мысли.

Ранний закат окрасил полусонный и ленивый Хоукинс в розоватые цвета, снег загадочно искрился, делая атмосферу вечера ещё более романтичной. Красиво. Тина сидела на ступеньках крыльца с кружкой дымящегося на морозе чая в руках. Тёплая куртка, закрывающий лицо капюшон. Из подвала еле слышно доносились голоса Криса и его друзей, разыгрывающих очередную партию в Подземелья и Драконы. Компания, судя по сосредоточенности мальчишек, была сложной, никто не кричал, не топал и не прыгал. И правильно, шум был бы чужд настроению этого вечера. Задумчивому и отрешённому. Тихие, осторожные шаги. — И каким идиотом нужно быть, чтобы бросить Тину Голдштейн? Тина не ответила, но по спокойному взгляду из-под капюшона было понятно, что она не очень сожалеет об очевидном идиотизме Дейяна Ринктонна. — Привет, Ньют. — Привет, Тина. Ты не ответила, — парень аккуратно присел рядом, на самом краю ступеньки, выдержав почтительную дистанцию. Она уверенно подвинулась ближе. — А ты не тот вопрос задал. И вообще, откуда ты знаешь? Любишь свежие сплетни? — девушка горько усмехнулась. — Не слишком. Просто Крис не умеет держать язык за зубами, Уилльям — тоже. Но я все равно не в курсе, почему это произошло. И ты… —  Что я? Должна оправдываться? — от резкого движения капюшон опустился на плечи девушки. — Нет, — Ньют еле-еле, но очень тепло улыбнулся. Тина почувствовала в улыбке ту открытость, которой ей так не хватало, ту искренность и внимательность, которой обладала улыбка Ньюта, и больше — ничья. — Нет. Просто ты не выглядишь особо расстроенной. — Пффф… Я прошла через такие странные и страшные события, что после этого беспокоиться о своем статусе девушки Деяна Ринктонна было бы попросту глупо. — Тогда почему бы не поделиться подробностями? — Ньюту в самом деле было очень интересно. Слишком интересно, и этот интерес не был праздным. Во-первых, никаких видимых причин, чтобы Ринктонн бросил Тину именно сейчас, Ньют не знал. Во-вторых… может, хватит останавливать свои мысли и пора подумать честно? Да. Просто да. Просто думать сейчас о чём-то другом, кроме неё, было бы слишком крупным преступлением. Тина, прикрыв на мгновенье глаза, сделала глоток из чашки. Словно боясь что-то сказать, она готовилась, собиралась с мыслями, но не решалась. Просто посмотрела на Ньюта— долго, пристально, а он и не думал отводить взгляд. С ним так легко было просто молчать и просто смотреть. Кажется, что он вообще мог понимать без слов почти всё. Но Тина осторожно попробовала ответить: — Дей решил, что я слишком сильно изменилась после… после всего. Стала слишком серьезной. Мне теперь совсем не интересны вечеринки, тайное распитие пива и прочее в том же духе. — Маловато, — в глазах Ньют заплясали ехидные чертята. — Дейян придурок, но не настолько. Есть что-то ещё, правильно? — Мне снятся кошмары, — в очередной раз засмотревшись на его улыбку, Тина стала говорить увереннее. — Я разбудила его сегодня своими криками. — Но это повод помочь, а не послать, разве нет? К тому же, полагаю, кошмары теперь снятся всем, кто был тогда причастен. И мне тоже, — Ньют перевёл взгляд на горизонт, где еле видный краешек солнца почти скрылся за деревьями. Быстро темнело. В темноте есть монстры, теперь они это знают слишком хорошо. Тина поёжилась — пора было идти в дом, да и Ньют, очевидно, начал замерзать. — Будешь чай? — Буду. Как всегда, радушная обстановка гостиной Голдштейнов. Как всегда, ароматный вкусный чай. Из кружки с весёлым снеговиком. Тина, как и на крыльце, решительно села рядом с Ньютом на диван, совсем не беспокоясь о личном пространстве. Она доверяла ему. Из подвала доносились напряжённые голоса мальчиков, но о чём говорят, слышно не было. Усевшись поудобнее, Тина абсолютно спокойно выдала фразу, застигнувшую Ньюта врасплох. Его бросило в пот. Не от горячего чая. — Я звала тебя. — Ч-чего? — Во сне. Мне часто снится та сторона. И ты зовёшь меня, а я — тебя. Громко. Ньют промолчал, но весь он — его поза, выражение лица, и взгляд — говорили о его затаённом волнении, о его неготовности к тому, к чему ведет этот разговор, и о его желании. Желании, чтобы именно к этому разговор и шёл. Они уже оба прекрасно понимали, к чему всё движется. Нет, катится. Уже скатилось. — Дей этого не перенёс, представляешь? — впервые за вечер Тина улыбнулась, шкодно и очень-очень мило. — Ага. Могу представить, — Ньют улыбнулся в ответ, и за эту улыбку она была готова убивать. И умирать. — Он заявил, чтобы я наконец подумала и определилась. — И что же ты думаешь? — напряжение этого момента столь плотно висело в воздухе — ножом можно было резать. Как режут руку, приманивая монстра. Как перерезают собственное я, чтобы отсечь отмершее и взглянуть в глаза своему будущему. — Что я больше вообще не хочу о нём думать, — Тина подвинулась совсем вплотную к Ньюта. Прижалась к нему. Он замер, не веря в происходящее. А потом запредельно аккуратно обнял её. Выбор сделан. Слова — не нужны. Теперь можно было думать только о ней. Без остановок. Ньют осторожнейше потянулся к девушке. Демоны в его глазах вырвались на свободу, и это было правильно, так было нужно. Тина с готовностью ответила ему, её губы были очень мягкие, сама она обняла его настолько тепло и доверчиво, что он был готов задохнуться от нежности. Если минуту назад воздух был полон напряжения, то теперь нежностью дышало всё. Она оглушала их. Звуки поднимающихся по лестнице шагов — да кто их тут заметит?.. — Ээй, что тут происхо… Тина!.. Уилльям, Крис, тут Тина и Нью…! — Даст сначала закричал, а потом резко заткнулся. И понимающе продолжил:  — Я задержу их, а вы уберитесь куда-нибудь еще, ладно? Прошествовав мимо, Даст деловито взял пакет с соком со стола: — У нас игра ещё не закончилась, у вас есть ещё… минут сорок, я полагаю. Тина с хитрой благодарностью подмигнула ему, а затем повернулась к Ньюту.   — Пойдём наверх?  — Пойдём.