Infra-Red

Само собой разумеется, никуда Ван Ибо не покатился. С поспешностью голодающего он опустошил тарелку и бросил на Чжаня странный взгляд, который тот трактовал как проявление внутренней борьбы. Жизненный опыт подсказывал, что Ибо относился к тем людям, которые быстрее откусят себе язык, нежели поблагодарят или попросят прощения. И он же намекал, что Ибо наверняка проголодался, пока торчал под фонарём, испытывая как своё терпение, так и терпение Чжаня. Без лишних слов Чжань снова наполнил тарелку, разогрел и поставил перед Ибо: — Пожалуйста. — И кофе я тоже буду, — отреагировал Ибо, вновь принимаясь за еду, а Чжань закатил глаза и даже руки сжал в кулаки, так сильно ему захотелось отвесить затрещину этому наглому придурку. Зачем Чжань вообще его впустил? Что за тяга к неуместной благотворительности? Впрочем, разве не Чжань отдал все свои гонорары детской больнице, уверенный, что тем деньги нужнее? Мог же хоть квартиру себе купить побольше или в этой ремонт сделать. Машину обновить тоже можно было, потому что его старушка хонда уже давно требовала снисхождения и покоя. Но Чжань тогда решил, что успеет, и почти под ноль опустошил собственные счета. Сейчас он тоже что-то решил — и имел честь наслаждаться обществом мальчика, не только уничтожившего всю приготовленную им пасту, но и в лучших традициях юного наглеца требовавшего себе кофе. Чжань чувствовал, что момент, когда огрызнуться было бы уместно, оказался безвозвратно упущен. Сейчас, когда Ибо сидел с ногами на стуле и следил за ним напряжённым взглядом, Чжань мог только глубоко дышать и тренировать выдержку. И готовить свежий кофе, разумеется. — Это твой новый роман? — естественно, справившись с пастой, Ибо тут же заскучал и потянулся к забытому Чжанем на столе блокноту. — Такой же унылый, как и предыдущий? — Разумеется, — Чжань подавил порыв метнуться через всю кухню и выдрать свои записи у Ибо из рук. Конечно, ничего приятного в бесконечных насмешках не было, но Чжань старался быть выше этого. Пусть себе зубоскалит сколько хочет. — Зачем ты тратишь своё время на это? Есть же работа получше, — содержание записей Ибо не слишком заинтересовало. — Есть, — Чжань согласился, потому что это действительно было так. И в какой-нибудь другой вселенной он бы непременно стал нейрохирургом или пилотом пассажирского авиалайнера. Или ликвидатором катастроф. Но в этой жизни, которую ему ещё предстояло дожить до конца, он стал тем, кем стал. Писателем. И не собирался позволять кому-либо вынуждать себя стыдиться этого решения. — Так в чём дело? Или ума не хватило поступить в приличный университет? — похоже, Ибо страшно нравилось доводить людей до нервного тика. Он словно вообще не мог нормально разговаривать, только дерзить, дразнить и оскорблять. И по тому, как бесстрашно, если не сказать отчаянно, он это делал, Чжань мог легко предположить, что никто прежде не давал ему отпор. Складывалось впечатление, что с первых дней жизни этого демона в человеческом обличье все окружающие сосредоточились только на том, чтобы испортить его ещё сильнее. И теперь избалованный наглец трепал Чжаню нервы и сохранял при этом уверенность, что именно так и нужно общаться с людьми, которые были к нему добры. — Твой кофе, — Чжань не стал ничего отвечать на вопрос про университет. Ему не хотелось вдаваться в подробности, оправдываться и что-либо объяснять. Хватало того, что он сам знал: у него отличное образование, полученное собственными силами, а не приобретённое посредством щедрого вклада родителей или спонсоров. — Вообще-то я задал вопрос, — а вот Ибо, похоже, собирался настаивать. И ведь даже не щёлкало у него в голове ничего! — Ну и что? — Чжань пожал плечами. — Ты не относишься к людям, с которыми приятно общаться. Поэтому давай не будем. — А, ну да, — на лице Ибо появилось глумливое выражение. — Ты предпочитаешь для общения молодых и красивых женщин. А мужья этих женщин в курсе твоих предпочтений? — Что ты несёшь? — обвинение, выдвинутое Ибо, показалось Чжаню настолько диким, что он даже не оскорбился. Никому прежде не приходило в голову обвинять его в каких-то особых отношениях с женщинами, в изменах. Слова Ибо звучали как реплики из комедии абсурда. — А что? — Ибо же по-прежнему ничего такого не замечал. — Я видел вас. И сегодня на кастинге, и тогда на приёме. Ты без конца лапал эту девку… На секунду в глазах у Чжаня потемнело от гнева и ярости. Рука сама собой сжалась в кулак и взлетела, впечаталась в такой красивый, но такой грязный при этом рот. Разбитые костяшки пальцев тут же заныли, а у Ибо по лицу потекла кровь. А ещё, кажется, он впервые в жизни по-настоящему испугался. — Меня ты можешь оскорблять сколько тебе будет угодно, мне всё равно. Но я не позволю при мне поливать грязью моих друзей, — холодно произнёс Чжань, после чего вышел из кухни, чтобы взять в ванной аптечку. Всё тот же богатый жизненный опыт подсказывал, что едва ли человек, не умеющий в двадцать первом веке обращаться с микроволновкой, осилит первую помощь. Всё это время Ибо сидел практически не шевелясь. И, такое ощущение, не дыша. А когда Чжань протянул руку, чтобы коснуться его лица, вдруг шарахнулся так, что едва не свалился на пол вместе со стулом. Чжань чудом успел его удержать. И прищурился, посмотрел с подозрением: — Ты думал, что я собираюсь ещё раз тебя ударить? В ответ Ибо только кивнул. И этот поразительный контраст буквально обжёг Чжаня своей очевидностью. С этим мальчишкой было что-то не так. Не мог просто так человек, который без конца нарывался на хамство и грубость, впасть в панику, отхватив за это по губам. Неужели с его образом жизни и мыслей такое случилось впервые? Ещё пять минут назад Чжань мог бы даже поспорить, что у Ибо огромный опыт участия в драках. Но теперь, видимо, некоторые аспекты следовало пересмотреть и переоценить. — Я не собираюсь тебя бить, — предупредил Чжань. — Я просто обработаю твои раны. Будет не очень приятно, но, честно говоря, ты это заслужил. Хотя я и не должен был, конечно, распускать руки, — Чжань говорил и говорил, как будто это должно было Ибо отвлечь и успокоить. — Извини за это, — он очень аккуратно коснулся разбитой губы Ибо, которая опухала буквально на глазах. — Я сейчас сотру кровь, продезинфицирую — и нужно будет приложить холод, чтобы отёк не был таким большим. — Я не понимаю, — на грани слышимости прошептал Ибо, и Чжань тут же насторожился. — Я не понимаю… Почему ты это сделал? — Потому что ты меня разозлил, — Чжань вздохнул. Определенно, микроволновка была меньшей из бед. — Вернее, ты злишь меня с нашей первой встречи. Но сегодня ты перешёл все границы, когда начал говорить гадости про мою подругу. Лу — особенная женщина. Она и Юйчэнь, её муж, — моя семья. Не знаю, значит ли это что-то для тебя, но для меня это значит всё. Эти люди беспокоятся обо мне. А я забочусь о них. И даже если бы я интересовался женщинами… В общем, мне бы даже в голову не пришло. — Я всё равно не понимаю, — теперь голос Ибо звучал увереннее и живее. Он даже смог немного переменить позу, развести плечи. Похоже, панический страх отступил, уступив место любопытству. — Я столько уже всего сказал… — Можно подумать, ты первый, кто пытается меня задеть, — Чжань даже усмехнулся. — Ты, конечно, в этом плане кадр особенно старательный… Но даже на том приёме, где мы впервые встретились, кроме тебя нашлось достаточно людей, желавших поделиться со мной своим ценным мнением. Одна леди, к примеру, заявила, что я использую тему однополых отношений как инструмент для привлечения внимания меньшинств. Что-то в духе «ты всё равно не интересен широкой публике, поэтому теперь ищешь поклонников среди менее избалованных групп». — Каких однополых отношений? — Ибо удивился так искренне, что Чжаню на секунду даже стало смешно: — Ты так долго и настойчиво ругал мою книгу, но даже не попытался её прочитать? — Я прочитал три главы, — Ибо повозился на стуле, снова подтянул к себе ноги и обнял колени. — И все три главы была какая-то муть… У меня слишком мало времени… — Вот только не надо про время, — Чжань покачал головой. — Ты не пожалел вечера, чтобы торчать под моим окном. И зачем вообще, серьёзно? Ведь если бы не дождь, я бы тебя не впустил. Хоть ночуй там под фонарём. — Я хотел, чтобы ты согласился и отдал мне роль, — Ибо снова уставился на Чжаня тяжёлым, пронизывающим насквозь взглядом, который так плохо вязался с его кричащей юностью и свежестью. Такой взгляд подошёл бы умудрённому жизнью старику, но никак не мальчишке, не успевшему в своей жизни даже микроволновку освоить. — Зачем мне это? — Чжань решил, что разговор — это отличное отвлекающее средство, и принялся на удивление бережно обрабатывать разбитую губу Ибо. — Затем, что я так хочу, — для Ибо, похоже, этой причины было достаточно. Как жаль, что только для Ибо. Чжаню, режиссёру и всей съёмочной команде требовалось нечто большее, чем просто желание капризной звезды. — Ну и что? — Чжань усмехнулся и осторожно прижал к пострадавшей губе ватный диск, пропитанный антисептиком. — Больно! — Ибо взвизгнул и попытался отстраниться, но Чжань не позволил, без особых усилий удержал его за плечо и нахмурился: — Потерпи. — Я не хочу терпеть! — вместе с любопытством к Ибо вернулась и его уверенность в своей исключительности. — Щиплет! Убери! — Даже малыш Лин умеет терпеть, а ему только четыре, — фыркнул Чжань, с удивлением отметив про себя, что вся его злость куда-то испарилась. Сейчас ему даже забавно было наблюдать за Ибо и его попытками удержать статус пупа Земли в сложившихся обстоятельствах. — Я не знаю, о ком ты говоришь, — Ибо бросил на него быстрый взгляд из-под ресниц. — Это сын Лу. И кстати, тоже часть моей семьи. Это на случай, если ты захочешь сказать что-то ещё, что говорить не стоит, — предупредил Чжань, а Ибо к его огромному удивлению промолчал, только сопеть начал громко, чем снова напомнил Чжаню маленького Лина. Тот примерно так же переживал свои детские обиды. Выдержав в полной тишине несколько минут, Ибо снова пошевелился, перехватил руку Чжаня, только что закончившего клеить пластырь на разбитую губу, и спросил: — Так ты отдашь мне роль? — Отстань, — Чжань мягко вырвал у него руку и принялся рассматривать ссадины на костяшках, оставшиеся после близкого знакомства с зубами Ибо. — Так отдашь? Господи, этому детскому саду вообще когда-нибудь должен был прийти конец? Ибо продолжал разыгрывать ребёнка, не получившего желанную конфету до ужина, а Чжань уже ощущал, что готов согласиться на всё, лишь бы только это безумие прекратилось. Сейчас ему было абсолютно непонятно, как люди вообще решались на рождение и воспитание детей. Даже у самого терпеливого человека спустя несколько лет нытья, капризов и иррациональных обид должен был начать дёргаться глаз. — Ибо, — Чжань глубоко вздохнул и напомнил себе, что он взрослый и разумный человек, сдержанный и терпеливый. Очень терпеливый, если учесть, чем он зарабатывал себе на жизнь. — Роль — это не игрушка, которую можно получить и забросить на полку. Я понимаю, ты привык получать то, что хочешь. Но сейчас… Ты ведь даже не знаешь, кого придётся играть. Ты не читал роман, ты едва ли прочитаешь сценарий… Зачем тебе это? Неужели ради гонорара? — Я хочу получить эту роль, — упрямо заявил Ибо, а Чжань засомневался, знает ли тот вообще сам, зачем ему это нужно. Может, он просто вцепился в яркую обёртку, а внутреннее содержание его совершенно не волновало? — Если бы ты действительно хотел получить эту роль, ты не устроил бы цирк на кастинге, — Чжань потёр виски и встал, чтобы налить себе выпить. — Я пересмотрел вчера кучу людей. И там реально были те, кто хотел сыграть этого персонажа. И знаешь, никому из них не пришло в голову раздобыть мой адрес, чтобы попытаться взять меня измором. В основном люди просто читают роман, анализируют персонажа, пытаются придумать ему какие-то черты характера, которые можно было бы перенести на экран. Некоторые даже на дополнительные занятия по актёрскому мастерству и сценической речи ходят, на занятия спортом… Ты вообще чувствуешь разницу? Или тебе по-прежнему кажется, что ты всё правильно делаешь? — Но ты же не отдал роль никому из них, — вдруг вполне здраво заметил Ибо. — Значит, всё то, что ты перечислил, не помогает. — Тебе я её тоже не отдал и не отдам, — Чжань поставил на стол бутылку коньяка, один хрустальный пузатый бокал и блюдце с нарезанным лимоном. Ибо он предлагать алкоголь не собирался, но когда этот наглец вообще спрашивал? Чжань не успел даже закрыть бутылку, как Ибо ловко схватил бокал и в пару глотков выпил его содержимое. Боги, как же он кашлял! Чжань не знал, плакать ему или смеяться, когда Ибо кое-как приткнул пустой бокал на стол, вскочил и жадно задышал открытым ртом. Из-под зажмуренных век даже слёзы показались, так его пробрало от пары глотков коньяка! — Жжёт! — Ибо выдохнул, прижав ладонь к груди, а Чжаню нестерпимо захотелось провалиться под землю. Сейчас ему казалось, что даже в мифической преисподней лучше, чем на его кухне, где юная звезда экрана впервые в жизни, похоже, попробовала коньяк. — Вот, выпей, — Чжань налил в стакан холодной воды и даже придержал высокий стакан, чтобы тот не выскользнул из пальцев Ибо. Чтобы тот наконец отдышался, успокоился и сел, понадобилось ещё два стакана воды и несколько мягких поглаживаний по спине. Желание прикоснуться и погладить пришло к Чжаню спонтанно. До этого момента Ибо не вызывал никакого желания прикасаться к себе без прямой необходимости. А такого, как сейчас, его хотелось утешить и даже немного приласкать. — Как ты вообще это пьёшь? — пробормотал Ибо и резким, по-детски злым движением руки вытер глаза, как будто стыдился даже намёка на слёзы в них. — С удовольствием, — Чжань решил, что буря миновала, и снова наполнил бокал. — Но это не значит, что тебе это тоже должно нравиться, — Чжань сделал маленький глоток благородного напитка, немного подержал жидкость на языке и только потом проглотил. Лимонная кислота только раскрасила коньячную горечь, и Чжань позволил себе пару секунд просто насладиться ощущениями. — Я тоже так хочу, — Ибо снова потянулся к бокалу, но Чжань покачал головой: — Не стоит. Тебе уже хватит впечатлений на сегодня. — Но я хочу! — Ибо нахмурился. — Почему ты ведёшь себя так же, как и они? Почему ты решаешь, что будет для меня лучше? — Понятия не имею, о ком ты говоришь, — Чжань как можно более легкомысленно пожал плечами. — Но я своими глазами видел, что твои отношения с коньяком не сложились. И не в моих привычках, кстати, предлагать алкоголь несовершеннолетним… — Мне уже есть восемнадцать! — Ибо горделиво вскинул подбородок, но на Чжаня это не произвело никакого впечатления. — И что? В этой прекрасной стране полное совершеннолетие наступает после двадцати одного. Так что коньяк тебе всё ещё нельзя, извини, — Чжань улыбнулся. — И вообще, лучше бы тебе сейчас вызвать свою охрану, чтобы они забрали тебя домой на ночь. Вещи я, так и быть, пожертвую. — Я не буду, — Ибо моментально подобрался, скрестил руки на груди и вид принял самый надменный. Наверное, будь он по-прежнему затянут в чёрную кожу, это выглядело бы эффектно, но растянутые спортивные штаны и тёплая толстовка свели усилия Ибо на нет. — Для этого есть какая-то разумная причина? Или ты опять не хочешь? — осознание, что Чжань имел дело в буквальном смысле с ребёнком, кардинально переменило его отношение к Ибо. Чжань больше не чувствовал ослепительной ярости или зубодробительного раздражения. Теперь он наблюдал за Ибо как за щенком, настырно тащившим его за штанину в сторону своих игрушек. — Я не хочу! — Ибо не удивил. — А что ты хочешь? — Чжань имел пусть и небольшой, но собственный опыт общения с маленькими детьми. Несколько раз Лу и Юйчэнь даже оставляли Лина у него на ночь. И ещё ни разу не было такого момента, чтобы Чжань не справился. Вот и сейчас он отставил недопитый коньяк, придвинулся к Ибо ближе и улыбнулся: — Расскажи мне, что я должен сделать, чтобы ты остался доволен? — Ты всё равно не сделаешь, — Ибо зло нахмурился, а Чжань призвал на выручку всю свою выдержку, чтобы не рассмеяться. И эта мелочь пузатая всерьёз собиралась играть пусть и молодого, но зрелого и крайне глубокого персонажа? Серьёзно? — Роль не дам, можешь даже не просить, — Чжань сразу очертил границы дозволенного. — Максимум могу разрешить переночевать на диване в гостиной. Но с условием, что утром ты соберёшь свои вещи и оставишь меня в покое раз и навсегда. — Нет, — Ибо тут же покачал головой. — Что «нет»? — уточнил Чжань. — Какая часть тебя не устраивает? Диван в гостиной? — Я не оставлю тебя в покое, — Ибо явно не сомневался в том, что говорил. — Ты всё равно отдашь мне эту роль… Ты даже не представляешь, на что я способен, чтобы её получить! — Да уж куда мне, — Чжань усмехнулся, ничуть не впечатлённый. — Пока что ты официально провалил пробы с режиссёром, несколько раз нахамил мне, получил по лицу… И дай-ка подумать… Больше ничего выдающегося ради роли не предпринял. Ты знаешь, я не большой эксперт во всех этих ваших актёрских делах, но так дела не делаются. — А как делаются? — Ибо тут же подался вперёд, схватил Чжаня за руку и так сжал пальцы, что на коже остались белые следы с полукруглыми лунками от ногтей. — Для начала тебе не мешало бы прочитать весь роман и самому себе ответить на вопрос, подходит ли тебе эта роль. Что у тебя для неё есть? Красота и молодость? Так этого мало! Нужно иметь больше… И дело даже не в каких-то особых навыках. Вот здесь должно быть больше, — свободной рукой Чжань коснулся лба Ибо, а потом опустил руку на грудь над сердцем: — И вот здесь тоже бы не помешало. — Дай мне книжку! — Ибо даже договорить ему не дал. — Дай, я прочитаю, если тебе это так надо! — Мне, — Чжань выделил это слово голосом, — не надо. Я её сам написал, я знаю всё, что там есть, и даже немного больше. Это должно быть нужно тебе. Не для того, чтобы угодить мне. И пока ты этого не поймёшь, ты можешь читать что угодно, толку не будет. — Просто дай мне уже эту чёртову книжку, — повторил Ибо сквозь зубы, а Чжаню на секунду даже смешно стало: неужели всерьёз собрался читать прямо сейчас? Впрочем, он был уверен, что Ибо надолго не хватит. Без лишних слов Чжань поднялся и ушёл в кабинет, чтобы там взять совершенно новую книгу, оставшуюся у него как авторский экземпляр с последнего тиража. Чжаню особенно сильно нравилась обложка, которую он сам же и нарисовал. От агентства это, конечно, пришлось скрыть и обставить как сотрудничество с малоизвестным графическим дизайнером из маленькой, но гордой страны. К счастью, вся техническая сторона легла на плечи Юйчэня, а Чжань просто наслаждался фактом своего авторства и наиболее точным попаданием обложки в содержание. — Вот, — вернувшись на кухню, он положил книгу на стол и счёл своим долгом предупредить: — Если что, я её тебе не подарил. — Я так и понял, — Ибо взял книгу без всякого трепета, едва ли удостоив взглядом обложку и оформление. Поднявшись, он грациозно потянулся, продемонстрировав плоский живот в просвете между низко сидящими штанами и задравшейся толстовкой, после чего уверенно двинулся вглубь квартиры на поиски более пригодного для чтения места. Уже из коридора до Чжаня донеслось: — Я бы ещё что-нибудь съел. Сделай… — Разбежался, — Чжань приложил ладонь к лицу. — Пиццу закажи! — Закажи, — Ибо обернулся и бросил на Чжаня напряжённый взгляд. — Я не знаю, как это делать. Я никогда не заказывал… — Как ты дожил до своих лет? — у Чжаня в голове не укладывалось, что восемнадцатилетний парень, уверенно гоняющий на мотоцикле, абсолютно не приспособлен к быту. — А деньги хоть у тебя есть? — У охраны, — Ибо повёл плечами и нетерпеливо переступил на месте, как будто ему хотелось прекратить уже этот разговор и начать читать. В желание познакомиться с его книгой поближе Чжань не верил, но допускал, что в мальчишке говорит упрямство. Вот свербело ему доказать Чжаню что-то, а для этого нужно было хотя бы создать видимость вдумчивого чтения. — А у тебя? — поразился Чжань. — А что бы ты делал, если бы у твоего мотоцикла топливо закончилось? Бросил бы его посреди улицы? — Не закончилось же, — Ибо как будто на самом деле не понимал абсурдности своих заявлений. — Так ты закажешь пиццу? — Какую? — Чжань сдался под давлением обстоятельств. Он просто устал им сопротивляться, тем более что завтра всё должно было закончиться. Ему нужно было собраться с силами и потерпеть. К тому же, если бы ему удалось отделаться одной лишь пиццей, он мог бы считать себя везунчиком. — С ветчиной, курицей, пепперони… — начал перечислять Ибо, а Чжань еле сдержал смех: — Ты всегда ешь как саранча? — Я много работаю и много тренируюсь, — Ибо снова попытался закрыться, и Чжань догадался, что вопрос еды был для него проблемным. Возможно, менеджеры пытались его ограничивать, а Ибо сопротивлялся им в своей излюбленной манере. — Ладно, будет тебе пицца, — мысленно Чжань уже попрощался со своей новенькой и ещё пахнущей типографией книжкой. Ибо наверняка собирался совместить чтение и поздний ужин, а такое редко кончалось добром. Сделав заказ через приложение, Чжань подготовил постель в гостиной, убедился, что Ибо действительно пытается читать, и заглянул в кабинет, где ему на глаза тут же попались стопки листов будущего сценария. Эти стопки выглядели как укоризненное напоминание о том, что Чжань бездельничает и разбазаривает драгоценное время на пустяки. Глубоко вздохнув, Чжань попрощался с мыслью об отдыхе, сходил на кухню за коньяком и уселся на пол, где не было никаких бумаг, чтобы хоть попытаться вспомнить, на чём он остановился. Впрочем, он не успел даже сосредоточиться, как в кабинете раздались тихие шаги и какой-то странный шорох. Подняв взгляд от исчёрканных маркером распечаток, Чжань усмехнулся. Шуршал плед, который Ибо волоком притащил с собой из гостиной. — Я здесь посижу, — Ибо наконец оторвал глаза от страницы, осмотрелся и уверенно направился к любимому креслу Чжаня. С подлокотника свалилась целая стопка распечаток, но Ибо даже ухом не повёл. Он вертелся в кресле, пытаясь устроиться поудобнее и одновременно укутаться в плед. Похоже, покой Чжаню только снился.