Синие розы.

В зеленых глазах ни капли тех искр, которые она так отчаянно пытается поймать в его движениях, словах, мыслях. Ищет во взмахах ресниц, касаниях к рубашке. Пытается услышать в звонком смехе. Ничего. Пусто. А внутри ее легких цветут розы, сжимают органы в своих колючих стеблях, доставляя боль лишь своим существованием. Как иронично. Неужели цветы делают также, как предмет воздыхания болеющего? Скорее всего так. Ей бы уснуть, желательно навечно, но она снова растягивает израненные губы в теплой улыбке, снова протягивает пачку сока. Сколько девушек так делает? А у скольких он принимает этот жест? Интересные, но невообразимые цифры. Напрягать мозг она не собирается. Не для этого в армию пошла, чтобы заделываться технарем. Ей бы кончиками пальцев провести по этим уже вполне отросшим до изначального состояния прядям, а не слушать крики нудного командира. Он переглядывается с ней, взглядом шепчет, как он заебал его. Да он всех заебал. Но эти зеленые радужки заставляют лепестками захлебываться, кожу на себе рвать, чтобы до легких добраться и вырвать корни надоедливых роз. Она тянет уголки губ, кивает. Этот мужик, который отчитывал их как детей, женат. К чему это? Его кто-то ждет. А ее нет. Мать сдала в детский дом еще в детстве, отца ножом в бок жахнули пару лет назад. Веселая у нее жизнь. А у него там, за колючим забором этой бойни, девушка. С розовыми волосами, пухлыми губами и горящими зелеными глазами. Так он о ней рассказывает. А она ловит те искры, которые мечтает зажечь в его сердце своими касаниями. Не получается. Ей бы закурить, да обшманали еще при въезде на территорию. Паршиво. Он тоже хочет курить. Это их и свело. Два странника с разных концов Фиора, которые блядски хотят закурить. Хотя бы одну наполовину. Только он смеется так искренне, что розы на секунду внимают этому звуку. А она сверлит безэмоциональным взглядом весь этот мир, улыбается лишь пару раз в году и в своих руках несет всю тщетную бренность своего существования. Снова она оседает на пол в своей комнате, снова рвет руками рубашку. Сука. Эстетичная ты блядь, Ханахаки. Стебель тянется вверх, оплетает ее грудную клетку, впивается шипами в кожу. Она тихо шипит, терпит. А в голове его улыбка, этот зеленый цвет и чистый смех. И она сама смеется. Откуда ты такой взялся, Джерар Фернандес? Розы слушаются свою хозяйку, пускают побеги, а после в секунду лепестки расплываются в изящном танце. Синие розы. Смешно. Ей бы садоводом быть, а не военным. Такой вид изобрело ее тело. Где ее премия? Лепестки валятся с ее губ, оседают на полу мертвым грузом, который застрял на ее душе. Почему именно сейчас, почему именно он? Мальчишка, у которого есть девушка и нет семьи. Мальчишка, который счастлив и мертв. Он такой сложный, боже. Она ненавидит такой тип парней. Но почему тогда, а? Почему он вплел свои синие розы в ее легкие, а не в ее косы? Ответь, Джерар Фернандес. Не ответит. Не ответит, ведь лежит с простреленным лбом где-то в горячей точке всего Ишгара. Зеленые глаза потухли, отражаясь мертвым бликом на всем его отряде. Его трясут в какой-то мнимой надежде оживить. Видят эту дыру. Но пытаются. Пытаются-пытаются-пытаются. Зачем? Тянут за собой, плачут над ним в палатке. Его девушка также будет реветь? Хотелось бы на это посмотреть. Но Эрза не посмотрит. Синева неба отражается в карих глазах, она тянет руку к нему. Для чего? Оставить бы свой след в этом мире, найти бы свое предназначение. Глупо умирать, когда тебе немного за двадцать. Но был ли хоть в едином веке этот мир справедлив? Нет. Она смеется. Слышит его смех, видит ту улыбку, хочет почувствовать хотя бы единое касание. Кровь льет ручьем. Стебли уже пробили ее легкие, пора смириться. Значит, он мертв? Жаль. Он был молодым мальчишкой. Женился бы на своей ненаглядной, завел детей. Был бы счастлив. Но, почему-то, решил связать свою жизнь с войной. Глупый наивный юнец. Глупый наивный юнец, в которого она влюбилась. Очень смешная шутка, жизнь. Давай сначала, а? Листья ползут вверх, шипы пронзают кости, а синие лепестки расцветают на ладонях пышным цветком. Как красиво. Она в последний раз закрывает глаза. Ее запомнят кустом синих роз в саду обычного военного подразделения. Его запомнят вечно смеющимся мальчишкой с зелеными глазами. Как же хочется курить.