однажды ему приснился Годжо-сенсей. Он сидел, опершись локтями на колени и опустив плечи. Выглядел он плохо - Юджи даже не мог себе представить, что эти слова могли быть применимы к Годжо-сенсею, но все было откровенно ужасно. Запавшие щеки, пересохшие растрескавшиеся губы, усталые красные веки. Растрепанные светлые волосы налипли на лоб. Чуть ниже века, на скуле, внезапно раскрылся глаз, захлопал белыми ресницами. Потом еще один на лбу, повыше брови, еще один ниже на щеке, один на шее. Глаза были одинаковыми, хоть и беспорядочно моргали и смотрели в разные стороны, все те же чудные лазурные радужки, похожие на летнее небо с редкими облаками, но выглядело это жутко. Один глаз с влажным звуком лопнул, Годжо поморщился, растер по щеке потеки крови и сукровицы, пачкая другие белые ресницы. - Древо Сугавара-но Митидзане зачахло, - с довольной ухмылкой сказал Сукуна. - Шаманы больше не рождаются в кланах. Он резко взмахнул двумя пальцами, и по лицу Годжо-сенсея прошли тонкие царапины, закровили. Глаза захлопали вразнобой на расползающемся на части лице - потом полыхнула красно-синяя вспышка и он пропал. - Нет! - успел отчаянно крикнуть Юджи, но рука сомкнулась на пустоте. - Ну и компанию ты собрал, - презрительно сжал губы Сукуна, подходя ближе. - Грязнокровый Зеннин, сельская шаманка и последний отчаянный побег выродившегося клана Годжо. Все как на подбор. Он наклонился вперед, сжал лицо Юджи когтистой ладонью, повернул, рассматривая. - Кто ты такой? - спросил он. Юджи оскалился, вцепился ему в запястье, попробовал замахнуться - снова мимо. - Что ты там нес про то, как хочешь умереть? Окруженный спасенными тобой людьми? - Сукуна зло засмеялся, появляясь с другой стороны. - Какая глупость - все знают, что шаманы умирают в одиночестве. Юджи сжал зубы - он не собирался впустую тратить дыхание на спор с Сукуной, это было бесполезно. Он опять ударил, даже без размаха, но все равно не успел: кулак снова ушел в пустоту, он покачнулся, теряя равновесие. Сукуна оказался сзади, перехватил его за ребра, глубоко впившись когтями в грудь. Дышать стало тяжело. - Но ты среди проклятого шаманского племени один благословлен, - жарко сказал ему в ухо Сукуна, еще дальше запуская когти - Юджи попытался вдохнуть и не смог, пропоротое легкое, быстро заполняющееся кровью, бесполезно затрепетало. - Когда ты будешь умирать, с тобой буду я. === Сон у Мегуми был чуткий - он проснулся от присутствия. Едва проморгавшись, он различил силуэт чужой спины на краю кровати, мгновенно сложил руки в фигуру. Шикигами поднялся из теней, оскалившись, блеснул в темноте светящимися глазами - потом повел чувствительным носом и уселся на пол, радостно заскулил, вытянул зубастую острую морду, ожидая поглаживания. Мегуми не учил его такому, никогда не пытался относиться к Теням, как к домашним животным, но даже привязанные проклятым контрактом звери шли к его рукам. - Хэй, Куро, привет - шепотом сказал Итадори, почесал шикигами вдоль морды, за ушами. - Хороший мальчик. Куро ткнулся носом ему в ладонь, прикусил, играючи, зарычал. - Тихо ты, - засмеялся Итадори. - Разбудишь его. Он что, издевается. - Ты же понимаешь, что присутствие шикигами означает, что я в сознании? - недовольно сказал Мегуми. - О, - дернулся Итадори, резко обернулся через плечо, виновато поднял руки. - Прости, я не хотел тебя будить. Не то что злиться на него было невозможно - Мегуми даже стало стыдно за резкость. Пытаясь скрыть неловкость, он снова нахмурился. - Что ты тогда здесь делаешь? Опять же - не то чтобы он был против присутствия здесь Итадори. На самом деле, он даже слегка покраснел, сообразив, кто здесь: хорошо, что было темно, и цвет его щек не было видно. - Прости, - вполне искренне сказал Итадори, снова отворачиваясь, чтобы почесать Куро. - Мне стало так тоскливо, что я не смог быть один. Пришлось влезть к тебе. С ним что-то было не так. Мегуми давно заметил - просто не хотел признаваться, что так пристально наблюдает за Итадори, что даже малейшие изменения замечал сразу: как у него начали появляться темные круги от недосыпа, как он порой морщился, будто у него болела голова, как он засыпал в любой подходящий и неподходящий момент. Он вздохнул, движением руки развеял шикигами. - Юджи, - сказал он, и Юджи кинул на него удивленный взгляд через плечо, снова поспешно отвернулся. - Что случилось? Он и сам почувствовал себя неловко - он не звал Итадори по имени до этих пор. Но раз уж сегодня он рисковал, он поднял руку и положил ладонь ему между лопаток. Под пальцами напряглись и тут же расслабились крепкие мышцы. - Ты думаешь, каждый умирает в одиночестве? - внезапно сказал Итадори. Какого черта. Мегуми дернулся, теряя остатки сна. Он сам давно думал над этим вопросом - с тех самых пор, как это сказал ему сенсей. Годжо можно было упрекать в чем угодно: в безалаберности, несерьезности, непрофессионализме, но назвать его лжецом было нельзя, лгать было ниже его достоинства. Мегуми и сам это знал, подозревал уже давно, даже, скорее, принял, как факт. Быть шаманом означало быть одному - если ли не хотел потерять тех, кто тебе дорог, до того, как умрешь сам. - Я не хочу умирать, - признался Итадори. - Пока еще не сделал все, что необходимо. Я пообещал, что не умру один. - Ты дурак, - резко сказал Мегуми, сжимая ткань его майки в ладони. Итадори удивленно глянул на него через плечо. - Тебе не обязательно умирать. - Придется, - пожал плечами Итадори. - Из-за него, ну ты знаешь. Он постучал себя пальцем по виску. - Я просто хочу успеть до этой поры сделать все, что нужно, - пояснил он. Мегуми окончательно сел на кровати, вцепился теперь в его майку двумя руками, развернул к себе. - Эй, - зло сказал он. - Ничего тебе не придется, понял меня? Пообещай мне, что не умрешь. Итадори выдохнул грустный смешок. - А я тогда пообещаю, что ты не будешь один. Он скосил на Мегуми глаза. Потом кивнул. Они посидели еще в темноте, молча. Мегуми отпустил его майку, разгладил помявшуюся ткань. Итадори напрягся под его ладонями, так что он закончил как можно быстрее. - Считай, мы друг друга прокляли, - сказал Мегуми, наполовину в шутку, наполовину всерьез. - Доволен теперь, что ко мне вломился? - Мне снятся плохие сны, - признался Итадори. Голос его звучал глухо из-за опущенной головы. Мегуми вздохнул и протянул руку выше, погладил колючий ежик темных волос на подбритом затылке, поднялся ладонью по шее, зарылся пальцами в волосы. Итадори от неожиданности громко вдохнул и задержал дыхание, снова напряг плечи. Мегуми испуганно отдернул руку - черт, да что на него вообще нашло. Он ощутил, как по щекам еще больше расползлась краска. - Эй, - жалобно сказал Итадори, поворачиваясь. - Верни руку. От прилива адреналина в голове стало пусто и легко. Он подавил приступ нервической тошноты и положил ладонь Итадори на плечо, легко потянул на себя. Итадори среагировал без слов - повернулся, следуя за рукой, приподнял край одеяла и скользнул внутрь, завозился, укладываясь на бок. Он был теплый, как печка: они неловко переплелись руками и ногами, Мегуми закинул на него бедро, плотнее прижимая к себе. Итадори засопел ему в шею, щекоча ключицы дыханием, вцепился в него рукой, будто утопающий. Мегуми почувствовал, как неловко деревенеет тело, но потом позволил себе расслабиться - обхватил его в ответ рукой, положил подбородок на макушку. === В эту ночь Юджи ничего не приснилось.