Holding the world in my hands

Солнце уже было высоко в небе, когда Вэй Усянь проснулся. Неудивительно, что вскоре он обнаружил, что противоположная сторона кровати давно остыла. Его муж, Лань Ванцзи, один из печально известных среди любителей здорового послеобеденного сна Братьев Нефритов, вставал преступно рано и уже давно покинул их дом, чтобы заняться делами ордена. Вэй Ин почувствовал знакомую тянущую боль в пояснице, когда медленно потянулся и зевнул. Несмотря на то, что прошло уже шесть лет с тех пор, как они с Ванцзи поженились, его муж всё ещё имел ненасытный сексуальный аппетит, и Вэй Усянь определённо не собирался жаловаться на это. Прошлая ночь была особенно приятной. Его муж, более ненасытный, чем когда-либо, даже разбудил его утром для ещё одного раунда секса, от которого поджимались пальцы на ногах. Если добавить к этому ещё и все те бессонные ночи, что были до, становится вполне понятно, почему Вэй Ин проснулся уже после полудня. Он зевнул ещё раз, быстро оделся, заплел волосы в свой фирменный высокий хвост и съел завтрак, который муж заботливо принёс ему сегодня утром. С аппетитом поглощая привычную, но от того не менее пресную еду, Вэй Ин задавался вопросом, чем же ему заняться дальше. Поскольку собрание глав всех орденов должно было состояться в Облачных Глубинах менее чем через три недели, было более чем вероятно, что его муж не вернётся домой до конца дня. Из-за Лань Цижэня, который после стольких лет всё ещё не мог поверить в то, что его драгоценный племянник был украден у него прямо из-под носа худшим учеником, которого он когда-либо имел за всю свою педагогическую карьеру, и который был очень взволнован громкими стонами удовольствия Вэй Усяня по ночам, Вэй Ину нужно было оставаться в Цзинши как можно дольше, чтобы избежать гнева пожилого человека. Нельзя было также отрицать возможность появления ещё парочки глупых правил на Стене. Что-то вроде: «Запрещается произносить громкие неприличные звуки после семи вечера» или «Никаких действий направленных на растление молодого поколения Лань без применения заглушающих талисманов» или ещё что-то столь же «немыслимое» для Лань Цижэня и приятное для Вэй Ина. По правде говоря, казалось, что сегодня будет самый длинный день в жизни Вэй Усяня… Он вздохнул, глядя на улицу. Вернулись ли уже Сычжуй с Цзинъи с ночной охоты в Цинхэ? Маловероятно. Он почесал нос. Что, если бы он для разнообразия поработал по дому? Лань Чжань будет так рад, когда вернётся домой сегодня вечером! Но, конечно же, посмотрев на Цзинши ещё несколько минут, Вэй Усянь не нашёл ничего, что можно было бы убрать. Не было видно ни пылинки! Он покачал головой. Его муж действительно был лучшим во всём… Через некоторое время Вэй Усянь поражённо вздохнул и скрестил руки на груди. Он рассеянно смотрел на одну из книжных полок мужа, когда его внезапно осенила идея. Может он отправит письмо Не Хуайсану? Прошло уже много времени с тех пор, как его друг присылал ему что-нибудь интересное для чтения. И, поскольку он должен был скоро приехать на собрание, было бы неплохо попросить у него что-то новенькое, верно? Когда Вэй Усянь решительно вытащил несколько листов бумаги из одного из ящиков стола мужа, он обнаружил небольшую коробку. Вэй Ин отложил бумагу и заинтересовано открыл коробку, да так и застыл. Там были все те рисунки, которые он нарисовал для Лань Чжаня за последние несколько лет. Большинство из них были портретами его мужа в разной степени раздетости, портретами их А-Юаня и несколько рисунков кроликов. Как ни странно, рисунков Яблочка не нашлось. Так что Вэй Усянь решительно сел рисовать своего неблагодарного осла, заодно дорисовав рядом с ним любимого. Что ж, если уж его муж был на рисунке, он мог бы с таким же успехом добавить себя. Вэй Ин кивнул самому себе и продолжил работу. Затем он добавил к рисунку Сычжуя и Цзинъи. Вскоре на заднем плане уже целовались сын и его парень, а Вэй Ин хихикал при мысли о том, как покажет им своё произведение искусства. Наконец, он добавил несколько деревьев по краю листа, солнце, облака и немного травы на земле, прежде чем положить кисть и рассмотреть свою работу. Вэй Ин ухмыльнулся. Этот рисунок действительно был шедевром. Но разве он не должен был написать письмо Не-сюну? Он покачал головой, взял один из отложенных ранее листов, и начал писать, как вдруг новая мысль пришла ему в голову. Вэй Ин отодвинул письмо, и вернулся к своему рисунку, добавив ещё несколько мазков кисти. Вскоре Вэй Усянь, изображенный на листе, бережно прижимал к груди крошечного младенца. Довольный, он наконец положил картину сушиться и улыбнулся своему последнему дополнению. Ведь это правда. Им с мужем очень не хватало маленького братика или сестрички их А-Юаня.