Дальше бежать

Кабинет, после занятий. — Да это и так понятно. Какой у Нади мотив? Она и мухи не обидит. Считай, что одна из сторонников гринписа. — Хохотнул Кристиан, с целью разбавить повисшее в воздухе напряжение. — Почему мы вообще должны этим заниматься? Прости, Самуэль, может то, что я сейчас скажу, будет жестоким, — Карла отложила в сторону свой телефон, наконец, включившись в дискуссию — но мне вообще нет никакого дела до убийцы твоего брата. Я его даже не знала, почему мне нужно тратить на это свое время? Для этого есть полиция. Схватив свою сумочку, блондинка выскочила из аудитории, не удосужившись даже придержать дверь. В помещении снова воцарилось густое молчание, нарушаемое звуком царапающего бумагу графита — это Надя что-то помечала в своем ежедневнике. Вторым сдался Поло. — Вообще-то, она права. Я не получаю никакого удовольствия от этого занятия. Думаю, мы зря тратим время. Окинув безразличным взглядом сестру, он, последовав примеру своей девушки, скрылся за дверью. Минутой позднее, не сказав ни слова, кабинет покинула Монтесинос. Ана мельком взглянула на друга, смотревшего в одну точку. Парень был настолько напряжен, что казался со стороны фарфоровым. Дотронься — и не почувствуешь ничего, кроме холода и жесткого камня. Крис, поджав губы, покачал головой. — Саму… — Все в порядке, Ана. Они правы. Какое вам дело до Нано? Половина из вас его даже не знала, а другая только ненавидела. — Практически выплюнул свои слова шатен, укоризненно посмотрев на Гусмана. — Идите домой. С этими словами Гарсиа встал со стула, взял свою школьную сумку и, опустив голову, практически выбежал из аудитории.

***

POV Анхела. Я поверить не могу, что люди в Лас-Энсинас настолько жестокие и бессердечные. Неужели им совсем чуждо сострадание? Бедный Самуэль, еще не отошедший от скорби, нуждающийся в поддержке хотя бы кого-нибудь, выглядел таким разбитым, когда уходил из школьной аудитории. Как щенок, выброшенный в коробке на улицу. Осталось ли в нас хоть что-то человечное, или же деньги и чувство собственного превосходства выжгли все то малое, на что мы были способны? Когда же мы превратились в бесчувственных сухарей? Или мы такими были изначально, просто тщательно скрывали свое безразличие за масками дружелюбия и обаяния? Не знаю. Все эти мысли вводят меня в состояние депрессии. Нужно проветрить голову. Лениво сползаю со своей большой и теплой кровати, на которой только что придавалась размышлениям. Хватаю из шкафа небрежно скрученный спортивный костюм из плотного флиса, и, переодевшись, иду на улицу. Хоть дом у нас и большой, но иногда у меня такое ощущение, что стены внутри него давят на меня, пытаются выжить. Сейчас я не могу дышать там полной грудью, как будто незримая рука сжимает легкие. Глубоко вдыхаю прохладу ночного воздуха и направляюсь в сторону озера. На улице — ни души. Тишина, темнота и покой, ощущение легкости — вот что я хочу почувствовать, спрятавшись в нашем с Поло укромном местечке на берегу. Раньше наши ночные с братом разговоры могли привести нас сюда, к воде. Мы могли просто молча сидеть на песке, наблюдая за ровной водной поверхностью, наслаждаясь остановившимся для нас в тот момент временем; могли беситься, как ненормальные, кидаться илом друг в друга, будто маленькие дети, а потом бежать, сломя ноги, под утро домой. И главной проблемой было быстро скинуть грязную одежду в стирку, скрываясь от зоркого грозного взгляда прачки. Подхожу к кромке воды, пытаясь всмотреться в свое отражение. Та ли это Анхела, что приходила сюда с братом? Внешне ничего не изменилось, но что-то в смотрящей на меня из воды девушке меня все равно настораживает. Пинаю носком кроссовка воду, и отражение, быстро подрагивая, кругами расплывается в стороны. Сажусь на голый влажный песок, прижимая колени к груди. Не понимаю своего состояния, почему так хочется разрыдаться? Это не мой брат был там и задохнулся фосгеном, не я получила в клубе по лицу. Не мне отказали в поддержке. Что тогда? Может я ненормальная? Кладу голову на колени, всматриваясь в противоположный берег. Так и хочется посмотреть на место рядом с собой. А вдруг? Вдруг, откуда не возьмись, там будет сидеть Поло? Как обычно протянет через мои плечи свою длинную руку, прижмет к своему боку и скажет «Все люди отчасти ненормальные, а мы с тобой — больше всех». Я тоскую. Скучаю по тебе, брат. Хоть ты и рядом со мной каждый день, но я не чувствую больше той ниточки, что связывала нас. Не чувствую твоей поддержки. И от этого еще больше понимаю Самуэля. Прикрыв глаза, вслушиваюсь в звуки ночи — стрекотание сверчков, шелест листьев от легкого ветерка, скрип сухих веток, но вдруг слышу что-то еще. Оборачиваюсь на звук шуршащей одежды — темная фигура идет в мою сторону из-под свисающих ветвей ивы.