Глава клана Учиха

Мадара, честно говоря, помнила тот день смутно. В её памяти остались радостные вопли да крики поселения деревни, радостную лыбу Сенджу Хаширамы, недовольно-сонную мину Изуны и, кажется, заметила за собой пристальный взгляд. Не то кто-то из её клана, не то кто-то из Сенджу. Но благоразумно решила это пропустить мимо сознания — кому только в голову не придёт наблюдать за главой одного из великих кланов? В общем, мирных жителей не понять. Как бы эгоистично и жестоко это не звучало — Мадара привыкла понимать лишь военных шиноби, отдавать им приказы и закрывать глаза на смерти новых отрядов. Жить в мире, как когда в детстве они мечтали с новоиспечённым Хокаге, было… странно? Скорее, непривычно и неуютно. Неприятно осознавать, но, кажется, Мадаре даже чем-то нравилась война. Около двух десятков лет жить только ею — и не такое покажется. Однако, наблюдать за пошатывающимся Изуной, у которого на щеках румянец от саке, довольно забавно. Во время войны саке и другие виды спиртов они использовали, разве что, чтобы свернуть кровь в особо глубоких ранах. Большего они позволить себе не могли — кто знает, когда и где будет враг. Даже несмотря на то, что Мадаре скоро третий десяток, за всю свою жизнь она, как и Изуна, ни разу не пила алкоголь. Также у них ещё никогда не было даже потенциальных партнёров. Слишком рискованно во время войны связывать себя романтическими узами, особенно Учихам. Ненависть окутает сознание как чакра, развивающаяся по венам. А потеря любимого человека — это, как раз так то, что нужно для активации мангёке шарингана. У Учих это одно из сильнейших орудий на поле боя и… — Война закончилась, — вслух продолжила свою мысль Мадара. — войны больше нет… Значит, и клан, и Изуна в безопасности. Так? — какое-то странное чувство зародилось в груди и Учихе показалось, что она мало-помалу сходит с ума. Сама с собой разговаривает, бубнит что-то, вот же… — Да, Мадара, это так, — внезапно на неё прыгает Хаширама, сцепляя свои руки у шеи девушки со спины, а ногами отпрыгивает дальше. Возможно, будь она обычной куноичи или обычной шиноби, она бы не выдержала эту тушу, но она же Учиха Мадара, глава, войн и убийца. Уж этого то балбеса она сможет удержать. Правда, никто не отменял отпихивание и опрокидывание на землю. Снизу послышался низкий рык и хохот. — Извини, извини, я просто хотел тебя развеселить, — Хаширама расправил свои руки на земле подобно крыльям и посмотрел на Мадару, даже не подозревая её главного секрета и доверяя всему, что связано с другом. — Придурок, — фыркнула Мадара, привычно настраивая низкие нотки голоса. Уж за столько лет можно было и приспособиться. — Никудышный из тебя Хокаге. Ни ответственности, ни толку. Чёртов Сенджу. Мадара уже хотела продолжить свою тираду «Сенджу — придурки, а ты — главный из них», как, опустив голову, увидела, что Хаширама в своей депрессии. Опять. Она устало вздохнула, готовая слушать о том, что она — плохой и злой друг и как только её Изуна терпеть может. Не один день всё-таки знакомы. — Ты чего тут развалился, старший брат?! Распивать теперь не получится, иди, работай! — раздался за спиной Учихи недовольный голос беловолосого Сенджу. Мадара не желала поворачиваться, однако чисто на рефлексах опрокинула голову через плечо, смотря на шиноби не закрытым волосами глазом. Глаза у него красные, но с кровью их не сравнить… Скорее, с маками, которые росли неподалёку от реки, где в далёком детстве она кидала камни. Да, именно так. Такие же глубокие, в меру светлые и не жестокие. Кажется, они… — Тоби-чан! — вспрыгивает с земли Хаширама, даже не отряхиваясь и Мадара, брезгливо фыркнув, отходит от них на пару метров, отдаляясь в сторону леса. — Мадара? Ты куда? — Не только у тебя работы навалом, Сенджу. Я ещё не закончил все дела со своим кланом, а на меня навалились дела ещё и твоего! Так что, я туда, где тебя не будет видно и! — Мадара запнулась, как только почувствовала, что чей-то подбородок плавно опустился ей на плечо и буквально зарылся носом в её волосах. Всё ясно. — Изуна, ты чего? — Не кричи, нии-чан, — жалобно промычал парень, а Мадара поморщилась от запаха алкоголя. В голове внезапно всплыла мысль, не давать младшему брату пить больше двух-трёх рюмок. — Пошли домой, а? Тут что-то так громко… Мадара прислушалась — вроде, пока тихо. Господи, если её дорогой младший братик пойдёт в этого алкаша, которого ещё и Хокаге избрали… — Не брат, а пьяница! — Тобирама иронично хмыкнул. Какие же знакомые слова. Каждый день так Хашираме говорит. Пусть теперь помучается и она с пьющим братом, зловеще подумал Тобирама. Старший Сенджу сочувствующе и понимающе посмотрел на Изуну, которому кулаком дали по макушке. От удара Мадары шишка явно останется, проверено на личном опыте. Темноволосый Учиха схватился за голову и звонко проговорил «ай, яй, яй». Тут в голову Хаширамы пришла прекрасная идея. Он резко вскинул голову и, хлопнув в ладоши, — от громкого и резкого хлопка Изуна заскулил — посмотрел на своего младшего брата. — Тоби-чан, отправляйся с Мадарой, поможешь ему с работой. Если повезёт, управитесь за ночь, а я пока займусь письмами и свитками от других деревень и кланов! — решительно отозвался брюнет, авось не замечая злых взглядов лучшего друга и младшего брата. Кажется, даже младший Учиха сразу протрезвел от такого заявления. — Совсем рехнулся?! — в тон ему отозвались два голоса и тут же оба начали приводить аргументы, почему ни за что они не станут идти в одном направлении, находится в одном доме и — уж тем более — вместе работать. Хаширама и Изуна, только глубоко вздохнув, с ума сходили от громких голосов родни, которые звучали в голове, словно колокол. Поэтому, закрыв руками себе уши, Сенджу посмотрел на них ласково-хитрым взглядом. — Это приказ Хокаге. Вы должны вместе заняться этой работой, братик! — Мадара и Тобирама одновременно заткнулись, ибо… какими бы близкими людьми Хашираме они не были, приказа Хокаге не посмеют ослушаться. Сами на это подписались. Тобирама тяжело вздохнул и заткнулся. Мадара, закинув руку брата через своё плечо и положив свою руку на его бок, попросила Изуну хотя бы немного ей помогать с его передвижением. — Ты слишком нагло пользуешься своим титулом правителя Конохагакуре, Хаширама, — прорычала Мадара, прижимая к себе брата и, развернувшись, поплелась в сторону своего дома ни проронив больше ни слова.

—

Уже дома Мадара аккуратно положила Изуну на его футон, снимая с него обувь и оставляя её с спящим телом. Быстро наклонившись и также быстро клюнув его в лоб, девушка закрутила фусуму покоев брата и направилась в гостевую комнату (ибо Тобирама не Изуна, в свою комнату пускать не будет). Младшего Сенджу она застала за весьма забавным занятием — бесстрашный и опасный Сенджу Тобирама сидел перед небольшим аквариумом, где плавали маленькие, разные рыбки разных видов. — Хн. — обратила на себя внимание девушка, недовольно складывая руки на груди. Тобирама, подозрительно оглядев её с ног до головы, вскинул бровь. — Ты чего на себя доспехи напялил? Их уже как последние два месяца никто не носит, кроме тебя. Так ты ещё и по дому в них ходишь, Учиха, — не сдержался от едкого комментария Сенджу. Мадара решила проигнорировать этот выпад и просто села рядом с беловолосым, раскладывая бумаги на несколько стопок. В итоге их вышло восемнадцать. Каждая была около сорока сантиметров в длину. Тобирама сглотнул. — Это, что, дела твоего клана? — Нет. Это дела твоего и других кланов. Со своим я разберусь позже, сам, — сказала, как отрезала Учиха, аккуратно взяв в руки кисточку и окунув ею в чернила. Первые иероглифы стали появляться на свитках плавными движениями. Тобирама невольно загляделся, но заметив напряжённые плечи лучшего друга брата, встряхнул головой и принялся за работу. Мадара, честно говоря, помнила тот день смутно. Но превосходно запомнила лёгкое касание ладони об ладонь, когда она и Тобирама одновременно потянулись к одному и тому же свитку. Кажется, или сердце пропустило удар?