Системность

Дни тянулись так, будто сначала тихо журчал ручей, а после в него резко начинали кидать камни, где камни были - резкие вспышки Бингэ. Для Цзю состояние и поведение Бингэ за эту неделю оставались такой бесячий загадкой, что хотелось повеситься на той же цепи, которой он был прикован. В первые пару дней, после того как его перенесли из-под катакомб дворца, Цзю сначала хандрил и думал, что пусть он зарастет мхом от того, что не двигается. Но хватило его буквально на один день. На второй же все тело ужасно ныло. Оказывается, если все конечности целы, а на теле мизерное количество ран и ссадин, простое отлеживание на одном месте еще хуже, чем если бы его приковали обратно. К тому же.. У него была какая-никакая свобода действий. В пределах комнаты. А комната была обширной. Правда, до некоторых стен было не дотянуться - цепь была прикована прямо к кольцу на полу в середине помещения. Ты, конечно, ходи куда хочешь, но вот до окна и до двери ты хер доберешься. Пару раз в светлой головушке промелькала идея повеситься на балке над кроватью, но... Цзю уже реально боялся представить, что этот идиот может потом с ним сделать, когда вернет к жизни. Да и... Удушье - одна из самых омерзительных смертей. Язык вываливается, ты синеешь, тебе больно. А после все мышцы атрофируются и ты обмачиваешься. Хотя, не в его ситуации задумываться о красивой смерти... Но Цзю все еще не любил боль. А вот на третий день пришло его величество - солнце ясное. Красное пятно во лбу как фонарь горело. И его шаги были слышны уже в начале коридора - чертов шумный оборотень. Вот только, по приходу, Бингэ просто садился на кровать, наблюдая за тем, как его учитель либо что-то пишет за столом, либо читает, либо еще чем-то занимается. Новые свитки на полках у Цзю обновлялись каждое утро - как и почему, тот знать не хотел. А вот от чего два алых глаза уже с неделю без слов и каких-либо эмоций испепеляют его спину - знать очень хотелось. Бингэ не делал ровным счетом ничего - просто разваливается на подушках и наблюдает, как стройное тело в лазурном, кое-где прозрачном, ханьфу рукой что-то выводит на бумаге, либо перелистывает книгу. Это выводило. Дико- -- У тебя что, развился какой-то новый идиотский фетиш? Будь добр, забудь дорогу в это место, - резкий тон впервые за несколько дней раздался в этой комнате. Кровать, на которой расселся Бингэ, была за спиной у Цзю, пока тот сидел за столом. -- А что, я не имею права наблюдать за тем, что мне принадлежит? - Бингэ уперто рассматривал спину учителя. Как гневно ходили ходуном пушистые хвосты - подрагивали, собирались веером и расходились вновь. Наблюдал за тем, как тонкая рука что-то аккуратно выводила. Рассматривал шею, плечи... Ханьфу было легким, и почти облегало все тело, показывая всю худобу и утонченность фигуры, что была перед глазами. Даже, излишне тонкую... За время, что его учитель прибывал тут, тело Цзю будто ссохлось, уменьшилось. Ключицы, плечи, бедра стали словно острее - о них в пору и порезаться. Цзю же передернуло - его только что назвали вещью. Даже не человеком - его таки возвели в статус обыкновенной куклы, украшения или экспоната... Позеленевшее от злости лицо учителя вызвало медленно растягивающуюся улыбку у оборотня. -- Да меня просто вымораживает от твоего лица. И от твоего присутствие - просто приходишь и сидишь. Это раздражает. -- А что... У учителя есть желание, чтобы я начал действовать? - за спиной послышался шорох простыней - Бингэ встал с кровати. Повернуть голову Шень Цзю не успел, на его плечи водрузились две ладони, от чего лис как-то рефлекторно дернулся и чуть склонился вперед, над столом, втягивая голову в плечи. Ухо опалило горячее дыхание, - несколько дней, а вы хотите, чтобы я снова оторвал вам руки? И правда, обе ладони чуть ли не полностью накрыли плечи. Можно было почувствовать каждую кость под кожей, ключицы, хрящи. -- Не перевирай мои слова! - Шень Цзю наконец резко дернул рукой, ударяя Бингэ в грудь, но тот принял удар даже не двинувшись, а со второй попыткой просто перехватил кисть надавливая. Послышался хруст - вывих. Или просто, кость щелкнула, но было ощутимо больно. Цзю с шипящим звуком, вывернулся, чтобы боль чувствовать меньше, - от-пу-сти. -- А то что? Ударите снова? Сжав челюсти Цзю закрыл глаза. Снова пошел по пути логики мертвого самурая: если я ничего не вижу, то меня тоже не видят. Правда, это только ухудшало положение - Бингэ сильнее надавил на запястье и Шень вновь зашипел, уже полностью поворачиваясь: -- Может и ударю, если не прекратишь. -- Правда? Как мило... - цепь жалобно звякнула - Бингэ рывком вытащил Цзю из-за стола и швырнул на пол, от чего тот проехался добрых пару метров, лоскутно содрав немного кожи с рук и колен, - вам там не нравилось, что я просто смотрю? Ла-адно - слова учителя закон. От удара об пол, Цзю зажмурившись схватился за голову и съежился в креветку- тупая боль прошлась от виска и по всей черепушке, от чего тот не сразу заметил, как Бингэ за три шага сократил расстояние между ними. Ладонь с силой надавила на плечо и перевернула Шень Цзю полностью на спину, впечатав в пол. Бингэ нависал, снова. Но теперь его челюсть была плотно сжата, а венка на виске взбухла от ярости. Глаза горели... Кажется, кто-то снова вышел из себя, но... Теперь по телу Шень Цзю прошелся табун мурашек. Будто... простыми синяками сегодня он точно не отделается: -- Сейчас я не только смотрю, но и действую. Как вам? - глаза горели, зрачок потихоньку вытягивался, а радужка полностью заполняла белок, все больше лишая глаз человеческого отблеска. Взгляд становился сумбурным, словно Бингэ перестал что либо различать. Становился расфокусированным, словно стал охватывать все комнату разом, и одновременно до боли пронзающим. От этого взгляда не спрятаться ни в одном углу дворца... Пальцы все крепче и крепче сжимали предплечье и, в итоге, оно с гулким стуком вывернулось, поражая тело Цзю осколочной волной боли. Он вскрикнул и вцепился когтями в чужое запястье, раздирая его до крови. Но Бингэ это не просто не остановило - он приковал и второе плечо своего бывшего учителя к полу, от чего из-за резкого движения по телу Цзю прошлась вторая волна боли. Он принялся пинаться. Но и ноги последовательно были придавлены к полу - его полностью лишили движения, лишили надежды бегства. Бингэ, тяжело дыша, словно стараясь на месте не вцепиться в уже потную от страха шею, не выгрызться и не вырвать гланды, сглотнул: -- Черт. То тебе не нравится, это тебе не нравится. Тебе никогда и ни в чем нельзя было угодить. Толика твоего блядского внимания для меня была сроди божьей благодатью, но ты все равно продолжал вести себя как последняя неблагодарная скотина! - к концу его тихий и размеренный шепот сорвался на дикий крик. Тело увеличивалось, будто перестраивалось изнутри: кости, органы. Волос становилось больше: стали покрывать даже части у края лица, лишая остатка человечности это существо. Вот она... сила демонического оборотня. Блядская бешеная дикая собака. Шень Цзю снова открыл глаза, ожидая вновь увидеть глаза, полные ненависти и яда, клыки, что разорвали его плоть, вроде бы, в третий раз. Но взгляд упал на два полных безумия красных глаза. А оскал... ни как у собаки. А как у человека, но на столько широко и неестественно вывернутый в улыбку, что пульсирующая боль в предплечье даже как-то отошла на второй план. Во взгляде стояло безумие и... Воодушевление. Возбуждение. Триумф. -- Да ты слетел с катушек... - только и смог промолвить Шень Цзю на выдохе. И расслабился. И даже сам как-то криво улыбнулся с распахнутыми глазами. Боже.. он сошел с ума. Он тронулся умом! Он... боже. Цзю начал неверно смеяться, ни на секунду не отрывая глаз от яркого, словно фонарь в ночи, кроваво-красного взгляда. -- Да! Слетел! - и следа не осталось от того шепота. Ло Бингэ орал в перемешку с громким смехом, но тут же снова зашептал, резко приблизившись в чужому лицу, - и в этом ты виноват. И будешь расплачиваться по полной. Я сломаю тебя, полностью... Растопчу и переделаю по своему желанию. Я сломаю тебе ноги, - в доказательство своим словам сильно надавил на колени и Цзю наконец зажмурился, с силой прикусывая губы, но продолжившийся монолог заставил его приоткрыть глаз, - чтобы ты не смог ходить. Чтобы был всегда прикован ко мне и буду ломать каждый раз, когда они будут срастаться. Я вырву твои глаза и спрячу в банке, чтобы они смотрели только на меня. Выверну твои руки, чтобы ты не смел более никого касаться. И ты..... останешься тут. Здесь. Подле меня. Таким, каким я всегда хотел тебя, тварь, видеть. Черт! - и с силой вцепился в чужие и так обкусанные и сухие губы. Так сильно, что нижняя губа припухла и лопнула от укуса. Сначала Цзю сопротивлялся, но Бингэ надавил на щеки, от чего заставил таки распахнуть тому рот. Через губы проникло что-то длинное и склизкое, заполняя до предела. Чуть не задействовался тошнотворный рефлекс, но с усилием Шень Цзю подавил его. В мозгу промелькнула мысль откусить... Откусить... Точно. Челюсть сама сомкнулась, еще до того, как Цзю взвесил все за и против, до того, как тот хоть как-то решил задуматься о последствиях. Рот залила проклятая демоническая кровь. Заполонила все, начала стекать по гортани. В нос ударил едкий железистый запах. Шень Цзю даже подавился, отворачивая голову, выплевывая остаток языка и отхаркивая остатки не проглоченной крови. А Бингэ... От полученной резкой агонии с хлюпающим кашлевидным звуком стал отхаркиваться и зажмурил глаза, приходя в себя от неожиданных и не особо приятных ощущений. В себя привел громкий и триумфальный голос: -- Да черта с два! - и неестественные отблески теперь заплясали в глаза у Цзю. Но он тут же получил сильную оплеуху, от чего из носа на пол брызнула кровь. Он зажмурился и поморщился. Теперь пульсировал и нос. В нем отбивался, чувствовался бешеный ритм сердца. Он стал считать секунды.... 1......2......3......7.....10.......25.... Прошла минута. Бингэ все еще его держал, но... более не было попыток что-либо сделать. Цзю медленно повернул голову и приоткрыл глаза. Оборотень все еще смотрел на него. Но уже не так яростно, не так бешено и безумно, как минуту ранее. Глаза были полузакрытые, а взгляд оценивающий. Даже шерсть с лица слегка ушла, но зрачки продолжали быть вытянутыми. Он медленно наклонил голову на бок. Теперь... его улыбка казалась такой легкой, непринужденной и нежной, после той... с клыками и брызжущей слюной. -- Учитель... Такие действия вам сойдут? Цзю обмер. И пару секунд загружался... Какие действия? О чем этот щенок сейчас? Когда наконец до него дошло, Шень Цзю сморщился, словно от лимона: -- Ты сейчас серьезно...? Тебя головой об камень швырнули, пока ты по границам бегал?! -- Ха-ха, нет, - пальцы медленно и легко прошлись по коже бедра, проводимые чутким взглядом, - знаете... Я грозился сломать вам ноги. Не вырвать, именно сломать. Просто, недавно понял, что у вас они действительно прекрасны, - ладонь прошлась до колена и обратно, в итоге с силой сминая кожу в области бедра, - Ваш размазанный по полу вид очень будоражит, вы знали? - пальцы поплыли теперь во внутрь бедра, оставляя после себя синеватые разводы от пальцев. Цзю тут же попытался свести ноги, но предугадав, Бингэ тут же переместил колено, не давая этого сделать, и продолжил мерно выводить странные узоры, вызывая мурашки по коже, - И знаете, все еще решаю это сделать. Ведь даже вывернутые под другим углом они будут столь красивыми. Да... Рассмотреть я их смог достаточно, пока ползал перед вами на коленях. Прекрасное зрелище. Во рту все еще был железистый привкус. Было ощущение, что он полностью заполонил комнату. Проникал в уши, ноздри, в глаза, в поры. От него корежило. -- Вам так понравилась на вкус моя кровь? - Бингэ облизнулся, не сводя глаз с чужого лица. Язык уже восстановился, - могли бы и просто попросить. Я бы дал, сколько потребуется. Сколько вы захотите. -- Да упаси... -- Тогда прошу прощения, но ваш поступок очень идиотский, дорогой учитель, - Бингэ наклонился и странно по-детски уткнулся в изгиб чужой шеи. Шень Цзю почувствовал чужое дыхание на своей коже, - знаете... вы наверное думали, что после каждой смерти я создавал вам новое тело. Но вы ошибаетесь. Я не хочу переносить вашу душу ни в какой сосуд. Да это и сложнее, чем просто поддерживать вас в коме. Потому, это все еще ваше тело. Все еще ваши руки, ноги... Ваши реакции, - пальцы обогнули бедра и протекли по низу живота, по самому животу и по груди, - вы еще ни разу не умерли. Просто теряли сознание от боли. По изможденному телу Цзю прошлись легкие мурашки. Он их не прочувствовал, но... Это было как-то облегчающе. Его тело. Он все еще является собой. Это слегка радовало. Он закрыл глаза и попытался снова расслабиться. Но из-за этого вся боль прочувствовалась еще раз. Все переломы, растяжения, ушибы дали о себе знать. Правда, по груди тут же начало расплываться легкое тепло, от которого потихоньку становилось легче. -- Ну и зачем? Бингэ не отстранялся, а просто продолжал понемногу восстанавливать тело учителя: -- Заптем. Я же говорил, я не хочу, чтобы вы умирали. И не хочу для вас делать сосуд. Так что будьте любезны - помолчите и лежите тихо. -- Как мило. -- Вот и цените те моменты, когда я милый. Ибо иначе снова вам что-нибудь да оторву. Запястье и предплечье перестали пульсировать, а в носу перестали ощущаться излишки крови. Судя по всему, кровяные паразиты тоже постарались. Наконец, Бингэ отстранился и встал, подняв на руки за собой и Цзю. Тело учителя аккуратно, как и поднято, было уложено на кровать. Оборотень заглянул в мертвенно-бледное лицо - его учитель снова потерял сознание. Ну либо просто уснул. Чтож... Когда он спит, то действительно красивый. И нет проявления этого сучьего характера. Бингэ аккуратно положил свою руку тому на лоб, и сам же опустил голову себе на тыльную сторону ладони: -- Я буду любить тебя. А ты научишься любить меня. Такова воля небес.