Белорусская сказка

–Конец сказки, – потерянно огласил Арсений давно сопящим коллегам в мелкой комнатушке, который давно забрал с рук креативного продюсера телефон, ибо тот выронил его на постель, когда задремал и склонил голову к подушке.       По стенам помещения заволновались розовые волны от рассвета. Листья подсолнухов легонько шуршали от проникающего утреннего ветерка, который пролез через отверстие пластикового окна, открытого словившим знойную духоту Сергеем поздней ночью, и якорем осел на линолеуме. Попов недоумевал, не то чтобы он теперь беспокоился за судьбу «Грёз» и героев, однако уверенно знал, что с удовольствием прочитал бы продолжение произведения. Мужчина отложил в сторону мобильное устройство, широко зевнул, прикрыв рот слегка замерзшими кончиками пальцев, и блаженно приютился в спальном мешке, когда-то ночующем на склонах гор. Он остановил себя на мысли, что спать на полу не так уж и плохо, особенно, когда ночной кокон насквозь перенял ароматы дикой природы – сухие листья и влажная земля впиталась в предмет походного быта с последнего пребывания где-то на гористой местности. Актёр на секунду прикрыл довольные седые глаза, но их пришлось вновь оттопырить и вернуть в реальность, ведь где-то неподалеку назойливо стучал дёснами Антон, который успел продрогнуть до костей от прохлады в комнате. Опрятный мрак очерчивал содрогающуюся спину молодого импровизатора, оказавшегося довольно-таки чувствительным к температуре. –Антон, – взволнованно обратился Попов к Шастуну, слабо надавив ладонью на плечо дрожащего светловолосого.       Мужчина сильно поразился и сконфузился, когда очутился в чужих объятьях, которые сдавливали временами обеспокоенное танцами тело. Младший коллега, ощутив прикосновение, перехватил запястье и талию Попова, увалив Арсения на свой бок, где он уткнулся концом стройного носа в нервно подымающеюся грудь, сердце которой страстно отбивало чечетку. –Я, конечно, может быть, чего-то просто не понимаю, – вещал актёр, дельно не соображая, как расположить руки и ход мыслей. –Я замёрз, – отвечая, пробубнил в белоснежную футболку молодой мужчина, слова которого разлились теплом по бледной коже, отчего Попов вздрогнул и встрепенулся, как воробей. –А попробовать закрыть окно? – пассивно-агрессивно предположил он с улыбкой на раздавленном сном лице.       Попов истерично выдавил смешок из трахеи, когда Антон нагло придавил его к своему длинному телосложению и вжался предплечьями в поясницу, обвив её, как удав стойкие рёбра дикого зайца. Актёр смущенно потребовал, чтобы младший коллега прекратил баловаться и отступил, однако Шастун, насыщаясь человеческим теплом, проваливался в дрёму, за которой он охотился всю ночь, подобный хищному соколу, пока звучали строки сказа. –Было бы забавным, если бы тем младенцем оказался маленький Арсен, – резко выдал любитель металлических аксессуаров, приподняв голову к лицу Арсения, пылающему маковыми цветами, но благо сумрак не выдаёт мужской курьёз. –Конечно, Антоша, – согласился питерский выходок и, бросив прежние попытки вырваться из капкан рук, прилёг на помятый край перьевого ассортимента, еле касаясь подбородком щекочущих кончиков пшеничных волос Шастуна. – Мне так понравился этот Антонио, наивный и чистый подросток, чья душа пылает страстью к жизни и безумию, – искренне признался он, однако приметив, что товарищ по работе прекратил дрожать, как дождевая капля, собиравшаяся рухнуться к земле, на ветви какой-нибудь лиственницы, и обрёл желанный покой, то аккуратно поцеловал крутой лоб мужчины и со стыдом на щеках договорил: «как ты». –Да, Арсений, предполагаю, ты бы отлично сыграл белого мага, который вернул всему королевству тепло и стал известной фигурой в кульминации произведения, – глухо отшучивался ничем не смущённый Антон, пока Арсений тонул в красной краске. – Это не желанный поцелуй в губы, но я согрелся, – издевался молодой человек, отчего Попов лишь растрепал его густую челку и взаимно засмеялся, затерявшись в светлых прядях. –Не хочу показаться не толерантным, но сказка реально гейская, – выдвинул наконец серьёзное заключение Антон. –А ты-то у нас ярый натурал, – вмешался лукавый, правда, перебитый пробуждением и хрипотой голос Воли, который широко растянул уголки губ и оскалил молочные зубы. – При первой возможности обжимаешься с Поповым, хотя о чём это я? Все натуралы так делают. –Паша, отстать от ребят, – проворчал креативный продюсер, отвернувшись к стене, расписанной лианами цветов, – и раз уж ты не спишь, пойди закрой окно, а то нас просквозит. Ты уже хрипишь, – размышлял Станислав, перебирая в сознании список имеющихся медицинских препаратов от кашля. –Конечно, мой дорогой, Станислав «Воля», – не удержался и предался искушению разделить минутку стёба ведущий, встав со скрипучей, однако мягкой кровати. –Что? – резво вскочил Шеминов на колени, прихватив с собой ватный квадрат, набитый перьями и пухом. –Что? Я ничего такого не говорил, – отговаривался Павел под совместный хохот Арсения и Антона, которые поняли отсылку к содержанию сказки. – Оу-у, – показательно вытянул он, посмотрев на единственных по-настоящему спящих людей в номере гостиничного номера, – Серёженька и Дима так вжались друг в друга, хоть смертью разлучай, – подмигивал «отец» Импровизации своим взрослым детям, которые засветились ещё больше, когда в Волю прилетела подушка, и он судорожно в смехе свернулся пополам. –Знаешь, Паша, ты, вроде, взрослый человек, а детство в заднице всё ещё играет, никакой серьёзности, – хмурился Стас, рассматривая время на циферблате экрана телефона. –Стас, дай королю потешиться, – в унисон молвили лежащие в мешках, обвив пальцы рук.       За стенами гостиницы зашевелилась утренняя жизнь Беларуси. Дрозды царапали кучевые облака, цветом бархатных слив и бутонов роз, люди хаотично передвигались по улицам, заставленными дворцами, автомобили гудели и мчались по делам. –Если вы сейчас же не заткнётесь и разбудите Диму, то я вам головы отсеку, – недовольно зарычал Матвиенко, и вся группа приняла угрозу, утихомирившись.       Ближе к полудню голодный съёмочный состав толпился на перроне, ожидая приближавшийся с шумом и паром поезд, на который свалились голубые небеса. Актёры, если бы не случайный звонок Оксаны, объявившей о своём выздоровлении, явно опоздали бы и торчали в чужом городе ещё несколько часов. –Где Стас? – переживал и осматривался по сторонам станции Воля, пока «миленькие», по словам Попова, проводницы сверяли паспортные данные импровизаторов с информацией на своих документах и объявляли мужчинам номера купе.       Мужчины быстро отыскали скромный вагон с висячим столиком у оконца со стеклянной вазой и колосьями сухой пшеницы, в котором они мило обустроились, как одна большая семья: Антон и Дмитрий расположились на нижних полках, спрятав чемодан на колёсиках и вместительную сумку с лямкой под спальное место, Арсений и Серёжа, успевшие провести по дороге к вокзалу эфир в Инстаграме, обустроились на верхних. До отъезда оставалось ровно три минуты. Шастун блаженно докурил сигарету, Попов злобно прожигал его холодным взглядом и успокаивал Павла, который, суетясь, с ума сходил от того, что креативного продюсера до сих пор нет. Позов и Матвиенко успели поссориться из-за чего-то незначительного, поэтому назло друг другу молчали, уткнувшись в мобильные устройства. Станислав на всех парах залетел в пустой вагон, жадно перебирая носом кислород и бережно держа в руках картонную коробку со стаканчиками кофе, когда диктор вокзала объявил об отправлении поезда. Он отчитался проводнице и направился в указанное девушкой купе, минув каморку актёров. –Я думал, ты решил сменить место жительства, – скрестив руки на груди, серьёзным тоном заметил сердитый ведущий ТНТ. –Оставшись в Белоруссии? – невинно посмеялся Шеминов, протянув коллеге горячее горькое лакомство и достав из портфеля упаковку противовирусных таблеток. – Я бы не смог спокойно спать, зная, что ты простужен. Пойду схожу до ребят, они, наверное, невероятно голодны, а я прикупил еды, – ласково отзывался «мать» Импровизации.       Не щадя ни секунды, ни мгновения, Павел крепко обнял креативного продюсера за плечи и тихо прошептал: «Спасибо, что позволил мне поехать с вами. Я, правда, рад». Мужчины, нелепо улыбаясь и загораясь закатами на щеках, неловко переглянулись. Колёса поезда тронулись по рельсам, набирая ход и развивая скорость. За творческими спинами импровизаторов осталась сказочная Беларусь, гостиничный номер, пропахнувший подсолнухами, и королевство «Грёз», которое никогда не простится с читателями.