Смерть во сне? Нет, нет, нет - это слишком скучно

       Боже, я в раю?        Еле как открыв веки, Алиса тут же их закрыла, жмурясь и шипя, одновременно проклиная яркий дневной свет, что по началу создавал вид тунеля, впереди которого виднелся всеми известный, каноничный яркий свет, что… собственно и отправлял в мир иной. Стало как-то даже немного грустно, что это всего лишь игра её воображения, первоначальная иллюзия, которой она была так рада и так разочарованна, ведь по первым физическим ощущениям хотелось умереть и никогда не возрождаться. Ватная голова, мигрень, тяжёлые веки, не менее тяжёлое тело и головокружение — Вот и все симптомы, чтобы чувствовать себя как зомби. Попытавшись встать с постели, она сразу же рухнулась обратно, схватившись за голову. Тошнило, но не критично. Дикая жажда одолевала голубоглазую, всё же заставляя аккуратно встать и спуститься на кухню. От нескольких глотков воды стало легче. Взгляд более-менее становился ясным, головокружение отступало. Выпив для верности таблетку от головной боли, она чуть ускорилась, так-как заметила по часам, что слегка опаздывает. Ну как слегка… На первый урок она уже точно не успеет.        Выйдя из дома, девушка размеренными шагами направилась в школу. Она не спешила. Считала, что эти, в её случае, одиннадцать кругов ада не являются поводом для спешки. Для голубоглазой куда важнее была окружающая её природа и прохладный, свежий воздух, что приятно бодрил и насыщал кислородом.

***

 — Алиса Стоун, это уже четвёртое опоздание за последние две недели. — Укоризненно проворчала женщина, отрывая взгдяд от доски, которая была исписана вдоль и поперёк тригонометрическими формулами, что голубоглазая не понимала и даже никогда и не пыталась понять. Она уважает и восхищается всеми людьми, которые любят математику, но чувствовала, что это не её. Просто не её.  — Алиса, тебе не надоело? —  — Неа — Села за парту голубоглазая, устремляя свой взгляд, заполненный пофигизмом, в окно.  — Сколько ты ещё собираешься опаздывать? — Спросила женщина, уже полностью повернувшись к опаздавшей.  — Нуу… —  девочка прищурила глаза, думая, как бы ответить на данный вопрос, чтобы не задеть учителя. — Среду, пятницу… А, точно! И четверг, вот. — После этих слов девочка мягко улыбнулась, пытаясь не замечать, как на неё пялится весь класс… Или его часть.  — То есть до конца учебного года? —  — Эээм, верно. Миссис Тейлор, я всегда поражалась вашей проницательности. — Усмехнувшись, Алиса тут же воткнула в уши оба наушника, как обычно, не изменяя своим привычкам, покачиваясь на стуле. Она не знала что с ней происходит. Обычно, в таких ситуациях, Алиса извинялась, стараясь не привлекать какого-либо внимания к себе, но в этот раз что-то явно пошло не так. Тяжко выдохнув, женщина вновь вернула свой взор на доску, делая вид, что этого разговора и не было вовсе. За это Алиса любила миссис Тейлор больше всего, за такой же своего рода пофигизм, только немного видоизменённый.       Уже второй день девушку заполняли мысли об этом сумасшедшем клоуне. Да, снова. Снова этот манерный маньяк закрался в её дурную голову, словно червяк, что ползал и ползал, совершенно не давая думать о другом. Что Оно из себя представляло? Казалось, что этот клоун знал о ней больше, чем она сама о себе. Почему пристал именно к ней? Или не только к ней? Человек ли это вообще или это что-то внеземное? Вопросов было как всегда множество, вагон и одна тележка, зато ответа ниодного. «Класс» Подумала про себя Алиса, лежа щекой на парте, продолжая пялится в окно, в котором царила серость надвигающихся туч вперемешку с туманом.

«Свои истоки одежда эпохи Ренессанса взяла в Италии. Затем этот стиль распространился во Франции. Период Возрождения многое изменил, большое значение стало уделяться телу. Оно должно быть красивым. Одежда должна была подчеркивать реальные пропорции человеческого тела. "

Услышав эти слова, что воспроизводили колонки из очередного видеоурока, голубоглазая мгновенно стала видеть образы того злосчастного клоуна, о котором всячески как раз-таки пыталась и не думать. И честно говоря, всё это стало её немного подбешивать, но делать нечего. Смирясь, она просто прикрыла глаза, давая волю своему воображению.

В эпоху Возрождения модно было открывать лоб, не закрывать его волосами. А вот широкие густые брови были не модными, их выщипывали и мужчины, и женщины. Широко использовалась косметика, существовали даже целые правила нанесения грима на лицо. В конце XVI в. модными стали темные тона в одежде: серый, красный, фиолетовый, зеленый, коричневый; гладкие ткани, монохромное решение костюма. Черный цвет широко использовался в одежде без траурной символики. Верхней одеждой был особый вид куртки — «хубон», который в начале XVI в. походил на итальянский джуббоне. У хубона был облегающий лиф, пышные широкие рукава, украшенные разрезами. Поверхность ткани, покрытая прорезями, называлась «иссеченной». Этот прием вначале использовался в целях удобства: узкую одежду разрезали в местах сгибов локтей, плечей, колен. Но после иссеченная ткань стала декоративной отделкой дворянского костюма.

Вслушиваясь всё больше и больше, девочка постепенно стала удивляться совпадениям между одеждой клоуна и одеждой европейской эпохи. «Получается, что Оно модник вышедший из шестнадцатого века?» Робкая улыбка на лице золотоволосой не заставила себя долго ждать, обрамляя маленькие симметричные клычки.

Обязательным аксессуаром мужского дворянского костюма были перчатки. На руки их надевали только во время охоты, в остальное время держали в руках. При входе в церковь и во время танцев перчатки закладывали за пояс. Стоячий воротник достигал подбородка, а его край украшался рюшем, который постепенно увеличивался и превратился в знаменитый гофрированный испанский воротник — «горгеру». Чаще всего белого цвета. Этот воротник являлся первым признаком элегантности. Ему уделяли много внимания: крахмалили, подсинивали, плоили щипцами. На узкие кальсес испанцы надевали вторые — короткие, до середины бедра («грегескос»). Туго набитые, они были похожи на два шара. Эти кальсес могли быть двухслойными: поверх широкого верхнего слоя накладывался второй, из отдельных широких полос другого цвета, соединявшихся бейкой вверху и внизу. В самом конце XVI в. испанские солдаты, а затем и аристократы стали носить кальсес свободные и широкие вверху.

Все… все эти истории о становлении модной одежды заставили Алису покраснеть. Невольно в её голове начали промелькать картинки именно его одежды, его пышного воротника, что закрывал форфоровую шею, не менее пышные рукава, скрывающие сильные руки, что ещё вчера бесстыдно шарили под её футболкой, широкие плечи, крепкий торс… Она словно мысленно раздевала его, не отдавая отчёта тому, что делает в своей больной голове. «И… Эти дурацкие, красные помпоны» С этими внутренними словами девушка резко встала со своего места, роняя стул, да с таким грохотом, что нехотя услышали шум даже те, кто видел уже второй сон. Потупив взгляд около пяти секунд, голубоглазая неуклюже подняла стул и мгновенно выбежала из кабинета под недоумевающие взгляды учеников.  — Твою мать, твою мать, твою мать… Какого чёрта, Алиса?! — Вскрикнула девушка, направляясь по коридорам в сторону туалета. Она злилась. Неистого злилась на себя. Даже не на него. Она понимала, что уж точно не клоун виноват в её извращённых вкусах, которые только что неожиданно открылись в ней.  — Я ведь должна его ненавидеть? Не так ли? Не так ли?! — Девушка продолжала разговаривать сама с собой. Дойдя до ближайшего туалета, она резко откинула портфель на подоконник, и начала вглядываться в своё отражение в заляпаном, рассписанном маркерами, зеркале. Два одинаковых лица смотрели друг на друга, пытаясь понять, где настоящая Алиса? Та, что стоит перед зеркалом, спокойная и робкая? Или та, что находится по ту его сторону, неправильная, извращённая своими фантазиями, шлюшка?  — Если я себе друг, то не уподоблюсь своему отражению — Её рука стала медленно очерчивать в стекле собственные черты лица. Она судорожно смотрела в свои зрачки, уткнувшись лбом о зеркало.  — А если же я враг самой себе, то пусть моё тело гниёт в канаве. —

***

       Не без труда, но Алиса всё же отсидела последние уроки. Как говорится, от прошлого не убежишь, но сейчас, именно это она мечтала сделать больше всего. Убежать от противного, от себя, от мыслей о дурацком клоуне, что вечно кишили в голове. Тёплый ветер тут же кослунля бледной кожи Алисы, словно пытась заключить девушку в свои объятия. Но тут её взгляд привлекло какое-то объявление, что было приклеено к деревянному столбу, находившемся в пятнадцати метрах от школы. Она смутилась. Ведь на этом столбу, по её памяти, никогда не было каких-либо бумажек. Сократив данное расстояние, голубоглазая расстерялась.

«Внимание! ПРОПАЛ РЕБЁНОК!

Стивен Уильямс, 7 лет. 25 мая ушёл в школу. Втечение всего дня так и не вернулся.

Приметы

Рост: примерно 116 см. Светлые, пшеничного цвета волосы. Телосложение обычное. Был одет в белую футболку, синие джинсы и чёрные кеды.

Любую информацию о его местонахождении сообщайте по этому номеру + 1 XXX–XXX–XXXX.» Становилась по-настоящему страшно. Факт того, что в городе орудует какой-то маньяк, заставлял неслабо понервничать. «25 мая, это же было вчера» И снова множество вопросов начали овладевать голубоглазой. «Боже, видимо я найду покой только в гробу»  — Эй, Стоун! — От неожиданности, девушка резко обернулась, лицизрея, как трое парней вольяжной походкой направляются в её сторону. Это были одиннадцатиклассники. Иногда голубоглазая пересекается с ними в коридорах, замечая неразлучимость этой троицы, но с ними она никогда не разговаривала… До этого момента.  — В твоём классе все только о тебе и говорят. — Ядовито проговорил один из них, вплотную вжимая её в столб. Алиса попыталась его отпихнуть, но тот лишь отстранился на один шаг, из-под лобья продолжая прожигать её хитрым взглядом.  — Крис, Логан, держите её —  — Что?! Зачем? Нет! Отпустите меня! — Вскрикнула голубоглазая, чувствуя, как её руки скручивали, заводя их за столб.  — Шумиха по поводу твоего поведения расспространилась настолько быстро, что мы не смогли не обратить на тебя внимание. — Продолжал говорить, видимо главарь этой сраной троицы, доставая сигарету. Закурив, он тут же сделал три дымовых кольца, что объяли лицо девушки, растворяясь и пропитываясь одновременно.  — Скажи, кокого это, молчать все десять лет в тряпочку, а потом вдруг неожиданно осмелеть? — В Алисе начал закипать гнев. Лицо её стало каменным, а зубы напряглись с такой силой, что казалось они вот-вот раскрошатся.  — Молчишь значит? — Усмехнулся парень, проводя рукой по своим тёмным волосам.  — Такое хорошее личико. — Прошипел неожиданно второй, облизав её лицо от уха и до виска.  — Верно, Крис. Хорошенькое. — Улыбчиво пролепетал главарь, туша сигарету о скулу голубоглазой, придерживая ту за шею. Мгновение и его кулак резко заезжает ей в нос, заставляя кровь стeкать ручьём, захватывая губы, полость рта, подбородок и шею.  — Ну вот, Джей, ты испортил такую красивую моську — Опечаленно проговорил Крис, поправляя золотые пряди Алисы.  — Парни, может остановимся? — Спросил Логан, боязливо осматриваясь по сторонам.  — Заткнись! Я научу эту суку оставлять своё сраное мнение при себе. — Второй удар не заставил себя долго ждать. Рука Джеймса сразу же окрасилась в красный. От безобидных ручейков, кровь стала капать ошмётками, медленно пропитывая ткань ботинок. Глаза закатывались, а тело постепенно слабло. Казалось, что голубоглазая вот-вот отключиться, но каким-то образом она продолжала стоять на ногах, смотря куда-то в пустоту. Она уже не понимала что они говорят. В ушах всё звенело и глохло, превращая каждое, сказанное слово в кашу.  — Ты мне никогда не нравилась, Стоун. Я всегда знал, что в тихом омуте черти водятся. И не прогадал. Пошлите парни. — Тело девушки тут же спустилось вниз, по столбу, как только обидчики отпустили её руки.  — Ах, да! Будь осторожна, ведь сплетни о тебе уже начали заполонять школу. — Ехидничая проговорил Джей, сплёвывая в её сторону. Оставшись сидеть наедене со злосчастным столбом, голубоглазая стала думать в состоянии шока совершенно о бесполезных, в данный момент, вещах. «А мы ведь с папой так и не посмотрели обещанный им фильм».

***

       Прошло три дня. Увидев девочку в таком состоянии, отец сразу же начал расспрашивать её о произошедшем, на что голубоглазая ответила, что просто подралась с девочками из параллельного класса. Ей не хотелось, чтобы отец поднимал из-за неё шумиху, нервически тресясь за каждый её выход на улицу. Но она прекрасно понимала, что утихомирить родительское беспокойство так просто не получится. Конечно же Томасу с трудом во всё это верилось. Он даже хотел позвонить в школу и пожаловаться, но Алиса всячески просила его не лезть, давая понять, что её проблемы-это её проблемы, с которыми она сама способна разобраться. Папа был явно недоволен, но лезть всё же не стал, доверившись словам дочери.       Весь день она отсыпалась, запивая головную боль новой порцией таблеток. Есть не хотелось совсем. Казалось, что она вообще забыла, что такое пища, но Томаса такой расклад не устраивал. Хотя бы немного, но он всё-таки заставил её поесть, приготовленный им же куринный бульон, который она, к слову, терпеть не могла, но она была очень счастлива тому, что имеет такого заботливого отца, как Томас.        Вообще, Томми сразу же хотел отвезти девочку в больницу, проверить нос на наличие перелома, но Алиса говорила, что всё впорядке, что удары на самом деле были не сильными и у неё ничего не сломано, что собственно действительно являлось на удивление правдой. Голубоглазая сама была в шоке от того, насколько кости человека могут быть крепкими. Чтобы Томми не задавал вопросы и не переживал ещё больше, Алиса сразу же заклеила ожёг от окурка пластырем. Ей повезло, что отец не заметил его сразу, чему голубоглазая всем высшим силам, если они существовали, была очень благодарна.        Второй день кардинально отличался от первого, отпечатавшись в подсознании голубоглазой кашмаром на яву… В школу она конечно же в тот день не пошла, куда ей с таким «красивым» лицом. Но зато её дурная головушка додумалась уйти из дома, пока папа был на работе, и совершенно случайно наткнуться на пустошь, что была густо покрыта деревьями и растениями. Красота этого места просто зашкаливала, заставляя ненадолго забыться от негативного. Но проходя дальше она натыкается на гравийный карьер и свалку, что вновь постепенно возвращали Алису в серую реальность. Также ею была замечена река, протекающая через пустоши, «Кендаскиг». Доверие голубоглазой река почему-то не вызывала. Подойдя к ней ближе, девушка невольно почувствовала знакомый запах чего-то гнилого. Нахмурившись, она решила пройти вдоль реки и наткнулась на канализационную систему из которой тянулся невыносимый запах мертвичины и гнилья. Дышать становилось просто невозможно. Рвотные позывы стали мгновенно накатывать, от чего девушка отвернулась и крепко зажала рот рукой, всячески стараясь остановить приступы тошноты. С горем пополам ей всё-таки удаётся сдержать содержимое желудка. Что то надвигается… Услышав мощный шум, выходящий гулким эхом из канала, что создавал лёгкое землетрясение, девушка заспешила чуть отдалиться, заинтересованно наблюдая за предстоящим. И тут, мгновенно, от водного давления, ближе к берегу, внезапно выталкивает что-то инородное, от чего Алиса невольно вздрогнула, пытаясь понять что бы это могло быть. Шаг. Второй… И голубоглазая тут же блюёт на рядом стоящий камень. От увиденного хотелось бежать, просто бежать и одновременно по дороге вырывать глаза, чтобы этого больше никогда не видеть. Это был труп. «Твою мать» Проговорила она в своей голове, приближаясь к нему на расстояние вытянутой руки. Маленькое, гниющие, изуродованное тело, не имеющее ног лежало на воде и истекало кровью, ударясь лёгкими водными потоками о камни.  — Белая футболка, синие джинсы… Чёрные кеды… — И тут голубоглазую осенило.  — Шестилетний, пропавший мальчик. Маньяк… — Шептали губы, изредка подрагивая Становилось страшно, как никогда. Она нашла. Нашла это маленькое тело и своей находкой была до глубины души огорчена. Слёзы стали тут же стекать по щекам, пропитывая мелкие камушки. Хотелось рыдать. Хотелось кричать, биться в истерике, а самое главное посмотреть в глаза того сумасшедшего, что смог сотворить такое с не в чём невиновным ребёнком. Боль пронизывала всё тело, заставляя вздрагивать при каждом разе, как только она возвращала свой взор на маленькое тельце. Лицо девушки невольно стало искревляться, поддаваясь волне нахлынувших горьких слёз.  — Боже, малыш, мне так жаль. — Она уже рыдала навзрыд, захлебываясь в собственных слезах. Истерика полностью заполонила разум, заставляя всхлипывать и заикаться.  — Ты-ты-ты… Ты ж-же ещё с-совсем н-ничего н-не успел. — Всё же выговорила она, хватая большими глотками воздух.  — Не переживай. Всё б-будет хорошо. В-всё будет х-хорошо. — С этими словами девушка аккуратно закрыла мальчику глаза, что застыли в диком, холодном страхе, опустив белые веки.        Третий же день Алиса посветила всем своим тараканам, а точнее, мыслям, что роились и кишили в её мозгу. Мыслям, что не давали спокойно уснуть. Мыслям, что пожирали её изнутри, отрывая кусочек за кусочком оставшегося разума. Что она имела на данный момент и какой владела информацией? Флешбеки тут же начали всплывать не давая зацепиться на чём-то конкретном. «Соберись, тряпка!» Схватившись за голову, она медленно, но верно отыскивала в ней кусочки воспоминаний по порядку, стараясь собрать хоть какой-нибудь пазл.  — Так, я помню. что я помню? С чего начались странности?.. С клоуна! Точно. Это явно не человек, человек не может обладать такой силой, да и испаряться он вроде ещё не научился. Так ладно. — Закрыв глаза, Алиса сделала глубокий вдох.  — Мода эпохи Ренессанса XVI века. Весь его образ практически взят оттуда. Может ли быть такое, что он живёт не один век? Боже… Это вообще возможно? Так… Перчатки! Вспомнила! Там что-то говорилось про охоту. Тогда их надевали в основном для охоты и для танцев. — Девушка тут же панически нахмурилась, вспоминая, как перчатки из хлопка касались её голой кожи. И вновь она начинает краснеть, ненавидя себя ещё больше.  — Фу. Как же противно. Боже… А ещё маньяк. Маньяк и пропавший мальчик, которого я нашла. Помню, как Пенни…вайз? Так ведь его зовут? Плевать! Этот грёбаный клоун говорил, что сожрёт меня. Говорил, что ел в основном детей. К чему это? Он же пошутил?.. Или может он каннибал? Господи, хоть бы это было неправдой. — Страшно. Алисе было просто неимоверно страшно за себя, за отца, за других. Не хотелось вновь натыкаться на трупы и ждать той же участи, жалко тресясь в страхе. А если честно, ей казалось что она просто сходит с ума. После последней встречи с танцующим клоуном ничего не осталось. Никаких следов, что могли бы доказать его существование. Ни полос на ребре, ни кровавых подтёков над кроватью, после удара головой об стену. Всё исчезло. Может это вообще всё был один сплошной кошмарный сон? Она не знает. Не знает…