В твоих свободных землях я в плену

***

      Позади остаются города, они огромные и не очень или совсем крошечные. Они сливаются в одну безликую вереницу чужих ничего не значащих жизней горожан. И Уилл даже вряд ли обернётся, если заметит в зеркалах, как в гигантский совок, такая же гигантская рука с гигантским веником сметёт дома, фонари, машины, мосты. Теперь ничто не имеет значения. Он оставляет позади себя полтора года допросов, пристальных взглядов, осуждения, недоверия. Наконец оставляет.       Ему уже почти не снится Джек, у которого огромный фонарь вместо головы, донимающий вопросами и обвинениями. С сегодняшнего дня Уилл обещает стереть из памяти вызубренные и тысячу раз пересказанные показания. Конечно, ему не верили. Не все, но всё же. Уж больно праведникам хотелось видеть тело Ганнибала, но Уилл никак не мог выкатить его на красиво сервированном столе. Он лишь предполагал, что ученица Чио почтила его, приготовив Ганнибала сама, тем более, его кровь и ДНК были найдены в некоторых местах на кухне. Джек спрашивал, скормила ли она его Уиллу? Уилл отрицал:       — Она не давала мне мяса. Считая, что я не достоин.       — Зачем она вышла на Тома Рива?       — Я упоминал о нём, а она искала искупления. Предполагаю. Хоть Ганнибал и был её наставником, но она не он, Чио не хладнокровная убийца.       — Она держала тебя в плену, как псину.       — Из-за меня умер Ганнибал, по её мнению, я был этого достоин. Но всё же, она хотела, чтобы её остановили.       — Слова человека со стольгомским синдромом.       — Я знаю, она не хотела меня убивать, но и не могла не сделать этого.       — Где она теперь, Уилл?       — Я не знаю.       Уилл так часто повторял это, что почти сам поверил, но теперь он просыпается и вместе с ним пробуждаются воспоминания того, что было в том доме на самом деле. Он вспоминает Ганнибала, его руки, ласки, обжигающие поцелуи и настойчивый язык во рту. Всё то, что они говорили друг другу и что ещё не рассказали.       Уилл пересекает границы по земле, воздуху и через океан, он чувствует себя песчинкой, в какофонии непонятных языков и незнакомых лиц с разным цветом кожи. Он берёт очередной автомобиль и мчится через засаженные поля, песчаные каньоны и зелёные джунгли так бесконечно долго, пока по требованию навигатора не тормозит у одинокой остановки. И конечно на ней такой же одинокий мужчина в элегантном белом костюме поправляет на себе шляпу, прячась от солнца. Он подходит к машине.       — Подвезти? — опустив стекло, спрашивает Уилл.       — Только если гарантируете интересную беседу.       — Да хоть целую вечность. Но с перерывами на музыку.       Ганнибал думает всего лишь мгновение:       — Мне это подходит, — отвечает он и садится в машину.       Их автомобиль оставляет столб жёлтой пыли, которая рассеивается почти сразу. За остановкой расцветают голубые ирисы.