Томатный суп с элементами горечи

      Повторное длительное нажатие на звонок. Писк, противно раздающийся где-то внутри, но не дающий никакой реакции. "Видимо, он живëт один". Узумаки нахмурил брови и растерянно стал рыться в карманах в поисках ключей. Он не был уверен, насколько это правильно с точки зрения этических норм и не последует ли за этим тяжкое наказание с грубой пометкой "проникновение со взломом", но в этот момент подобное будто ушло куда-то на дальний план, перестало иметь вес и что-либо значить, Наруто поставил себе основную цель и был готов ей следовать. Достав заветную потрëпанную связку, ему не пришлось долго искать подходящий к скважине ключ. Руки предательски задрожали и тело покрылось непривычным морозом под воздействием накатившей внезапно дрожи. Пара щелчков, громыхающие на весь подъезд и проход считай полностью свободен. Узумаки, резво надавив на ручку, сразу же убрал с неë кисть руки, будто от рукояти горячего чайника. Дверца со скрипом направилась в сторону юноши, оставляя за собой ещë одну внутреннюю, к которой ключ уже не требовался, достаточно и надавить. Наруто, несмотря на все противоречия, вставшие поперëк глотки, оказывается внутри. Как оказалось, здесь безумно холодно, даже самое обыкновенное дыхание заставляло напрячь лëгкие, дабы выдержать наплыв температур. Казалось, даже на стенах вилось узорами какое-то лëгкое иневое покрытие. Судя по всему, отопление отключено и достаточно давно. – Простите, здесь кто-нибудь есть? - повторно постарался убедиться в этом красноволосый. Мало ли, есть ещë малая вероятность того, что выскочит какой-нибудь ошеломленный отец Учихи, ну или же его отчим. Судить Наруто мог о таком лишь исходя из их кратких диалогов, делая акценты на его отношении к окружающим и воспитании. Так гадко было строить мысли о его семье, ведь это всë исключительно индивидуально, но кроме агрессивных образов ничего не приходило на ум. Ответа опять-таки никакого не последовало и Узумаки двинулся к проходу, который был к нему ближе всего. Раз уж положение дел таково, то ничего не остаëтся, кроме как найти необходимую документацию на Саске. Как это было на опыте голубоглазого, подобное, как правило, хранится в ящике стола или в отдельном шкафчике под личные дела и журналы историй болезни для всего семейства. Было весьма удачным решением прийти первым делом в гостиное помещение, где взор тут же падает на обширную стенку, к которой гармонично прилегает аккуратный сервант. Повторно ощутив себя каким-то жалким воришкой, который в ночное время промышляет взломом квартир, хозяева которой в досрочном отпуске, Наруто стал осматривать все прилежащие к стене ящички и любые другие места, где могло быть необходимое. Но во внутренних частях находилось что угодно, от поломанных проводов до семян, растущих прямо через упаковку и одновременно в ней же присыхающих, но и ни намëка хотя бы на паспорт. – Гиблое дело, - вздохнув, подметил юноша, оборачиваясь назад. Пред ним на этот раз предстал стеклянный столик, заваленный глянцевыми журналами и порванными по краям газетами. Найти в этой стопке хоть что-то будет тяжеловато, но так или иначе, руки пустились в эту небрежную кучку, разбирая каждую еë составляющую. Вновь какая-то информация по садоводству, биржа труда и... Фотография? Полароидный снимок приветливо выглянул из газетной груды мусора. Задняя сторона квадрата гласила о дате, когда данное фото было сделано, и, судя по всему, о его авторе. Если верить написанному, то фото где-то два года. На лицевой стороне, скрестив руки на груди, располагается хорошо знакомая Узумаки персона. Учиха Саске, привычно хмурый, бледный и мрачноватый по основной задумке своего образа, отводит взгляд вниз и хмурит тонкие брови. Но так или иначе, парень здесь выглядел более живым, чем обычно. В этом взгляде, уходящим от объетива так и веяло надеждой и неким... Добродушием? Лицезрев эту сторону Учиху, пусть и в застывшем моменте, запечатленным на клочке бумаги, Наруто даже замер не в состоянии оторвать взор. Так удивительно, как порой могут измениться люди. Ведь что-то конкретное заставляет их меняться, приспосабливаться к определëнным тяжким обстоятельствам или же наоборот, положительным аспектам жизни. Но Саске находился вовсе не один, рядом стоящий юноша чуть приобнимал его и ясно улыбался в камеру. Его волосы были чуть темнее и длиннее, нежели у Саске, а также, собраны в неопрятный хвостик, пропускающий множество целых прядей наружу. Миловидная картина, от которых уже следовало отойти. Вовремя опомнившись, Наруто удаляется в следующую комнату, оставив все попытки найти что-то в зале. Кое-как отворив примерзшую дверь, Узумаки удивленно всматривается во весь тот хаос, что творится здесь. Сорванные обои и исписанные стены, поломанная с боковых сторон мебель, растения, валяющиеся на полу и груда каких-то бумаг, которые будто кто-то агрессивно валил и втаптывал в истерике. Играть в сыщиков боле не хотелось, всë это выглядело в разы безнадëжнее, чем всë, что парень видел до этого. Но вдруг, взгляд зацепился за бардовую обложку, возвышающуюся на остатках поломанного компьютерного стола. В попытках обойти весь кавардак, красноволосый подходит к этому чудному объекту и к своему изумлению, тот оказывается паспортом. Судорожно схватив тот, Наруто пролистывает документ до страницы с основными личными сведениями и обнаруживает то самое фото, с которого уже можно облегчённо вздохнуть. Чересчур расслабленная физиономия Учихи, будто осуждает с глянцевой бумаги. Наконец, можно свалить отсюда.

***

      Гул. Нескончаемый гул, разносящийся то из одной части коридора, то из другой. Было трудно определить, бродит ли это персонал, который, возможно, посетит данную палату, или же это столь же обычные пациенты, желающие как можно быстрее оказаться вне зоны этой больницы. Тело всë ещë предательски ограничивало движения, хотя привстать, кажется, бледнолицый мог. Но как назло, чуть только окажешься в сядячем положении, так тебя сковывают непонятные трубы с различных сторон, даже определить к чему они идут было трудно, что-то подключено, а что-то нет, а уж дотянуться и отключить их подавно не представлялось возможным. Момент, когда время обратилось в одну сплошную кашу, ушëл из виду, вечер однородно смешивался с утром. В голове по-прежнему плясали неизвестные образы, спровоцированные травмой, но кто ж знал, как тяжко путать реальность и вымысел. Очередным разом в палату вваливается полная медсестра в возрасте, протягивает какие-то сомнительные препараты и бурчит, мол: "Кто всё это оплатит?", и продолжает жалобами об урезанной ежемесячной плате. Так хотелось послать всë к чëрту, Саске здесь явно было не место. Бродить по узким улицам и тонуть в собственном бреду было куда лучше, чем путаться в этой груде воспоминаний, то ли ложных, то ли нет, будучи запертым в этих стенах. Как же хочется курить.

***

Будильник за будильником трещал на всë помещение, в ответ получая лишь ленивый клик по кнопке выключения. Юноша сам себе под нос клялся, что это последние пять минут и с следующим звоном он точно встанет и помчится в учебное заведение, но, к сожалению, сроки, когда можно было успеть хотя бы ко второй паре давно вышли. К половине первого красноволосая головушка всё-таки решает показаться из-под одеяла и оглядеться. Осознание ударяет будто арматурой по затылку и Узумаки судорожно хватает мобильное устройство, дабы сверить время. Ну разумеется, уже поздно что-либо предпринимать и лучшее решение, к которому прибегает Наруто, так это промочить горло стаканом воды. Вокруг царил привычной бардак. Если раньше подобные бытовые проблемы голубоглазый легко сваливал на Гаару, то сейчас это не прокатывало всвязи с тем, что сосед терпел груды завалов по работе, не успевая даже объяснить в чëм те заключаются. На комоде при входе, будто озарялся светом вчера найденный документ. Наруто уже и не знал, был ли смысл в его поиске, ведь зная имя и фамилию больничным служащим было бы гораздо проще пробить пациента по базе. Как оказалось, в городе хватало Учих. Но так или иначе, парень кормился этой идеей, гляди, его и пропустят к избитому. Какая-то червоточина. В какой момент Наруто стал жертвой своих необъяснимых эмоций и общественным добродетелем, он и сам толком не понимал, постоянно ругая себя под нос за это. Вот уж точно ярко выраженная часть категории "добрые люди". Делать было нечего, нужно собираться.

***

      Удивительно, но по какой-то причине примитивные движения конечностями сегодня давались гораздо проще. Вот только, что касалось становления в полный рост было строго настрого под вопросом. Осознание этого будто заставляло кровь в венах закипать, разливаясь лавой по всему телу. Чуткое ощущение собственной ничтожности прямо-таки давило и раздавливало в единый ком своим присутствием. Впервые за долгое время грозное приказное "бороться" давало о себе знать и воспринимать себя сполна. Но это гадкое "не могу" сдавливало все эмоции в гниющую дешëвку, порождая различные противоречия. Содроганием всë обрывает нежданный стук в дверь. Прежде никто не стучал, шли исключительно напролом. – Прошу прощения, можно? - протискивается в проход лечащий врач с до тошноты важной физиономией, к тому же, подозрительно знакомой. – Ты... - выжимает из себя Саске, решивший, что уж позабыл как говорить. В груди всë сжалось, противно сдавливая лëгкие и что-то ещë под ними. В голове металось огромное множество нелестных речей, но в глотке встал узел им наперекор. То омерзительное лицо, эти острые скулы и губы, будто постоянно прибывающие в лëгкой улыбке, насмехающейся над всеми вокруг. До боли знакомый блеск хитрых глаз, упорно твердящих, что знают абсолютно всë и лучше всех остальных. То гадкое лицо, которое темноволосый в гробу видывал, проникаясь в той утопии, что построил у себя в черепной коробке. – Я? Кажется, мы уже встречались. - подобрался ближе мужчина в длинном халате, края которого сейчас будто достанут до половой плитки. – Встречались? Ты чертовски прав, склизкий ублюдок, - процедил, хмуря брови на переносице. – Какие мы дерзкие, однако. Я, собственно, здесь не за этим. Ты ведь принимал выписанные мной препараты? У тебя достаточно занимательная травма мозга, но не серьëзная, уже скоро восстановишься. – Правда что ли? А может, лучше и тоже меня прикончишь? Я б тебя с удовольствием, если честно. Посмотрел бы я на то, какую бы ты рожу скорчил, умоляя из последних сил о пощаде. – Прикончить, мольба... Ты зациклился. Буду считать, что это последствие травм, хоть ты и должен уже быть в своём уме, - стал сверяться с рядом бумаг, находящихся в руках. – Не совершай ты элементарных проколов в своей работе, оставляя людей на погибель, то и не стал бы выходить из себя, - чуть приподнялся, рассчитывая следующим делом встать на ноги. – Не понимаю о чëм ты. И я бы на твоëм месте не торопил бы так события, для твоих отрафированных мышц резкий скачок активности будет неимоверным шоком. – Не понимаешь о чëм я!? - сорвался с кровати, становясь во весь рост, с трудом удерживаясь на ногах, они по-прежнему предательски не слушались, но желание Саске самолично дотянуться кулами до его лица было сильнее любых ослабших мышц. – Ну что за комедия... - устало вздохнул. Учиха уж было слабо замахнулся, но его цель тут же ушла в противоположную сторону палаты, обличая иглу и неясные Саске препараты. – Я введу тебе транквилизаторы, раз уж ты из особо буйных, - стал загонять вещество в шприц. – Ты убил его... Убил... И сейчас вряд ли вспомнишь хотя бы его имя. Ты мне отвратителен, - закрыл одной из ладоней глаз, а свободной рукой схватился за койку. – Учиха Итачи, да? - осторожно подплыл со шприцом в руке. Рассудок будто ещë сильнее перетянуло помутнением, это имя, произнесëнное вслух ударило сильнее холодного оружия, введëнного под сердце. Если конечности и до этого еле держались, то сейчас вовсе стали ватными, а нутро вдруг задрожало. – Тише, - умело подхватил юношу и ввëл тому раннее удержанное. В глазах стало резко темнеть, а последующие сказанные слова расстворились где-то в пространстве, не оставляя на себя никаких намëков. – С ним всë будет хорошо, Орочимару-сан?

***

      – Да, он придëт в себя. Раны после этой ужасной аварии серьëзные, но в реанимации сделали всë, что только могли. Я же помогу ему восстановиться и выйти из коматозного состояния. На это понадобится время, не спорю, но беспокоиться не о чем. Сейчас его жизни ничего не угрожает. – Тех, кто спровацировал падение его авто с такой высоты тоже доставили сюда? – Мне это неизвестно, а даже если бы я был в курсе, то вряд ли бы распространялся. Касаемое следствия не в моей юрисдикции. – На том спасибо, я приду завтра. Если в его состоянии что-либо изменится, то пожалуйста, сообщите мне. – Разумеется, твои контакты у клиники есть, ступай. Коридоры, люди, мчащиеся мимо, выход наружу, путающиеся дороги, мрачные лица прохожих – всë, как в тумане. Разум поработил страх. В скольких процентах из ста, после фразы «всë будет хорошо», хорошее действительно наступает? Да, в самых редких случаях, процентов так пятнадцать и вряд ли можно накинуть больше. Отчего вдруг такая настойчивая уверенность в том, что всë пойдëт по худшему сценарию – неясно. Хотелось лишь самолично придушить того лихача с отделанным автомобилем, ему-то небось досталось меньше всего. – Чëрт возьми! - под воздействием накала эмоций пинает какой-то внушительный булыжник. Тот сдвинулся лишь слегка, а вот по ноге в этот момент стало разливаться чувство, называемое болью. Но для Саске болевой порог особо ничего не значил, наоборот, был только рад отвлечься благодаря ему, но всë было без толку, новые ощущение лишь накатывали, без каких-либо инструкционных наводок. Далее всë как по скудно прописанному сценарию. Оплата проезда до дома, подъездные ступени вверх по этажам, входная дверь, недолгое скитание по квартире и обзор закрывает подушка, в которую Учиха уткнулся лицом. Эта беспомощность наряду с тяжким самоедством не давали абсолютно никакого покоя. Занимать себя чем-либо не виделось смысла, казалось, даже на элементарный приëм пищи не хватало ресурсов. Мысли грузом наслаивались друг на друга, унося разум куда-то вдаль, а тот в свою очередь, в попытках облегчить ношу, погрузил тело в ватно-сонное состояние. Видимо, усталость знатно подкосила юношу, за ним миновал, как день, как вечер, так и ночь, впредь до утра. Солнце стало озарять помещение и уже сменившаяся за время сна поза позволяла лучам падать на веки, а те в свою очередь резко реагировали, пробуждая темноволосого. Ночью кто-то являлся, но из образов, что крылись во снах уже вряд ли получится что-либо выудить, да и неважно это было вовсе. Рука вздрогнула и тут же схватилась за мобильное устройство, которое за столь длительную спячку валялось где-то у ног парня. Час не ранний и не поздний, но в больницу поторопиться стоит. Циклические действия, будто по определëнному алгоритму в заданной программе. Всë тот же путь до остановки по извилистым тротуарам, там на автобусе уже к иному пункту, от него пешком сквозь людные места. Мимо торговых комплексов и мелких супермаркетов прямиком к холодной территории клиники. Приветливые двери при входе, отдающие освещением от прозрачных стëкл. Рука близ ручки содрагается, по спине прошëлся неприятный холодок и ноги на мгновение подкосились. Упорное предчувствие чего-то ужасающего не давало совершенно никакого продыху. Но ладонь всë-таки резвым нажатием совершает простую манипуляцию и вход пред юношей становится абсолютно открытым. Стойка регистрации остаëтся позади, в нежелании пользоваться лифтом, Учиха в темпе пробегается по лестнице до необходимого этажа. Навстречу сразу же приветливо проносятся санитары. Царила какая-то общая суета, что своим прессингом чуть ли ни каждого загоняла в состояние тяжëлой панической атаки. Ноги стали словно обмякшими, но темноволосый всë равно продолжил следовать к нужной палате, в которой обитает его братец, находящийся в плачевном состоянии. У белоснежных дверей комнаты, будто лично его поджидал Орочимару. – Всë в порядке? - взволнованно и несколько надменно интересуется юноша. – О. Учиха? - обратил свой взгляд в сторону Саске. – Да, вчера виделись. Я могу пройти к Итачи? - напористо устоял на своëм. – Извини уж, слишком много людей вижу, как за вчерашний день, так и за сегодняшнее утро. И, к сожалению, нет. Мне, пристало быть, очень жаль, но Итачи умер. – Как!?.. - Саске был ошеломлëн услышанным, он не мог в это поверить. Звучит даже глупо, какая-то до ужаса несмешная шутка, которую столь любезно приподнесла судьба. Вряд ли это было бы компетентно со стороны врача данной больницы, но темноволосу сейчас больше всего на свете хотелось, чтобы Орочимару оговорился и тут же себя поправил. – Буквально через час после того, как ты покинул больницу. – Невозможно. Его состояние было стабильным, вы говорили, что он выкарабкается, разве не так!? – Прими одну простую истину. Бывает так, что люди умирают. Это происходит постоянно, на моëм опыте множество смертей, все реагируют по-разному, кто-то отрицает, как ты, кто-то же спокойно принимает этот факт. Мы посмотрим на вскрытии, что послужило причиной смерти, но сомневаюсь, что тебе станет легче от этого. – Я не дам согласие. Не желаю, чтобы такие, как вы, копались в теле моего брата, - казалось, у рта Саске будто бушевала пена. Ему было трудно понять собственные чувства в данный момент. Горечь, поданная с яростным кипением духа. – А ты забавный, - его губы словно растянулись в тонкой ухмылке и длинноволосый поспешил удалиться, загадочно проносясь мимо. Я сотру эту гадкую усмешку с твоего лица.

***

      – Он будет в порядке? Выглядит он так себе, - сквозные голоса, просачивались сквозь бессознательную пелену. – Будет. Стоит лишь выполнять все мои предписания и чётко по графику принимать назначенные препараты. Как он придëт в себя, его вполне можно выписать и взять под свою опеку, если желаете. – А разве на это не требуется особое разрешение? Или принадлежность к его семье? – Требуется. Правда, он занимает палату и на него уходят больничные ресурсы в приличных дозах. Если ты его заберëшь, то тебе и слова не скажут, поверь уж мне. – Звучит крайне безответственно, но, полагаю, кроме меня его никто не возьмëт на себя. – Вы правы. Но так или иначе, я не давлю на вас, подумайте над этим. – Я позабочусь о нëм. Как скоро он очнется? – По моим расчётам через час-два. – Я могу подождать здесь? Орочимару смирил согласительным кивком и удалился куда-то в область коридора.

***

      Тело будто наливалось жгучим свинцом, руки слегка дрожали, а веки еле поддавались воздействию. Гнусные обличия проносились со скоростью света и возбуждали в груди необъяснимое бешенство и свирепость, хотелось сорваться с места и удалиться куда-то далеко, в неизвестную область от всех проблем и от всех терзаний души, где больше не нужно будет пытаться, что-то строить из себя и хвататься за облачные надежды. Надежды на что? Кисти жадно вжались в простынь и произошёл резкий скачок, искалеченные мышцы не желали слушаться, но юноше так и удалось застыть в сидячем положении, продолжая вжиматься и ошарашенно оглядываться вокруг. Мерзотные белые стены продолжали мелькать всюду, пока зрачки не зацепились за яркое красное пятно. Это до сбитого дыхания и некого трепета под кожей знакомое лицо. Голубые глаза въедались в серый образ Саске, пытаясь будто что-то расстерянно в нëм отыскать. Слюна прошлась внутри иссохшей глотки и руки по уверенной команде владельца сорвали с ног тонкое одеяло, в следующих попытках сорваться и с постели. – Эй, ты чего? Куда собрался? Тебе стоит ещë отдохнуть, ты кажется, не отошëл от препаратов, которые тебе ввели. – Заткнись, - холодно отрезал Саске. – Да подожди ты! - стал неуверенно придерживать темноволосого за плечи, - Отлежись ещë день хотя бы, я в колледже замолвил за тебя словечко, тебе некуда спешить, всë нормально. – Закрой свой рот... - навязчиво повторил Учиха, стараясь не смотреть на Наруто. – Да чего ты заладил!? И куда ты сейчас пойдëшь в таком состоянии? – Остынь. Я не знаю, что происходит, но... Договорить красноволосый не успел, его губы вдруг неуверенно накрыли другие, более холодные губы. Наруто не мог пошевелиться, так и застыл, как вкопанный. Он совершенно не понимал этого человека, его действий и его умыслов, но почему-то так так хотелось бы понять и принять. Так ли сильно Учихе хотелось, чтобы он замолчал, чтобы пойти на это или же причина кроется в ином. Но так или иначе, у самого брюнета сейчас мелькнула лишь одна мысль: "Его губы на вкус, как приправа к дешëвой лапше".