Питер, ну скажи

Питер сидел у окна своей комнаты, пытаясь почесать ногу под гипсом. Оказывается, это не так-то просто, как может показаться. – Вдох и выдох, Питер, – вслух поддержал самого себя спидстер. Без своей любимой способности жизнь Питера замедлилась ещё больше, чем он мог себе вообразить. Как оказалось, это совсем не круто, а новые ощущения не доставляли никакого удовольствия. Если для кого-то способности были не самой лучшей частью жизни, то Питер, напротив, считал, что выиграл генетическую лотерею. Бежать утром, ловя каждый миг происходящего; успевать делать то, что другим наверняка не удастся; клептоманить, в конце концов-то... Лучше и представить нельзя. Ну честно. Никакой синей кожи и странных хвостов. От обычных людей Питера отличал лишь серебряный оттенок волос, который недостатком спидстер никогда не считал. Но сейчас, когда на ноге Питера красовался свеженький гипс, своего главного развлечения Максимофф лишился. Несмотря на это, поток мыслей спидстера в своей скорости не убавил, а основной причиной размышлений стал магнетический придурок, едва не угробивший планету. Питер не смог сказать. Снова. Упустил такую возможность. Но может быть, так и надо было. Кто знает, как мог отреагировать Эрик. Может быть, ему и не нужна никакая семья. Ну... Сын так точно. Да ещё и такой... Не такой. Совсем на него не похожий. Но не похожий лишь на первый взгляд. «Ну, привет, я твой сын!». Нелепица какая-то, честное слово, хорошо, что не ляпнул этого. И что бы делали дальше с этой информацией посреди поля боя? Объятия и семейные выяснения отношений? Ну да, Апокалипсис подождал бы, конечно. А может быть, на радостях бы вообще передумал разрушать мир? Смешно. Всё-таки, момент был не самым подходящим. Но может ли он быть подходящим на сто процентов когда-нибудь? Почему бы не сейчас? Когда Питер смотрит на отца из окна своей комнаты. Партия шахмат с Чарльзом доставляет ему удовольствие. А будет ли он рад новости о наличии сына? Неизвестно, но... Момент какой-то... Обычный. Ну что, вот прямо вот сейчас идти? Никакой эпичности, но нужна ли она? Питер думал, что эпичность момента может помочь высказать всё на эмоциях, но недавние события полностью опровергли эту теорию. Короткий стук в дверь. Питер так глубоко ушёл в свои мысли, что стук был неожиданным. Дёрнувшись и развернувшись от окна, Питер уронил костыль, который зацепил стакан, разлетевшийся вдребезги сию секунду. – Сроду со мной такого не было, – сверхскорость – классная шутка, которая позволяет ловить на ходу такие вещи, как летящие стаканы, без неё... увы, – Ну кто там ещё, открыто! – Привет, Пииитер, – Рейвен посмотрела на спидстера с подозрительным прищуром. – Рейвен, незачем так тянуть слова. Сломанная нога не меняет моего восприятия информации. Ты конечно извини, но вы и без того такие медленные. Просто бум в моей голове! Кстати, как ты могла заметить, я разбил стакан, да. И уронил костыль. Это дико бесит. Не знаешь, когда Хэнк снимет мой гипс? Наверное, нет. Не суть. Я и сам к нему собирался заглянуть. Но это как-то позже, чуть-чуть. Не подашь моё средство опоры? Ещё секунд пять Рейвен переваривала полученную информацию. Об этом говорил её задумчивый взгляд. Восприятие остановилось где-то на «такие медленные». – Держи, – распознав болтовню Питера, она всё же подала спидстеру костыль. – Вот и спасибо, – привычная улыбка Питера не могла не порадовать. – Вообще-то, я не просто так зашла, – немного помрачнев, продолжила Рейвен. – Я догадался. – Ты поговорил с ним? – Нет. – Может быть, не стоит откладывать? – Может и не стоит, но я не знаю, – Максимофф вздохнул, – Не уверен, что он будет рад. – Но ты не сможешь узнать, если не скажешь. – Я понимаю, Рейвен, но тебе легко говорить. На тебя и на Чарльза ему хотя бы не всё равно. Что касается меня... не уверен, что он помнит, кто вытащил его из Пентагона. – Кажется, проблем с памятью я у Эрика не замечала. – Да ладно, – усмехнувшись "псевдо-оптимизму" подруги, Питер присел на кровать. Перед глазами встала не самая приятная картина недавних событий. Вязкая и непонятная субстанция захватывает ногу спидстера. Рывок, ещё один, но вырваться не получается. Казалось бы, быстрый поток мыслей просто обязан сгенерировать какой-то выход, но в голове лишь каша, не имеющая никакого отношения к решению проблемы. «Отец, металл, отец, металл». Примерно в таком диапазоне метались мысли Питера, пока не появилась новая, такая странная и незнакомая: «Я что блин сейчас умру? Ну, нет». Удар, следующий ещё сильнее. Такой боли Питер ещё не ощущал, по крайней мере, физической. Нога согнулась под неестественным углом. Пошевелиться Максимофф не мог. Возможно, мама была права, когда просила не связываться с отцом. Сейчас, когда мерзкий древний ублюдок схватил Питера за волосы для свершения "смертного приговора", Магнето отрешенно взглянул так, будто происходящее его совсем не касается. Апокалипсис сломал не только ногу спидстера, но и его веру, оборвавшуюся в холодном и безразличном взгляде отца. Да, в итоге он одумался. Не из-за Питера, конечно. Все живы, счастливы, здоровы. Но если бы Мистик просто не оказалась рядом? Что бы было тогда? Эрик хотя бы узнал о существовании сына? А что стало бы с Магдой, сёстрами? Фух, об этом думать не хотелось совсем. – Рейвен, не говори больше никому. Пожалуйста. Я скажу, когда пойму что пришло время. – Никто за тебя это не сделает. Обещаю. Кстати, Эрик решил остаться в школе. Пока что. – Вот и отличненько, – Питер заметно повеселел, – А пойдём-ка посмотрим, чем там занимаются ученики. Я, конечно, буду очень медленным, но, наверное, быстрее тебя. Кстати, давно хотел спросить. Как думаешь, Курт может посинеть от злости? Ай! Рейвен, хватит меня щипать. Да я вообще забыл, что ты синяя, ты же белой ходишь. Ай! Рейвен! Да ладно. Я бы мог убежать от тебя. Давай зайдём к Хэнку. Хочу узнать, когда снимут мой гипс. Он конечно отпад, взгляни на рисунки. Попрошу зверя снимать аккуратно. А что на любовном фронте, кстати? У вас там искорки, не искорки? Ай! Да всё! Я понял!