Конфетка

*** Мария не успела опомниться, как чья-то рука потянула её в ближайшую комнату. Ладонь была тёплая, и она поняла, что это Лукина. — Что ты творишь? Как только её отпустили, она упала на кровать. — Я смотрю, Мария Владимировна, мы уже на «ты»? — Какая, к черту, разница? Я собиралась ехать домой и уснуть крепким сном. Глаза обоих женщин смотрели друг на друга, Мария с гневом, Лаура с вожделением. — Сначала ты ответишь на вопрос. Зачем затеяла эту игру? Зачем дала такое задание? Брюнетка была сбита с толка, она не понимала происходящего. — Ну я напомню, что это, ты, согласилась на эту авантюру. Ты, дала девочкам алкоголь. И ты, постоянно смотришь на меня. Раздеваешь своими красивыми глазками, твои губы постоянно тянутся ко мне, а ты даже не замечаешь. Твоя мимика, выдаёт тебя. Да ты же на совещании как будто поимела меня несколько раз! Даже Буше заметила и спросила что с тобой такое, а я даже не знаю как ответить! Может тебе стоит ответить на мой вопрос, что происходит?! Лукина стояла с неверием, она надеялась, что может сохранить свои эмоции при себе, но оказывается не смогла. Они обе тяжело дышали и директор стала медленно подходить. Старшая оказалась рядом с блондинкой, и та, развела ноги в стороны, что бы коллега могла встать между ними. Маша смотрела наверх, её взгляд приковала к себе грудь. Она быстро опускалась и поднималась. Блондинка смотрела на директора и увидела, что она поджимает ноги. Голубоглазая резко села на колени к заместителю и наклонилась к самому уху, ополяя нежную кожу горячим дыханием: — Неужели не понимаешь? Я хочу тебя, только и всего. Она усмехнулась и прикусила мочку уха. Дрожь прошлась по телу кареглазой. Она откинула голову назад и положила свои руки на поясницу брюнетки. — Я что, похожа на проститутку? Но вопреки словам, она уткнулась носом в ключицы директора. Руки медленно опустились на ягодицы старшей и крепко сжали, заставляя, ту, резко выдохнуть через нос: — Только на мою… Расстояние между ними быстро сократилось и мягкие губы коллег, соединились, в страстном поцелуе. Они держали руки друг у друга на пятой точке, но Мария решила играть по своему. Она нашла в себе силы и поменялась местами, положив начальницу под себя. Её нежные поцелуи перешли на шею. Красные пятна оставались везде, куда бы она не дотронулась. Мягкий свет освещал их, Третьякова оглянулась, и поняла, что они как-то поднялись на этаж выше, находясь в кабинете заместителя. Брюнетка разочаровано простонала, когда поцелуи прекратились. Она открыла глаза, посмотрела на Машу, но не увидела никакого сомнения. Только желание, конечно она улыбнулась от мысли, что она хочет её не менее, чем сама. Младшая опомнилась, и медленно спускалась вниз. Она остановилась на уровне брюк, но увидела рубашку и неспешно расстегнула её. Перед ней предстал бюст директора. Кружевной, бордовый лифчик без чашечек не скрывал её вставшие соски. Не удержавшись, взяла правую грудь и ущипнула горошину, потом оттянула. Улыбнулась, когда увидела эту картину. Лаура Лукина лежала под ней, без рубашки, в одном бюстгальтере, который ничего не скрывал, глаза были закрыты, а рот беззвучно открывался и закрывался. — Ты ведь этого хотела? Голос прозвучал грубее, чем обычно. Хриплые нотки выдавали степень её возбуждения. Маша прижалась своим лбом к её, и от такой пьянящей близости все внутренности сворачивались, давая тяжёлое давление на низ живота. Конечно она хотела её до беспамятства, до дикости, от которой сводит рассудок, от которой хочется метаться, лезть на стены. Она отчаянно хотела почувствовать её пальцы в себе, её язык творил невообразимые вещи с шеей и хотелось, что бы он был не только на ней, но и на других частях тела. — Скажи это и всё. Третьякова шептала почти в самые губы, она так близко, что воздуха не хватает или наоборот слишком много, он раскаляется и выжигает лёгкие, и солнце в сплетении становится всё больше, разрастается подобно дикому саду и цветам, раскрывающим свои бутоны. И что-то тугое зреет внизу живота, пробуждая самые старые и потаённые желания, от которых кружится голова и кровь вскипает. Судя по всему, уже рассвет и они пробыли в школе всю ночь. — Да, я хочу тебя. И Маша сдалась. Она накрыла её губы дерзким поцелуем. Руки быстро переместились на брюки директора. Щелчок, и ширинка растегнута. Третьякова оторвалась от желанных губ, отодвинулась, что бы снять нижнюю часть вместе с трусиками. Поначалу Лаура смутилась, но когда заместитель провела ладонью по внутренней стороне бедра, все мысли покинули её. Между бёдер Лаура мокрая и такая же горячая, как она вся, Маша чувствует её своим животом, когда та обхватывает её бока ногами. Она чувствует её, когда целует шею, гладит языком ключицы, когда накрывает ртом грудь. Чувствует её, когда ласкает языком подвздошные кости, между которыми плещется молочная нежность кожи, и она пьёт эту нежность, захлёбываясь, иссушая собственную душу. Чувствует её, накрывая сочащуюся глубину губами, чувствует под языком, как она дрожит и как сладкая мягкость кожи наполняется соком. И на вкус она, словно мускус, с солоноватыми оттенками. Лукина отдаётся ей, как обычная ****, с жадностью разводя ноги и прогибаясь в спине до хруста позвонков. Брюнетка стонет и этот звук словно музыка для ушей. И брать её языком — словно погружаться в горячий мёд. Пальцы работают рядом с языком, задавая ритм, блондинка чувствует отдачу на каждое мгновение, в котором она погружается в Лауру, мечтая завладеть ею целиком, выпотрошить эту глубину и пресытиться. Она обхватывает её бёдра руками, разбивая язык о нежность пульсирующей плоти, сильнее, глубже, пока директор не растекается у неё на языке, выдыхая гортанный стон. Они лежат ещё десять минут стараясь выровнять дыхание. Лаура первая приходит в себя и смотрит на правую половину кровати. Первый заместитель, её правая рука, которая выполняет её требования, умиротворено лежит с разбросанными белокурыми волосами, которые больше похожи на комок. Её шея блестит от пота, будто только пробежала марафон. А лямки топа полностью опустились и открыли вид на идеальную грудь. Самое главное она не пыталась прикрыться, не пыталась сбежать, просто лежала рядом и старалась не думать о брюнетке. Ее дыхание участилось, она не удержалась и провела рукой по бедру. Единственное, что ее не устраивало, так это то, что Маша одета. Сев на колени сбоку от неё, она медленно стянула топ и бросила в сторону. Глаза наконец открылись, они встретились друг с другом. Бушующий океан поглотил полностью глаза цвета виски. Они не прерывали зрительного контакта. Это наверно самое интимное, что может быть. Даже не то, что Мария прикасалась к ней «там». С помощью взгляда можно прочитать человека изнутри. Если у тебя случился спонтанный секс, который ты не планировала и не знаешь о чувствах партнёра, глаза подскажут. Лаура оказалась между бёдер и медленно, растягивая момент сняла брюки. Она переместилась наверх и стала целовать её шею, красные следы помады отпечатаны по всему лицу. Наконец оказавшись внизу, она примкнула к маленькому комочку нервов. Всосала его и добавила пальцы. Пока директор трахала своего заместителя пальцами, перестала работать языком и проложила дорожку поцелуев до груди. Она ущипнула сосок и это стало точкой невозврата. Маша забилась в конвульсиях, и не понимая что творит, снова опустила голову брюнетки вниз, прижала к клитору. Когда судороги прекратились, Лукина перекатилась с тела блондинки и легла рядом. Обе не знали, что говорить, зачем это сделали, но младшая сослалась на алкоголь. И только потом их глаза встретились. Любовь, нежность, преданность все было в голубых глазах. Маша смотрела неё и не могла понять, почему? Зачем она любит её? Ничего такого не было в ней. Она совершено обычная женщина, без семьи. Не знающая счастья. Олежка учится в Англии, а мужа не было. Ну, а взгляд кареглазой был нечитаем, скорее просто отдахнувшее лицо без морщинок. — Я не знала, что ты куришь. И Третьякова отвернулась, она ничего не ответила. Она легла спиной к брюнетке, и та, восприняла это как усталость. Старшая прижалась к ней всем телом и стала проваливаться в крепкий сон. Так она ещё никогда не засыпала. Полностью отдохнувшей, без лишних мыслей. Ну, а Маша в это время захлёбывалась в слезах. Только недавно её карьера начала расти, и тут появилась любовь коллеги. Она не знала, как реагировать. Не знала, как отреагирует Олег. Она испугалась, сбежала как девчонка, но не могла с собой ничего поделать. *** Лаура проснулась из-за солнца, что светило в глаз. Она улыбнулась самой яркой улыбкой и провела рукой по правой стороне кровати, но простыни уже были холодными. Как ошпаренная, Лукина подскочила и обвела взглядом комнату. Она остановилась около стола, очень медленно подошла к нему и нашла конверт. Глаза защипали, пелена слез полностью поглатила её. Кое как проморгавшись, села за кожаное кресло своего заместителя. Руки сильно дрожали, голова жутко болит, похмелье не самое приятное в жизнь. Но найдя в себе силы, все-же посмотрела на бумагу: Дорогая Лаура Спасибо за прекрасную ночь, я её никогда не забуду, но все хорошее когда нибудь кончается. Очень много времени прошло с тех пор, как ко мне кто-то так прикасался. Я чувствую твою любовь, но не могу ответить тем же. Я перестала доверять людям, в частности мужчинам, но и женщинам тоже. Так как знаю тебя достаточно давно, я знаю твой характер, темперамент. И могу сказать, что из этого ничего не выйдет. Если тебя привлекают девушки, то нужно найти ту, которая будет беспрекословно выполнять твои требования. Я не такая. Ты не знаешь меня. Я желаю тебе только счастья, и если ты действительно любишь меня, то отпустишь. Замену для себя найду, и приглашу на собеседование, лично к тебе. Не ищи меня, я не буду в стране. С любовью, твой ангел. P.s. Я уже давно знаю, что ты так меня называешь, не вини себя. *** Заглянув в конверт ещё раз, она нашла заявление об увольнение по собственному желанию. Холодный пот прошиб директора. Она стала задыхаться. Подойдя ближе к окну, открыла его на всю. Ветер немного привёл её в чувства, но не сильно. Словно в бреду, Лаура выскочила из кабинета и пошла в низ. Девочки по пути старались не смотреть на неё. Смазанная тушь, мокрые красные глаза и засосы. Она пошла на веранду, но не почувствовала облегчения. Очень сильная боль ударила в её сердце, схватившись за левую грудь она отчаянно закричала. Девушки подбежали, но брюнетка не подпускала к себе никого. Единственно что она помнит — это яркий белый свет и халаты врачей, дальше, разряд электричества и всё…