Кровавая луна

Платформа не изменилась. Всё тот же дым, окутывающий всё те же вагоны. Только люди теперь были другими. Римус Люпин смотрел сквозь стекло на снующих туда-сюда волшебников — и сердце его заполняла ностальгия. Скоро он вернётся в Хогвартс, только теперь как преподаватель, а не студент. Подумать только, он наконец-то сможет войти в учительскую, глядя перед собой, а не стыдливо опустив глаза, ожидая выговора за шалость, которая не удалась! Правда, ему будет немного одиноко, но он это стерпит. В конце концов, Римус был одиноким вот уже двенадцать лет, и дыра в груди, оставшаяся после смерти друзей и предательства Сириуса, больше не болела так сильно. Люпин облокотился на стенку купе и тяжело вздохнул. Как он устал… После последнего полнолуния прошло меньше недели, свежий шрам на плече при каждом движении отзывался болью. За последние несколько дней Римус проспал около десяти часов, так что глаза слипались от перенапряжения. Он моргнул несколько раз, но никакого результата это, конечно, не принесло. Несколько минут сна ведь не повредят, правда? Зевнув, Римус закрыл глаза.

***

Холод и первобытный страх — нет, ужас — пронизывали его мозг и выворачивали наизнанку душу. Он только что собственноручно разодрал в клочья глотку человека. Тот смотрел на него невозможными голубыми глазами, содрогаясь в предсмертных судорогах. Хриплый голос умирающего еле слышно повторял: «Это твоя вина, Римус, только твоя». Люпин распахнул глаза. В купе было темно и холодно, на соседней полке сидело двое подростков, ещё один полулежал, прислонившись к стенке: похоже, отключился. Переведя взгляд на вход, Римус увидел дементора. Что ж, теперь всё ясно. Ищут Блэка. Проблема теперь заключалась только в поиске счастливого воспоминания, ведь каждое из них было связано с кем-то из мародёров. С Бродягой в первую очередь. — Экспекто патронум, — прошептал Люпин, вспоминая самые лучшие моменты, пережитые с Сириусом. Он правда старался, но почти каждый кадр в голове пересекала полупрозрачная, но от этого не менее заметная надпись «предатель». Патронус получился очень слабым, всего лишь струйка серебристого дыма, но и этого, хвала Мерлину, было достаточно. Дементора отшвырнуло в коридор, и монстр поспешил убраться из поезда. Лампы в купе снова зажглись. Римус спрятал палочку и обернулся к подросткам. Они выглядели совсем юными, не старше четвёртого курса. Долговязый мальчуган с огненно-рыжими волосами уставился на Люпина широко открытыми голубыми глазами, которые сильно выделялись на усыпанном веснушками худом лице. Девочка, сидевшая рядом, была ощутимо ниже соседа. Выражение её обрамлённого копной каштановых волос лица было не по годам мудрым. В руках она бережно держала рыжего кота. Римус посмотрел на последнего мальчика, и у него перехватило дыхание. Перед ним сидел Джеймс! Те же непослушные волосы, точеные черты лица… Только присмотревшись, Римус заметил, что нос паренька был слегка кривоватым, будто его не раз ломали, а на лбу красовался молниевидный шрам. Так значит, это малыш Гарри. Да уж, вымахало дитятко! «Ещё бы, — хмыкнул про себя Римус, — двенадцать лет прошло». Тем временем девочка опустила кота на пол, а сама принялась легко шлёпать бессознательного друга по лицу. — Гарри! Гарри! Ты в порядке? Тот открыл глаза. Зелёные, как у Лили. — Что… Что? Гарри заозирался по сторонам. Взгляд его перебегал с одного лица на другое. — Ну, как ты? — беспокоился рыжий. Он чем-то напоминал Римусу старого доброго Питера, когда Джеймс и Сириус затевали какую-то шалость, заведомо обречённую на провал. Именно Петтигрю в итоге всегда применял исцеляющие чары. Его лицо в те моменты вытягивалось почти так же, как и у этого мальчугана. — Ничего. — Поправив очки, Гарри бросил взгляд на дверь. — Где тот… ну, который… выл? Его друзья озадаченно переглянулись. — Никто не выл. — Но я слышал вой. Римус тем временем достал из кармана мантии плитку шоколада и с треском разломал. Все повернулись к нему. — Держи. — Пытаясь совладать с голосом, Люпин протянул самый большой кусок Гарри. — Съешь — и станет легче. Тот принял сладость, но есть не спешил. Римус мог его понять: судя по всему, это был первый дементор в его жизни. — Вы не знаете, кто это был? — спросил Гарри, подтверждая догадку профессора. — Дементор, — спокойно ответил Люпин, раздавая шоколад остальным. — Один из дементоров Азкабана. Все смотрели на него, будто не веря. Римус же комкал обёртку, стараясь вообще не задерживать взгляд ни на ком из троицы: слишком болезненные воспоминания ворошил их вид. — Ешь, — повторил Люпин, заметив, что Гарри так и не притронулся к шоколаду. — Увидишь, станет легче. Простите, я ненадолго уйду, мне надо кое-что сказать машинисту. Римус вышел из купе, изо всех сил стараясь сохранить спокойное выражение лица. Очутившись в коридоре, он оглянулся по сторонам и направился к тамбуру. Как только дверь за ним закрылась, Римус остановился. Слёзы сами собой покатились по щекам. Если бы он всё же спросил тогда кого-то из своих друзей, в чём дело, всё могло бы быть по-другому. У Гарри были бы родители, его лоб не пересекал бы шрам, а выражение лица было бы счастливее. Он знал бы Люпина не как профессора, а как хорошего друга, они бы часто виделись на семейных праздниках в доме Поттеров. Питер был бы жив. Возможно, даже Сириус был бы с ними, смеялся бы, как раньше, обнимал бы Римуса… Нет. Нельзя об этом думать. Всё равно это невозможно. Лили, Джеймс и Питер мертвы, Сириус скрывается, а сам Римус стоит в тамбуре, давясь рыданиями, хотя должен бы говорить с машинистом. «Соберись, — приказал он себе. — Соберись и веди себя подобающе. Ты теперь профессор, так что соответствуй». Глубоко вдохнув, Римус вытер влагу со впалых щёк и направился в кабину машиниста.

***

Огромный чёрный пёс сидел у входа в «Три метлы» и смотрел в сторону замка. В Хогвартсе сейчас почти наверняка проходило распределение первокурсников: время ещё не позднее, а кареты с фестралами уже проехали. Пёс встал и потрусил в сторону Визжащей Хижины. Затем, пробравшись сквозь дыру в ограде, побежал к еднственному плохо заколоченному окну и протиснулся внутрь. Обтрусившись, пёс потянулся и запрыгнул на кровать, подняв облако пыли. Через минуту на продавленном матрасе сидел сгорбившийся мужчина лет тридцати пяти со спутанными чёрными волосами и грустными голубыми глазами. Он явно о чём-то напряжённо думал. — Ладно, первое впечатление было… не очень, — прикинув что-то у себя в голове, подытожил человек. — У парня, во всяком случае, чуть приступ не случился. — Тут он немного по-собачьи фыркнул: — Да уж, определённо сын Джеймса, Лили бы собаки не испугалась. Да ладно, Мерлин с ним! Гарри ничего не угрожает: Дамблдор этого не допустит. К тому же, это ведь Мальчик-который-выжил, за ним постоянно кто-нибудь да и наблюдает. Взять хотя бы Нюньчика. — Мужчину передёрнуло. — Бедные дети… Смотреть на это недоразумение каждый божий день — это ж никаких наказаний не надо! Хотя, признаю, шпион из него неплохой. Да и Лили он обожал… — Человек помрачнел. — А Джеймса-то как любил, обзавидуешься. Ну, может, хоть Гарри не сильно перепадёт. Хотя, если он собак пугается, но нормально василиска воспринимает — или что у него там было в той комнате? — значит, уже перепало и не слабо. Человек замолк и снова погрузился в раздумья. Что же ему теперь делать? Пробраться в замок сейчас не вариант: толку не будет никакого. Сидеть всё время в Хогсмиде — можно пропустить нечто важное. Правда, мадам Розмерта знает всё и даже больше, но она ещё не настолько выжила из ума, чтобы разбалтывать это по несколько раз на день, чтобы любая дворняга расслышала. Надо было затаиться, но при этом продолжать делать вылазки хотя бы раз в неделю. Тогда можно будет вернуться в замок, когда внимание учителей притупится. И прикончить предателя. Сломать его жалкую крысиную шею. Или — ещё лучше — притащить к Дамблдору и заставить обратиться в человека. Тогда Бродяга снова станет свободным! И сможет увидеть Римуса… — Соберись, — прорычал Блэк. — Сосредоточься на Хвосте. Возможно, тот кот поможет поймать гада. — На последних словах он зевнул. — А пока что стоит поспать. Завтра наверняка будет долгий день. И человек заснул спокойным сном без сновидений.

***

— Сириус Блэк в замке! — Как он пробрался внутрь? — Он же сильнейший чёрный маг! — А как же дементоры? — Он уже обошёл их в Азкабане, что ему стоит провернуть это ещё раз?! Эти и ещё множество реплик повторялись на протяжении последней недели, и Римуса этот факт знатно раздражал. Нет, он переживал, конечно, за Гарри, его несуразного друга и так далее и тому подобное, но постоянное пережёвывание нереальных теорий насчёт супер-способностей беглеца крайне выматывали. Хорошо хоть Гермиона в этих разговорах не участвовала, а то Римус бы окончательно разочаровался в молодом поколении и в жизни в целом. Ну, действительно, кому в здравом уме может прийти мысль, что Блэк — вампир? Или — ещё лучше, просто обхохочешься — оборотень. Серьёзно? У вас оборотень преподаёт защиту от тёмных искусств, а вы до сих пор ни сном ни духом. Правда, всё та же Гермиона не могла совсем ничего не заподозрить, но даже она пока никаких гипотез не озвучивала. Римус устало потёр виски. Полнолуние было недели две назад, но голова всё ещё трещала. «Спасибо Снейпу, что только голова, — подумал Люпин. — А то хорош был бы преподаватель-калека.» Нервишки-то пошаливают, а во время обращения чувства только обостряются, так что волк внутри бушевал бы, как тогда на третьем курсе. Только вот тогда с тобой был Сириус, противно пропел голосок внутри. А сейчас ты опять один. — Да, а ещё я теперь пью лекарства и тихо лежу в комнате, так что отстань, — пробормотал Римус себе под нос. Как ни странно, но ему всё ещё было не по себе от мысли, что Сириус — убийца и предатель. Эти два слова никак не вязались с образом того весёлого и очаровательного раздолбая, который заедал грусть печеньем Лили и смотрел маггловские фильмы, при этом возмущаясь, что сюжет паршивый, но забросить отказывался напрочь, ведь «что я, неудачник какой-то?». Отогнав непрошеные мысли, Римус поднялся с кресла и направился на поиски боггарта. Ему ещё предстояло научить Гарри вызывать патронуса, а это заберёт ох как много времени.