Не такой уж Тёмный Империум

— Гай, нам нужно серьёзно поговорить, — начал старший библиарий и замолчал. Рацел терпеливо ожидал продолжения. Очевидно было, что отказаться от раз принятого решения не получится. Набрав побольше воздуха, Мефистон добавил: — Я не был с тобой вполне откровенен, старый друг. Эпистолярий кивнул, то ли принимая извинения, то ли соглашаясь, что да, не был. — Но теперь ты всё расскажешь? — предположил он. — Это очень долгая история, — заметил Мефистон. — Будет проще, если я тебе покажу, и… — Нет, — Рацел покачал головой. — Нет, я хочу, чтобы ты именно рассказал, словами. Не могу отказать себе в удовольствии видеть твои бесстыжие глаза, когда ты будешь признаваться в том, что скрывал от меня последние несколько месяцев. В бесстыжих глазах явственно читался упрёк. С раскаянием там было значительно хуже. — Бессмысленно было надеяться, что я не замечу. — добавил Рацел. — Калистарий, я не идиот. — А я не Калистарий, — огрызнулся Мефистон. — Надеюсь, оно того стоило? Старший библиарий вздохнул. — Я не знаю, — сказал он. — Я до сих пор не уверен. Но… — Но? — Помнишь корабль-призрак, который мы отслеживали почти с самого открытия Великого Разлома? Рацел нахмурился, уже догадываясь, к чему идёт дело. — Ты сказал, что на нашёл на борту ничего интересного. — Я немного слукавил, — признался Мефистон. — Кое-что интересное я там всё-таки нашёл… — Мы идём в Библиариум? — допытывался маленький ангел, вцепившись в подол синих одежд Рацела там, куда доставал. — А мне туда можно? Эпистолярий подавил тяжёлый вздох. — Тебе туда нельзя. — Но мы всё равно туда идём? — Да. — Значит, мы делаем то, чего нельзя? На этот раз тяжёлый вздох подавить не удалось. Рацел повернулся к ангелу. — Да. Взрослые иногда так делают. Мефистон хочет, чтобы я осмотрел тебя как можно подробнее, а я, как это ни парадоксально, ему подчиняюсь. Ангел задумался. — Но ты не хочешь это делать? — уточнил он. — Я? Я до сих пор не могу быть уверен, что ты действительно возрождённый Сангвиний. Ангел отпустил подол и с независимым видом скрестил руки на груди. Крылья встопорщились, подозрительно увеличившись в размере. — Но я не Сангвиний. Я просто клон. — Командор Данте считает иначе, — отрезал Рацел. — Он утверждает, что знамения на это ясно указывают. — Какие знамения? — ангел вытянул шею, всё пытаясь заглянуть ему в глаза. — А ты видел какие-нибудь знамения насчёт меня? Сны? — Нет, — отрезал Рацел “И это крайне странно”, — добавил он про себя. Он не видел ничего и не подозревал ни о чём до той самой минуты, когда Мефистон, казавшийся бледнее обычного, сообщил, что должен ему кое-что показать. Увиденное до сих пор не укладывалось в его голове. И то, что оно висло на подоле, дёргало его за руку и приставало с вопросами никак не помогало смириться с происходящим. Мог ли Великий Ангел, Сангвиний, благороднейший из примархов, воплощение надежды человечества, быть возрождён… Вот так? Но могли ли Губительные Силы произвести нечто подобное? Рацелу довелось повидать на своём веку немало фальшивых святых и пару ложных ангелов. Некоторые из них представали величественными, некоторые — убогими, но всех, абсолютно всех отличала зверская серьёзность и непробиваемый пафос. Ребёнок, в котором лишь смутно угадывался облик Сангвиния, никак не укладывался ни в те, ни в другие рамки. Маленькому ангелу было абсолютно всё равно, считают его примархом или нет. А главное, ничто не предвещало его появления. Абсолютно ничто. Всё сущее так или иначе отражается в варпе. Что могло обладать силой, способной скрыть маленького ангела от Эмпиреев так надёжно, что не просочилось даже намёка на его пришествие? Что его защищало? Это Рацелу очень хотелось выяснить. — Не трогай, — скомандовал он, заметив, что ангел тянет руки к латунным шприцам, наполненным кровью. — Я только посмотреть, — словно извиняясь, отозвался тот. — Смотри глазами и не трогай. — А что можно трогать? — Ничего. Мгновение ангел размышлял над этим тезисом. — Но хотя бы смотреть на всё можно? — уточнил он. На самом деле, смотреть на некоторые вещи в Библиариуме тоже не стоило, но Рацел решил сходу не вдаваться в такие подробности. — На всё, если не указано обратного, — нашёлся он. — Считай, что ты в музее. Ангел понимающе кивнул. — А во что мы будем играть? Вопрос застал эпистолярия врасплох. Ещё мгновение он судорожно пытался понять, как такая идея вообще взбрела в детскую голову. Ничто в суровом облике библиария не могло навести на мысль, будто он собирается с кем-то играть. По крайней мере, ему так казалось. — Мы не будем, — терпеливо ответил Рацел вслух. Такой ответ ангела не устроил. — Но Мефистон сказал, что мы с тобой сможем поиграть, когда ты закончишь эти свои проверки, — заявил он. — А ты сам говорил, что ему подчиняешься. “Зря я это говорил”, — мелькнула у Рацела здравая, но несколько заподзалая мысль. Он потянулся своим разумом к сознанию маленького ангела, прикидывая, не удастся ли как-то тихо и незаметно изъять это знание из пластичной детской памяти. Мысли ребёнка показались ему поверхностными и хаотичными. Он осторожно продвинулся глубже в чужое сознание, не встречая никакого сопротивле… Бум. Потирая висок, эпистолярий выругался словами, которые определённо не следовало упореблять при ребёнке, независимо от того, был этот ребёнок возрождённым примархом или уловкой Губительных сил. Ощущение было такое, словно его с размаху приложили по голове чем-то тупым и очень тяжёлым. — А ещё Мефистон велел следить, чтобы ты не подзеркаливал без разрешения, — виноватым тоном произнёс ангел. — Чтоб я не что?.. — переспросил Рацел. У него начали закрадываться сомнения насчёт того, кто из них послан кого проверить, а главное — кто за кем сегодня присматривает. Этим сомнениям предстояло разрастись, зацвести и даже принести плоды в ближайшем будущем. Но увы, в этот день его внутренний взор был затуманен присутствием маленького ангела, и грядущее виделось очень смутно. — Это карты? — допытывался маленький ангел. — Мы будем играть в карты? Чтобы увидеть поверхность стола, ему пришлось влезть на ближайшее кресло с ногами, но, похоже, такие мелочи его совершенно не смущали. — Это таро, — пояснил Рацел. — В них не играют. Он уже начал догадываться о причинах, которые побудили Мефистона не только открыть ему существование ангела, но ещё и выдать вышеозначенного ангела на руки. Разумеется, старший библиарий обосновал это необходимостью ещё раз проверить, не скрываются ли за обликом ребёнка какие-то вражеские козни. Дело было вовсе не в сомнениях Мефистона и даже не в полном отсутствии таковых у Данте. Старшему библиарию просто нужно было на кого-то спихнуть неугомонный комок перьев. Собственно, этим Мефистон занимался всё время с момента доставки ангела на Ваал. Сперва он успешно сбагрил ангела сангвинарным жрецам, но по мере взросления маленького примарха удержать его в стенах апотекариона становилось всё труднее. Ребёнку нужны были новые впечатления и, пресытившись развлечениями, которые у него были, он начал банально сбегать от Корбуло. Командор Данте положил конец бесконтрольным странствиям ангела по крепости-монастырю, постановив, что отныне проводить с ним время должны все посвящённые в тайну по очереди. Это было несомненно мудрое решение, продиктованное обширным опытом, и оно неплохо работало. Оно бы работало ещё лучше, если бы Мефистон не так злостно уклонялся от своих обязанностей воспитателя. Рацел уже составил определённое мнение касаемо причин этого уклонения. Ангел опёрся локтями о стол и подпёр кулаками подбородок, выжидательно разглядывая эпистолярия. Полураскрытые крылья топорщились за его спиной. — Тогда во что мы будем играть? Уже четыре часа прошло. Время в стенах Библиариума текло по своим законам, и Рацела поразила точность, с которой ангел ухитрился назвать его примерный промежуток. Но виду он решил не подавать. — Я не знаю детских игр, — признался он. Ангел задумался. — А регицид — это детская игра? “Смотря как играть”, — едва не ответил Рацел, но откашлялся и сообщил: — Не совсем. — Значит, — строго осведомился ангел, — в него ты играть умеешь? Это была очень здравая мысль, и Рацел удивился, как она не пришла ему в голову раньше. Пожалуй, детский облик ангела всё-таки слишком сбивал с толку. Нужно было привыкнуть. — Немного умею, — слукавил он. — Хочешь сыграть? Ангел энергично закивал. Эпистолярий протянул руку, позволяя доске для регицида медленно слеветировать с верхней полки стеллажа прямо ему в ладонь. Ангел следил за этим действом с нескрываемым восторгом. — А меня ты научишь так делать? Рацел покачал головой. — Не могу. — Почему? — Для этого нужна врождённая способность, — лаконично ответил он. — Ты хотел партию в регицид? На что играем? — На желание! — немедленно заявил ангел. — Если я выиграю, ты исполняешь моё желание. — В пределах разумного, — добавил Рацел. — Хорошо. А если выиграю я, ты до конца сидишь тихо и не пристаёшь ко мне с вопросами, пока я занят. Идёт? — Идёт! — воскликнул ангел. — Можно, я фигуры расставлю?.. …спустя пару часов Рацел начал понимать, что некоторые его выводы были слишком поспешными. И среди них поспешнее всего оказалась наивная уверенность, будто ребёнок, пусть даже он и клон примарха, не сможет обставить эпистолярия в регицид. В общей сложности он продул уже два раза и теперь был загнан в угол уже в третий. Ангел выглядел очень довольным. А сам Рацел — очень недовольным, но ребёнка это совершенно не смущало. — Не расстраивайся! — жизнерадостно “утешил” он библиария. — У меня тоже не сразу стало получаться. Рацел ещё раз внимательно посмотрел на ангела, проверяя, не издевается ли тот, но он выглядел совершенно искренним. Эмоциональный фон, расходящийся от него волнами, говорил о том же. В разум маленького ангела Рацел, помня о запрете “подзеркаливать”, что бы это ни значило, предпочитал без острой нужды не лезть. Он окинул взглядом безрадостную расстановку фигур и, вздохнув, положил своего императора на доску. — Ты выиграл, — констатировал он и без того очевидный факт. — И ты должен мне желание, — заявил ангел. — Три раза. — В пределах разумного, — добавил Рацел. — И чего ты хочешь? Ангел рассказал. В этот день пределы разумного с точки зрения Гая Рацела подверглись существенному пересмотру, но долг в игре всё ещё был долгом чести. Не отдать его было нельзя. "Спокойно, — сказал себе Рацел. — Я делал в своей долгой жизни и более идиотские вещи". Он попытался припомнить, какие именно, но всё, что приходило на ум — тот момент, когда он имел глупость не пристрелить Калистария сразу же, как только почувствовал в нём тёмные ростки "ярости". Не пади Калистарий в тот день, он не стал бы Мефистоном. А, не став Мефистоном, не привёз бы на Ваал причину его сегодняшней беды. Да. Определённо. Нужно было просто убить Калистария, пока не стало поздно. — Ты всё запомнил? — обречённо спросил он. — Так точно! — радостно отозвался мелкий ангел. — Ты — торговец редкостями из Мёртвых Земель. Я — твой внук. Мы идём в Падение Ангела, чтобы продать те цветные жестянки. — Верно, — проворчал Рацел. — И постарайся не махать крыльями. Преломляющее поле имеет свои пределы действия. Ангел потрогал артефакт, висевший у него на поясе. — А ты не можешь с помощью иллюзии сделать так, чтобы мы выглядели для всех как обычные люди? — Могу, — признался эпистолярий. — Но все чудеса имеют свою цену. Если хочешь попасть в город, делай, что я сказал, и не выделяйся из толпы. Надеюсь, не нужно объяснять, почему? — Потому что моё присутствие должно оставаться в тайне, чтобы не привлечь внимания тех, про кого Мефистон велел не говорить вслух, — заученно повторил ангел. — Именно, — подтвердил Рацел. — Но лишнее внимание простых смертных нам тоже без надобности. Он ещё успел подумать, как же сильно Мефистон успел облажаться, что ангела не удалось сплавить Альбину, который всегда выручал старшего библиария даже в тех ситуациях, когда не следовало бы. Потом все эти мысли отошли на второй план в попытках упихать ангельские крылья под пылевой плащ. В довершение всего Рацел повесил ему на шею респиратор. — Мне это не нужно, — воспротивился было ангел. — Это мне нужно, — отрезал библиарий. — Как я уже сказал, преломляющее поле имеет свои пределы. А теперь надевай и пойдём. Смирившись, ангел всё-таки натянул респиратор. Маска была ему великовата и закрывала лицо почти целиком, оставляя открытым только лоб и любопытно моргающие голубые глаза. Рацел ещё раз проклял свою недальновидность, но делать было нечего. Он уже обещал маленькому ангелу исполнить его желание. Значит, они отправляются на Ваал Секундус. В глубине души он надеялся, что ребенок передумает, как это свойственно детям, и выберет что-нибудь другое, но упорства мелкому было не занимать. “Я хочу увидеть Падение Ангела. Своими глазами, — заявил тот, сразу обрубая Рацелу все обходные пути. — Хочу побывать там, откуда всё началось”.

***

— Здесь так много людей! — изумлённо прошептал ангел, когда они уже входили в город. Как ни странно, Рацел склонен был с ним согласиться. Народу и в самом деле было необычно много даже для рыночного дня, хотя никаких важных праздников вроде бы не предвиделось. — Тем лучше для нас, — ответил он. — Сольёмся с толпой. Но уже через мгновение он увидел причину такого столпотворения и понял, что, пожалуй, несколько поторопился с выводами. Кровавые Ангелы были довольно обычным явлением на улицах столицы. Но не в таком количестве и не сопровождаемые киберхерувимами, несущими благую весть. Ангел дёрнул эпистолярия за полу плаща. — Что здесь происходит? — спросил он. — Куда идут эти братья?.. — К Месту Избрания, — мрачно произнёс Рацел. — Начался отбор кандидатов в орден. “А я об этом не вспомнил”, — добавил он мысленно и ещё раз проклял собственную беспечность. Впервые его посетила мысль, что, возможно, присутствие маленького ангела оказывает на его разум какое-то странное воздействие. Это стоило изучить тщательнее… — Эй, торговец! “Этого ещё не хватало”, — мрачно подумал Рацел, судорожно вспоминая, как там полагалось вести себя смертным, если к ним вдруг в такой панибратской манере обратился ангел Императора. Более того, ангел Императора в гудящих чёрных доспехах, украшенных костями, и в череполиком шлеме с пылающими красным глазницами. По всему выходило, что смертному полагалось как минимум замереть от ужаса и пасть лицом на пыльную мостовую. Некоторые ещё могли напрудить в штаны, но на такие подвиги актёрское мастерство библиария точно не годилось. — Эй, торговец, — продолжал капеллан-примарис, подходя ближе, пока его громоподобный голос гремел на всю улицу, — у тебя, я вижу, есть внук подходящего возраста. Разве мальчишка не хочет стать ангелом? Если до этого момента Рацел неплохо изображал замешательство, то теперь он совершенно искренне поперхнулся собственным кашлем. — Стать ангелом? — немедленно подлил масла в огонь “мальчишка”, вылезая вперёд. Капеллан присел на корточки, чтобы посмотреть в лицо “мальчишке”. Рацел мысленно застонал и взглядом поискал на доспехах имя этого молодого балбеса, чтобы при случае высказать ему всё, что думает о его манерах. — Ты можешь участвовать в испытаниях отбора, как и все остальные мальчики, — произнёс капеллан. — Сколько тебе лет? — Лет? — озадаченно переспросил маленький ангел. — Ну вообще-то мне ещё нет… Могучая рука схватила его за крыло и с силой оттащила назад. Со стороны это выглядело как будто дед утаскивает нерадивого внука за пылевой плащ. — Ему ещё не исполнилось одиннадцати стандартных лет, — быстро сказал опомнившийся Рацел, ловко удерживая возмущённо дёргающееся крыло. И, подумав, добавил: — Господин. Капеллан ещё раз посмотрел на “мальчишку”. Ангел в ответ таращился на него с нескрываемым любопытством. Такая явная храбрость потенциального кандидата не могла не привлечь внимания рекрутёров. — Он очень хорошо развит для своих лет, — заявил капеллан. — Слишком юный возраст не станет помехой. Рацел ещё раз посмотрел на маленького ангела, которому даже при самом хорошем освещении было не дать больше семи-восьми. “Так мы скоро младенцев начнём принимать для перерождения в Астартес, — мрачно подумал он. — Будет великая битва на погремушках в Месте Избрания”. — Он не может стать ангелом Императора. Господин, — твёрдо ответил Рацел, сдерживаясь, чтобы не встретиться с примарисом глазами и не объяснить более наглядно. — Почему? — строго осведомился тот. — Да, почему? — подлил масла в огонь маленький ангел, как будто без него было недостаточно проблем. Воображение Рацела работало на полную мощность. Почему же, в самом деле, почему?.. — Потому что он девочка! — выдал он лучшее, что пришло в голову. Последующая немая сцена дала ему время перевести дух и продолжить, пока капеллан не пришёл в себя от таких заявлений: — Видите ли, господин, у моей рано умершей дочери не осталось сыновей, но ведь роду нужен наследник, которому я смогу передать дело! Так что старшей внучке пришлось назваться мальчиком и взять на себя нелёгкое бремя стать будущим главой семьи, когда я уже не смогу возить в город редкости из Мёртвых Земель… Вам виднее, конечно, но я что-то сомневаюсь, что у Ангелов Императора это тоже так работает! Вдохновенно заливая всё это, он пытался оттащить ангела подальше от цепких рук примариса, но не тут-то было. Тот упёрся намертво. С тем же успехом Рацел мог тянуть за собой здание. — Но я хочу пройти испытания Ангелов! — заявил маленький засранец, так что эпистолярий подавился собственным гневным возгласом. — Дедушка, ты должен меня отпустить! Пальцы Рацела, державшие ангела за крыло, разжались против его воли. Он с удивлением уставился на собственную руку, не понимая, как это произошло. Ангел в это время одним прыжком преодолел расстояние, отделявшее его от капеллана, и решительно уставился снизу вверх на личину череполикого шлема. — Идём! — распорядился ангел. — Я хочу участвовать в отборе. — Так ты девочка или нет?.. — с некоторым сомнением протянул капеллан, разглядывая его. — А, ладно, — он махнул рукой. — Апотекарии, в смысле, сангвинарные жрецы, разберутся. Идём. Шокированный Рацел проводил взглядом удаляющуюся широким шагом чёрную фигуру, за которой вприпрыжку мчался детский силуэт в пылевом плаще за спиной. — Ты можешь наблюдать за испытаниями, торговец, — бросил капеллан через плечо. Рацел поклялся себе, что при первой же возможности надерёт уши обоим юным идиотам — и примарису, и клону. К сожалению, до этого благословенного момента ещё нужно было дожить. По возможности, не раскрыв лишних тайн неподготовленной публике. Не хватало ещё устроить второе пришествие Сангвиния прямо в Падении Ангела, в самый разгар отбора. Рацел мысленно пополнил список тех, чьи уши не останутся безнаказанными, именем Калистария, и поспешил следом за капелланом. Презрев запрет “подзеркаливать”, он мысленно потянулся к разуму ангела, хотя в том, что это можно назвать разумом, сомневался в тот момент как никогда. Глухая стена, прежде стоявшая на его пути, неожиданно поддалась. +Ты что творишь?!+ “Я просто хочу посмотреть, как проходят испытания, — отозвался ангел. — Что в этом плохого?” +Я тебе сейчас и так расскажу, как они проходят+ мысленно огрызнулся Рацел. +Отбор начинается с генетического тестирования кандидатов на совместимость с геносеменем! Ты представляешь, какие результаты оно покажет на тебе?+ В сознании ангела отразилось некоторое замешательство, однако он быстро воспрянул духом. “Значит, я просто уйду раньше, чем до этого дойдёт”. Без малейших усилий протолкавшись сквозь толпу, окружавшую Место Избрания, капеллан провёл Сангвиния за собой. Рацел остался где-то далеко позади, но ангела это не слишком беспокоило. Он справедливо рассудил, что эпистолярий, пожалуй, как-нибудь сумеет о себе позаботиться. — Жди здесь, — велел капеллан, прежде чем подтолкнуть ангела к толпе таких же мальчишек. Все будущие кандидаты выглядели не младше стандартных десяти лет, а самые старшие казались скорее юношами, чем мальчиками. Сангвиний заметил это в тот же момент, когда понял, что почти не уступает им ростом. — Погодите! — воскликнул он и схватил капеллана за край наколенника — единственную выступающую часть брони, до которой без проблем доставал. Обескураженный таким поведением, тот притормозил. — Как вас зовут? — быстро спросил Сангвиний. — Это же не секрет? По-видимому, это не было секретом, или же капеллан просто впервые видел настолько наглого ребенка. — Моё имя Диталини, — произнёс он. — Ого! — выдохнул ангел. — Значит, вы тоже из той роты, которая взяла себе имена в честь элементов ваальской культуры? Линзы череполикого шлема как будто засветились ярче. — Мы стремимся сохранить наследие ордена… — начал капеллан и вдруг спохватился: — А ты откуда об этом знаешь? Сангвиний прикусил язык, сообразив, что ляпнул лишнего, но было уже поздно. Знал он, разумеется, от Аттика, но вот капеллану выяснять эти подробности никак не полагалось. — Слава нового поколения Ангелов гремит так далеко, что об их подвигах поют даже в далёких пустошах Ваалфоры! — нашёлся он. Диталини, по всей видимости, удовлетворил этот ответ. Проводив его взглядом, Сангвиний повернулся к остальным мальчишкам. В сущности, это был его первый опыт общения со сверстниками, если можно было так сказать. И он понятия не имел, что делать. Сверстники таращились на него широко открытыми глазами. — Ты сейчас… разговаривал с Ангелом? — выдохнул один из них, что стоял ближе всех. — Ну… Да? — отозвался Сангвиний. — А это что, запрещено? — Тебе не страшно? Сангвиний задумался над этим вопросом, но так и не понял, почему должно быть страшно. Он так и сказал. Вперёд протолкался один из старших кандидатов, который возвышался над большинство мальчишек на голову. Он шагнул ближе, так, что их разделяло меньше шага, и Сангвинию поневоле пришлось бы смотреть на него снизу вверх. — Думаешь, ты тут самый храбрый, да? — поинтересовался он звенящим от напряжения голосом. — Ты откуда такой вылез? Общение со сверстниками неумолимо сворачивало куда-то не туда. — Из Мёртвых земель, — ответил Сангвиний в соответствии с придуманной Рацелом легендой. — На этой свалке что, кто-то живёт? — усмехнулся мальчишка под довольный смех своих товарищей, и толкнул его в плечо. С таким же успехом можно было толкать каменный столб. Сангвиний не шевельнулся и с интересом посмотрел на своего оппонента. Тот толкнул снова, на этот раз сильнее — с тем же результатом. — Что ты делаешь? — спросил Сангвиний с искренним интересом. — Если это какая-то игра, то я её не знаю. — Сейчас узнаешь, — пообещал тот и размахнулся, собираясь засветить ему в челюсть. Сангвиний сделал полшага в сторону, уклоняясь от просвистевшего мимо кулака. Эта игра и в самом деле была ему знакома, он играл в неё сотни раз, правда, в основном с тренировочным сервитором в дуэльной клетке. И там уровень сложности был повыше. Он перехватил руку своего противника повыше запястья и развернул, разгибая в локте. И толкнул на землю — как ему показалось, не сильно. Мальчику, который рухнул в пыль со всего размаху, так, видимо, не показалось. Он дёрнулся и хрипло застонал. Сангвиний обеспокоено присел рядом на корточки и тронул его за плечо. — Эй, всё в порядке? Ты цел? Тот приподнял голову и повернул к нему помятое лицо, которым приложился о землю, не успев выставить руки. Из разбитого носа медленно текла кровь. — Прости, — тихо сказал Сангвиний. — Я не хотел. Это случайно вышло. Он протянул руку, помогая своему недавнему противнику подняться на ноги. Того слегка пошатывало. — Эй, вы! А ну хватит махать кулаками! — запоздало крикнул один из кровных рабов, которые должны были присматривать за кандидатами. — У вас ещё будет время отлупить друг друга на испытаниях! Сангвиний виновато улыбнулся. Он только теперь с неожиданной ясностью понял, почему Рацел запретил ему участвовать в отборе, даже чтобы просто посмотреть. — А в Мёртвых землях все так умеют? — спросил кто-то из мальчишек. — Это далеко? — спросил другой. — Очень далеко, — отозвался Сангвиний. — Дальше, чем вы все бывали. Вот ты, например, откуда?.. Так он узнал истории других кандидатов. Удивительно, но коренных ваалитов среди них было не много. Основную массу составляли дети переселенцев, беженцы и даже ребята с флота, подходящие по возрасту и отобранные капелланами для испытаний. Все они могли стать Кровавыми Ангелами с тем же правом, что и уроженцы Ваалфоры. Сангвиний едва не пропустил момент, когда вернулся капеллан Диталини. Следом за ним шагал сангвинарный жрец, чьи белые доспехи резко выделяли его из любой толпы. Ангел пригляделся. Он очень хорошо знал эти доспехи, несмотря на то, что видел их обладателя облачённым в броню от силы пару раз. Сердца пропустили удар. Брат Альбин смотрел поверх голов, скользя внимательным взглядом от одного кандидата к другому. Он кого-то искал, и Сангвиний в одночасье понял, кого. Конечно же, Диталини сказал ему о странном ребёнке. Конечно же, Альбин не мог не заинтересоваться. Если бы он только знал!.. Если бы Сангвиний мог хотя бы догадаться, что Альбин будет руководить отбором, он бы ни за что не сунулся даже близко к Месту Избрания. Даже не стал бы уговаривать Рацела взять его на Ваал Секундус. Он не сомневался: стоит взгляду сангвинарного жреца остановиться на его лице, и никакие маскирующие поля, никакие иллюзии его не спасут. Альбин узнает его в ту же секунду. Нужно было что-то делать, но с идеями было туго как никогда. — …разбирайся сам, кто он. Или она, — услышал он голос капеллана сквозь шум крови в ушах, словно сквозь вату. — Диталини, в твои годы уже можно было выяснить, чем мальчики отличаются от девочек, — ворчливо отозвался Альбин. Он задержался взглядом на мальчишке рядом, и Сангвиний понял, что это его последний шанс. Развернувшись, он рванул в прямо противоположную сторону, пока другие кандидаты удивлённо расступались, пропуская его. Оглянуться означало потерять драгоценные секунды, поэтому он не оглядывался. Смеркалось. Душная жара пустоши быстро уступала место ночной прохладе. “Я и забыл, какие короткие сутки на луне”, — подумал Сангвиний, устраиваясь на ещё тёплом камне. Он уселся поудобнее, обняв согнутые колени, прикрылся наполовину расправленными крыльями от подбирающегося холода и задумался. Возможно, не стоило улетать так далеко от города. Но и приземлиться неподалёку он не мог, не рискуя быть увиденным. Оставалось надеяться, что Рацел сможет найти его здесь — он же библиарий, в конце концов? Он прикинул возможность снова включить маскирующее поле и вернуться в Падение Ангела пешком, но тут же отверг эту мысль. На своих двоих путь занял бы несколько часов, и тогда у них с эпистолярием было больше шансов разминуться, чем встретиться. О комментариях, которые последуют за этой встречей, ангел предпочитал не думать. Ему и так было достаточно стыдно за устроенный переполох. Рацел, безусловно, скажет ему много чего, и будет прав. Сангвиний поднял взгляд к быстро темнеющему небу. Может быть, мелькнула у него шальная мысль, полететь обратно к городу? В темноте заметить его будет сложнее, к тому же, это можно будет сделать только глядя вверх, ведь крылатая фигура не отбросит яркой тени, как при свете дня. А смотреть вверх ночью сейчас не следовало никому. Даже Данте предупреждал его об этом… Но он всё-таки смотрел. Когда красноватый бок Ваала отбрасывал тень на вторую луну, звёзды были не такими яркими, как во время настоящей ночи. Но расколовшая небеса рана Великого Разлома пылала всё так же. Здесь, на Секундусе, она казалась даже ближе, чем сквозь толстую атмосферу Ваала. Или это сам Разлом стал ближе? “Когда ты смотришь в бездну, бездна смотрит на тебя в ответ”, — вспомнились ангелу слова Данте, но предупреждение быстро затихло и растворилось в прохладе пустынной ночи. С виду в бездне не было ничего страшного. В конце концов, она ведь была чудовищно далеко отсюда. Сангвинию вдруг пришло в голову, что Рацелу будет гораздо проще найти его, если он откроет свой разум. Правда, тогда все справедливые замечания, которые он заслужил, последуют незамедлительно, но разве это так уж важно? Всё-таки сидеть одному в пустыне ночью было довольно одиноко. Ничего страшного не случится, если он… Давно пора это сделать, дитя моё. Мысль была посторонней и не принадлежала ему. Она пришла откуда-то извне. Пожалуй, это можно было назвать пугающим, но Сангвиний не то чтобы мог испытывать страх в традиционном понимании этого слова. Вместо этого он был заинтересован. — Сделать что? — спросил он вслух. Я давно ищу тебя, дитя, продолжало нечто извне. Что-то скрывает тебя от моего взора. Ангел нахмурился. — Рацел?.. Это ты? Кто такой Рацел? — Тогда кто ты? Ты знаешь, кто я, сын мой. Сангвиний вздрогнул. Пальцы до боли сжались в кулаки. Он зажмурился, но всё ещё видел перед собой рваную рану в ткани реальности, перечеркнувшую небо. — Отец?.. Вихрь мыслей за доли секунды пронёсся в голове. Он обдумал каждую. Могло ли это быть правдой? Мог ли Император найти его, будучи заключённым в Золотой Трон далеко на Терре? И что, если да?.. Что тогда? Что нужно сказать? Не так он представлял себе первую встречу с Отцом. По правде говоря, он никак её себе не представлял. Почти никак. Разве что изредка, перед сном, прежде чем закрыть глаза, он думал, а что, если?.. Будет ли Император рад ему? Или испепелит на месте, ведь, в конец концов, он не настоящий Сангвиний?.. Открой мне свой разум, дитя, продолжал голос извне. Он звучал всё яснее. Открой и впусти меня, чтобы я мог освободиться. — Освободиться откуда? — уточнил Сангвиний. Скорее, торопил его голос. У нас с тобой мало времени. Ещё немного, и будет поздно. — Ты действительно мой Отец? — спросил ангел. — Я точно могу тебе доверять? Ты сомневаешься во мне, дитя? Сангвинию очень не нравилось сомневаться. Тем не менее, он овладел этой способностью в совершенстве. Сомнения в себе самом всегда сопровождали его. Почему бы не усомниться и в окружающих? — Если это и правда ты, Отец, ты, наверное, знаешь ответ на вопрос, который я хочу задать? — произнёс он. Я знаю всё, дитя. Спрашивай, но поторопись. Ангел задумался, о чём таком он мог бы спросить, чтобы убедиться, что таинственный собеседник не врёт. Если Император действительно нашёл его, то Ему бы не составило труда ответить… Ну, например, насчёт крыльев. Он ведь знал это, верно? Или имя. Император знал его настоящее имя. Что же спросить?.. Сангвиний закусил губу в сомнениях и почувствовал, как острые клыки прокусывают кожу. — Что такое большое, чёрное и на трёх ногах? — выпалил он. Последовала пауза. Ангел напряжённо прислушивался к своим мыслям, но таинственный голос продолжал молчать. Наконец он возник снова. Что?.. — Если ты и правда мой отец, ты это точно знаешь. Что такое: большое, чёрное и на трёх ногах? — медленно, почти по слогам повторил Сангвиний. — Это рояль, — сказал другой, куда менее таинственный и очень знакомый голос. Ангел открыл глаза. Рацел стоял в десятке шагов от него. Он вернул свой обычный облик, не искажённый иллюзиями или маскирующим полем, и полупрозрачные алые крылья за его спиной всё ещё медленно растворялись в ночном воздухе. Выражение лица эпистолярия не предвещало ничего хорошего. Сангвиний вскочил с камня и рванулся к нему. Крылья расправились на бегу и ударили по упругому воздуху, отрывая его от земли. Рацел слегка покачнулся, когда ангел врезался в него с разгону. Руки обвили шею библиария. — Прости, — пробормотал ангел сквозь слёзы, предательски подступающие к глазам. — Я повёл себя как идиот. Я больше так не буду. Я… — Слишком много “я” и мало других слов, — проворчал Рацел, неловко обнимая Сангвиния в ответ. — С кем ты разговаривал сейчас? — Понятия не имею, — честно признался ангел. — Но загадку про рояль он не знает. Библиарий аккуратно отлепил его от себя и поставил на землю. — Сколько раз тебе было сказано не смотреть на Разлом? — поинтересовался он строго. — Я смотрел всего пару секунд! — возразил Сангвиний. — В любом случае, я ему ничего важного не сказал, так что всё в порядке, верно? — Не уверен, — хмуро произнёс Рацел. Ангел с тревогой вгляделся в его лицо. — Я смог найти тебя, когда почувствовал твоё присутствие, — пояснил библиарий. — Что-то скрывает тебя от прорицания, поэтому никто, абсолютно никто не видел пророческих видений относительно тебя. Мефистон рассказывал тебе об этом? Сангвиний помотал головой. — Когда я искал тебя, — продолжал Рацел, — на короткое время, всего на мгновение, мне удалось увидеть тебя здесь, сидящим на камне. Что бы тебя ни защищало, в этот момент оно дало сбой. Ангел вновь задумчиво прикусил губу. — Но ведь потом всё вернулось, да? — уточнил он. — Значит, на самом деле всё в порядке? — Да… В порядке, — согласился библиарий. Хотя Сангвинию и показалось, что он был в этот момент не вполне искренним.

***

Обратный путь проходил почти спокойно. В десантном отсеке “Грозового Ворона” ангел забрался Рацелу на колени. Тот не возражал против подобной фамильярности. Это было даже приятно. — Что показала твоя проверка? — спросил его ангел. — Что я такое на самом деле? Погибель или спасение? Библиарий со вздохом потрепал дитя по взъерошенным кудрям. — А сам ты как думаешь? Ангел ответил ему неожиданно не по-детски серьёзным взглядом. — Я не знаю, Гай, — произнёс он тихо. — Возможно, я никогда и не узнаю правды. Что я такое? Чудо Императора или происки сил, о которых вы запрещаете мне говорить вслух из опасения, что я могу их привлечь к себе? Точно так же, как я никогда не знал наверняка, были мои крылья замыслом Отца или его же ошибкой. Знаешь, наверное, в глубине души я просто боюсь узнать ответ. Он улыбнулся, глядя на изумлённого Рацела с обезоруживающей искренностью. — Поэтому я хочу узнать твой вердикт. Что я такое? — Я не знаю, — ответил ему эпистолярий. — И, возможно, тоже никогда не узнаю. Я могу найти свидетельства и того, и другого. Всё будет зависеть от того, как их истолковать. Ангел вскинул брови. — Поэтому скажу тебе одну банальную вещь, — продолжал Рацел. — То, кто ты есть определяется не твоим происхождением, а твоими поступками. Хорус был любимым сыном Императора, и в его генокод не закралось изъянов или мутаций, которые можно было бы трактовать двояко, но это не помешало ему сделать то, что он сделал. То, станешь ты для нас гибелью или спасением, не начертано среди звёзд и не зашифровано в символике имперского таро. Это можешь определить только ты сам. — Не все воспримут твоё появление как новую надежду, — добавил он. — Будут, обязательно будут те, кто усомнится. Воспротивится. Возможно, попытается тебя убить, сочтя само твоё существование святотатством. Так происходит всегда, это естественный процесс. Но только ты и твои решения определят исход. Ангел моргнул. Слёзы прочертили две тёмные дорожки на его запылённых щеках. — А кто я для тебя, Гай? — спросил он, упрямо глядя эпистолярию в глаза. — Что ты во мне видишь? Рацел обнял его за плечи, теснее прижимая к себе. Машинально погладил шелковистые на ощупь перья на крыле. Крыло не пыталось высвободиться из-под его пальцев. — Я вижу уставшего ребёнка, которому пора вернуться домой, — ответил библиарий. Ангел прижался к нему, пряча лицо на могучей груди. — Ты на меня не сердишься? — спросил он глухо. — За всё… Ну, за то, что я сделал в Падении Ангела? — Нет, — честно ответил Рацел. — По крайней мере, если ты пообещаешь больше не устраивать такого безумия. — Обещаю! — с готовностью заявил ангел. Вся его недетская серьёзность куда-то в одночасье испарилась, словно капля воды в полуденный зной. — Ты же не расскажешь Мефистону, что сегодня произошло? Рацел, который был близок к тому, чтобы просить ангела о том же самом, немедленно пообещал, что не расскажет ни слова. “В конце концов, — скажет он, если старший библиарий захочет узнать подробности, — не только у тебя могут быть свои маленькие тайны”. Но было кое-что, о чём он не мог умолчать. То мгновение, когда ангел каким-то образом открылся для его пророческого взора. Тогда он узнал, где искать маленького засранца. А если узнал он, то мог узнать и кто-то ещё.