Осколки любви

      Рей подбежала к двери. — Стейси, открой! — но ответом ей была мертвенная тишина подвала, казалось, что кто-то просто выключил звук в видео, сейчас он его вернёт… Но нет. Звук не вернули. Дверь не распахнулась. А что если это конец? Нет! Это не может быть концом! Ещё рано.       Рей огляделась в поисках хоть одной живой души. Как Стейси могла так поступить?! Зачем? Почему? Вопросов больше, чем ответов. Паника накрывала Рей с головой: запястья зачесались, холодок шустрой мышью пробежал по спине. Рей закричала, и её крик оглушающим воплем разнёсся вглубь помещения, но ей никто не ответил. Её здесь даже не найдут. Интересно, снаружи её слышат? Эта Стейси, наверное, ликует сейчас. Ещё бы! Она добилась своего. Рей представила её ухмылку, как она упивается своей победой, и резко топнула ногой. Нет! Она выберется отсюда, во что бы то не стало! Просто чтобы стереть с лица этой лицемерной девчонки ухмылку! Да! Так и будет!       Она огляделась в поисках хоть какого-нибудь острого предмета. А что, если здесь есть шпилька? Может, она сможет, как в фильмах, открыть ей замок? Она прошарила пол руками, но ничего, кроме старых пыльных книг, с их шершавыми переплётами и шуршаниями страницами, не нашла. Проходя дальше по длинному помещению подвала, Рей подумала, что неплохо бы найти фонарь или что-то, чем можно осветить себе путь. Но увы, она так ничего и не нашла. Неужели и правда конец?       Рей села на холодный мраморный пол, обхватив голову руками. Мысли путались, одна за другой, сменяя и заглушая друг друга. Руки задрожали, сердце белённое застучало, а во рту пересохло. Рей сгорбилась, разглядывая пол. Глаза уже немного привыкли к темноте, так что она могла рассмотреть свои кроссовки чёрного цвета, они выделялись на фоне бежевого пола, уложенного бесконечной квадратной плиткой, которая отражала её потухший от отчаяния взгляд. Вот и всё. «Как же просто тебя сломать, — шептал ей внутренний голос, — ты жалкая, слабая. Даже не можешь спасти себя, а собралась быть агентом». Но ведь никто не идеален. Разве она не имеет права на свой страх, боль? Разве она не имеет права быть слабой?       С потолка на нос ей упала капля ледяной воды. Холодно. Рей поёжилась. Если так и дальше пойдёт, то она замёрзнет тут насмерть. Надо выбираться. Но что-то внутри не давало ей даже поднять взгляд от пола. Вдруг она натолкнётся на чей-то осуждающий взгляд, который скажет ей то же самое, что и внутренний голос? Хотя на самом деле страшиться надо было не этого взгляда, а своего внутреннего голоса. Ведь, это она сама его и призывает.       Вдруг Рей услышала сбивчивое громкое дыхание прямо за собой. Все грустные мысли, как рукой сняло. Резко вскочив на ноги, она развернулась и посмотрела туда, откуда доносился хрип. Там лежала девочка лет восьми. В темноте Рей не удалось разглядеть черты её лица, но у неё точно были светлые волосы, которые практически сливались с полом.       Рей наклонилась ближе к лицу девочки и дрожащими пальцами дотронулась до её лица. Тёплая вода, тёмного цвета. Кровь. Рей отдёрнула руку и отпрыгнула далеко назад от этой девочки. Что это с ней? Страх? — Я помогу тебе, — прошептала Рей, а внутренний голос ответил ей: «Да ты даже себе не можешь помочь! А хочешь помочь другому человеку?» А ведь он прав. Минуту назад она уже представляла, как умрёт. Как она поможет ей? Они обе закрыты в этом подвале. Рей снова бросила взгляд на девочку. Вся одежда её была в крови. Что же с ней случилось? Неужели и её тоже вот так вот обманули? Или просто силой затащили? Кому она не угодила? Она ведь ещё совсем ребёнок.       Рей тряхнула головой. Эти мысли навевали тоску, но никак не помогали делу. Нужно выбираться. Но как? По привычке Рей сунула руки в карманы. Внутри что-то было. Дыхание замерло, глаза обожгли слёзы, сердце начало биться чаще. Рей нервно сглотнула и вымученно улыбнулась. Мама, папа. Только благодаря их подарку она сейчас выберется отсюда.       Из кармана на свет Рей достала универсальный ключ. У её отца была паранойя, и однажды его накрыло. В тот вечер он только и твердил: — Купи ключ, Аделаида! Купи! Вот закроют Рей в подвале, и что ей делать?! Помирать?!       Как же он был прав. Дрожащими руками Рей поднесла ключ к замочной скважине и вставила. Повернуть ей сразу не удалось. Замок был старый, железный. Девочке пришлось упереться ногами в дверь, чтобы повернуть ключ, который нехотя волочился в замке. Затем дверь распахнулась, впуская яркий дневной свет и ослепляя Рей, глаза которой уже привыкли к темноте. Она услышала чьи-то крики над головой, а затем провалилась в темноту. Холод и боль — последнее, что она запомнила.

***

      Лео бежал так быстро, что Линн не успевала. — Может хоть на секунду остановишься?! Я уже устала, — тяжело дыша спросила Линн. Она никогда активно не занималась спортом, так что беготня по длинным коридорам академии ей плохо удавалось. Лео сделал страдальческое лицо, но остановился. Линн с благодарностью посмотрела на него и облокотилась на серую стену, восстанавливая дыхание. Вокруг бегали другие дети, и все они куда-то спешили. Ох уж эта спешка. Из-за неё все мы так мало задумываемся о важных вещах. Из нашей речи практически исчезли слова «привет» и «пока» в переписках. На живое общение остаётся так мало времени. Все куда-то бегут и бросают на предложение: «Давай встретимся?» угрюмое «мне некогда», а затем бросают трубку. Только здесь, в стенах Академии, где ни у кого не было гаджетов, Линн начала это понимать. Единственным выходом было живое общение, но и здесь не прекращалась спешка. Вместо долгих разговоров, дети обменивались короткими приветствиями. Все здесь были конкурентами и соперниками, здесь не было места любви, которую так нагло запретил президент. На улицах то и дело вспыхивают митинги, а агенты, которые казалось бы должны бунтовать из-за таких строгих правил, подавляют эти восстания, сажая людей на несколько суток и избивая тем, что под руку попадётся. Они добровольно живут в этой тюрьме с серыми угрюмыми стенами, решётками на окнах, избиениями, без всяких эмоций. Каждый день они вынуждены думать прежде, чем что-то сказать, бояться за свою жизнь, терпеть унижения и избиения. Разве так живут люди? Почему никто не бунтует и не хочет для себя лучшей жизни? Неужели ими движет страх? На эти вопросы так и не появилось ответов, так что Линн решила спросить: — Так почему же всё-таки ты решил пересмотреть своё отношение к Рей? Неужели просто понравилась? — А почему нет? — вопросом на вопрос ответил Лео. — Не верю я ненависть, которая перерастает в любовь. — Пошли, — резко оборвал её Лео, — некогда ждать. Надо идти. — Куда мы хоть идём? — еле поспевая за Лео, срослась Линн, но ответа не услышала.

***

      Лео было всё равно, что о нём подумала сейчас Линн. Может думать, что он глухой, ему плевать. Он не хотел отвечать на её вопросы. Его ненависть к Рей переросла в дружескую симпатию. Он не помышлял не о чём таком, она — просто его подруга, и точка. Он сбежал по ступеням на первый этаж и увидел. Рей. Вот она лежит без сознания. — Позови доктора, Линн! — выкрикнул Лео, подбегая к подруге. Он перевернул её на спину и увидел кровь. У неё был разбит нос, а в руках она сжимала ключ, металлический, миниатюрный. Интересно, откуда он у неё. Рей зашептала: — Девочка, беленькая такая, маленькая… — Чего?! — спросил Лео в недоумении. — Ты бредишь? — Кровь, подвал, внизу лежит.       Лео кинулся вниз по лестнице и действительно там лежала девочка. Маленькая, худенькая, лет восьми. В этот момент из-за спины послышался голос: — Эй, юнец! А ну отойди в сторону!