Кровавая луна

— Как тебе десятый вопрос, Лунатик? Они только что вышли из Большого зала, оставив позади исписанные свитки пергамента, бессонные ночи над учебниками, тревогу и всё-таки сданные СОВ, и теперь направлялись к Чёрному озеру. Июньский ветер приятно ерошил волосы, а солнце клонилось к закату. — Я просто в восторге, — улыбнулся Римус. — «Назовите пять признаков, по которым можно узнать оборотня». Восхитительно. Друзья засмеялись. Они переговаривались обо всякой ерунде, вспоминая самые сложные вопросы на экзамене или просто шутя про полнолуние. Добравшись до озера, группка расположилась под раскидистым деревом. Джеймс достал неведомо откуда стянутый снитч и стал играть, отпуская мячик не больше, чем на длину руки, и ловя снова. Питер наблюдал за ним с нескрываемым восторгом, Сириус скучающе поглядывал на проходящих мимо студентов, а Римус погрузился в чтение «Истории Хогвартса». Он не слишком прислушивался к разговору друзей, поэтому не сразу сообразил, зачем они вдруг поднялись. Посмотрев в сторону, Люпин увидел Снейпа. Ну конечно. Слизеринец стоял напротив троих мародёров, и в его взгляде читались злоба, ярость и мрачное смирение. Он уже был безоружным. «Не в первый раз», — с сожалением заметил про себя Римус. Люпин не был фанатом этих «встреч». Он слишком хорошо помнил и понимал чувство беспомощности, то и дело проскакивающее на лице Снейпа. Как он изменился… От измученного мальчонки, ожидающего распределения, не осталось и следа. Теперь это был обозленный на весь мир подросток с уймой тёмных заклятий в арсенале и единственным другом. Иногда Римусу казалось, что только Лили удерживает Снейпа от падения в бездну. — Ну и грязный у тебя язык, — надменно протянул Джеймс, когда обездвиженный слизеринец начал поносить обидчиков на чём свет стоит. — Экскуро! Изо рта Снейпа полезла розовая пена, он задыхался ею. Римус уже хотел было вмешаться, но его опередила Лили Эванс. Та самая девочка с тёмно-рыжими волосами, которую он увидел впервые ещё в Хогвартс-экспрессе. Она единственная бросилась защищать своего друга, который всегда смотрел на неё с таким обожанием во взгляде. Римус с самого первого курса надеялся, что эти двое всё же будут вместе. Конечно, постоянные подкаты Поттера этому не очень способствовали, но всё же… Люпин никогда в жизни не видел, чтобы кто-то так смотрел на другого человека. Когда-то он сравнивал взгляд слизеринца со взглядом своей матери, когда она смотрела на мужа, но это не шло ни в какое сравнение с восхищением в глазах Снейпа. Он действительно смотрел на Лили так, будто она была божеством, но Эванс видела в нём только друга. Возможно, она смогла бы разглядеть в Северусе и нечто большее, если бы тот хотя бы раз не отвёл взгляд, когда Лили оборачивалась к нему. Это было возможным. До этого дня. Римус слышал перепалку девушки с Джеймсом, хихиканье Питера и улюлюканье учеников, с болью осознавал, что слова Снейпа, разрушавшие дружбу с Лили с каждым звуком, были всё же реальными. Но самым худшим оказалось слышать смех Сириуса и понимать, что он — одна из причин этой сцены. Римус не хотел больше оставаться там. Как только Лили ушла в замок, стараясь как можно незаметнее вытереть слёзы, Люпин тоже встал, поднимая с земли сумку. Он не смотрел по сторонам, когда шёл в противоположную сторону от друзей. Римус знал, что его не скоро хватятся: смех Джеймса и Питера всё ещё был слишком громким. Но Люпин и не подозревал, что Сириус смотрел не на Снейпа и товарищей, а провожал взглядом Римуса. В его глазах больше не было и намёка на веселье. Он постоял так с минуту, потом развернулся к Джеймсу. — Довольно, — властно произнёс Сириус. Поттер и Петтигрю удивлённо переглянулись. — Ты это чего, Бродяга? — спросил Джеймс. — Мы ведь только начали. — Заканчивай представление, Сохатый. — В голосе Блэка появились угрожающие нотки. Хотя он не повышал голоса, все звуки по сравнению с его словами будто отошли на второй план. — С него достаточно. — Как скажешь, — немного ошарашенно поднял руки Поттер и не без разочарования в голосе произнёс: — Либеракорпус. Снейп упал наземь, как марионетка, у которой в одночасье перерезали ниточки. Возможно, именно так он себя и чувствовал в тот момент. Он попытался встать, но, судя по всему, при падении вывихнул лодыжку. — Эпискей, — тихо сказал Сириус, направив палочку на повреждённую ногу слизеринца. Затем он поднял палочку Снейпа и отдал её владельцу. Тот с явным недоверием забрал её из рук Блэка. Где-то неподалёку Джеймс с Питером удивлённо наблюдали за ними. — Иди в больничное крыло, Нюниус, — с неприязнью в голосе сказал Сириус. — А больше ты ничего не хочешь? — немного отрешённо спросил Снейп. Он всё ещё сидел на траве, глядя на неприятелей исподлобья, но глубоко в чёрных глазах плескалась печаль и — Мордред побери! — горечь потери. — Сделай милость, не будь кретином. — Сириус начинал терять терпение. Ещё сочувствия Нюньчику ему не хватало! Сцена и так стала не самой приятной, когда подошла Лили. Что ей в замке-то не сиделось? — Иди отсюда, Нюниус. Подвоха нет. И не дожидаясь ответа, Сириус развернулся и пошёл в замок. Следом за ним направились и Питер с Джеймсом. — Куда мы идём? — осторожно спросил Джеймс. — К Римусу. — Это понятно. А нам что делать? — невинно поинтересовался Питер. Сириус неопределённо мотнул головой. — Думаю, мы пока пойдём с тобой, а дальше видно будет, — полувопросительно сказал Питер. Джеймс незаметно показал ему большой палец. Сириус этого даже не заметил. Сейчас все его мысли занимал предстоящий разговор, и варианты развития событий его не радовали.

***

— Зачем? — Да ладно тебе, весело же было. — Что-то не видел я, чтобы Снейп хохотал от радости. — Да кому какое дело, как Нюниус поживает? — На Лили тебе тоже плевать? — Она-то тут при чём?! — Снейп — её друг. Какого чёрта вы с Джеймсом вообще издевались над ним? Ах да, тебе стало скучно! Получше занятия найти не смог. — Тебя-то это почему так задело? Ты тоже там был, но не сказал ничего! — Вы бы всё равно не послушали. — Я бы послушал, Римус! Я всегда тебя слушаю! Тебе всего-то нужно было сказать хоть слово, я бы остановился! — Хватит! Только сейчас Сириус заметил, что Люпин дрожит, несмотря на духоту в спальне. Именно там они решили устроить свой «конструктивный диалог». Джеймс и Питер благополучно смылись, предоставив им разбираться со всем этим самостоятельно. Разобрались, как же. Сириус уже несколько лет не видел Римуса в таком состоянии. И опять виноват Нюньчик и неудавшаяся шутка! Глубоко вдохнув, Сириус шагнул к Римусу. Тот выглядел подавленным и маленьким, несмотря на рост. Блэк осторожно обнял его. — Прости, — виновато вздохнул он. — Да. — Можно спросить? — Как будто тебе действительно нужно разрешение, — фыркнул Люпин. — Валяй. — Почему ты так переживаешь из-за Нюни… Снейпа? Римус тянул с ответом. Сириус не торопил его: этот вопрос был не самым важным. — Это глупо, — грустно вздохнул Римус. — Не глупее сегодняшней шутки, я уверен, — хмыкнул Блэк, тряхнув головой. Смолистые пряди рассыпались по плечам. Римус мягко улыбнулся. — Возможно. Дело в том, что… Что Снейп такой, каким я сам всегда боялся стать. — С жирными волосами, что ли? У тебя самые красивые и ухоженные волосы в этой школе! Не считая моих, разумеется. — Сириус с улыбкой наблюдал, как Римус тихо смеётся, уткнувшись лбом в его плечо. — Да нет, хотя теперь эта мысль меня не покинет, спасибо, Сириус. Нет, я про отношение окружающих. Снейпа никто не воспринимает как равного, кроме Лили Эванс. Правда, я не уверен, что их дружба останется прежней после сегодняшнего. — Да, это вряд ли, — протянул Сириус. Он задумчиво смотрел на Римуса, гладя его по голове. — Так причина в этом? Ты боишься одиночества? — Не просто одиночества, а отшельничества, — поправил Люпин. — Я уже был одиноким раньше, это больно, но не страшно. Но вот быть настоящим изгоем — увольте. А такие, как я, именно изгоями и становятся. На последних словах голос перестал слушаться, и Римус неровно вздохнул. Впервые в жизни он облёк свои страхи в слова, дал им вырваться наружу сбивчивыми предложениями, и от этого стало ещё страшнее. Что с ним будет после школы? Куда ему идти? Люпин надеялся только, что друзья никуда не денутся, останутся с ним. Останутся ведь? — Ты не изгой, Римус. Никогда им не был и не станешь, — уверенно произнёс Сириус. Сейчас в его голосе струилась сила, которую он крайне редко использовал до этого дня, но которая всегда жила внутри него и его предков. Благодаря ей никто не смел — да и не мог — перечить никому из благороднейшего и древнейшего семейства Блэков. Ни Джеймс, ни Питер, ни кто-либо из преподавателей. Не смог и Римус. Он просто стоял и внимал непривычно глубокому голосу друга. — У тебя есть мы, Римус, — продолжал тем временем Сириус. — Мы не позволим никому даже подумать о тебе, как о ком-то второсортном. Мы любим тебя. — Короткая пауза. — Я тебя люблю. В этот момент Римус забыл о необходимости дышать. Всё казалось слишком нереальным, как в секунду после пробуждения, когда ты не можешь отличить сон от действительности. Парень не мог определить, в какой именно момент сам понял, что любит этого невозможного лохматого красавца, его тупые шутки, неудачные попытки казаться крутым, его изящество и грацию, ум и преданность, дерзость и ласку. Римус определённо любил Сириуса, но о взаимности не могло быть и речи по… некоторым причинам. А теперь Блэк стоял перед ним и обнимал его, и говорил ему такие слова. Это было слишком хорошо, чтобы быть настоящим. Как будто услышав мысли в голове напротив, Сириус тихо спросил: — Ты мне веришь? — Да, — немного неуверенно, будто пробуя слово на вкус, ответил Римус. В следующее мгновение он ярко улыбнулся. — Как не верить? — Ну, зная твой характерец… — протянул Сириус и засмеялся. Магия его голоса спряталась где-то внутри, ожидая, когда он призовёт её снова. — Думаю, нам стоит разыскать Хвоста и Сохатого. — Римус неохотно, но решительно отстранился. — А то ещё переживать начнут. — Это точно, — хмыкнул Блэк. — Вдруг мы с тобой на кухню пошли, а их не позвали? — Да уж. И, Сириус? — Что? — Я тебя тоже люблю. И спасибо. Сириус неловко улыбнулся и неопределённо пожал плечами, стараясь скрыть покрасневшие щёки. — Обращайся, — пробормотал Блэк, и они покинули комнату, держась за руки и рассуждая, где могут быть Петтигрю с Поттером и как их найти побыстрее. Жизнь всё ещё была беззаботной.