Люби меня так, как любят только люди

— Ааа я не понимаю! — хватаясь за голову жалобно восклицал Дэйв. — В чем разница яиц и яичников? — Ты меня вообще слушал? — разочарованно спросил Дэвид, закрывая книжку по анатомии. Мастейн кивнул со всё таким же непонимающим взглядом. У Эллефсона было стойкое ощущение, что он проводит урок для двоечника из младших классов, которому так прямо и не скажешь про разницу между женщиной и мужчиной. Вдруг весь мир и психика ребёнка – крахом пойдут? Нам этого не надо. Дэвид устало вздохнул и проморгавшись заговорил: — Давай лучше завтра продолжим? Вряд ли ты всё сразу за эти два дня понял, лучше ещё всю оставшуюся неделю учить анатомию с тобой... Фей закивал, мысленно ликуя, что его мучения закончены. Эллефсон снова открыл старую книгу, пролистал и, сместив брови к переносите, задумался. Дэйв же развалился на кровати друга и только прикрыл глаза, чтобы отдохнуть, как его идилию прервал тот же друг: — А как феи размножаются? — спросил он, вскинув одну бровь. Мастейн нехотя пристал на локтях, чтобы увидеть лицо любопытной Варвары. — Пчела опыляет цветок и ночью из него появляется новая маленькая фея. Таких очень много появляется, как ты понимаешь, но не всех успевают забрать, поэтому некоторые детёныши умирают за ночь, а у некоторых не открывается бутон. Итог: наутро можно найти много трупов фей. Как только Мастейн замолчал, он увидел этот шокированный взгляд Дэвида и его открытую пасть. Это рассмешило фея. — Ротик прикрой, а то муха на язык сядет. Эллефсон прикрыл рот, но шок с лица не спал. — У вас всё так страшно?.. — Эй! А случаем не люди делают аборты и рожают мертвых детей? Да, у нас это происходит чаще, но это естественный отбор, — пожимая плечами ответил Дэйв и снова упал на кровать. Эллефсон наконец-то убрал бедную книгу на стол и сел на кровать рядом с Мастейном. Фей лежал и смотрел на человека, изучая взглядом. После урока человеческой анатомии, он стал видеть всё слегка иначе, и Эллефсон, как представитель людской рассы, стал ему ещё более интересен. Полежав так минуты две, в его рыжую голову забежала мысль. Он резко сел, чем напугал человека и посмотрел прямо ему в глаза. — Что такое? — нервно спросил Девид, недоумевая от поведения друга. Тот, в свою очередь начал щупать ладони Эллефсона, желая почувствовать кости и мышцы, потом поднялся выше по руке. Сжимал, расжимал, гладил и щипал его. Человек, конечно, понимал, что фею просто любопытно, но менее неловко ему не стало. Только он решил отвернуться, чтобы не видеть то, что там делает друг, как почувствовал укус на руке. — Ты что творишь?! — одернул руку Эллефсон. — Тебе больно? — искренне удивился Дэйв. — Не сильно, но да! Ты зачем меня укусил? Дэйв в ответ лишь пожал плечами. Он просто изучал человека. Эллефсон погладил свою руку на месте укуса, мысленно проклиная друга. — У всех фей такие острые зубы? — пробурчал недовольный Дэвид. — Неа, это просто я дикий! Мастейн резко подскочил и, как собака, напрыгнул на Эллефсона, закинул руки ему на плечи. Он начал рычать в его лицо, изображая дикое и опасное животное, но на деле был скорее похож на злого домашнего пса. — Вампирюга ты! — смеясь, Дэвид толкнул лежащего рядом в плечо. — Кто? — Дэйв непонимающе наклонился голову в сторону. — Это, короче, люди, которые мертвы и живут вечно. Они выходят только ночью на улицу, так как солнечный свет их убивает. Вампиры пьют кровь людей и могут либо превратить их в упырей, либо в других вампиров, — объяснил человек. Фей же сидел и, вроде, вник в речь друга, но вроде вообще ничерта не понял. Он не хотел розачаровывать Эллефсона, поэтому просто сделал вид, что всё ему ясно и покивал. — Это особый вид людей? — Не, это выдуманные образ, по которому пишут книги, песни, снимают фильмы... — А...странно, но ладно, — со смешком ответил Мастейн. — Вы, люди, такие странные. — Сказала фея. Дэйв закатил глаза и посмотрел на Дэвида самым недовольным взглядом. Он же в ответ просто рассмеялся и лёг рядом с ним. Через минуту Мастейн тоже начал немного хихикать, а через две они уже оба лежали в истерике. Почему они так смеялись? Да черт их знает. Истерика парней была долгой и громкой, отчего голова начала кружиться, а в глазах темнело. Переглядываясь они видели красные лица друг друга и смеялись только громче. Они отвернулись друг от друга и пытались успокоиться, жадно глотая воздух. Первый утихомирился Мастейн и задался логичным вопросом: — А с чего мы смеялись? Красный и ещё хихикающий Эллефсон повернулся на него и ответил: — Вообще без понятия. Дэйв сидел в полном недрумении: как они могли так сильно смеяться из-за ничего? "Эти люди такие странные..." — подумал он и повернулся в сторону друга. Тот последовал его примеру и вот они двое лежат на одной кровати, на которую кое-как умещаются, и смотрят друг на друга. Фей почувствовал что-то странное. Он отчётливо ощущал дыхание лежащего напротив человека, наблюдал за тем, как спадали пряди волос на его приятные черты лица, проходят по ним, как ручейки. Щеки начали медленно теплеть, а сердце биться быстрее и сильнее. Что с ним происходит? Что за странные фокусы? Мастейну стало не по себе. Он чего-то хотел от Эллефсона, но не понимал чего. Эти странные люди, со странностями своего организма... Подожди...не уж-то он... — Дэвид! — напуганно воскликнул фей, резко сев на кровать. Глаза лежавшего рядом округлились от шока. Он привстал на локтях и смотрел на друга с немым вопросом в глазах. — Похоже, я заболел, — выдал Дэйв, нервно дыша. Помолчав секунд пять, Эллефсон ответил: — Ты сейчас смеёшься надо мной?