Булочка

- Бинхе! Тихий крик раздается в роскошных покоях императора. На огромной кровати лежит сверток из одеяла, в который заботливо укутан человек. Он дергается и выворачивается из кокона, пытаясь отдышаться, успокоиться и прийти в себя. Глаза цвета пасмурного неба широко распахнуты, они следят за линиями на потолке, пытаясь сфокусироваться на чем-то одном. Человека трясет, он обнимает самого себя за плечи и сворачивается в клубочек, скидывая с себя ткань. Она жжет человека. Ему противно. - Бинхе… Губы человека шепчут заветное имя, тело расслабляется и страх постепенно уходит из позы - теперь им руководит лишь дикое желание согреться. В помещении тепло, даже жарко, но человека трясет от пережитого. Глаза жмурятся, но Юань не засыпает по одной простой причине – он не может позволить себе окунуться в этот кошмар наяву. Слишком свежи воспоминания, слишком сильна рана в сердце, слишком… да все это слишком! - Учитель? Тихий голос раздается со стороны двери. Он снова пришел. Человек дергается как от пощечины, вновь сжимается в комок. Все его тело становится одним оголённым нервом. Кровать прогибается под чужим весом, и человек оказывается в теплых и нежных объятьях. - Учителю не стоит вспоминать об этом досадном недоразумении. Этот ученик сожалеет о том, что учителю пришлось вновь пережить тот ужас. В голосе нет ни грамма сожаления. Человек прекрасно знает о том, что Ло Бинхе не упускает из вида ни одной подробности, что касается его, Шень Юаня. Это очередное наказание? Но что он опять сделал не так? Ло Бинхе ведь сам сказал остановить его, если Юань не захочет. Или это были лишь слова? Бывший горный лорд желает одного – забыться и проснуться в руках своего ученика, а не императора. *** Когда Бинхе из оригинальной новеллы уходит в свой мир, Шень Юань вздыхает с облегчением. От оригинала его бросает в дрожь, человек не готов выносить присутствие этого сломленного, искаженного ученика. Для Юаня намного важнее его Бинхе – его ученик, глядящий на него преданно, готовый на любые его прихоти. На словах. На деле, ежели его Бинхе что-то взбредет в голову, Цинцю приходилось мириться. Никого не интересовало мнение этого учителя. Но Юань был не против этого – ему было проще закрыть глаза и отдать некоторые решения в руки главного героя, ведь ему благоволит вся вселенная. Так Цинцю не сделает ошибки. Цинцю не обманывался. Он прекрасно понимал, что его Бинхе и Бинхе повелитель демонов совершенно разные люди. Но, даже понимая, он мог мириться и наблюдать со стороны за учеником, в редких случаях пытаясь высказать о том или ином инциденте, но полукровка профессионально уводил тему либо в иное русло, либо укутывал учителя сетями плотской любви. Ни один из них не переходил грани дозволенного. Именно этот мир между ними был самым важным составляющим Шень Юаня. Даже будучи под гнетом Системы, человек в теле Шень Цинцю оставался обычным обывателем своего мира. Он безумно устал от всех заскоков нездорового сюжета братца-Самолета. И теперь, когда сюжет был закончен и установлен мир во всем мире, он мог лишь закрыться в своей скорлупе, которую одобрял и всячески поддерживал ученик. Конечно, это было неправильно, и Цинцю понимал, что постепенно тонет в пучине заботы Бинхе. Он болен, ему страшно. И лишь будучи в пределах видимости своего ученика ему становится спокойно. Ученик оградил своего учителя от внешнего мира настолько сильно, насколько вообще было возможно. И сделано это было настолько виртуозно, что осознал это Юань далеко не сразу. Но когда он понял, что именно делает Бинхе, сопротивляться было уже поздно, да и бессмысленно. Оставалось только отдаться в руки демона и позволить ему дальше решать свою судьбу. Появление Бинхе из другого мира стало ушатом холодной воды для впавшего в анабиоз Цинцю. Император напомнил ему, что Юань, вообще-то, горный лорд, что есть и другие люди помимо любимого ученика, что мир не сошелся клином на них двоих и что существуют еще люди, которые Шень Цинцю далеко не безразличны. Император трех миров был другим. Цинцю чувствовал, что с этой версией Бинхе можно давить на собственную точку зрения, что можно спорить до хрипа. Конечно, за подобное можно лишиться нескольких конечностей, но именно это заставило Юаня наконец выйти из стазиса и начать интересоваться внешним миром. Скорлупа, усердно создаваемая Шень Цинцю, начала раскалываться. *** Пик Цанцюн, переданный Мин Фаню, процветал. Цинцю не мог не радоваться собственному детищу, но некоторая тоска все же поселилась в сердце бывшего главы. Он уже не лорд и все, что здесь происходит, не имеет к нему прямого отношения. Теперь вся радость ответственности за подрастающее поколение лежит на плечах Мин Фаня. Ученик стал прекрасным человеком и лордом, Цинцю не жалел о том, что передал ему пик. Вскоре после отбытия оригинального Ло Бинхе, Шень Юаня охватило огромное желание действовать. Бесцельные метания по замку Хуаньхуа в конце концов настолько вывели из себя Цинцю, что он, недолго думая, чиркнул записку Бинхе и сорвался с места, в скором времени оказываясь на родном пике. Почему именно Цинцю пожелал посетить школу, Шень Юань уже толком вспомнить не мог. Но теперь, оглядывая окрестности, переговорив со своими бывшими учениками и прогуливаясь по знакомым местам, мастер Сюя ощущал то, что обычно испытывают при возвращении домой. Покой и уверенность в том, что здесь его любит каждый кусочек земли. Веер привычно лежал в руке, глаза щурились от света. - Учитель? Голос ученика за спиной заставил улыбнуться шире. - Бинхе, - Цинцю развернулся и раскрыл веер, пряча за ним нежную любящую улыбку. - Учитель так резко исчез. Зачем ему понадобилось возвращаться в школу? – Этот учитель счастлив вновь посетить место, которое было его домом столь долгое время. Этому учителю давно следовало навестить бывших учеников, - Цинцю обмахнулся веером. - Учителю не стоило так внезапно покидать дворец, - с некоторым сожалением произнес Бинхе. – Но этот ученик рад, что учитель счастлив при посещении этих мест. Цинцю действительно счастлив. Бывший лорд предпочитает не замечать странный блеск в глазах мужа и лишь сосредотачивается на собственных ощущениях. В конце концов, этот учитель слишком много отдает своему ученику, тот может и потерпеть каприз своего возлюбленного. Шень улыбается за веером и подходит к Бинхе, чтобы прижаться и взять его руку в свою. Бинхе замирает, но тут же с трепетом сжимают руку учителя, нежно гладя тыльную сторону ладони. По сравнению с его руками, руки Цинцю кажутся крохотными. Они гуляют по пику до поздней ночи. Юань чувствует себя как никогда счастливым. Он уже и забыл, насколько может оказаться болтливым вне стен удушающей темницы замка, которую сам же и создал для себя. Цинцю не мог понять, как он вообще смог докатиться до того, что с радостью заточил себя в четырех стенах. Горный лорд уже и позабыл какого это, когда все тело немеет от усталости, голова приятно побаливает, а из груди рвется задорный смех. Он улыбался, чувствуя себя свободным. Даже присутствие Бинхе не давило, а делало прогулку лишь уютней и приятней. Вернувшись во дворец Хуаньхуа, они долго нежатся в ванне, смывая с тел друг друга пыль и усталость от долгой прогулки. У Цинцю болят ноги, спина, в руках непривычная сладость. Но, несмотря на все это, он чувствует себя безумно счастливым и целостным, будто какая-то забытая часть его вновь оказалась на месте и теперь теплилась в его груди маленьким солнышком. Уже лежа в постели, в уютных объятия, Цинцю понимает, что больше не сможет жить так, как раньше. Он внезапно произносит, не думая: - Я хочу путешествовать, Бинхе. Я не могу больше оставаться на месте. Эти слова слетают с уст раньше, чем он успевает даже полностью оформить эту мысль в собственной голове. Но суть остается прежней – он хочет жить, хочет контактировать с людьми, уставать и испытывать душевные терзания. Не важно какие – главное, чтобы они были. В ответ звучит тишина. Напряжение можно трогать пальцами. Шень Цинцю понимает, что этой фразой испортил всю безмятежную атмосферу между собой и мужем. Это еще одна грань, которую переступать не стоит – демон никогда не позволит своему человеку разгуливать непонятно где и непонятно зачем. Ему намного спокойней тогда, когда его учитель находится на одном месте. Цинцю понимает, что то, что он сказал – бессмыслица. Этот порыв никогда не будет воспринят как то, в чем он действительно нуждается. Его ученик все еще одержим мыслью о том, что учитель хочет избавиться от него, что учителю лучше с любым, кроме него. Чужая ревность душит. - Прости. Этот учитель сказал глупость, - шепчет Цинцю и обнимает ученика, привычно утыкаясь носом ему в грудь. – Я не собираюсь покидать этого ученика. Через некоторое время его начинают гладить по голове, перебирая пряди волос. А еще чуть позже слышится тихое: - Учитель может поступать так, как ему угодно. Этот ученик никогда не станет препятствовать своему учителю. «Ложь,» - тут же проноситься в голове Цинцю. Его поцеловали в макушку и нежно обняли. - Спокойных сновидений, учитель. *** Следующего утра не наступает. Шень Юань после не раз задается вопросом, что он сделал не так. Самым противным было то, что даже Система не сказала ни слова о том, что он лишается своего мира. За прожитые годы в мире новеллы Юань перестал воспринимать свою настоящую жизнь как что-то существующее. Он был уверен, что уже никогда не увидит свою семью, не воспользуется интернетом, не позвонит по телефону… Все кажется неправильным, инородным. Юноша так привык к другому миру, притерся к нему и привязался, что теперь родной мир выглядел подделкой. Он отчаянно скучал по Сюя, а отсутствие духовной энергии в теле и вовсе приводила в отчаянье. Не хватало привычной одежды, просторных комнат, учеников… Юноша жмурится и мотает головой из стороны в сторону. Он не должен думать об этом. Он должен радоваться – он находится дома, рядом его семья, привычные вещи, по которым он так скучал… Должен. К горлу подступает тошнота. Юань плотнее сжимает веки, надеясь, что все это – дрянная шутка и всего лишь очень реалистичный сон. Он откроет глаза и обнаружит, что проспал до полудня. Рядом будет стоять поднос с завтраком. Он ощутит нежный поцелуй на губах и увидит ученика, который тут же попытается затискать его. Юань считал, что будет счастлив когда окажется дома. Как же сильно он ошибся. Ведь по настоящему он уже не хотел к своей старой семье. Однако, теперь он вновь находится в своей квартире и сидит напротив ноутбука. В его голове все еще не уложилось то, что в его родном мире прошло едва ли больше месяца, когда как за этот месяц он прожил целую жизнь. Но это было не самым страшным. Будучи горным лордом столь долгое время, Шень Юань почти забыл какого это иметь больное сердце. Тело совершенствующегося, хоть и претерпевало лишения, и было несколько раз покалечено так, что можно было только диву даваться, как Шень вообще умудрился выжить, но в тоже время Цинцю прекрасно понимал, что это не его тело и, в конце концов, для него было привычно быть больным. Кроме этого, мир новеллы все-таки воспринимался больше как игра, тогда как реальный мир не прощал оплошностей. Мир новеллы тоже этого делать не спешил, но дрянная Система не давала поверить в то, что тот мир реален. Шень Юань замирал каждый раз, когда слышал механический голос Google. - А-Юань, - младшая сестра опустила на стол поднос с чашей каши и чая. – Как ты? Что-нибудь болит? - Я в порядке, шимей, - он улыбается девушке и тянется к каше. Съедобно. Но совсем не так, как готовил Бинхе. - У тебя совсем нет аппетита. Доктора предупреждали о подобном, - девушка выглядит встревожено. – Если тебе хуже, может, лучше вернуться в больницу? - Я уверен, что все хорошо, - Юань выдавливает из себя улыбку. – Ты можешь вернуться к себе домой. Я справлюсь. - Даже не рассчитывай отделаться то меня! – девушка возмущенно скрещивает руки на груди. – А-Лин беспокоится о геге, А-Лин не может его бросить! - Когда ты полюбила аниме? – Юань вытаращился на Шень Лин в ужасе. – Кто ты? Куда ты дела мою милую А-Лин? Девушка смеется и тискает его за щеку. Шень Юань вторит ей и тянется к каше. Он должен ее съесть, ведь она приготовлена руками его любимой младшей сестры. - Через два дня приедут родители. Пожалуйста, будь к ними поласковей, - уняв смех, Лин стала непривычно серьезной. – Они очень переживали за тебя. Юань что-то неразборчиво промычал, прячась за чашей с кашей. Совсем не достойно горного лорда, но ему все равно! Он больной! И вообще, имеет на правах больного члена семьи некоторые плюшки! - Я постараюсь, - поджав губы и крутя в руках чашку с остывшим чаем. – Честно, я скучал по ним. - Вот и хорошо, А-Юань. Его целуют в макушку и гладят по волосам. Так по-свойски и по-домашнему. Шень Юань пытается вспомнить, было ли что-нибудь подобное в мире ПГБД, и осознает, что нет. Не было легкости, был лишь образ. И чертова Система. Воспоминания отдались глухой болью в сердце – все-таки он слишком много пережил в ином мире. Сестра все же уходит, и Юань остается в квартире в полном одиночестве. Тишина неприятно давит на уши, ее хочется заполнить хоть чем-нибудь. Ему все равно что это будет, лишь бы не было так тоскливо. В присутствии врачей и сестры это чувство уходило, и его можно было не принимать во внимание, но стоило остаться одному хотя бы на несколько минут, как Юань начинал чувствовать самую настоящую панику. Поначалу он не обращал внимания на это, старался как можно скорее отвлечься на что-нибудь. Теперь же, будучи запертый в квартире, деться было некуда. Страх, очень быстро переросший в панику, накрыл с головой, и Юань сполз с компьютерного кресла на пол, сжимая голову и сворачиваясь в клубок. В какой момент он скатился в рыдания, Шень Юань не помнил и не хотел помнить. Просто в какой-то момент он обнаружил, что глаза нещадно щиплет, лицо горит, голова раскалывается от боли, а сам он сломанной куклой лежит на полу и скулит, как побитая собачонка. Мерзко. Он же совсем не такой. Подняться выходит далеко не с первой попытки. Его сильно шатает, он по стеночке доходит до кровати и падает, желая лишь одного – чтобы Бинхе обнял его и прижал к своей груди. Чтобы не было так одиноко и мерзко. Чтобы кто-то все еще считал его прекрасным и помог справиться. Чтобы был тот, что его не жалеет, а старается помочь и поддержать. Неужели это у него было только во…снах? *** Родители приехали через два дня после полудня. Шень Лин присутствовала при встрече, чему Шень Юань был безмерно благодарен. - Матушка, отец, - он улыбается, стоя позади сестры и вглядывается в почти забытые черты. Матушка, будучи уже в возрасте, была прекрасна. Годы лишь улучшали ее. Юань невольно любовался ей, восхищался тем, что эта женщина – его мать. Как раньше он мог не замечать этого? Темные волосы были собраны в пучок, глаза цвета серого неба, кои он унаследовал от нее, горели жизнью. Темная куртка была отдана Лин, а сама женщина тут же обняла Юаня и прижала его голову к своей груди. - А-Юань, А-Юань, как же ты нас всех перепугал! Я себе места не находила! – матушка гладила его короткие волосы и шептала в макушку, прижимая крепче к себе. – Умоляю, вернись домой. Твоя работа не стоит того, чтобы находиться в опасности. А если Лин-эр не имела запасных ключей? Ты бы уже как месяц был мертв! А-Юань, умоляю, сжалься над моим бедным старым сердцем. У меня четверо детей, но ты… Последние слова Юань уже не слышал – женщина разревелась. Юноша обнял женщину в ответ и закрыл глаза, вспоминая ее запах – запах пепла и дыма. - Матушка, оставь А-Юаня, - заступилась за брата Лин. – Он еще слишком слаб для переездов, к тому же ему следует лечиться в местной больнице, здесь чудесные доктора. Сестра умолкла, и мать наконец-то отпустила Юаня от себя, и юноша смог выдохнуть. Он покраснел и был крайне смущен слезами матери. Нет, он знал, что матушка всегда выделяла его среди остальных детей, но Юань никогда доселе не видел, чтобы эта женщина плакала. Неужели настолько сильно испугалась за его жизнь? - Простите, невежливо же так стоять на пороге. Прошу, проходите, - торопливо проговорил Шень, тут же отступая вглубь квартиры. Отец, высокий мужчина со спортивным телосложением, лишь окинул сына нечитаемым взглядом, после прошествовал в квартиру вслед за женой. Этот человек всегда производил пугающее впечатление. Будучи ребенком, Юань старался скрыться с его глаз долой как можно скорее. Когда стал подростком и по причине болезни стал отставать от школьной программы, отец не пожелал слушать доводов врачей. Два старших сына были примером для подражания, следовательно, в его картине мира не могло быть так, чтобы один из детей оказался…таким. По его мнению, болезнь стала лишь отговоркой для ленивого отпрыска. Ни доводы врачей, ни уговоры матери не действовали на него. Сам же Юань, будучи ребенком, мог лишь лить слезы и просить простить его, на что получал неизменный подзатыльник и еще большую ругань. Этого человека Юань не любил. Став же подростком, Шень Юань оказался обладателем крайне нежной психики, от чего кабинет психолога стал чуть ли не его вторым домом. Женщина-психолог нравилась мальчику, он охотно слушал ее истории и проходил тесты. Друзей в классе у него не было, что не удивительно – мальчик отличался специфическим поведением, не мог оставаться после уроков, не ходил по клубам. Он был слишком домашним для одноклассников. Если бы не болезнь, он стал бы центром для насмешек. Юань это прекрасно понимал, от чего тревожился. Нередко эта тема становилась ведущей в разговоре с психологом. Ассоциальность Шень Юаня было настоящей проблемой. Позже, уже учась экстернатом в старших классах, Юань понял, что его уже давным-давно должны были поместить в спецшколу. Но отец не желал этого. В тот период жизни Юань мечтал о том, чтобы мать сделала аборт, когда только узнала о том, что он появится на свет. Сломался Шень Юань тогда, когда случайно подслушал срок своей жизни. Ему едва исполнилось семнадцать, когда прозвучал страшный приговор: ему жить не больше пяти лет с таким сердцем. Юань и без того знал, что его дела плохи. Он не мог бегать – пробежка в пять минут тут же заставляла его падать на землю с огромной отдышкой, и подросток не мог избавиться от болей в груди весь последующий день. Этот разговор что-то сломал в Юане. Нет, он не стал никого обвинять, он не закатил истерики, не заплакал. Он просто ушел в свою комнату и лежал так недвижимо до тех пор, пока мать не зашла в комнату и не принесла очередные лекарства со словами: «Тебе это поможет». Только Юань знал, что не поможет. Он не помнил, что именно кричал. Истерика накатила внезапно. Мальчик рыдал, кричал, пытался выбежать на улицу. Он ненавидел свое хлипкое тело. Его рост был двенадцатилетнего ребенка, а силы в теле было и того меньше. Слабый, бесполезный… тогда он молил о смерти. Какая разница – день или пять лет? Он же все равно умрет! Юань не помнил как успокоился. Ему не было стыдно за проявленную слабость. Но на душе все равно было горько и противно. На следующий день отец очень долго высказывал ему за истерику. Но Юаню было уже все равно – он лишь кивал как заведенный и просил прощения. Отец бесился. Если бы не старшие братья, Юань сомневался, что все бы обошлось лишь сломанной рукой. С тех пор Шень Юань старался не попадаться на глаза этому человеку. Пройдя в маленькую гостиную, Лин тут же ушла на кухню, чтобы принести чаю. Юань остался наедине с родителями. Он запустил руку в короткие волосы и неловко улыбнулся – он не знал, как говорить с этими людьми. - У тебя уютно, - тихо произнесла матушка. – Все как ты любишь. Я рада, что ты так хорошо смог позаботиться о себе. - Вы еще не были здесь? – Юань рефлекторно сжал руку, будто в ней находился веер. - Нет, не были, - с грустью ответила матушка. - Ты не помнишь. А-Юань. - Прости, матушка. Я все еще не пришел в себя после… Матушка понимающе закивала и в помещении повисла неловкая тишина. - А вот и чай! – в помещение вошла Лин с подносом. На нем покоились чашки с вишневым чаем и сладости. – Прошу, у Юаня прекрасный чай! - Дорогая, спасибо! – матушка тут же оживилась, нежно улыбнувшись дочери. - Не за что. А-Юань, садись! Сестра развеяла безмолвие, и юноша с облегчением выдохнул, осторожно присаживаясь подле сестры. - Я так рада, что ты смогла поступить, - матушка сделала глоток и продолжила улыбаться. – Я всегда знала, что ты исключительная, но никогда бы не подумала, что тебе достанет упорства на такое. Я правда очень горжусь тобой. - Матушка, что ты говоришь, - Лин рассмеялась. – Я всего лишь поступила в высшее учебное заведение, каждый на подобное способен, если приложит нужно количество усилий! Сестра лучилась гордостью. Юань заинтересованно взглянул на А-Лин. - Вот именно. А те, кто не желает и пальцем пошевелить, будут висеть на шее родителей до конца своих дней, - произнес отец, в упор глядя на сына. Повисла тишина. - Дорогой… - Что «дорогой?». Я не поверю в эту чушь с его «слабым здоровьем». Всем бывает плохо, и что с того? Он просто лентяй. Матушка поджала губы. Юань опустил голову. Лин смотрела недоумевающе. - Где? - Что? - Наркотики. Выпивка. Что ты принимаешь, будь ты проклят? Юань поднял голову, уставившись на отца в упор. Слова не принесли ему горечи, он лишь удивился. Он был замечен на подобном? Ни разу. Тогда… - От тебя ни слуху было уже три года. А тут месяц назад звонит А-Лин и в слезах рассказывает, как ты якобы «подавился булочкой и впал в кому». Вам самим не смешно от подобной выходки? - Но.. - Молчать! – старший член семьи поднялся с дивана, повернувшись к выходу. – Я увидел достаточно. Я уже давно говорил, что ты его слишком балуешь, мать. Теперь ты видишь к чему это привело, а? Лучшие врачи, лекарства, все хотелки, в то время как у тебя еще три ребенка! Теперь смотри на этого…, - мужчина замолчал. – Я не желаю к этому иметь никакого отношения. Жена, мы уходим. Или ты хочешь развода? - Прекрасно, - процедил сквозь зубы Юань, стараясь не съязвить. – До встречи. - Надеюсь, больше не свидеться. Матушка поднялась с места и взглянула на младших детей полными страдания глазами. - Простите, - прошептала женщина одними губами и поспешила вслед за мужем. - Я провожу их, не вставай, А-Юань, - Лин погладила брата по плечу и поцеловала в щеку. Юноша молчал, закусив губы и уставившись в одну точку. - Я сейчас вернусь. Я никуда не уйду. Только провожу. Ответь что-нибудь, А-Юань, умоляю! - Я слышу тебя, А-Лин, иди, - прошептал юноша, не поднимая на нее глаз. Девушка нахмурилась, но все-таки выскочила в прихожую, тихо прощаясь с родителями и закрывая дверь. В ее душе был полный раздрай. Она знала, что отец далеко не лестного мнения о своем болезненном сыне, она прекрасно знала, что он никогда не поймет того, что его сын не идеал, как двое старших, а всего лишь калека. Даже не по своей вине. А-Лин прекрасно знала, что Юань старался. Знала, что тот не терпит своего ужасного отставания от других детей. Видела, как с виду беспечный мальчишка ревет по ночам и проклинает собственное тело. Чтобы ни говорил отец, А-Лин знала, что Юань намного умнее ее. И пережил он намного больше. Именно поэтому она искренне считала, что поступление в лучший университет ядерной физики не такое уж и большое событие. Самым большим счастьем в ее жизни стало известие о том, что ее старший братец очнулся. Из комнаты раздался звук битого стекла. Девушка тут же вскрикнула и бросилась обратно. Юань стоял, бледный до синевы, его руки дрожали, а на полу лежали осколки и разлитый чай. *** Юань хотел в свою клетку. В клетку, где его заботливый, любящий муж, где его не обидят, где раздражающая система, где его мир. Юань завернулся в одеяло и включил телефон. Яркий свет резанул по глазами и на секунду он ослеп. Перед глазами замельтешили черные пятна. Но через мгновение зрение прояснилось, и он уже бесцельно передвигал иконки из стороны в сторону. Хотелось домой, в теплые объятия. Чтобы целовали в макушку. Чтобы кормили в постели. Чтобы расчесывали волосы… Юань кинул телефон в стену и подтянул колени к подбородку – ему холодно. В квартире тепло, он знает об этом. Но мороз прожигает его до костей. Юань обнимает себя за плечи и жмурит глаза. Он всегда поражался от того, насколько он плакса в своем собственном мире. Юань уже и забыл об этом, пробыв долгое время в чужом теле. То ли благодаря системе, то ли это заслуга тела, но часть эмоций будто срезали, оставляли за границами психики. Теперь же весь набор эмоций то и дело накрывал Юаня с головой. Единственное, что спасало, это общение. Но сестра не могла денно и нощно составлять ему компанию. Еще одна проблема оказалась более значительной. Юань постепенно отказывался от еды. Он не мог есть покупную еду – тут же начиналась рвота. Сам готовил еще хуже. С трудом юноша мог есть еду, приготовленную сестрой. Пока эта проблема не давала о себе знать внешне, но внутренне Юань чувствовал себя безумно голодным. Ему нужна была еда Бинхе. Его Бинхе. От понимания начинали слезиться глаза. С грустной иронией Юань понимает, что по сравнению с ним Бинхе ни разу не плакса. Он лишь делал вид, играл для него. Тогда как Юань ревел совершенно искренне и не мог прекратить этот ад. Единственное, от чего его не коробило, была вода. Юань был счастлив, когда выяснил это. Головная боль при голоде сводила с ума, а вода хоть и не унимала ее до конца, все же приглушала. Поэтому рядом с кроватью юноша все время стал ставить бутылку с водой. Слабость позволяла ему лишь кружить по квартире. Перед сестрой он оправдывался тем, что все еще не восстановился после комы. Но так долго продолжаться не может – скоро А-Лин заподозрит что-то неладное. Юань не хотел беспокоить сестру, потому что понимал – такое не лечится. *** - А-Юань, было бы здорово тебя сводить сюда! - Конечно, А-Лин, мы обязательно летом туда сходим. - А знаешь что? Приезжай на зимние праздники. Братья будут безумно рады тебя видеть. Правда. - Не знаю. Если здоровье позволит… - Тебе было нехорошо? Ты хорошо питаешься? Лекарства принимаешь? Гуляешь? - Конечно! Я еще хочу пожить, - смеется Юань. – И тебя увидеть. И братьев. - Смотри мне. А-Юань, хочешь, я приеду на выходных? - Что ты, не стоит! Я в порядке. Тебе не стоит откладывать учебу из-за меня. У тебя все в будущем, не стоит из-за калеки упускать что-либо. - Калека, а ну прекрати мне зубы заговаривать. - Не понимаю о чем ты! - А-Юань! - Я тоже тебя люблю, - Юань смеется и утирает выступившие слезы. - Вредина. - Только твой, шимей. - Ладно. Береги себя, умоляю. - Слушаюсь, капитан! - Мне пора. Позвоню тебе вечером. Хорошо? - Конечно, А-Лин. - Все, пока. Прозвучали тихие гудки. Шень Юань прижал трубку к груди, глупо улыбаясь. Он безумно соскучился по сестре, хоть той не было всего лишь две недели. Месяц и две недели, как он вышел из комы и покинул мир новеллы. Мысль о Шан Цинхуа пришла к нему только спустя почти неделю после пребывания дома. Писака действительно умер в этом мире и не «воскрес», как Юань. Это было предсказуемо, но почему-то тоска резанула по сердцу неприятным всполохом. Все-таки этот человек стал ему достаточно дорог, несмотря на то, что Юань держался о нем своего стандартного мнения. Но, в конце концов, они же были приятелями. Юань дорожил братцем-Самолетом, он был единственным напоминанием о том, что они действительно гости из другого мира, а не поехавшие с катушек от отклонения ци заклинатели. Сейчас Юань нуждался в подтверждении того, что тот мир был реален намного сильнее, чем тогда, когда его преследовала Система. Он все еще не мог спокойно слушать автоматический голос машины. Несколько раз это произошло при сестре, но тогда Юань отделался тем, что сказал, что просто испугался от неожиданности. Он чувствовал себя самым настоящим психом. Он даже поделиться об этом не мог ни с кем. Еще одна причина для того, чтобы пролить слезы. Юань уже настолько привык реветь, что лечь в кровать, уткнуться в подушку и оросить ее соленым дождем стало уже в порядке вещей. Он и сам не понял как так произошло. В душе он радовался, что Бинхе его не видит таким, но в то же всем сердцем желал его. До боли в коже. Причиной слез стало и осознание того, что Бинхе никогда не касался этого тела. Юань, будучи двадцатилетним, имел телосложение подростка. А теперь, будучи еще и исхудавшим чуть ли ни до костей, имел вид жалкий. Он ненавидел эту миниатюрность и слабость. Он же мужчина, в конце концов! Мужчина. Калека. Бесполезный член общества. Да он даже собственному отцу не нужен! Слезы быстро высохли. Юань чувствовал, что так больше продолжаться не может. Он должен хотя бы попытаться поесть. Пить воду литрами – это не выход. Он так умрет не через положенный год, а через пару месяцев от голода. Это крайне забавно в двадцать первом веке. Подняться с кровати сложно. Одеться еще сложнее. У Юаня маленькая квартира в тихом районе. Ему ее купили старшие братья, как только ему исполнилось восемнадцать. Разница с самым старшим братом у Юаня была в пятнадцать лет. Шень Люноль был первым ребенком, первой гордостью отца. Он стал директором музыкального училища и получал достаточно большой доход. Он так и не женился, но безумно любил А-Юаня – порой мальчику казалось, что его отцом был Люноль, а не страшный человек. Средним сыном был Шень Вей – сценарист мультсериалов и документальных фильмов. Он был достаточно ветреным, но при этом ответственным и властным. С ним разница в возрасте была в десять лет. Шень Вей редко обращал внимание на болезненного брата, но если надо было заступиться или решить какую-то взрослую проблему, он всегда брал на себя ответственность. А-Юань любил своих старших братьев до безумия. Малышом он был очень прилипчивым, постоянно просился всем подряд на руки и обожал целовать в щеки. Он любил тепло и с радостью лез в теплую воду. Пожалуй это было его любимым занятием – плескаться в воде. Люноль довольно часто составлял компанию младшему братцу, играя с ним. Вообще, детство Шень Юаня действительно было беззаботным и счастливым. Он был баловным, изнеженным крохой, которого обожали все члены семьи. Через три года появился последний член семьи – А-Лин. Юань тогда еще не понимал, что у него есть маленькая сестренка и все еще оставался любимцем старших братьев. До того, как был поставлен диагноз. Вся любовь испарилась и осталась только гиперопека и жалостливые взгляды. Ребенку не нужны были дорогие лекарства, слезы матери, косые взгляды братьев. Ему нужны были лишь ласка и забота. Все эти привилегии ушли к младшей сестре. А-Юань на долгое время превратился в тень. Некогда ласковый и любящий малыш превратился в запуганного, шарахающегося от всего и вся ребенка. Братья относились к нему как к неполноценному. Пожалуй, именно это стало решающим катализатором для будущих событий. Постепенно Юань стал незаметен настолько, что его существование стало значимым лишь для матери. Так продолжалось до тех пор, пока отец не начал проявлять интерес к образованию сына. Все это было жутко болезненно для слабого ребенка, Юань ломался под выговорами. Единственное, чего отец никогда не делал, это не поднимал на больного сына руку. Сломанная рука была единственным актом насилия. Именно после этого случая Люноль забрал младшего брата в свою квартиру, а после старшие братья на общие деньги купили ему крошечную клетушку. Тогда Юань был самым счастливым человеком. Он занимался тем, что обожал. Читал новеллы, смотрел фильмы, аниме, сериалы. Целыми днями ругался в соцсетях, учился правильно критиковать и писать. Юань обожал книги. Он знал, что за три года перечитал столько литературы, что не каждый человек в возрасте смог бы сказать, что за всю жизнь прочитал столько страниц. В тайне Юань этим гордился. Три года в комнатушке, которые он провел, почти не выходя на улицу, были самыми счастливыми. А после он подавился булочкой. Собраться на улицу оказалось самым настоящим подвигом для Шень Юаня. Он понимал, что вряд ли дойдет до магазина самостоятельно и что надо было попросить сестру приехать, рассказать обо всем и позволить увести себя в лечебницу, но Юань просто не мог себе позволить заставить родственников тревожиться еще больше, чем сейчас. Он и так причинил много беспокойства. Намного больше, чем следовало бы. *** Улица его встречает запахом мокрого асфальта. Недавно шел дождь, от чего все в мире кажется чистым. С трудом, но Юань улыбается. Он улыбался только тогда, когда звонила сестра и ради нее смеялся, чтобы убедить, что он доволен жизнью и судьбой. Большего для спокойствия А-Лин не требовалось. Девушка верила брату на слово, не подвергая его слова и капли сомнения. Эта вера пугала, но в то же время Юань вздыхал с облегчением – она не узнает о его проблемах хотя бы еще немного. Он идет почти вслепую. Он очень устал уже от того, что спустился с четвертого этажа. Юань прислоняется к столбу и закрывает глаза. Висок прижимается к холодному металлу, облегчая головную боль. Хочется спать. Мозг постепенно отключается, перед глазами все мутнеет. Юаню хочется только одного – пусть все закончится, пусть его перестанут преследовать эти мысли, пусть он освободится от добровольного заточения, пусть он перестанет вспоминать Бинхе и отчаянно желать его. Своего ученика. Мужа. Любовника. Самого дорогого человека. Демона. Просто любимого. Юань опять скатывается в слезы. За последнее время он слишком привык к этому. В одиночестве не страшно показать слез. Так он себя утешал. Но теперь он разревелся прямо на улице. На людях. Но людям все равно. Редкие прохожие быстро проходили мимо, лишь искоса поглядывая на сидящего на земле подростка. Мало ли от чего может рыдать ребенок. Это не их дело. Поплачет, успокоится, встанет и дальше пойдет. Таких как он – миллионы. Они не обязаны его спасать. Юань сидит рядом со столбом до тех пор, пока его не начинает трясти от холода, а на голову не начинают падать с неба холодные капли. Юаню кажется, что этот мир не принимает его и гонит, гонит, гонит куда подальше. Ему даже не приходит в голову, что небеса могут оплакивать его. Шень думает только о том, что он не принадлежит этому миру, хоть и родился здесь. Он жаждет только одного человека и все, что его спасает от полного сумасшествия – новеллы. Только в них он видит своего возлюбленного с чужими женщинами. Видит жестокость канонного Шень Цинцю и постепенно начинает верить в то, что сам же и совершал все эти поступки. Постепенно его воспоминания замещаются текстом из новелл и Юань уже не знает, что из всего произошедшего правда, что вымысел, а что бред. Порой отчаянье выходит на тот уровень, когда Юань серьезно раздумывает над тем, чтобы взять нож. Но у него есть еще надежда. Глупая, наивная, почти детская. Ло Бинхе придет в этот мир и заберет его. Юань отдохнул, и теперь у него есть силы встать и пойти дальше. Только он уже не помнит, зачем выходил из дома. Стоит подняться, как в глазах тут же темнеет и тело подводит – он подает на бок и слезы обиды выступают на глазах. Он слишком много плачет. Это ненормально. Юань понимает, что ему надо лечиться. Что ненормально так убиваться по тому, кого даже не существует. Но ведь Юань точно там был! Это не бред! Ему уже не помочь. Он искалечен системой и болезнью этого мира. Он сошел с ума. Шень Юань поднимается на ноги и прижимается плечом к фонарному столбу. Надо идти. Ему не хватает только простудиться. Похоже, до магазина он сегодня не дойдет. Да и смысла особо не было в этой попытке. Юань понимал, что не сможет поесть. Желудок сжимается от одной мысли о посторонней еде. Не его еде. Его бы вырвало, если бы было чем. Он даже воду сегодня не пил. Наверно, именно поэтому у него так сильно кружилась голова, и так сильно хотелось спать. Если он умирает, то это прекрасно. Ведь тогда он вернется к нему. В желанные объятия. В его клетку. Юань вновь сползает на землю – ноги не держат. Он сворачивается в клубочек и чувствует, как коченеет тело. Ему холодно. Холодно, холодно, холодно. Кто-нибудь, подойдите, согрейте. Мне плохо. Заберите меня. Я больше не выдержу. Я хочу домой. Не надо больше этого. Он обхватывает себя руками и жмурит глаза – ему кажется, что на ресницах иней. Сейчас только ранняя осень, холодов нет, никто еще не носит курток, шапок и шарфиков. Людям тепло. Но не Шень Юаню. Он старается свернуться, стать меньше, согреться наконец. Он не может успокоиться, но в глазах больше нет слез. Если по началу после рева в голове наступала приятная пустота, то теперь в отсутствии влаги голова взрывалась миллионами маленьких взрывов. Юань чувствовал себя полем, на котором проводили учение с наземными минами. Таким же разрыхленным, мертвым и бесполезным. Его начинает трясти. Кожа бледнеет и отдает синеватым оттенком. Он умирает? - Эй, ты меня слышишь? – кто-то останавливается и пытается его встряхнуть. – Кто-нибудь, вызовите скорую!!! Юань падает во тьму. *** В голове была приятная пустота. Юань завозился на чистых простынях и приоткрыл глаза. Ему спокойно. Тепло. - Как себя чувствует А-Юань? – раздался голос из-за спины и его талию обвили крепкие руки. – Ты так долго спал. Этот голос. Шень Юань затаил дыхание и зажмурил глаза – это обман, это не правда, это бред. Очередная игра воображения. - Это не бред, любимый. Это правда я. Твой Бинхе. Юноша оборачивается и резко раскрывает глаза. Перед ним его демон. Он смотрит нежно, ласково. Поднимает руку и трепетно проводит кончиками пальцев по его щеке. Юань тут же ластится, хватается за чужую руку и выдыхает через рот – ему не хватает воздуха, чтобы надышаться этим полудемоном, он нужен, нужен до безумия. Юань не ощущает запаха Бинхе, но он знает, что это он. Знает, что не ощущает запаха из-за того, что они слишком сильно притерлись друг к другу за время супружеской жизни и их запахи настолько сильно перемешались, что стали одним целым, единым. Юань не выдерживает и начинает хныкать в руках демона. Ему все равно, что ему не должно так себя вести при муже, его вообще мало волнует тот факт, что его зовут его именем, что он лежит на простынях в огромной комнате, что он даже не помнит, как вновь оказался в руках возлюбленного. Он знал, он надеялся. Он вновь рядом с любимым. Юань дрожит, но не от холода. Он плачет, но не от боли. - А-Юань, А-Юань, - шепчет Бинхе и целует сначала в макушку, потом в щеки, нос, висок, лоб, губы. – Все в порядке. Ты дома. Родной мой, все хорошо. - Б-бинхе, - Шень Юань не может выдавить из себя иных слов. Он слишком счастлив. - Все хорошо. Не плачь, хороший мой, - Бинхе сцеловывает чужие слезы и прижимает к себе. – Тебе больше не будет плохо. Обещаю. Юань кивает и сильнее прижимается. Гранью сознания он отмечает, что сейчас глубокая ночь, что комната, в которой он находится, совершенно ему незнакома. Но все это сейчас не важно. Ни что не имеет смысла без Бинхе. А раз уж он рядом, значит все вокруг правильно. По-другому и быть не может. Шень Юань успокаивается и засыпает в объятиях демона. Он наконец то дома. Его не трясет от холода. Просыпаться от запаха еды было божественно. Разум, казалось, был разодран в клочки и теперь медленно и верно, под заботливыми руками супруга, восстанавливался и начинал постепенно функционировать. Его еда. Это казалось почему-то безумно важным, тем, что должно иметь какую-то невероятную ценность. Он открывает глаза и видит на прикроватной тумбочке поднос с божественно пахнущей пищей. Юань вздрагивает и не может поверить, что это правда. Все кажется эфемерным, неправильным и нереальным. Он же так хотел этого, так почему сейчас это кажется пустым бредом? Он же не спит? Да? - А-Юань, - Бихне садится на кровать и тянет легкое тело на себя. – Доброе утро. Я принес завтрак. - Спасибо, - шепчет Юань. – Спасибо, Бинхе! Он готов благодарить демона вечно. Юань старается, чтобы из его глаз вновь не полились слезы. Он не должен быть такой плаксой перед Бинхе. Бинхе не надо утирать ему слезы. Пусть он и слаб, но это не повод быть настолько жалким. - Если А-Юаню плохо, он может плакать. Здесь нечего стеснять, - шепчут ему на ухо и прикусывают мочку, нежно гладя спину. – Поплачь. В этом нет ничего плохо. Я не стану хуже думать о тебе из-за такой ерунды, А-Юань. А тебе не следует сдерживать эмоций. И Юань плачет. Он не видит, как демон хмурится и чуть сжимает нижние одежды на его спине. Не видит, как в его взгляде появляется сожаление, а после гримаса отвращения. Все это происходит всего за несколько мгновений, поэтому Юань не может даже предположить о подобном. Когда он отстраняется, вытирая рукавом одеяния слезы, и вглядывается в темные глаза напротив, на лице Юаня видны лишь облегченность, бесконечная нежность и захлестывающее его счастье. Демон, сам того не замечая, тает от этого взгляда и прижимает к себе человека настолько бережно, насколько это вообще возможно. В его руках дрожь – слишком хрупок человек в его руках. - А-Юань еще не завтракал. Думаю, ему стоит поесть и немного пройтись, неправда ли? Демон произносит это почти шепотом. Обстановка не позволяет повысить голоса, но ее хочется сделать как можно интимней, как можно более личной. Такой, какой может быть лишь между очень близкими и совершенно счастливыми друг от друга людьми. Юань вздрагивает от этих слов, и безотчетный ужас сковывает его. Он замирает и не решается поднять головы. Бинхе замер вслед за человеком. - А-Юань не хочет никуда уходить? – тут же спрашивает демон, нежно гладя по щеке. Юноша отрицательно качает головой и поднимает глаза, полные безотчетного страха. Юань даже не подозревает, что сейчас его эмоции считать легче чего бы то ни было. Но он и не стремиться к тому, чтобы его не поняли – наоборот, Шень всем сердцем стремиться, чтобы его поняли правильно и не отвергли. Бинхе не обращает на это внимания и притягивает его к себе ближе, усаживая к себе на колени и обнимая за талию. - Если А-Юань не хочет, мы ни куда не пойдем. - Спасибо, - шепчет Юань и утыкается в плечо. - Вот и прекрасно. А сейчас А-Юаню стоит все таки позавтракать, - демон ловко усаживает юношу на постель и ставит перед ним поднос с завтраком. От одного аромата у юноши начинает кружиться голова. Он закрывает глаза и едва ли не мурлыкает от наслаждения. От одного запаха. Бинхе невольно замирает и вглядывается в это выражения лица. Демон замирает, будто боясь спугнуть это мгновение. - А-Юань, - тихо окликает он и глаза цвета пасмурного неба тут же устремляют свой взор на него. – А-Юань. Юноша смущенно улыбается и берется за ложку, зачерпывая немного супа, пробует, зажмурив глаза и едва не постанывая от удовольствия. Он не замечает, как сильно трясутся руки – он хочет все сделать сам, ему не нужна помощь. Измученный организм сходит с ума и Юань, после нескольких ложек успокаивается и принимается есть спокойно, не торопясь, но это выражение лица всепоглощающего умиротворения никуда не исчезает, и, будучи уже с тарелкой на коленях, он быстро съедает всю еду и откидывает назад, положив руки на животик и закрыв глаза. Бинхе смотрит на него со снисходительной улыбкой и быстро убирает грязную посуду. Демон оглядывается на задремавшего человека и хмурится, оглядывая тонкие, словно прутики, руки и ноги. Что творится под ночной одеждой не стоило и представлять. Ведь он не раз уже видел это тело обнаженным. Повелитель демонов кивает своим мыслям и быстро выходит из комнаты, оставляя Юаня и собираясь вернуться в ближайшее время. *** - Бинхе, - Юань перебирает его волосы, лежа на груди демона. Он спокоен, нежен. Юань трется щекой о чужую кожу и жмурит глаза – думать совсем не хочется. В теле чувствуется слабость, Юань почти все время спит. Он не знает, сколько прошло времени с тех пор, как Бинхе забрал его домой. Обстановка кажется родной и Юань убеждает себя в том, что просто подзабыл за время пребывания в своем мире то, как выглядели их комнаты. - Что такое, А-Юань? – Как ты меня нашел, Бинхе? - М, - демон сонно приоткрывает глаза и с неясным недовольством смотрит на слишком наглого человека. - Пожалуйста, - просит Юань и смотрит пустым взглядом куда-то за повелителя демонов. Отсутствующее выражение лица появлялось на лице Юаня только тогда, когда он начинал говорить о чем-то, что его по-настоящему тревожило. Скорее всего это был очередной защитный механизм психики, только Бинхе по горькому опыту знал – на такие вопросы стоит ответь хоть что-то. Даже полуправду – главное, чтобы человек получил что-то конкретное, а не продолжал витать в предположениях. - С помощью крови, - спокойно говорит демон и успокаивающе кладет руку на поясницу человека. – Она привела меня к тебе. Прости, что так долго искал тебя. Мне следовало скорее забрать тебе. Этот Бинхе сожалеет о произошедшем. - Не выдумывай, все в порядке, - Юань улыбается, рефлекторно грозит рукой, будто в ней привычный веер, и целует Бинхе в щеку, прикрывая глаза дрожащими ресницами. – Я так рад, что ты рядом. Взгляд из отстраненного превращается во влюбленный. Юань вновь возвращается к игре с чужими волосами, он удовлетворен ответом и вновь находится в состоянии покоя, а Бинхе незаметно выдыхает с облегчением и прижимает Юаня к себе поближе. - Юаню все еще неспокойно за пределами покоев? - Мне страшно выходить, - Юань хмурится. – Прости, я не знаю почему. Если тебе надоело мое затворничество, только скажи… - Все в порядке, - Бинхе перебивает, его рука скользит к лопаткам и нежно надавливает, пресекая попытку договорить. – А-Юань выйдет отсюда, как только пожелает. Не беспокойся об этом, любимый. Юань тихо смеется и ластится. Он совершенно не обижается на то, что его не дослушали. Главное то, что Бинхе не раздражает его поведение. Смех Юаня, чистый и прозрачный, словно весенняя горная речушка, заполняет собой покои. Бинхе еле заметно улыбается и поправляет волосы Юаня. Они падают на лицо и скрывают от его взгляда блеск серых глаз, теплую улыбку, легкий румянец на худых щеках… Бинхе не может оторвать взгляда от выражения этого лица и тянется вновь коснуться человека. Невинные прикосновения значат намного больше, чем вся похоть этого мира. С Юанем нельзя по другому: из всех волшебных существ он – квинтэссенция всего самого желанного, необычного и недосягаемого. Юань переворачивается на спину и ловит его руку, смотрит игриво и чуть лукаво, но безумно нежно. От этого взгляда перехватывает дыхание. Юань напоминает маленького котенка, который только недавно увидел мир и начал познавать его. Этой картиной хочется любоваться вечно. - А-Юань. - Да? – юноша целует ладонь и кладет ее себе на щеку. - Я люблю тебя, - шепчет Бинхе в макушку человека. *** Юань сполз на пол и положил голову на кровать, водя пальчиком по ткани. Будучи заласканным и до невозможности залюбленым Бинхе, Юань чувствовал себя на седьмом небе от радости. Постепенно он приходил в себя. Слабость порой накатывала, но уже не так сильно, как раньше. Он уже мог ходить без посторонней помощи, был способен поддержать беседу, а не слушать и засыпать через несколько минут повествования. С каждым днем Юань чувствовал себя все смелее и уверенней. Его не заставляли выходить из покоев, ему не задавали лишних вопросов, его лишь нежили, говорили смущающие и приятные вещи, вкусно кормили и ничего не заставляли делать. Только поправляться и не грустить. Большего желать юноша и не мог. Если по началу он боялся, что возлюбленный возненавидит его за слабость, то после долгих уверений, что тело не имеет ни какого значения, Юань наконец успокоился и перестал комплексовать от собственной неполноценности. Он чувствовал себя не только хорошо, но и так, будто вмиг познал все грани блаженства. Полный покой, любимый человек поблизости, тихая и уютная комната. Юань растянул губы в улыбке и прижал руку к груди, чувствуя, как быстро и сильно бьется его сердце. Юань опустил голову и шмыгнул носом от переполняющего его счастья. Приступы слез постепенно сходили на нет стараниями Бинхе. Юань чувствовал, что в скором времени сможет уже контролировать себя не хуже, чем раньше. Будто в его голове вновь начал появляться фильтр эмоций. Это безумно радовало. Внезапно Юаня подняли на руки и чуть подкинули в воздухе, тут же усаживая на руках. Юноша пискнул и вцепился в темные одеяния Бинхе, через мгновение рассмеявшись. Он стал часто смеяться. Бинхе нравился его смех. Юноша тут же подался к любимому, целуя демоническую метку и обвивая руками его шею. Порой Юаню становилось стыдно перед Бинхе – рядом с ним он выглядел совсем ребенком. Его рост еле-еле доставал до груди демона. Однако, стоило ему заикнуться об этом, как он тут же оказался залюблен и заверен в том, что его рост прекрасен и идеален. После этого Юань даже думать забыл о подобном. Еще немного покружив возлюбленного в воздухе, Бинхе прижал человека к себе, целуя в губы. Это был нежный, целомудренный поцелуй. Юань растаял и тут же превратился в алеющее и смущенное создание. - Бинхе, - отведя взгляд в сторону, Юань замер и выдавил из себя. – я..хочу..выйти. Бинхе моргнул. - Ты волен выходить куда угодно. Тебе не нужно для этого моего разрешения. - Я хочу выйти с тобой. Пожалуйста, Бинхе, - чуть ли не умоляющие произнес Юань, хватаясь за плечи демона и не решаясь взглянуть в глаза, боясь отказа. – Прошу тебя. - Все в порядке, любимый, - Бинхе гладит по тонкой талии. – Мы сегодня выйдем. Не беспокойся об этом. Юань просиял и поцеловал его в щеку. Бинхе не отказал. Сияющие серые глаза поймали взгляд алых и не отрывались от них ни на мгновение. Нежный румянец расцвел на щеках и Юань первым разорвал зрительный контакт, смутившись своему недавнему порыву. Он становился слишком эмоциональным и чувствительным на любые действия Бинхе. - А-Юань. – Бинхе нежно взял возлюбленного за подбородок и ненавязчиво заставил взглянуть себе в глаза. – Ты можешь просить все что угодно. Не стоит так переживать об этом. Юань кивает и неловко трет шею. Ему хочется прикрыться веером, но в этой комнате он не обнаружил привычного расписного атрибут. А попросить у Бинхе кажется ему чем-то неправильным. Его волосы отрасли до лопаток и теперь он подвязывал их в хвостик, ожидая, когда они дорастут до поясницы, и их можно будет не закалывать. Юаню почему-то кажется это важным. Он с радостью отслеживает рост волос. Казалось бы, какая мелочь, но даже она приносила ни с чем несравнимое счастье. Скорее всего это было напоминанием о его прошлом пребывании в этом мире, поэтому он так хотел быть похожим на Шень Цинцю. - Отпусти меня на пол, - просит Юань. – Я хочу выйти в коридор. - М, - Бинхе не спешит выполнять просьбу и зарывается носом в шею юноши. – Еще чуть-чуть, А-Юань. - Я ни куда не исчезну, Бинхе! – Юань смеется и гладит его по голове, в противовес собственным словам прижимая демона к себе поближе. - Я не был бы так самоуверен на этот счет, - проворчал Бинхе и поцеловал тонкую шейку, заставляя кожу покрыться мурашками, отстраняясь. – Учитель не изменил своего решения? Юань отрицательно мотает головой, и его бережно спускают на пол. Юань поправляет одежду и первым проходит к двери, в которую совсем недавно вошел Бинхе и замирает перед ней с поднятой рукой. Он даже не смог коснуться ручки. Юань чувствует себя глупо – сам же просил о прогулке, и сам же теперь не может решиться открыть дверь. - Если учителю все еще страшно, он может не выходить из этой комнаты. В этом нет необходимости, - тихий голос Бинхе почему-то злит и Юань, найдя в себе невесть откуда взявшиеся силы, резко протянул руку к ручке двери и резко дернул, открывая ее. За дверью оказался коридор. Он не был пышно украшен. Самый обычный коридор. Красивая отделка не была примечательной, стены не были украшены дорогими картинами, на полу не стояли красивые вазы или какие-нибудь иные дорогие поделки, не было горшков с цветами. На полу был теплый зеленый ковер, на который тут же наступил Юань, чувствуя себя до предела глупо, но ничего с собой поделать он не мог. Ему хотелось пробежаться по этому чудесному мягкому ковру. Зарыться пальцами ног в приятную материю , а после упасть и зажмурить глаза, катаясь из стороны в сторону. Он обернулся и встретился с нежным и чутка снисходительным взглядом супруга. Однако голос его был пропитан участливостью и заботой. - Ничего же страшного, верно, А-Юань? Юноша замотал головой и улыбнулся, но отступил от коридора и обнял повелителя демонов, задрав голову, не желая обращать внимание на тот взгляд. - Спасибо, Бинхе. *** - …а еще чудесная библиотека! Пожалуй, ничто не может сравниться с пребыванием в университетской библиотеки. В моем мире, - тут же поправился Юань. – Конечно, высокоразвитые технологии – это прекрасно, но ни что не сравнится с запахом старой бумаги и пожелтевшими страницами. Через них будто чувствуешь время. Это так чудесно. Как же я соскучился по книгам! - Не сомневаюсь. А теперь ешь. - Я же не договорил! Ты меня совершено не слушаешь, - Юань надул щеки и скрестил руки на груди. Бинхе вздохнул. - Я тебя очень внимательно слушаю. Но еда остынет и станет невкусной. Я с удовольствием послушаю тебя еще после того, как ты поешь. - После я не захочу. Вдохновение исчезнет и я захочу спать. Юань что-то еще бормочет себе под нос, но через мгновение уже уплетал за обе щеки предоставленное кушанье. Еда была прекрасна, Юань таял от восторга. После ужасающего голода в родном мире он готов был молиться еде Ло Бинхе. В последнее время у него появилось очень много лишней энергии, и, не имея ни какой возможности ее выплеснуть хоть куда-нибудь, Юань избрал самый надежный способ – болтовню. Этот вид человеческой деятельности был самым сложным для Юаня, поэтому он уже несколько суток подряд вещал Бинхе о всем подряд – начиная с древних обрядов славян, заканчивая французской революцией, трактатами о коммунизме и новеллами. Между этим мелькали краткие отзывы к современной литературе, долгие описания экранизаций, сравнение книг и фильмов и много чего прочего. Юань сам от себя не ожидал, что сможет так долго без продыху болтать, что заткнуть его стало неимоверно сложно. Но Бинхе не жаловался – лишь прерывал его монологи на принятие пищи и на нежные поцелуи или поглаживания, от которых Юань не мог отказаться и с радостью прерывался. Сам Бинхе предпочитал слушать, вставляя редкие комментарии, если имел хотя бы частичное представление о том, о чем так старательно вещал Юань. Демон проявлял крайнюю терпимость к человеку, лишь покорно ожидая, когда этот выплеск адреналина иссякнет и Юань упадет в глубокий сон без сновидений. Казалось, Юаню совершенно безразлично, слушают его или нет, но Бинхе прекрасно знал, что если этот цветок оставить надолго в одиночестве, он тут же завянет и засохнет. Его А-Юань отчаянно нуждался в его присутствии, что он и получал от Бинхе. - Бинхе, покорми меня, - съев несколько ложек рисовой каши, Юань капризно закусил губу, будто ребенок, и нетерпеливо поерзал на месте. На мгновение полудемон оторопел от такой просьбы, после чего рассмеялся. - Ты уверен, что хочешь этого? Юань закивал с довольной улыбкой. Бинхе усмехнулся в ответ и подсел ближе, забирая из рук Юаня чашу и палочки. - Если А-Юань хочет, как я могу отказать ему? Юань тут же открыл рот, в ожидании, когда его начнут кормить. Бинхе, едва сдерживая смех, схватил палочками немного риса и аккуратно положил в рот Юаня, с легкой улыбкой наблюдая, как тот сощурился от удовольствия и прижался к нему. Все его поведение стало настолько наивным и по детские непосредственным, что Бинхе мог лишь сдерживать порывы не рассмеяться в голос. - Еще? – Бинхе вновь набрал риса и лукаво взглянул на любимого. Тот просиял и уверенно закивал, выглядя при этом донельзя довольным. Процедура повторилась. Когда рис закончился, Юань забрался на колени Бинхе и обнял за шею тонкими руками, совершенно не смущаясь и жмуря глаза от наслаждения. Он напоминал маленького ребенка, которого хотелось затискать, залюбить и не отпускать от себя лишний раз. Юань нуждался в заботе и все еще был слишком хрупок. Бинхе отставил грязную чашу и обнял человека, целуя в макушку и ощущая себя от этого просто прекрасно. Пусть человек сейчас и имеет просто ужасные манеры, пусть несдержан и порой начинает вытворять совершенную дичь, но он рядом. Доверчиво льнет и устраивает голову на плече, жмуря глаза. - А-Юань? – тихо позвал он. Юань не ответил. Бинхе осторожно приподнял голову человека и покачал головой – Юань заснул и даже во сне ластился к нему. *** На следующее утро Юань проснулся один. Непривычно пустая постель казалась холодной без Бинхе. Юноша сонно трет глаза и обнаруживает завтрак на прикроватной тумбочке. Он еще теплый. Юань садится, поднимается с постели и садится за трапезу. После чего приводит себя в порядок и за долгое время чувствует поднимающуюся из глубин души еле заметную тревогу. Где он? Почему ушел? Когда вернется? А вдруг не вернется? Юань шлепает себя по щекам и машет головой из стороны в сторону, отгоняя навязчивые мысли. Они ему сейчас совершенно не нужны, да и Бинхе не обрадуется от того, что он вновь стал страдать такой ерундой. Юань улыбается и подходит к шкафу с книгами. За отсутствием всякого рода занятий, он занялся тем, что любил в обеих жизнях – чтением, изучением нового и рисованием. Таланта к художествам у Юаня никогда не было, но схематично что-либо изобразить он мог, поэтому стоило улучшать этот навык. Иллюстрации, если он когда-нибудь решиться на какой-нибудь полезный труд в области литературы, будут просто незаменимы, а доверять такое ответственное занятие кому-либо могло быть чревато не самыми приятными последствиями. Проведя весь день в неспешных трудах, Юань чувствует к концу дня сильнейшую усталость и засыпает прямо на полу. Он теплый и Юань не боится заболеть. На следующее утро он вновь не обнаруживает Бинхе в комнате. На прикроватной тумбочке вновь стоит поднос с едой. Юань расстроен, тревога в его груди начинает пускать корни. Он берет ложку, задумчиво кладет ее в рот, проглатывает… Он кашляет и выплевывает еду. Не его еду. Юань не может есть еду, сготовленную не руками Бинхе. Тихий ужас сковывает юношу, он замирает на месте и не замечает, как слезы обиды катятся по щекам, а сам он весь сжимается в комочек. Почему ничего не сказал? Что он сделал не так? Почему он ушел? За что? Юань приходит в себя тяжело. Он садится и подтягивает колени к подбородку. Он должен успокоиться. Он должен быть спокойным. Ни кто не должен утешать его и исполнять каждый каприз. Он расслабился и слишком много взвалил на ученика. Конечно он не станет терпеть такого человека рядом с собой. Юань застывает от ужаса. Его вновь заполняет холод, совсем как тот, когда он рыдал у фонарного столба и пытался подняться на ноги. Воспоминания режут, буквально вскрывают собой мозг Юаня. Но он терпит. Он больше не может плакать. Он обязан прийти в себя, наконец. Юань косится на пищу и грустно усмехается – молодец А-Юань, этого ты хотел добиться? Твой ученик уже не желает возиться с тобой, как с ребенком. У него есть дела и поважнее. Наверняка за это время он уже смог найти себе человека или демона, которого смог полюбить и который не приносить столько проблем, как Юань. Ученик лишь отдает учителю дань уважения. Ведь он ни разу даже не поцеловал его. Да, ученик ласкал его, целовал, но как ребенка; баловал, но как больного. Юань понимает, что сам виноват. Он слишком многого не сделал из своего послужного списка «должен». С кем бы он ни был, когда бы ни был, этот список непременно выявлялся и становился камнем преткновения. По другому Юань не умел. Да и люди вокруг него тоже не могли иначе – стоило Юаню выйти за рамки ожидания, как он ту же становился ненужным, сломанным, дефектным. Он родился несовершенным, рос неправильным и даже умереть не смог так, как надо. Когда же это уже, наконец, закончится. Юань поднимается на ноги. Он весь дрожит, и его сил хватает только на то, чтобы донести себя до кровати и рухнуть, будто подкошенный. Юань сминает простыни, кутается в одеяла, он вновь ощущает себя так, как в первые дни в родном мире. Он так надеялся, что это чувство больше никогда не настигнет его. Но он вновь сжимается в клубок. Только теперь еще хуже – Юань не может заплакать. Ему кажется, что в его глаза засыпали песок. Моргать больно, поэтому он закрывает глаза и отчаянно желает заснуть. Проснуться. И обнаружить, что сегодняшнего дня никогда не было. Он проснется в объятиях Бинхе, уткнется ему в плечо и будет шептать что-то неразборчивое. А его погладят по головке, поцелуют в макушку и позовут на завтрак. При мысли о еде желудок отзывается жалобным урчанием. Юань слишком привык к полноценному питанию, привык к заботе и ласке. Он обхватывает себя руками и гладит живот, пытаясь утихомирить голод. Нервно облизывает губы и опускает голову на грудь. Отчаянно хочется уснуть, но Юань слишком взбудоражен, организм просто не может успокоиться от пережитого ужаса. Ему нужен Бинхе. Юань тихо скулит, но слезы так и не срываются с его ресниц. Дверь тихо открывается и Юань замирает. Кто-то подходит к столику, забирает поднос с почти не тронутой едой и так же тихо уходит. Сердце Юаня оборвалось. Истерика накрыла так же внезапно, как и ушла. Юань вновь не помнил значительный отрезок времени, а очнулся будучи в объятиях девушки в алом. С опухшими глазами и красным носом, он цеплялся за алые воздушные одеяния и что-то лепетал, сам толком не понимая, что пытался донести. Она лишь гладила его по спине и ждала, когда приступ закончится. Успокоившись, Юань с изумлением признал в девушке демоницу Ша Хуалин. Он смутился и отвел глаза, чувствуя себя нашкодившим ребенком. - Ты действительно очарователен с таким выражением лица, - Ша Хуалин фыркнула. – Неудивительно, что господин так помешался на тебе. - О чем вы? – Юань трет глаза, стараясь удержаться от новой волны истерики. - Он убежден в том, что ты – его учитель из другого мира. Ах, господин, господин, а ведь Ша Хуалин так тоскует по тебе! И не она одна. - Кто?.. - А, так ты не знаешь? – демоница оскаливается, довольная произведенным эффектом. - У императора свыше трехсот жен и наложниц. Юань теряет сознание. *** Прийти в себя получается не сразу. Юаню не хочется открывать глаз, не хочется просыпаться в этой комнате, не хочется вновь страдать от неизвестности. Ему хочется, чтобы все стало как прежде. Он не хочет просыпаться один в постели. Он чувствует, что все его тело занемело от продолжительного лежания в одной позе. Но шевелиться выше его сил. Кто-то лег позади него. Родные руки и обняли его и прижали к груди. Юань открыл глаза, развернулся и увидел напротив лицо Бинхе. Императора. Он замирает и задерживает дыхание, стараясь производить как можно меньше звуков, проклиная себя за то, что развернулся. Зачем он здесь? Его убьют? - А-Юань, - Бинхе притягивает легкое тело к себе ближе и целует в лоб. – Не бойся меня, А-Юань. Я ничего с тобой не сделаю. Обещаю. Юань не может заставить себя говорить. Ужас сковывает его. Он не способен трезво мыслить. Не в таком состоянии. - Я знал, что скрывать подобное не удастся, но надеялся, что к тому времени ты достаточно восстановишься, чтобы принять произошедшее с менее разрушительными последствиями, - посетовал император и коснулся губами лба Юаня. – Нам в любом случае придется поговорить. Ты это понимаешь, А-Юань? Кивни, если понимаешь. Юноша кивает, не в силах отвести глаз и продолжая нервной сжиматься в теплых объятиях. Ему страшно даже не смотря на то, что перед этим император ни разу не причинил ему вреда. Юань просто не может успокоиться. Они лежат так до тех пор, пока Юань не расслабляется и не утыкается носом в плечо Бинхе. Демон, улыбается этому действия и нежно гладит Юаня по волосам, прижав к себе чуть крепче. - Я никогда не трону тебя, А-Юань. *** Сидеть в покоях императора невыносимо. Но выйти за пределы безопасных стен еще страшнее. Юань не решается выбраться из кокона одеял и смотрит в одну точку, пытаясь навести в голове порядок и понять, что вообще произошло. На удивление, Юань обнаружил, что в его памяти нет даже и намека на то, как же так вышло, что жестокий и деспотичный Ло Бинхе относился к нему так терпеливо, нежно и заботливо. Как ни старался, Юань не мог найти объяснения этому поведению. Если бы это был его ученик, ему бы и в голову не пришло задумываться о подобном, но это был оригинальный главный герой новеллы. Но самым большим шоком для него стало иное – Юань понял, что все это время Бинхе вел себя совершенно иначе, нежели его белый лотос. А он ни о чем не заподозрил. Он даже не удосужился задать хоть какие-то вопросы. Он был очарован теплым отношением к себе, самим фактом того, что Бинхе рядом. Большего ему и не нужно было. Но отчетливое ощущение того, что он пропустил какой-то огромный кусок собственной биографии не отпускает его, от чего Юаню очень хочется задать уйму вопросов Бинхе, но он не смеет не то что голоса подать, а даже взглянуть на императора. Император трех царств явно недоволен сложившейся ситуацией. Тут Юаню становится интересно, как долго собирался продержать его в неведении этот Бинхе? А собирался ли он вообще что-то ему рассказывать? - А-Юань, - широкая ладонь опускается на его голову, пальцы нежно ерошат волосы. – Милый А-Юань, я вижу, что у тебя очень много вопросов. Не бойся задавать их. Я отвечу тебе на все, что не повредит твоему духовному здоровью на данный момент. Юань вздрагивает, но обернуться не решается. Ему не страшно. Скорее тоскливо и непонятно. Ему хочется всего и сразу, но он понимает, что так нельзя. Из кучи вопросов надо выбрать самые важные, самые актуальные. - Что произошло с.. тем миром? - Он был уничтожен. - От чего? Бинхе вздохнул и ненавязчиво развернул Юаня к себе лицом. Бинхе смотрит спокойно. Он не злиться и на его лице не застывает маски. Он не злится. Юань напугано смотрит, пугается под его взглядом и замирает. Бинхе вздыхает и убирает руку с его макушки, заправляя прядку волос за ухо. - Скорее всего, та брешь, которая образовалась во время моего прихода в ваш мир, послужила утечкой для существ, проживающих в межмировом пространстве. В ваше измерении Синьмо был уничтожен, и, скорее всего, именно это стало катализатором катастрофы. Если в моем мире Синьмо моментально закрыл проход после проделанного портала, то в вашем мире эту брешь заделать стало просто невозможно в виду отсутствии столь могущественного артефакта, как Синьмо. В результате эта брешь разрослась и мир исчез, будто его и не существовало. Юань кивнул. Они помолчали несколько мгновений, после чего юноша вновь задал животрепещущий вопрос. - И как же ты нашел меня после? Зачем искал? Бинхе помолчал некоторое время, гладя человека по спине и вглядываясь в светлые глаза, после начал медленно отвечать. - Твоя душа, А-Юань, изначально не принадлежала тому миру. Следовательно, когда он подвергся уничтожению, твоя душа тут же начала искать путь отступления – проще говоря, она инстинктивно тянулась к родному миру, в котором могло оказаться тело. К счастью, так оно и оказалось. Но для человеческой души невозможно переместиться несколько раз в разные тела и остаться целостной. При последнем переселении она была повреждена, именно поэтому тебе было настолько плохо в родном мире. А-Юань, всего этого можно было бы избежать, если бы ты тогда ушел со мной. В последней фразе слышится нотка обиды и Юань, поддавшись рефлексам, тут же положил руку на щеку демона ласково, утешающее гладя нежную кожу. Демон ластится к руке и довольно улыбается, прикрывая глаза. - Ты сказал, что нашел меня по крови. Но я ведь никогда не пил твоей крови, - задумчиво пробормотал Юань. - Верно. Но ты пил кровь моего двойника. Лишившись хозяина, она стала искать кого-то, как наиболее подходит под требования хозяина. А так как я был последним, чья кровь полностью идентична крови Бинхе того мира, она призвала меня. - Ничего не понимаю, - Юань отстранился и сел, изумленно глядя. – Как кровь Бинхе могла оказаться в этом теле, если мой Бинхе никогда даже не касался этого тела? Глаза Бинхе вспыхнули алым, но ту же погасли, не собираясь пугать человека. Бинхе прикрыл глаза и пояснил. - Если кровь демона находится достаточно долго в организме, то она может проникнуть и в состав души. Для этого требуется не одно десятилетие совместной жизни. Юань краснеет и кивает. - Но даже так, в твоей душе крови было ничтожно мало. Когда ты оказался в своем теле, первым делом кровь попыталась войти в резонанс со мной, так как твое состояние было, мягко говоря, плачевным. Однако, получив в ответ на свой зов очень тихий ответ, кровь принялась пытаться восстановить то, что осталось от твоей души. Ты действительно пробыл в коме некоторое время, перед тем как очнуться. После же, исцелив все, что было в силах, кровь продолжала попытки связаться со мной. Я чувствовал эти сигналы, но они были так слабы, что определить откуда этот зов было почти невозможно. Пришлось пройти немало миров, пока я наконец попал в нужный. Честно, я не ожидал, что кровь воспримет твой родной мир как опасность и постарается изолировать твой разум от внешних повреждений. Только, в виду долгого отсутствия источника, кровь стала отравой для твоего тела. Ты не мог есть, не мог сфокульсироваться на чем-то, мог лишь целыми днями плакать и утопать в тоске. Милый мой А-Юань, - Бинхе прижал к себе человека и уткнулся в макушку. – Ты никогда не принадлежал ни его миру, ни моему. Тебе даже не дали права выбора. Ведь Цинцю твоего мира умер после отклонения ци, а вселенная прислала именно твою душу на его место. Я прав? Юань может только кивнуть и зажмурить глаза. Этот Бинхе все знал. И все равно продолжал к нему хорошо относиться. Большего облегчения Юань не мог почувствовать. Ему хорошо. Облегчение накатывает волнами, хочется спать. - Бинхе, - Юань сонно смотрит и кладет голову на плечо демону. – Ты ведь не оставишь меня? - Я никогда тебя не оставлю, А-Юань.