Сила эмоций

      Плотно задёрнутые шторы не позволяли лунному свету проникать в комнаты. Ночь сгущалась, коридоры были наполнены спокойствием и тишиной. Сильва, облокотившись на изголовье кровати, рассматривал свои комнаты. Всё было привычно: вещи были в привычном беспорядке, его личное оружие висело на одной из стен, на кухне в раковине вчерашняя грязная посуда, а в гостиной беззвучно идёт телевизор. Мужчина перевёл взгляд на женщину, лежащую рядом с ним. Её ступни запутались в одеяле, а остальное тело было открыто взгляду. Бархатные плечи и спина с красивым изгибом позвоночника, бёдра — он любовался ею. Из года в год Сол смотрел на эту женщину и любовался. Её волосы спутались после его прикосновений и, распущенные, лежали на подушке. Сменив положение, Фара перевернулась на спину и теперь он мог видеть острые ключицы и тонкую шею, словно выписанные художником черты лица, морщинки, трепещущие во сне ресницы. Взгляд скользил по телу: по круглой красивой груди, с тёмными отметинами жадных ночных поцелуев — единственными напоминаниями о юности, что томилась во взрослых телах. Протянув к женщине руку, он дотронулся кончиками пальцев до солнечного сплетения и повёл вниз. Они скользили по мягкой и приятно-нежной коже живота, прослеживая несколько линий.       Сильва ненавидел тот день и себя за эти шрамы. Шрамы, которые сделали Фару Даулинг другой. Которые запретили ей забираться в его голову в их спокойной размеренной жизни и то ощущение теперь приходило к нему только в бою, когда она связывала их, чтобы действовать как один организм. Эти шрамы сделали из чуткой девчонки Фары холодную и чёткую женщину, протеже, будущую директрису. Ту, кто смог заточить Розалинду в плен. Сильва ненавидел себя за то, что не смог защитить их обоих в том бою, он ненавидел себя за то, что позволил выбивать из неё то, что считала нужным первая директриса. Сидя тогда возле её кровати в больничном крыле, глядя как врач меняет кровавые бинты на её теле, он отказывался уходить. Он был там, когда она открыла глаза, сразу впадая в панику. Он был там, крепко сжимал её запястья, чтобы она не отталкивала врача. Он вытирал её слёзы, но ронял свои собственные на белые простыни больничной постели. Ей было больно и страшно — из-за него. Было бы не так грустно, если бы она отделалась только новой светлой прядью волос и полосами на животе. Но шрамы глубокими и рыхлыми бороздами залёгшие на их душах, были куда более жуткими.       Сол лёг рядом с женщиной, крепко прижима её к себе за плечи и талию. Его поцелуи и скупые слёзы, которые он быстро сморгнул потерялись в её волосах. Было страшно, что они так и не узнают, чего хотела от Блум Беатрикс, первая, казалось, уже совсем и окончательно запуталась. Фея огня словно не понимала, или не хотела понимать, что им бы самим разобраться в происходящем. Что их первая и основная задача — защитить её и если для этого пока что нужно молчать, значит так и будет. Видимо доверие ко взрослым людям было так сильно подорвано, что девушка просто не могла принять их точку зрения не узнав каждую деталь. Но Сол знает, что никто из них не расскажет ей, это слишком тяжёлая тайна, слишком страшное время, слишком жуткие поступки.       Фара открыла глаза от покачиваний и эмоций в которых находилась. Страх, сожаление, злость, грусть, любовь, трепет, нежность — это был такой странный водоворот, что она даже не сразу поняла, что это Сильва. Он покачивался с ней, прижимая к себе так крепко, что можно было бы уже прилипнуть. Взяв одну его ладонь, она прижалась к ней губами, там где были линии, спутанной паутинкой рассекающие ладони. Да, у них была тяжёлая жизнь.       — Астер Дел?       Над головами сгустились тучи, закрывая солнечный свет, предвещая проливные дожди. Из-за шума ветра голос Сола терялся и не долетал к четверым людям на утёсе. Он видел, как из облаков над небольшим городом, в котором словно уже шла битва за что-то, вырвалась молния. Она Сожгла всё до тла. Душераздирающий крик и визг, который слышал только мужчина, ведь находился к поселению ближе всех вдруг наполнил его голову. Зажмурив глаза, он упал на колени. Из его рук выпал, блестящий в тёмной крови, меч. Что он должен был сделать? Был ли смысл в его поступке теперь, когда город, который нужно было спасти, пылал под огненными каплями сильнейшей смешанной магии? Он не знал, он ничего больше не знал. Больше мужчине не было известно, ради чего они столько лет боролись. Найдя большим пальцем кольцо, он стукнул по нему четыре раза. Это нужно было прекратить.       Когда их кольца засияли и начали нагреваться на пальцах, первым руки опустила Маура, прекращая колдовать. Она обернулась и увидела Сильву, сидящего на земле. К нему уже спешил её муж, так что сама женщина обернулась к друзьям. Даулинг смотрела вниз, её глаза продолжали сиять, но по опущенным рукам, Дойл поняла, что подруга сейчас проникает в голову другу.       Потребовалось всего несколько секунд, чтобы голос феи разума, как гром прозвучал в головах Бена и Мауры.       — Она предала нас. — Холодный, как обычно, стальной. — Она и Андреас. В городе были люди, никого не эвакуировали. Она выжила из ума. Она опасна. Мы должны обезвредить её.       Розалинда осознала что что-то не так слишком поздно. Она стояла среди собственных солдат, собственных детей, сопротивляться было бесполезно. Закрыв глаза, женщина позволила их магии, наполненной сильнейшими эмоциями: обидой, гневом, злостью, окутать её. Всё словно схлопнулось, последний импульс её магии вырвался к Андреасу, почти мёртвому, сохраняя только последний вдох, над которым потом придётся поработать королеве Луне. Дети, две девочки, которых она вытащила из города вчера уже были в безопасности, а значит всё должно быть просто… Она предала их, а они предали её — принцип бумеранга.       — Где она? — Маура перевела взгляд на подругу, глаза которой продолжали светиться.       Даулинг не смогла остановить рвущийся поток эмоций и магии, вопли погибающих внизу людей гремели в голове, причиняя физическую боль. Сегодня был первый раз, когда она прокрутила на пальце кольцо.       Крик и огромная волна привели в себя всех. Маура не была феей разума, но всё что произошло вдруг захлестнуло её сознание. Желание погасить весь тот пожар, который они устроили, подняло в воздух морскую воду. Шипение и пар наполнили воздух, заставляя кашлять. Пепел тяжело осел на мокрую землю, как и хозяйка всей этой волны. Она рухнула, упираясь руками в край утёса. И крик отрицания продолжал разрывать ту мёртвую тишину, которую они устроили. Бен Харви покачивался на ветру, он из последних сил держал себя в вертикальном положении. Силы оставили его, он не смотрел на пепелище, лишь скользил взглядом по тропинкам внизу. На одной из них лежало тело.       — Сол убил его… — Фара шептала, глядя на фея земли, его глаза были наполнены слезами и она подошла ближе. — Просто поверь, что у него не было другого выбора… Я видела…       Связь между напарниками не обошла стороной даже Андреаса и Бена, так что сейчас, от сердца мужчины словно оторвали кусок. Специалист никогда не был для фея другом, даже товарищем, их связь была в бою и была крепкой, но мужчина всегда был частью семьи. Не со всеми же можно найти общий язык… Харви оглянулся на Сола и Фрэнка, они подходили к пепелищу… к городу. К Астер Делу. К месту, где из-за них погибли сотни людей, сотни стариков и детей, тех, кто совсем не заслужил смерти. Он шагнул вниз по тропинке вниз, желая присоединиться, проверить, действительно ли всё мертвы… Может они успели бы спасти хотя бы кого-то…       Даулинг повернулась к подруге, сгорбившейся на краю. Её медовые волосы, ещё совсем недавно собранные в хвост, сейчас развивал ветер. Она плакала, уже не кричала, но горько плакала, вскинув голову к пробивающемуся солнцу. Она верила Розалинде, безоговорочно и слепо, она шла за ней, как маленький слонёнок, хватая маму за хвост. Казалось, что если хоть для кого-то здесь их командир была тем самым абсолютным авторитетом, истиной в последней инстанции, то этим кем-то была Маура. И вот теперь все законы по которым она жила, все те истины, которые собиралась передавать маленькой, новорождённой, дочке — всё это оказалось ложью. Предательство — горечью осело внутри, в груди, в голове. Маура могла простить всё, всё, кроме этого. Фара подошла ближе и протянула подруге руку, желая помочь встать, увести её отсюда.       — Уйди, Фара… — Дойл распахнула глаза. Миндальные радужки блеснули синим. — Где она?       — Мы должны были… — Даулинг присела рядом на корточки, как с маленьким ребёнком. — Ты же знаешь…       — Знаю. — Фея воды поднялась и отошла дальше, туда, где утёс возвышался над водой. — Даулинг, уйди!       Лицо Мауры исказила гримаса боли, океан снова поднялся волной и тревожно замер. Фея разума сделала несколько шагов назад, выставив вперёд ладони. Никогда ещё подруга не была такой сломленной, как сейчас. Её военная форма, обычно казавшаяся такой нелепой на ней, вдруг действительно стала сидеть как влитая.       Море подхватило женщину и обласкало тело нежными потоками и волнами. Её магия не позволяла уйти на глубину и она просто скользила по поверхности. Маура Дойл позволила морю забрать всю боль. Позволила своей силе бушевать там, откуда она родом. С утёса кричали, но было всё равно. Только голос мужа, который собирался прыгнуть за ней, заставил с помощью волн вернуться назад.       Бен стоял внизу, рядом с телом короля Эраклиона, рядом с тем, чью жизнь в боях должен был защищать. Рядом с предателем стоял предатель. В тот день предателями были все. Минуту назад он закрыл его холодные веки и поклялся защищать его сына. Поклялся, что расскажет мальчику кем был его отец. Расскажет ему о том герое, которого знал до этого дня. До момента, пока мужчина не рухнул в его глазах.       Перед тем как уйти они спустились в город. Одиноко. Не трогая друг друга. Тела, одежда, остатки домов, печи и запах — никто из них не ожидал, что эти вещи до конца жизни будут преследовать их всех.       Бен шёл по закрытому крылу школы, к одной из кладовок. С сегодняшнего дня два директора ввели в программу обязательную солдатскую подготовку уже с первого курса. Студенты разделились на пары. Теперь, чтобы треннеровать детей, обманок требовалось больше. Когда-то они закрыли на ключ все эти вещи, которыми их мучала Розалинда, желая одного: в корне изменить модель обучения в школе. Теперь же всё возвращается. Все на взводе, никто не знает как защищаться.       Иногда, Харви хотелось просто вернуться на пару лет назад, когда всё было действительно спокой, на один из семейных праздников. Где дети заставляли Фару и Сола рассказывать интересные истории про школу, он готовил вкусные настойки, Маура и Фрэнк приносили замечательную выпечку и все были счастливы. Хотелось прижать к себе за талию жену, поцеловать её в шею и слушать нежные смешки. Чтобы у Терры не было проблем с мальчиками и принятием себя, чтобы Сэм не закрывался от него. Никто не знал, но без жены было так сложно. Было так сложно быть с детьми честным и откровенным, было сложно понять, что они чувствуют, но мужчине так хотелось.       Уже в оранжереях, когда стало ясно, что дети совсем не готовы к встречи с Сожжёнными, после недели треннеровок, он позволил себе сесть на стул, облокотиться локтями о столешницу, снять очки и закрыть лицо руками. Его жена всегда была рядом с ним, она и правда была готова стоять за его спиной и подавать пули, когда бы отвернулись все остальные. В ночь после заключения Розалинды, после Астер Дела, когда все они собрались в школе, она приехала. Все дети остались с её матерью. Терра, Сэм, Скай и Джеки были в безопасности тогда, даже об этом она позаботилась. Тело Андреаса уехало с королевской стражей и они, осиротевшие остались стоять на крыльце школы. На крыльце их многострадального дома. Она ничего не говорила, просто обнимала его, всю ночь. Это было молчаливое сочувствие и сила, которой она просто делилась с человеком, которого любила.       Двери в оранжереи распахнулись, впуская внутрь Сильву и Фару, идущих синхронно, нога к ноге. Бен ненавидел, когда они так открывали двери. Это запускало слишком много холодного воздуха и пугало растения. Не отнимая ладоней от лица, он спросил:       — Почему вы каждый раз так делаете?! — Это было последней каплей, весь страх, гнев, недовольство к самому себе сейчас выплеснется из него наружу. — Я прошу вас перестать так резко и широко распахивать двери оранжереи уже шестнадцать лет! Неужели так сложно запомнить?!       Директора переглянулись, шокированные внезапным всплеском эмоций друга.       — Бен, всё хорошо? — Удивлённо подняв брови, уточнил Сильва.       — Нет, Сол, ничего не хорошо! — Харви наконец отнял от лица пальцы. — Мы не можем защитить школу, королева отзвала свои войска, Сожжённые вернулись и, видимо нам придётся делать армию из учеников. Место, которое мы должны были сделать домом, снова становится военной базой с малолетними войсками. — Руки мужчины, сжатые в кулаки, встретились с твёрдой поверхностью столешницы. — Мои дети не доверяют мне… Я не могу обещать им, что всё будет хорошо… Я…       — Бен, мы справимся… — Снисходительно проговорила Фара, подходя ближе и касаясь его плеча. — Мы справлялись шестнадцать лет, мы справимся и сейчас.       — Ты сама-то в это веришь? — Горький смешок мужчины, заставил захотеть дать ему подзатыльник.       — Я точно знаю того, кто не отказался от веры… — Сильва подошёл к друзьям и через секунду в его руке была фотография из нагрудного кармана Харви. — Роза Алекс Харви ни за что не перестала бы верить в тебя и во всех нас.       — Она умерла…       — Да, но она всё равно в наших сердцах, как и все они, все, кого мы потеряли, Бен… — Фара положила фотографию назад и отступила, улыбаясь. В её глазах блестели слёзы, когда она выровнялась по стойке смирно и, смешно копируя голос их наставницы, сказала: — Соберись, солдат.       У Сэма было не очень хорошее предчувствие, как и у всех. Винкс ругались из-за Беатрикс и Розалинды, из-за того, что не могли понять кому верить. Взрослые молчали, а прятаться буквально в стенах школы было не выходом. Так что, рисуя что-то в одном из своих блокнотов, сидя на одном из балконов здания, он просто наблюдал за происходящим на поле для специалистов.       Война. На губах оставалось это слово, когда в уже тёмном лесу, Джеки раз за разом запускала в дерево нож. Подарок мисс Даулинг, Сильвы, Харви, всех них. Лезвие пробивало кору и возвращалось назад в руки. Это помогало собраться с мыслями, помогало справится с тем, что рассказала Блум. Помогало справиться с осознанием, что родители были убийцами. Возле барьера сейчас собрались лучшие феи и специалисты, но Джеки осталась. У неё не было сил, чтобы бороться с этими монстрами, не было сил, чтобы посмотреть в глаза тем, кого она любила и признаться, что усомнилась в них. То, что она знала о своей семье — если они и сделали то, о чём говорила фея огня, то не по своей воле.       Розалинде нравилась наивность Блум. Ей нравилось, как эта фея, идущая за своими эмоциями и нравом, совсем не думала о причинах и следственных связях. Если бы она решила стать детективом, то получилось бы не очень удачно. Они вышли на старое кладбище, и Розалинда рассказывала о секретных ходах, когда взгляд зацепился за два простых надгробья, усеянных ромашками. Бывшая директриса остановилась и, прочитав имена, грустно улыбнулась.       — Кто это? — Как всегда неуверенный голос Блум, вырвал женщину из воспоминаний.       — Фрэнк и Маура Дойл были в моём отряде. — Объяснила она, проводя ладонью по надгробью женщины, почти нежно и трепетно. — Служили во имя любви, правды и честности. Ты не знаешь, что произошло?       — Нет. — Девушка мотнула головой, её не особо сейчас интересовала трогательная история команды. Ей хотелось знать, что произошло в Астер Деле. И словно почувствовав интерес феи, Розалинда пошла дальше, оставляя ромашковые могилы позади.       Джеки смотрела на мисс Даулинг, уходящую из каменного круга. Хотелось пойти следом, обнять, сказать, что всё будет хорошо, как обычно делала мама, но что-то удержало на месте. Услышав голоса, она прижалась спиной к поверхности одного из камней, крепче сжимая в руке магический нож. Один из голосов был Блум, она, как обычно, задавала нескончаемое количество вопросов. А второй, более глубокий, пропитанный временем, мудростью, сталью, она не знала. Но всё стало понятно, когда фея огня назвала женщину по имени. Блум всё же выпустила Розалинду. Значило ли это, что всем им придёт конец? На глазах навернулись предательские слёзы, Джеки закрыла рот ладонью, слушаю всё о чём говорила женщина.       — Вы спрятали меня от мисс Даулинг! Никому не сказали! — Блум почти плакала и следующий ответ бывшей директрисы заставил Джеки выйти из своего укрытия, продолжая крепко сжимать нож, до побеления костяшек на кулаках.       — Тебе нужна была любовь, а Фара не могла её дать. Майк и Ванесса — могли.       — И ты ей веришь? — Голос Джеки дрожал, как и вся она. Женщина с фотографии смотрела на неё, улыбаясь.       — Я всё думала, когда же ты присоединишься к нам. В прошлый раз ты была размером с моё предплечье и не так разговорчива.       — Вы продолжаете лгать ей. — Возмущённая, девушка подошла ближе.       — Поверь мне, я знаю Фару лучше чем вы вдвоём вместе взятые. Я сделала её тем, кем она стала. — Розалинда пожала плечами, дотрагиваясь до плеча Дойл, которое та тут же вырвала из цепких пальцев.       — Вы ничего о ней не знаете. Вы не знаете какие она сказки умеет рассказывать, вы не знаете как она смеётся, как она переживает, и как сильно она любит свою семью! — Джеки перешла на крик, те факелы, которые зажгла Блум, погасли, в воздухе повисли капли воды. Тираду прервали рыки, исходящие из школы. В здании мигали лампочки, машины со специалистами зашумели на дороге. — Что с барьером?       — Они в школе! — Рыжая схватила Дойл за запястье, испуганно оборачиваясь на здание, в окнах которого мигал свет, рыки, казалось, были повсюду. — Помогите нам, у вас же достаточно сил!       — Не могу, да и ненужна вам моя помощь.       Они бежали к школе, Блум так и не выпустила руку брюнетки и тащила её за собой.       — Блум, какого чёрта? — Джеки остановилась и дёрнула фею за руку, заставляя развернуться. — Зачем ты выпустила её?       — Потому что она даёт мне ответы, она говорит, она не так уж и плоха! — Тяжело дыша, девушка как дважды два объясняла соседке информацию.       — Да здесь все только и делают, что пытаются дать тебе ответы! Подумай! — Дойл отпустила руку и, кивнув Скаю, поспешила в школу. Нужно было найти Элизабет и объяснить всё Фаре, сказать ей, что она на её стороне.       Лиззи решила спрятаться в самом безопасном месте — в оранжереях. Она забежала, а помещение и огляделась по сторонам, надеясь найти Бена, или кого-нибудь из взрослых. Сбитые, от неудачного падения в коридоре, колени болели и девочка остановилась передохнуть. Было пусто и тихо, она позвала по имени:       — Бен!       Никто не отозвался, но за спиной девочка почувствовала дыхание. Горячее, неприятно пахнущее, от него колыхались медовые пряди её волос. Что-то было совсем близко, стояло за её плечом. Элизабет знала, что оборачиваться было нельзя. Она замерла, задержав дыхание, не шевелясь. Страх сковал каждую мышцу в её маленьком теле и, показалось, что опасность почти миновала, но шум в другой комнате испортил всё. Девочка не успела никак среагировать: чудовище откинуло её в сторону, на каменный пол, раня нежную детскую кожу, разбивая стекло и уходя через крышу.       Элизабет лежала на спине, она ещё не совсем поняла и почувствовала произошедшее. Болел живот, кружилось голова, а звёзды на небе напоминали магию. В голове витали мысли о родителях, о сестре, новых друзьях, недавнем дне рождении, море… Она лежала на полу, среди осколков стекла, разбитых Сожжённым горшков с цветами и мечтала о том, как снова возьмёт в руки завтра меч на занятиях с Ривеном.       Боль пришла неожиданно и сразу слишком ярко, заставив закричать, заводить руками по полу в поисках опоры и так сильно плакать, как никогда в жизни.       Ривен приперался с Дейном по поводу лежащей на столе Беатрикс, когда тишину оранжерей разорвал крик. Детский крик, в котором слабо, но угадывался, знакомый голос. Ривен бросился к дверям и распахнул их. Среди земли, стекла, разбитых глиняных горшков и растений, в луже крови, лежала Элизабет. Такая маленькая в этом хаосе. Такая маленькая для того, что свалилось на неё. Девочке было всего пять, а она пережила за полгода больше, чем он за всю свою жизнь.       — Лиззи! — Специалист подхватил девочку на руки, игнорируя возгласы Дейна о Беатрикс. Сейчас значение имела только рана располосовавшая живот малышки.       Они снова встретились возле дверей в комнаты Винкс. Выбив, наконец, закрытые магией двери, они увидели раненного на полу Сэма. Дальше всё снова было как в тумане, никто не знал, где Элизабет, было страшно за друга, все спускались вниз, туда, где строили баррикады.       Сильва осматриваться по сторонам. Эта школа снова стала пресловутым местом боевых действий. Дети бросались от одного к другому, напуганные, они совсем не знали, что нужно делать. Паника увеличилась, когда в зал приволокли Сэма… Нужно было что-то делать.       Фара не имела права бояться, она должна была быть лидером сейчас. Для этих детей, которые шли за ней слепо, как когда-то шла она. Блум ходила по пятам, всё пытаясь что-то доказать о Розалинде. Однако доказала сама себе, когда оказалось, что вся сила и безопасность Алфеи была завязана на каменном кругу. На том месте, где девушка так легко оставила бывшую директрису. Блум получила то, чего так хотела от Даулинг — жестокую правду, всю и сразу: об Розалинде и Астер Деле, о ней самой… Всё. Все карты вскрыты и не было больше времени на фею огня, нужно было защищаться.       — Я не могу найти её! — Джеки вцепилась в руки директрисы мёртвой хваткой, продолжались постройки баррикад и было страшно представить то, что девочка сейчас может оказаться на улице, там, где никто не поможет.       — Кого? — Уточнила Фара. В нынешней суматохе, она могла разглядеть сияющую лысую голову Бена, который судорожно занимался кем-то на столе. — Что произошло?       — Сэма ранил Сожжённых, Лиззи нигде нет! — Глаза девушки искали взгляда женщины, но не находили. — Я была там, когда Розалинда говорила с Блум…       — Что? — Даулинг посмотрела в светлые глаза и, потянувшись, взяла Дойл за плечи. — Это не важно, продолжай искать Лиззи, не выходи из школы, будь на чеку. Мне нужно разобраться с порядком.       — Мисс Даулинг, — Джеки позвала директрису официально и, широко улыбнувшись, когда та обернулась, продолжила: — Я люблю вас…       Это было так просто и так необходимо им обоим, что у женщины на секунду замерло сердце. Сил приумножилось и она уверенно сделала шаг в толпу напуганных учеников.       Фара говорила и всем становилось спокойнее, суматоха приходила в некое подобие порядка, сейчас было понятно, что будет дальше.       Детский плач и выбежавший прямо в середину зала из оранжерей Ривен, снова всех всполошил. Он ошалело оглянулся и, найдя взглядом Джеки, поспешил не к ней, а к директрисе. Сильвы видно не было, Харви занимался кем-то ещё, а нужен был взрослый человек.       Всё замерло, из ниоткуда появился Сильва и так же замер. В звенящей тишине детский плач набатом бил по барабанным перепонкам. Вдруг, до всех наконец дошло, что случилось. Дошло, что это не игра, что всё действительно серьёзно. Блум замерла, прижавшись спиной к стене. В её голове с невероятной скоростью обрабатывалась информация, она думала о том, что сказала ей Розалинда, о том, что было известно о тройке учителей, о тех историях, которые рассказывала о родителях Джеки. Ривен стоял там, посреди холла весь в крови этой маленькой девочки, Элизабет. Всегда такой весёлой и радостной, неусидчивой, честной и доверчивой. Осознание и принятие стороны пришло за секунду и она сделала то, что должна была сделать.       Сильва среагировал быстрее всех, подбежав к своему ученику, он помог расчистить для девочки место на соседним с Сэмом столе. Харви оставил сына и, наскоро вытерев салфетками руки, подошёл к ним.       В голове Бена стучала мысль о том, что он ничем не может помочь. Он не может спасти собственных детей, не может защитить их, так в чём же смысл? Его руки привычно обрабатывали раны Элизабет, привычно делали перевязки, но это было нечем. Сожжённых за барьером больше чем шесть, несколько в школе, так что найти нужного было ли возможно? Рядом с ним, всем помогал Ривен. Парень, который везде где мог, ходил за Скаем. И за Террой. Он помнил, когда первый раз увидел будущего специалиста. Потерянный ребёнок, из неблагополучной семьи, прибившийся к дворцовой страже. Сильва притащил его в Алфею одним летом, когда парню было двенадцать. Одел его, накормил, познакомил со всеми и дал, такую необходимую, семью. Эта школа была каким-то пристанищем для сирот и потеряшек.       Даулинг продолжала раздавать указания, то и дело глядя на раненых детей. Они не смогли уследить… Крыша сорвалась. Огонь, вскрики и Сожжённый. Он не нападал, только обвёл всех взглядом, что-то предпринимать было опасно, не прошло и секунды, когда он ушёл. Всё стало ясно как белый день — Блум тоже ушла. И ей нужна была помощь. Фара вышла из школы следом, потому что могла помочь…       Джеки потерянным взглядом смотрела за всем, что происходит. Хотелось схватить Даулинг за руку и удержать, сказать, что она нужнее здесь. Что она должна помочь Лиззи и ей, должна помочь своим детям, а не взбалмошной эгоцентричной фее огня. Но одёрнула себя, вспоминая, что у директрисы слишком много забот. Сделав наконец несколько шагов, она схватила сестру за руку и не смогла сдержать слёз. Всё что могли, они сделали и теперь вариант был ждать, или убить их.       — Я не позволю! — Ривен поднялся с маленькой табуретки рядом, схватил меч со стола и посмотрел на Харви.       — Пришло время им поплатиться за тех, кто мне дорог. — Джеки встала следом за парнем и уверено положила руку ему на плечо.       Они никогда прежде не общались, но что-то объединило их. Как Даулинг и Сильва, нога в ногу, они вылетели из школы, вслед за директорами и несколькими феями. Их не интересовала трансформирующаяся Блум, Даулинг, буквально подхватившая её на руки. Сильва, просящий одуматься и вернуться в школу, тела на траве. Только звуки и рыки существ в лесу. Как один организм, они встали в боевую позицию, сразу как заметили нескольких тварей за спиной Даулинг. Из почвы поднялась вода и началась битва. Ривен сносил им головы, пока отвлекала Джеки, или же сам защищал, пока фея выбивала и гасила то волшебное нутро, которое было у этих существ.       Они прижались спинами друг к другу, прислушиваясь, переводя дыхание. Их дуэт сложился как дважды два. Просто и неожиданно. Дойл наконец глубоко вдохнула, осознавая, что опасность позади, что она встретилась с тем, чего так боялась и оказалась сильнее. В душе воцарилось спокойствие за родителей и сестру. Наконец-то.       — Мы справились. — Чувствуя её крупную дрожь, даже тряску, сказал Ривен, неуверенно беря за руку.       — Почему ты сделал это? — Недоумевая, спросила фея, глядя как Сильва и Даулинг неуверенно идут к ним.       — Потому что люблю Лиззи. — Просто ответил специалист, выпуская из рук меч, позволяя тому упасть на жухлую, осеннюю траву.       — В каком смысле?       — Словно она моя младшая сестра, или дочь. — Пояснил шатен, понимая, насколько это странно звучит. — А ты?       — Потому что люблю свою семью. — Руки брюнетки дрожали, голова кружилась, она давно не испытывала таких магических и адреналиновых выбросов, казалось, что ноги скоро перестанут держать её вертикально.       — Я думаю, что теперь мы обязаны стать в пару…       — А как же Беатрикс?       — А разве семья не важнее?       Ривен и Джеки сегодня обрели, один на двоих, шрам. Несколько тонких седых волосков. И друг друга.       Даулинг с Сильвой стояли всего в нескольких метрах от подростков и женщина буквально чувствовала как они слабы. Не так как Блум, но внутри… В них совсем не было ничего, пустота, усталость и боль. Ривена предали, или сам он предал — парень был в страшных сомнениях. Одиночество Джеки можно было резать ножом, её молчаливое и горькое самобичевание колыхало воздух. Но услышать и увидеть всё это могла только фея разума. Сол первым сделал к ним ещё несколько шагов, оценивая четыре обгорелых трупа. Он осторожно поднял с земли оружие и похлопал детей по плечам, словно будя их.       — Давайте, малыши, нужно вернуться… — Поддержав девушку за плечи, он удивился тому, как нежно и по матерински Фара провела по спине парня ладонью, шепнув ему что-то на ухо.       Всё стало хорошо, раны больше не несли угроз жизни и Бен выдохнул, крепко прижимая к груди дочку. Он направил студентов в комнаты и присел между двумя столами, держа раненых за руки. По холлу, вдруг, пробежал ветер, нежно касаясь волос Сэма и Элизабет, пробегая по затылку Харви и заставляя немного поёжиться. Такое почему-то знакомое прикосновение, наконец принесло покой в его сердце. Позволило понять, что всё не так уж и плохо. Они справились с этим, сейчас нужно только восстановить барьер и волноваться будет совсем нечего. Сильва и Даулинг подошли к столам и ожидая, сверху вниз, посмотрели на друга.       — Всё хорошо. — Он вытер слезящиеся глаза. — Всё будет хорошо… Рана Лиззи не глубокая и с моей мазью заживёт уже завтра. Сэм выберется за пару дней. Осколок возле сердца, это, знаете ли, не самое приятное. Я заберу их двоих к себе на ночь.       — Прости нас, Бен. — Даулинг посмотрела Сильву и продолжила: — Мы так окунулись в эти проблемы, что совсем забыли о том, что в нашей семье тоже не самые лучшие времена…       Ветер снова пробежал по помещению и, на этот раз, показался не успокаивающим, а даже недовольным. Порыв, он растрепал причёску Даулинг, распахнул полы её тёмно-зелёного пальто, качнул боевые ножны Сильвы так, что они ударили по затылку. Трое людей засмеялись, глядя друг на друга нежно и уверенно.