Rewind, In Kind

      Гарри знает, что эти слова предназначаются ему одному. Он сидит в своём чулане под лестницей задолго до того, как научился читать, и ощущает, как они будто бы дрожат от его прикосновения. Гарри прослеживается их, прячущихся за ухом, пальцами, пока тётя не распахивает дверцу чулана. Больше ни у кого из тех, кого он знает, метка не шевелится. Его — особенная. Такая — только у него.

***

      Очнувшись в Больничном крыле Хогвартса, Гарри не смог вспомнить, в какие неприятности он попал на этот раз, но пришёл к выводу, что ни один год в Хогвартсе не может быть засчитан, если Гарри Поттер ни разу не просыпался в лазарете. Подумав так, Гарри перевернулся на другой бок и попытался не обращать внимания на свет, льющийся из окон. — О! Как хорошо, что ты очнулся! — Гарри застонал в ответ; мадам Помфри сегодня была необычайно бодра. — Пора бы тебе просыпаться, а то такими темпами ты ещё одну неделю проспишь! — Неделю! — Гарри попытался вскочить, но одеяла были слишком туго подоткнуты, так что у парня перехватило дыхание. — Мы не были уверены, что именно с тобой произошло, так что, честно говоря, я очень рада видеть, что ты жив-здоров. Некоторые уже начали терять надежду. Итак, мистер… — и женщина выжидающе замолчала. Гарри на мгновение перестал бороться с одеялами и наконец обратил внимание на Больничном крыло. Все окна были на том же месте, что и всегда, но кроватей было меньше, а занавески имели ужасный цветастый узор, который сразу напомнил ему о мисс Фигг. И это было не хорошо. Это было ой как не хорошо. Всё, что находилось в доме мисс Фигг, было как минимум возраста Макгонагалл. — Молодой человек, успокойтесь!       Теперь, когда женщина указала на это, Гарри понял, что тяжело дышит, всё ещё лёжа запутавшимся в одеялах больничной койки. Женщина несильно ударила его по голове тонкой костлявой рукой. Это определённо была не мадам Помфри. Ну, или это была мадам Помфри, только сильно постаревшая, покрывшаяся морщинами и выглядящая так, словно за свою долгую жизнь много чего повидала. — Вы кто? — голос у Гарри был хриплым, потому он тянется за стаканом воды, который мадам Помфри обычно оставляет у его кровати, но его там не оказывается.       Женщина цыкнула: — Мадам Андерсон. А теперь ложись обратно, директор будет здесь с минуты на минуту!       Гарри откинулся на многочисленные подушки, которые мадам Андерсон подложила ему за спину. Да, пусть Дамблдор придёт, у Гарри к нему накопилось много вопросов.       Однако человек, который через несколько минут вошёл в дверь, был вовсе не Дамблдором; его борода была слишком короткой, а одежда не походила на модный приговор. — Парень, у нас есть к тебе несколько вопросов! Тебя нашли у ворот и никто не знает как ты сюда попал, — мужчина выглядел очень знакомо, Гарри мог бы поклясться, что видел его где-то раньше, но не мог вспомнить, где именно. — А вы..? — Директор Диппет. Ты знаешь, где находишься? — Гарри молча покачал головой, испытывая очень плохое предчувствие. Диппет был директором до Дамблдора, это Гарри знал точно (после всех тех «уроков» о жизни Тома Риддла, которые Дамблдор давал ему, странно было этого не запомнить). — В Хогвартсе, школе магии и волшебства, — Диппет явно ждал какой-то реакции, поэтому Гарри кивнул. — Ты знаешь, как сюда попал? — Нет, сэр, — ведь он действительно не знал. Последнее, что он помнил, это занятия в Общей комнате Гриффиндора с Роном и Гермионой. — Могу я спросить... какое сегодня число? — Восьмое сентября, суббота. — А год? — Диппет как-то странно посмотрел на него. — Тысяча девятьсот сорок пятый.       А-фи-геть.

***

      Гермиона впервые слышит, как Гарри произносит свои слова, и еле отходит от оцепенения. Его слова странно двигались после инцидента с Тайной комнатой и очень неосторожно вылезли на всеобщее обозрение, а не как обычно прятались под одеждой. — Это удивительно, Гарри! Твой родной язык — волшебный! — Это как?       Гермиона с любовью закатывает глаза. — Честно говоря, Гарри, книжки стоит читать хотя бы для профилактики, а то ты такими темпами забудешь, как буквы выглядят. К сути, магические языки — единственные в мире, метки соулмейтов на которых не являются недвижимыми. — Что ты подразумеваешь под магическими языками? — Ну, знаешь, язык водного народа, гоббледук... — Серпентарго... — Полагаю, твоя метка написана именно на этом языке скорее всего не потому, что ты можешь или будешь в будущем владеть этим языком, а из-за того, что твоя вторая половинка скажет тебе что-то на записанном на твоей метке языке, и он будет для неё родным, — Гермиона изучает метку ещё немного. — Значит, ты не понимаешь, о чём здесь говорится? — Гарри молча качает головой в знак отрицания. Если он скажет ей, что всё же понимает, то ему придётся сказать ей, о чём они, а жалость ему не нужна.       Позже в тот же день он идёт в библиотеку, в надежде на то, что там, возможно, он сможет узнать, что это за язык... Но он так ничего и не находит.

***

      Когда мадам Андерсон, наконец, отпускает Гарри, он с директором поднимается в его кабинет, умудрившись выдать себя за Харрисона Эванса, полукровку-сироту войны с Гриндельвальдом, которая, по-видимому, закончилась всего неделю назад.       Гарри не уверен, стоит ли говорить кому-нибудь, что он из будущего, так как Гермиона сумела вселить в него страх всего подобного ещё на третьем курсе, да и личное его столкновение с этим в отделе Тайн не прибавило ему намерений сталкиваться с чем-то подобным вновь. Нет, спасибо.       И всё же Гарри готов излить правду молодому Альбусу, но когда видит его, измученного и измождённого, то теряет уверенность в то, что тот сможет ему помочь. Один факт того, что у Дамблдора нет его длинной бороды, пугает Поттера больше, чем он даже сам себе в этом признаётся. — Итак, мы определили тебя на шестой курс, но сначала тебя нужно будет рассортировать, — каким-то образом Гарри удалось поступить в Хогвартс, так как ему нужна хоть какая-нибудь библиотека, чтобы выяснить, как вернуться домой, в своё время. Поттер взял со стола Диппета стакан воды и сделал большой глоток. Гарри не был уверен, стоит ли ему попытаться попасть куда-нибудь ещё, помимо Гриффиндора, хотя он и слышал, что у дома Рейвенкло есть своя библиотека, в которой может содержаться информацию, которая может ему помочь. Но прежде, чем Гарри смог хотя бы подумать о других домах, шляпа, уже надетая ему на голову, выкрикнула «Слизерин» даже раньше, чем полностью закрыла ему обзор своими полями. «Какого чёрта?» Гарри был откровенно удивлён и слегка взбешён. Разве шляпа не должна принимать во внимание его выбор? Диппет тут же начал болтать о том, как это всё замечательно, и что префект Хогвартса покажет Гарри замок. Послышался звук открывшейся двери. — И вот, наш лучший ученик... — Гарри обернулся. Мальчик, несомненно, был хорош собой, с идеально уложенными чёрными как смоль волосами и высокими аристократическими скулами. — Том Риддл? — Гарри поперхнулся водой, которую пил. — Он самый, — его голос был несправедливо ровным, и Поттер рассеянно подумал, не тренируется ли тот поднимать одну бровь перед зеркалом. Риддл ухмыльнулся краешком губ, и Гарри тут же захотелось стереть с его лица эту умлылочку, у него уже даже была припасена парочка способов, как это сделать; перво-наперво пойдёт несильный сглаз, но он явно не годится в качестве первого шага к сближению, поэтому Гарри решает отставить этот вариант. И вообще, если честно, он думал, что Том Риддл уже выпустился из Хогвартса. Поттер сделал ещё глоток, чтобы избежать искушения потянуться за палочкой, но Риддл подошёл ближе и, наклонившись, похлопал его по спине, скрыв этим доброжелательным жестом своё лицо от взгляда Диппета. — А теперь будь хорошим мальчиком и глотай.       На этот раз вода попыталась выйти через нос, отчего тот начал будто бы гореть изнутри, и Гарри быстро выплюнул воду обратно в стакан, пытаясь прийти в себя, и вытер рот, подтерев слюну, стараясь даже не смотреть в сторону Тома своими слезящимися глазами.       Диппет, казалось, не замечал ничего подозрительного, а только лишь ярче воззрился на Риддла. — Я надеялся, ты сможешь показать здесь всё юному Харрисону. Он только что поступил в дом Слизерина и будет учиться на шестом курсе. — О? — рука Риддла сжала плечо Поттера сильнее, чем это было необходимо. — Это чудесно.       Во что же ввязался наш милый Гарри?

***

      Том находит в новом ученике что-то завораживающее, глаза мальчика ему знакомы и напоминают о нём самом. Они взывают к нему.

***

      Гарри очень хорошо умеет сливаться с фоном... Или умел, по крайней мере, до того, как попал в волшебный мир. Но в этом времени, когда не существует Мальчика-Который-Выжил и никто ничего от него не ждёт, он может спокойно залечь на дно, пока не найдёт дорогу домой. В Хогвартсе располагается одна из лучших магических библиотек в мире, но этот же самый замок хранит в себе места, попав в которые однажды, можно остаться там навсегда.       Но, конечно же, реальные дела обстоят не совсем так. Нет, не в плане библиотеки, которая, как всегда, прекрасна, а в плане возможности залечь на дно.       Другие слизеринцы мало интересуются им, так как он полукровка — а значит не имеет политической власти — с очень скудными социальными навыками, но они всё ещё настороженно следят за ним. Должно быть, однажды споткнувшись на этом с Риддлом, они не хотят рисковать вновь.       Сам же Гарри просто игнорирует их, как игнорирует большинство учеников. Он не заинтересован в формировании каких-либо связей, так как скоро его здесь не будет. Ну... Гарри надеется на это.       Большую часть времени он проводит в библиотеке в поисках дороги домой. Это не очень помогает, ведь трудно найти хоть что-нибудь, когда он даже не знает, как очутился в этом периоде времени, и хотя эти вопросы занимают все его мысли, Гарри умудряетесь получать хорошие оценки. Гермиона бы им гордилась. И, кажется, такое поведение Поттера безумно забавляет Риддла.       Что же до самого Риддла, то Риддл — это... Риддл. И Поттер понятия не имеет, что он такого сделал, что сумел привлечь его внимание, но префект появляется рядом время от времени, всегда с остроумным комментарием и хитрой улыбкой, готовый высмеять что угодно и кого угодно. В большинстве случаев это либо чрезмерно сексуально, либо унизительно, и, несмотря на то, что Гарри уверен, что Том действительно верит во многое из того, что он ему нафыркивает, это было смехотворно мелким по сравнению с тем, что Волдеморт делал в будущем.       Хотя, стоит признать, язвительные замечания Риддла в адрес их сокурсников оказываются на удивление точными. И, чёрт, Гарри не должен считать это таким милым.

***

      Гарри пять лет, когда он, наконец, в состоянии понять, о чём говорится на его метке, и это слишком похоже на то, что сказали бы ему Дурсли. Родственная душа должна была стать его билетом в лучшую жизнь, но Гарри совсем не хотелось разрушать жизнь своего соулмейта, как он уже разрушил жизнь Дурслей. Возможно, будет лучше, если он никогда не встретится с этим человеком. Всё равно он будет ненавидеть Гарри ещё до того, как впервые увидит.

***

      Том Риддл удивительно популярен. Старшекурсники питают к нему здоровое, а иногда и не очень уважение, и Поттер задаётся вопросом, что же Риддл должен был такого с ними сотворить, чтобы добиться такого подобострастия. Младшекурсники же вообще обожают его, и Гарри поражён тем количеством помощи с домашним заданием, которую он им предлагает, и тем, насколько терпеливым Том может быть с ними. Даже если он таким образом незаметно готовит их к тому, чтобы они стали его будущими последователями.       Хотя Гарри, честно признаться, думал, что будущий Тёмный Лорд получил значок префекта из-за своего влияния на директора, а не потому, что он реально хорошо учился и помогал другим. Хорошо — понятие относительное, учитывая то, что мы говорим о Томе Риддле. Который, к слову, вызывает нелепую симпатию у женского населения замка, и если слухи, которые доходят до Гарри, верны, то префект охотно этим пользуется.       Бывшему гриффиндорцу стало интересно, что сказали все эти девушки, увидев прекрасное лицо Сами-Знаете-Кого, если, конечно, кто-то из них на тот момент ещё был жив. Но, учитывая их отсутствие в будущем, кажется, будто все они действительно умерли, а ведь сейчас их ужасно много. Но Гарри на это всё равно. Его это не волнует. Ни капельки. Ничуть. Вот совсем.

***

      Том родился с собственным именем на руке. «Том Риддл» было нацарапано чёрными чернилами. Отпечаталось в трещинах на его коже. Это такая дикая банальность, что, скорее всего, он встретит свою вторую половинку и даже никогда не узнает об этом. Шёпот о «бедняжке» следует за ним по пятам. И Том ненавидит это: ненавидит их, ненавидит свою родственную душу, но больше всего он ненавидит себя за то, что ему на это не всё равно.

***

      У Гарри выдался плохой день. Прошло уже несколько месяцев. Он скучает по своим друзьям. Вполне себе оправдание за то, что он не взял и просто, блин, не прошёл мимо. — Оставь Тома в покое, грязнокровка!       Гарри остановился, приподнял бровь и посмотрел на пятикурсника дома Слизерин. Он пару раз практиковался в этом взгляде перед зеркалом, но всё равно рад, что, несмотря на то, что он ниже ростом своих сверстников, он всё ещё на несколько дюймов выше конкретно этого парня.       Рад, но ни в коем случае не мстительно удовлетворён тем, как ученик явно замялся, нет-нет, что вы. — А ты..? — хотел уже Гарри сам себе сказать, что он пробудил своего внутреннего Драко Малфоя, но потом вспомнил, что тоже самое спросила Гермиона у Рона в их первую встречу, и вот ему уже приходится сдерживать свою маниакальную улыбку. — Я Хемингуэй Нотт, — ответил парень, выпятив грудь. — И Тому не следует иметь дело с такими, как ты. — Не похоже, что у тебя есть, что предложить ему взамен, — Гарри намеренно медленно опустил взгляд, пройдясь по парню глазами. Нотт взбрыкнулся, а те, кто остановился рядом с ними в коридоре, чтобы понаблюдать, захихикали. Что плохого в том, чтобы немного поиграть в слизеринца? Ему в любом случае здесь некого терять.

***

— Хочешь немного поразвлечься, Эванс? — Гриффиндор выиграл матч у Слизерина, и Гарри не мог отрицать, что испытал при этом мстительное удовольствие. И, похоже, кто-то пронёс немного огневиски на вечеринку после игры.       Гарри было приятно осознавать, что за пятьдесят с лишним лет в этом плане общество сумело эволюционировать, поскольку в своём времени у них не было обязательной попойки после каждого матча. Но Гарри не был настолько наивным и понимает, что просто раньше ему не приходилось сталкиваться с гормонально нестабильными подростками, предлагающими ему свои услуги, и то только потому, что единственным парнем, с которым он по пьяни зависал, был Рон со своим эмоциональным диапазоном размером с чайную ложку. — Нет, спасибо, — он приветливо поднял руку и помахал ею в знак отрицания. — А что, куда-то спешишь? — Ага, — добродушно пробормотал Гарри, намереваясь пойти дальше, но внезапно почувствовал ощутимое посягательство на своё личное пространство, когда понял, что чей-то локоть был небрежно положен ему на плечо, и Гарри старается не растаять от этого прикосновения, но в то же время он глубоко обижен, потому что не был настолько низким. — А если так? — голос Риддла такой же шелковистый, как и всегда, но сейчас в нём есть что-то опасное, обещающее. — Риддл, я, по-моему, уже ответил. — А я, по-моему, просто спросил, не хочешь ли ты немного поразвлечься, — префект поднимает свободную руку в знак капитуляции, и его друзья начинают поспешно отступать. — Что тебе надо? — Поттер стряхивает руку Риддла и поворачивается к нему лицом. Тот достаточно близко, чтобы Гарри мог чувствовать его дыхание на своей коже, однако он отказывается даже начинать думать об этом, сжав пальцы в кулак, желая обернуть их вокруг шеи Тома, чтобы притянуть его ближе, пока не будет ощущать его дыхание только на своих губах, и тогда он сможет дотянуться языком... — Я подумал, может, тебе нужна рука помощи, дорогой, — голос Риддла падает ещё ниже, и тот наклоняется ещё ближе, и его дыхание горячее именно настолько, насколько Поттер это себе представлял. — Ты владеешь мной, а я владею тобой.       Гарри слепо отталкивает Тома сильнее, чем планировал, и префект сильно ударяется о стену коридора, но Поттер не обращает на это внимания. Он вспоминает Волдеморта и кладбище, и что парень перед ним в будущем пытал его друзей, убил его родителей и ответственен за смерть его крёстного. Как Гарри мог позволить себе такие мысли о нём? — Я ни за что не смогу… с тобой.       Если бы он был более внимателен, то, возможно, заметил бы грозный взгляд, который бросает на него Риддл, но Поттер был слишком занят, пытаясь сбежать оттуда подальше.

***

      Гарри спрашивает тётю, о чём его слова только один раз. Откидывая волосы назад и показывая ей цепочку слов, которые прячутся у него за ухом. Она не может прочесть их и думает, что закорючки — это грязь.       Она ударяет его по голове и говорит, чтобы он пошёл умылся. И он скребёт у себя за ухом, пока его кожа не начинает кровоточить и мир не начинает плыть у него перед глазами и не суживается до шрама странной форму у него на лбу. И почему-то это успокаивает.

***

      Прошла неделя. Гарри ни с кем не разговаривает с тех пор, как оттолкнул Тома в коридоре. Вокруг Риддла постоянно витает мрачная атмосфера, и Поттера бойкотирует весь Слизерин. Гарри особо не возражает, но ему одиноко. Это напоминает ему о времени, проведённом у Дурслей, и... он скучает по саркастическим шуткам одного своего нынешнего сокурсника.       Гарри медленно пробирается через Общую комнату дома Слизерин, уткнувшись носом в последнюю имевшуюся в библиотеке книгу о путешествиях во времени, которую он ещё не прочитал. До сих пор ему так ни разу и не повезло в поисках, так что теперь он даже не уверен, что способ очутиться в девяностых, кроме как дожить до этого времени, всё-таки есть. Гарри жил в этом времени уже несколько месяцев, и через несколько дней студенты отправятся домой на рождественские каникулы. Это объясняло, почему комната была необычайно переполнена людьми; ученики пользовались возможностью провести последние дни со своими друзьями. — Эй, Эванс, ты уверен, что не должен был оказаться в Рейвенкло с остальными книжными червями? — Гарри вздохнул. Мало того, что это оскорбление было отвратительно слабым, так ещё и, по-видимому, он стал официальной добычей для всего дома теперь, когда Том лишил его своей благосклонности. Однако это был первый раз, когда кто-то открыто вякнул в его сторону. Поттер посмотрел на диванный гарнитур у камина, где Риддл, очевидно, держал своих прислужников, и где те почковались, чтобы льстиво развлекать его. Взгляд префекта был пронзительным и непроницаемым одновременно, но издевательски кричал через всю комнату не он, а Розье — тот, с кем Гарри не часто имел дело. — Эй, Розье, ты уверен, что должен был получить письмо из Хогвартса? — возможно, было бы разумнее промолчать, но книга в его руке угнетала его, а Риддл всё ещё не переставал смотреть на него. Розье тоже взглянул на Тома, но, не увидев никаких предупреждающих знаков, осмелел и вытащил палочку, на что Гарри осторожно сжал свою. — Если ты посмотришь слово «предатель» в словаре, Эванс, то найдёшь там фото своей уродливой рожи. — В моём словаре, Розье, по крайней мере, нет картинок, придурок, — Розье бросает в него проклятие, и Поттер чувствует себя на удивление взволнованным, бросая своё в ответ. Возможно, он жаждал драки больше, чем предполагал. Он изучал некоторые продвинутые заклинания с Риддлом в библиотеке и скастовал их на свой страх и риск, с удивлением наблюдая, как заволновался Розье. Он не плох, но и не особо изобретателен, и Поттер не испытывал никаких угрызений совести, разрушая Общую комнату дома Слизерин. Гарри проследил взглядом за тем, как Розье отчаянно бросился в сторону от заклинания в виде луча света. Оно было безобидным, но, похоже, Розье не хотел рисковать. — Не строй из себя недотрогу, борись. Или уже сдаёшься? — усмехнулся Гарри.       Розье сердито зарычал и зыркнул в сторону. Поттер проследил за его взглядом и отвлёкся, глядя на Риддла, не заметив приближающееся режущее проклятие. Гарри тут же зажал руку, через рукав которой начала быстро просачиваться кровь. Ну, по крайней мере, он наконец-то видит странный блеск в этих тёмных глазах. — Ты грязная маленькая полукровка, Эванс, — выплёвывает Розье. И осознаёт свою ошибку, но лишь секундой позже. Кажется, будто все в комнате задержали дыхание. — Если ты хочешь приплести сюда кровь, Розье, то мы можем помочь тебе с этим, — Риддл элегантно поднялся с дивана, вытащил палочку и нежно погладил её. — Думаю, для этого нам понадобится представитель какой-нибудь другой крови... Ты, случаем, не знаешь, где такой мог бы быть? — Розье покачал головой и отпрянул в сторону, а Риддл направился в центр комнаты, туда, где очутился Поттер после этой «дуэли». Длинные пальцы впились ему в подбородок и заставили поднять глаза на молодого Тёмного лорда, который обвёл взглядом присутствующих. — Вот что бывает с теми, кто подвергает сомнению мои приказы. Я же говорил вам не трогать его. И всё же некоторые из вас... проигнорировали меня, — он заглядывал в глаза каждому, но никто не осмелился взглянуть в ответ. — Я ненавижу тебя, ты разрушаешь всё, к чему прикасаешься, — говорит Том, грубо повернув подбородок Гарри, разглядывая каждую его веснушку, морщинку и шрам — его взгляд задерживается на молнии, скрытой волосами, — ублюдок. — Вообще-то, в отличие от твоих, мои родители были женаты, — Гарри отвечает на эту фразу инстинктивно, потому что успел досконально заучить её, даже не отвлекаясь на факт того, что произнесена она была с большей любовью, чем он когда-либо себе представлял.       Но это не могут быть те самые слова. Они с Томом много раз разговаривали и до этого момента. Это было простым совпадением, что Риддл произнёс те же слова, которыми однажды поприветствует его его родственная душа. — Ты меня понимаешь? — Конечно я понимаю тебя, идиотина!       Казалось, это было невозможно, но в комнате стало ещё тише. Риддл смотрел на Поттера с непроницаемым выражением на лице. — Ты змееуст? — Кто? — рука Тома на его челюсти болезненно сжалась. — Ты тоже змееуст?..       Змееуст… Они говорили на языке змей? Но Гарри слышал только английский! Не может быть, чтобы он неосознанно заговорил на серпентарго! В округе не было ни одной змеи!       Но тут Гарри вспомнил, как, когда задумывались, на серпентарго разговаривали Морфин и Марволо и как естественно это происходило с ними и без змей. Возможно, для них это звучало как обычный английский, так же как и для Гарри сейчас.       И наверняка маленькому ребёнку серпентарго давался гораздо легче, чем английский. Гарри с лёгкостью смог представить себе крошечного Тома Риддла, шипящего в детской кроватке в приюте, когда как матроны думали, что это обычные хриплые звуки, которые издают младенцы.       Может ли такое быть, что серпентарго был первым языком Риддла? Возможно ли это? Если да, то неудивительно, что Поттер так и не смог понять, на каком языке произносятся слова его метки, так как не подозревал, что серпентарго имеет свою письменность.       Но это означало, что Том Марволо Риддл, лорд Волдеморт, вопреки всему был его родственной душой. И это было уже слишком. Гарри вырвался из захвата Тома и бросился прочь, даже не зная, куда именно он бежит. Главное, подальше от Общей комнаты, подальше от взглядов, подальше от жестокости судьбы.

***

— Харрисон! Подожди! — не успел Гарри пробежать и одного коридора, как длинные пальцы Тома обхватили его запястье и резко остановили его.       И Поттер видит, как его слова, обычно такие осторожные и скрытные, потекли вниз по руке, чтобы обвиться вокруг запястья Гарри напротив руки Тома. — Том? — и когда он перестал называть его Риддлом? — Ты змееуст?.. — Том занят тем, что смотрит на слова Гарри, и нет даже крошечный вероятности того, что он не сможет сопоставить их с тем, что сказал всего минуту назад. — Это... — Риддл смотрит на них точно так же, как делал это Поттер, когда был ребёнком, и в его глазах появляется собственнический блеск, как будто эти слова — самое настоящее сокровище, — мои.       Гарри не знает, как на это реагировать, всё происходит так внезапно. Он не ожидал, что Том Риддл, Волдеморт, будет таким.… О, Боже. Лорд Волдеморт — его родственная душа. Гарри всё это снится, ведь этого не может быть взаправду. Волдеморт убил так много людей, которых Поттер любил, и пытался убить его самого годами... Но могут ли родственные души убить друг друга? Гарри никогда о таком не слышал.       Поттеру перестаёт хватать воздуха и в ушах стоит звон. Кажется, будто притяжение Земли резко возросло, но Гарри в этом не уверен.       Волшебный мир реально надеялся на то, что он убьёт своего соулмейта? Как могла судьба быть столь жестокой? Разве Гарри Поттер не достаточно всего пережил, не достаточно потерял... У Гарри темнеет перед глазами. Он уже почти потерял сознание, когда пара губ сомкнулась на его губах, а чужой язык вторгся в его рот.       Гарри перестаёт думать и просто отвечает, слабо шевеля языком в ответ. Он никогда не делал этого раньше, и поначалу действует неуклюже, но когда в достаточной степени приходит в себя, то пытается протолкнуться в чужой рот, чтобы заиметь возможность отстраниться.       Том толкает его к стене. Грубый камень врезается Гарри в спину, и тот бы упал, если бы не руки, удерживающие его с обеих сторон, и не сам Риддл, принимаяющий на себя большую часть его веса и осторожно опускающий его затем на пол.       Том опускается за ним и перемещает их так, чтобы он сидел спиной к стене, а Гарри уютно прижимался к его груди. И просто сидит. Поттер же, тяжело дыша, свёртывается калачиком у него на коленях. Риддл достаёт палочку и направляет её на Гаррину руку, смывая заклинанием кровь, пробормотав затем исцеляющее заклинание.       А Поттер, сидя в тёмном коридоре в объятиях будущего Тёмного лорда, чувствовал себя в большей безопасности, чем когда-либо прежде.       Можно же ему хоть раз побыть эгоистом?       Чтобы не нужно было никого защищать.       Гарри очень этого хочет. Он хочет свою родственную душу и будущее, которое судьба задолжала им. Поттер — не знает, как именно всё сложится между ним и Томом Риддлом, будущим лордом Волдемортом из своего прошлого, но Вселенная, очевидно, знает, что всё будет хорошо, так кто он такой, чтобы спорить с нею?       Неожиданно Том нежно целует Гарри в макушку.       Тот теснее прижался к нему, прислушиваясь к медленному биению его сердца.       (В последующие годы это станет одним из любимых занятий Гарри, когда они будут лежать вместе в постели.       Однажды Том спросит его, почему Гарри это так нравится. — Это напоминает мне о том, что у тебя есть сердце, — шутливо ответит тот. — У меня есть сердце, но оно находится не здесь, — Том соскользнёт вниз и нежно поцелует Гарри в районе сердца, — а вот здесь, — заявит он со всей серьёзностью). — Я слышал, что поцелуи помогают при приступах паники, — произнёс довольный собой Том. — Иди нафиг. — Этот вариант тоже не плох, — Гарри в ответ на это издал испуганный смешок.       И если на следующее утро он и сидит ближе к Тому, то это было лишь из простого дружелюбия, и вообще, это никого кроме него не касается.       Хотя, возможно, судя по хитрому блеску в глазах и довольной ухмылке префекта, которую тот прячет за ломтиком тоста, Том считает, что его это касается не в меньшей степени.