Сыграй на колокольчиках моей души

      – Паймон даже представить не могла, что всё будет так запутанно, – изумляется парящая рядом напарница и упирает в бока руки.       Эфиру кажется, что его шатает. Он, вроде, понимает, что идёт достаточно ровно по пустынной улочке гавани Ли Юэ, но всё равно не покидает странное чувство. Словно штормит, как на корабле в сильную непогоду. Эфир касается лица и активно трёт его ладонями, чтобы прогнать это чувство.       – И даже Синьора сунула свой нос, несмотря на все свои злодеяния в Мондштадте, – бурчит Паймон. – Как она вообще решилась влезть ещё и сюда?       Эфиру тошно, кажется, из-за всего и сразу: из-за битвы с Чайльдом, из-за Осиала и, главное, из-за того, что его в очередной раз использовали в каких-то хитрых планах. Фатуи он не доверял изначально, а потому хитрые ходы Чайльда были более чем ожидаемы, хотя и неприятны. Но вот подпольная игра Чжун Ли оказалась скверным сюрпризом.       – Ты слушаешь? – хмыкает Паймон и вылетает вперёд, останавливаясь перед самым носом. Эфир удивлённо распахивает глаза из-за её действия и почти врезается в её тельце лицом.       – Я задумался, прости, – торопливо оправдывает Эфир, неловко трогая волосы. – Что ты сказала?       – Паймон не понимает, почему Синьора опять появилась там же, где и мы, – повторяет Паймон и отодвигается в сторону, давая пройти дальше. – Она нас преследует, что ли?       Эфиру, если быть честным, уже абсолютно всё равно. Он устал не только за прошедший день, но вообще за всё то время, которое находится в Тейвате. Вокруг него постоянно что-то происходит, и, почему-то, его всегда кто-то использует.       – Не знаю, – вздыхает Эфир, пряча руки в карманы, и зябко ведёт плечами. – Я вообще не понимаю, зачем Фатуи Сердца.       – Паймон тоже! – вскрикивает та. – И никто ведь даже рассказать не может.       Эфир оглядывается по сторонам и не замечает ни одного человека. Гавань словно вымерла после нападения Осиала, все люди сидят по своим домам, даже свет мелькает лишь в немногих окнах. Наверное, даже к лучшему, что никто не паникует и не наводит шум.       – К сожалению, – поддерживает Эфир, вскидывая голову на звёздное небо.       Разговор как-то не клеится, и Эфир даже не пытается выглядеть заинтересованным. Он уже так замотался из-за всего происходящего, что сил нет разговаривать и обсуждать это. Очень хочется уткнуться в подушку и заплакать, чтобы хотя бы немного скинуть с себя огромный эмоциональный груз, но нет никакой возможности. Эфир чувствует, что иногда глаза начинает пощипывать от слёз, но душит в себе этот порыв слабости, чувствуя ещё больший дискомфорт.       Паймон, кажется, даже чувствует нежелание Эфира, а потому и лезет даже как-то неохотно, либо же тоже успела устать из-за собственных переживаний. Эфир не может, к сожалению, залезть к ней в голову и всё узнать, а потому способен лишь предполагать и догадываться, хотя это не так и сложно, потому что его напарница весьма проста и наивна.       – Нам надо отдохнуть, – подытоживает всё Паймон и плаксиво морщится. – Паймон устала из-за всей заварушки.       Эфир кивает, соглашаясь с предложением и поддерживая. Он тоже устал, причём очевидно больше, чем Паймон. И нет смысла преуменьшать то, насколько всё могло вымотать Паймон, всё же ей тоже пришлось понервничать, но Эфир за сегодня победил слишком много чудовищ, слишком часто оказывался преданным.       – Иди спать, – советует Эфир, пиная одинокий камешек на дороге. – Я хочу проверить Кэйю.       – Точно, Кэйя! – с приливом энергии вспоминает Паймон, всем телом поворачиваясь к Эфиру. – Паймон довела его до аптеки Бубу, и этот доктор сказал, что раны серьёзные, но не смертельные. Кажется, он даже начал лечение с помощью своего Глаза Бога.       Это хорошо, думает Эфир, вспоминая, как он прокатился по каменному полу вместе с Кэйей, перед этим упав с огромной высоты. Эфир, скорее всего, отделался бы синяками; его тело во много раз крепче обычных человеческих, хотя иногда он об этом умудряется забывать. Постоянная тревожность и переживания из-за отсутствия Люмин под боком или за спиной сильно бьёт по всем аспектам жизни.       А вот Кэйя, которого может убить случайный порез ножом, бросился его спасать, да ещё и закрыл собой, при этом сильно пострадав. Почему Эфира спасает именно тот, кто ударил в спину больнее всего?       – Паймон кажется, что Кэйя уже должен был закончить своё лечение.       – Но я всё равно его найду, – мотает головой Эфир, оглядываясь по сторонам и выискивая дорогу к аптеке Бубу. – А ты иди лучше поешь и отдохни, в комнате должны быть закатники.       – Да, Паймон и правда проголодалась, – под нос себе бурчит напарница, касаясь ладошкой живота. – Если что-то случится, то зови Паймон.       – Конечно, куда я без тебя, – усмехается Эфир, наблюдая за тем, как Паймон пропадает в звёздном сиянии.       После её ухода маска на лице Эфира даёт трещину, и проступают намёки на всю ту усталость, которая копилась месяцами. Уголки губ печально опускаются, плечи ссутуливаются, потому что держать спину ровно становится физически невозможно, а на глазах появляются незаметные слезинки, которые Эфир смахивает небрежным движением руки. Он умеет держать себя в руках и понимает, что улицы гавани Ли Юэ – это не то место, где можно показать свою слабость и уязвимость. Он ещё раз смотрит по сторонам и тяжёлой походкой плетётся в сторону аптеки Бубу.       Далеко не факт, что Кэйя всё ещё там. С большей вероятностью он даже ушёл в своё временное место жительства, чтобы отдохнуть и восстановиться после лечения и травм. Эфир, конечно, не лекарь, но по своему огромному жизненному опыту может сказать, что падание с высоты в несколько этажей ничем хорошим для человека закончиться не может.       Эфир бросает нервные взгляды по сторонам и ускоряет шаг, чтобы быстрее уйти с тёмных улочек, на которых никого нет. Напряжённая атмосфера неприятно давит и причиняет ещё больше дискомфорта, от которого хочется избавиться хоть немного, но Эфир выбрал для себя не такой простой путь из-за переживаний за Кэйю.       Он проходит мимо здания, у которого несколько дней назад его и поймал Кэйя, и поджимает губы, отводя взгляд. Совсем недавно Эфир бегал от него, как от проклятого, а уже сейчас движимый скребущимся странным чувством в груди идёт навстречу сам.       – Эфир? – зовёт тихий голос за спиной.       Эфир испуганно и резко разворачивается на шум и едва не призывает меч, но вовремя себя останавливает. Пред ним стоит шокированный Кэйя, который почему-то прижимает к груди пушистую накидку, которая обычно покоится на плече.       Эфир опускает руку и медленно выдыхает, успокаивая резко заколотившееся сердце. Мозг опять настойчиво трубит тревогу и требует бежать, но ему без особых усилий можно противиться. Кэйя крупно сглатывает и медленно опускает накидку чуть-чуть ниже, теперь уже не прячась за ней.       Глаза Эфира пробегаются по всему телу и особенно оголённым участкам, чтобы проверить травмы. Но, к некоторому удивлению, на смуглой коже невозможно увидеть ни одного даже маленького пореза или пятен крови. Несмотря на то, что на улице темно, Эфир видит вполне неплохо, и всё равно не улавливает никаких повреждений, а это может значить лишь то, что Кэйю залатали от и до, даже всякую мелочь свели.       – Как ты себя чувствуешь? – нарушая немного неловкую тишину, спрашивает Эфир и опускает руку на штаны, начиная их теребить.       – Всё в порядке, меня неплохо подлатали, – с весёлой – явно отработанной – ухмылкой отвечает Кэйя и проводит рукой по боку. – Господин Бай Чжу сказал отдохнуть день или два, а в остальном я здоров.       – Я рад, что он смог помочь, – кивает Эфир, и между ними вновь наступает неловкая пауза.       Эфир отводит взгляд в сторону, не зная, что ещё должен сказать или сделать. Он узнал то, за чем пришёл и спровадил Паймон, ему больше нечего делать рядом с Кэйей, не о чем говорить и нечего обсуждать. И поэтому надо бы уже идти в свой номер, чтобы наконец-то поспать и отдохнуть, потому что нервы Эфира вот-вот сдадут. Он уже чувствует, как его начинает немного потряхивать, казалось бы, без всякой на то причины.       Но почему-то Эфир не может заставить себя попрощаться и уйти.       – Послушай, Эфир, – нервно обращается Кэйя и делает неуверенный шаг вперёд. Эфир, конечно, остаётся стоять на месте, но всё равно чувствует неладное. – Я всё ещё сожалею из-за того случая, и места себе не нахожу. И когда Паймон привела меня к тебе, я был просто в ужасе, что с тобой может что-то случиться.       Эфир пытается отшатнуться и уйти подальше, слишком хорошо понимая, к чему всё идёт, но Кэйя неожиданно падает перед ним на колени и вцепляется в переднюю часть штанов, откидывая накидку в сторону. Он задирает голову и задыхается от всех невысказанных слов.       – Прости меня, Эфир, – шепчет Кэйя, хватаясь за Эфира как за последнюю соломинку. – Прости, пожалуйста, я понял, как тогда ошибся. И я не могу вынести того, что ты так сторонишься меня и держишь на расстоянии.       У Эфира на загривке выступает холодный пот, и все инстинкты начинают бить тревогу, потому что ситуация становится критической. Он не готов к происходящему, он просто не вынесет этого разговора после всего того, что случилось.       – Я люблю тебя, Эфир.       И Эфира это признание добивает окончательно.       – Почему каждый раз я? – истерично смеётся Эфир, неестественно ухмыляясь уголком губ. – Почему каждый раз меня втягивают в чужие проблемы и используют для их решения?       Эфир хватает руки Кэйи и болезненно сжимает запястья, вынуждая разжать пальцы. Кэйя шипит, морщится и смотрит побитой собакой, но Эфир не даёт ему отстраниться или вырваться.       – Я похож на дурака, которого можно использовать и выбросить, наплевав на все чувства? – шипит он, нависая над Кэйей чем-то неотвратимым.       Глаза режет от скапливающихся слёз, и Эфир пытается их игнорировать, хотя это выходит с некоторым трудом. Он не знает, как выглядит со стороны. Наверное, откровенно жалко и беспомощно, но не может сам себя затормозить. Истерика внутри закручивается как вихрь, подпитываемая долгим подавлением эмоций и воспоминаниями о нескольких обманах, и она сметает даже самые прочные барьеры.       – Ответь мне, Кэйя, – со всхлипом требует Эфир, дёргая на себя за руки. – Почему каждый раз я?       – Я не знаю, – испуганно шепчет Кэйя, широко распахивая глаз. У него дрожат ресницы, и зрачок в панике мечется по лицу Эфира, словно не знает, на чём сфокусироваться. – Я не знаю, Эфир, прости меня.       И он опять извиняется, только в этот раз уже не совсем понимает за что. Эфир наконец-то отпускает руки Кэйи, из-за чего тот заваливается вперёд, и резко выпрямляется, грубо растирая глаза, чтобы избавиться от слёз. Внутри всё клокочет от переполняющих эмоций, звенит в напряжении и требует успокоения.       – Мне надо идти, – бормочет Эфир, резко отворачиваясь и готовясь бежать прочь.       – Стой! Эфир, пожалуйста, – молит Кэйя и удивительно быстро вскидывает на ноги, ловя за руку. – Я понимаю, как тебе тяжело, и обещаю, что больше не повторю такую ошибку.       Кэйя поспешно втягивает воздух, и Эфиру даже кажется, что он вот-вот начнёт задыхаться от волнения. Такое явление совершенно не вяжется с Кэйей, потому что он всегда представлялся человеком, который с помощью своего умелого языка может выкрутиться из любой ситуации. А тут он волнуется перед Эфиром настолько, что почти всё красноречие и самоконтроль где-то теряются.       – Когда… когда в Палате под нами сломался пол, я лишь на секунду подумал о том, что могу потерять тебя, и понял, что не смогу этого вынести, – дрожащим голосом выдыхает Кэйя, крепче цепляясь за руку Эфира. – Ты важен для меня, важнее всех, кого я знаю. И я не понимаю, как ты смог так легко поселиться в моей жизни всего за несколько месяцев. Но прошу, прости меня, прошу, дай мне исправить мою самую большую ошибку.       Эфир нервно сглатывает, застывая на месте, словно Кэйя приморозил его к земле своей силой. Воспоминания о битве с Чайльдом более чем свежи – конечно, ведь это случилось всего-то несколько часов назад, – но почему-то Эфир так и не успел должным образом проанализировать всё произошедшее.       Почему-то Эфир хочет сжаться в комок и спрятаться из-за мысли, что Кэйя заботится о нём. Хотя бы пытается это как-то сделать даже ценой своего здоровья.       Но желание потеснее прижаться к груди и крепко обнять сильно также, как и желание сбежать; и Эфира раздирает от всей сложности его чувств.       Почему взаимодействия с людьми всегда должно быть таким непростым? Почему ничего не может быть также, как и с любимой сестрой, – легко, понятно и безболезненно?       – Мне страшно, Кэйя, – признаётся Эфир, кусая губу и вонзая в ладони короткие ногти. Он уже не может сдерживать в себе всё то, что так долго собиралось в огромный снежный ком, который вот-вот раздавит, не оставив мокрого места. – Я боюсь, что ты вновь используешь меня так, как тебе удобно. Я не могу доверять тебе полностью, невзирая на то, что случилось сегодня.       – Я не прошу мне доверять, – неуверенно говорит Кэйя. Эфир чувствует в его голосе, что думает он на самом деле совершенно иначе. – Я понимаю, как тебе сложно, и просто хочу хотя бы попытаться быть рядом, попытаться облегчить все твои переживания.       Это невозможно, с горечью думает Эфир, поджимая губы, даже если очень сильно хочется. Нельзя закрыть все те бреши, которые создал уход Люмин. Эфир вечно думает о том, как бы поступила сестра, без конца её ищет, мотаясь по Тейвату как перепуганный кабан, всё время хочет вернуться в тёплые объятия, в которых нестрашно и безопасно. Но не может, а потому жизнь похожа на порочный круг, в котором желаемое всё никак не может оказаться в руках, а альтернативы никакой нет.       Возможно, пора бы уже попытаться найти выход? Попытаться найти успокоение в других объятиях, рядом с чужим теплом, как когда-то почти уже получилось.       Эфир разворачивается к Кэйе лицом и встаёт на носочки, притягивая к себе за костюм. Тот не сопротивляется, без труда поддаётся неуверенной хватке и странно улыбается уголком губ, когда Эфир невинно целует его.       По телу проходит дрожь от волнения, ноги напрягаются из-за желания отстраниться и отойти метра на три, но Эфир терпит и медленно ведёт ладонью по крепким грудным мышцам под одеждой. У Кэйи перехватывает дыхание, и немного подрагивает нижняя губа, словно он не верит в происходящее.       Но когда Эфир прихватывает зубами мягкую кожу и пытается углубить поцелуй, Кэйя подается ближе и касается руками лица.       – Не надо, – нервно просит Эфир, спешно отстранившись. Мысль, что кто-то заключает его лицо в капкан, всё ещё настойчиво лезет в голову и неприятно давит.       – Прости, – ошеломлённо выдыхает Кэйя, касаясь пальцами губ, словно всё ещё не верит. – Прости, я не подумал.       – Всё нормально, – бормочет Эфир, втягивая воздух сквозь зубы. – Я просто не ожидал.       Кэйя неловко мнётся на месте, теребя края одежды, как маленький беспокойный ребёнок. Он старательно опускает взгляд, но Эфир всё равно видит, как из раза в раз тот поднимается на его губы.       Поцелуй не был каким-то необычным или особенно хорошим, просто спокойный, неловкий и немного несуразный, отчасти из-за Эфира, потому что это он неожиданно притянул к себе и коснулся губ. Но в голове Эфира мысли всё равно мечутся из угла в угол как листья во время шторма, а он не может затормозить себя. Поцелуй ему понравился, несмотря на все нюансы и невероятно сильное желание спрятаться подальше и никогда больше не показывать.       Эфир хочет ещё, чтобы вытеснить из головы любые мысли, кроме того, что рядом находится Кэйя, который его любит. Он уже так устал думать о чем-то серьёзном.       – Ещё раз, – просит Эфир, уже подаваясь навстречу.       Кэйя слушается без всяких разговоров – наклоняется ниже и заводит руки за спину, очевидно, помня о недавнем замечании. Эфир ласкает тонкие губы, иногда царапая зубами, иногда щекоча языком, но не углубляет поцелуй. Кэйя, к счастью, не настаивает.       Эфир опять отстраняется и теперь уже делает полшага назад, складывая на груди руки и переводя взгляд в сторону. Лицо греет неожиданно возникший румянец, и Эфир не совсем понимает, почему в его-то возрасте его ещё может смутить поцелуй.       – Я люблю тебя, – ещё раз признаётся Кэйя, слабо улыбаясь одним уголком губ.       Я тебя люблю, про себя повторяет Эфир, и фраза звучит для него чуждо. От неё чувствуются слишком сильные эмоции, слишком сильная привязанность, слишком много доверия. Я тебя люблю… это такая обычная, привычная фраза, но в ней слишком много слишком для Эфира. И поэтому он не может ответить тем же, ложь в нынешней ситуации будет просто лицемерием.       – Тебе стоит отдохнуть, – взволнованно произносит Кэйя. – Уже слишком поздно, поэтому лучше иди поспи. Мы же можем встретиться завтра?       – Да, думаю, да, – заторможенно отвечает Эфир, кивая головой.       Кэйя тоже кивает и остаётся просто стоять, перекатываясь с носка на пятку и обратно. Он несмело покусывает губы, словно хочет что-то спросить, но всё никак не может решиться, словно боится спугнуть, как зашуганного зверёныша, коим, в принципе, и является Эфир.       Эфир хочет пойти отдохнуть, поспать, но немного сомневается, что сможет это сделать. Всё его нутро, душа и чувства перемешаны в кашу, которая без конца беспокоит сознание. Этот адский коктейль никак не даёт успокоиться, прийти в относительное равновесие и хоть немного забыть о всём случившемся.       Секс – это лёгкий способ расслабиться. Так любила повторять Люмин, когда Эфир перетруждался или пребывал в плохом настроении какое-то время, и, как правило, её слова были правдой. Близость с кем-то, несмотря на отсутствие любимой сестры поблизости, и правда помогала сбросить напряжение и получить некоторое удовольствие.       Да катись оно всё в Бездну, раздражённо думает Эфир, хватая Кэйю за мятую рубашку и затаскивая между домов.       Секс – это просто, со смехом рассказывала Люмин. Не надо думать, не надо строить сложные стратегии, просто получай удовольствие и не забывай, что оно не должно быть односторонним. Правда, Люмин всегда забывала уточнять, что не надо давать партнёрам надежды на постоянные отношения, но Эфир неплохо усвоил это со временем, так что мог простить ей небольшое упущение.       С Кэйей всё немного иначе, но об этом Эфир уже будет заботиться завтра, а сейчас он хочет очистить голову от всех мыслей хотя бы ненадолго.       Эфир прижимает Кэйю к стене, используя для этого, возможно, слишком много силы, но тот не протестует и не вырывается. В ноздри забивается морозный запах лилий калл, и Эфир вжимается носом Кэйе в грудь, втягивая аромат как можно глубже, пока голова не начинает кружиться, а лёгкие на раздувает так, что они вот-вот взорвутся. Кэйя охает где-то над головой и скребёт подушечками пальцев по стене, пытаясь найти, за что ухватиться.       Эфир широко проходится языком по смуглой коже в вырезе и, как может, поднимает взгляд, прослеживая линию подбородка. Кэйя съезжает немного ниже по стене и ещё больше открывает шею, на которой над воротом соблазнительно дёргается адамово яблоко. Эфир вклинивает ему между ног бедро и обхватывает губами кадык, царапая его зубами.       – О, Архонты, – вздыхает Кэйя, несмело опуская руку на плечо для дополнительной опоры. Эфир фыркает и чуть-чуть дёргается, но не вырывается и не отстраняется, он может это вытерпеть, если его не будут душить объятиями.       Нутро начинает нагреваться из-за возбуждения, и Эфир постепенно вспоминает немного забытое чувство. Он и не помнит, когда последний раз позволил себе не то что разделить близость с кем-то, а хотя бы расслаблялся наедине; по ощущениям это было вечность назад, хотя на деле, скорее всего, где-то год по времени Тейвата.       Эфир давит Кэйе на пах бедром и вслушивается в задыхающийся вздох; он ещё не полностью возбуждён, но постепенно движется в нужном направлении. Кэйя расставляет ноги шире и взволнованно сжимает пальцами плечо, пытаясь удержать себя и не съехать ещё ниже.       Руки Эфира проходятся по бокам, а потом ложатся на грудь, трогая крепкие мышцы, которых мечтает коснуться примерно половина Мондштадта. Кэйя ведь как специально носит рубашки с фантастически огромным вырезом, который демонстрирует всё самое лучшее, но сохраняет хоть какой-то намёк на приличие.       Эфир выпускает из петель на рубашке несколько верхних пуговиц и разводит в стороны края, открывая себе ещё больше поля для любования. Кэйя совершенно не стесняется себя – выгибает спину дугой и сильнее подставляется под ласку. Возбуждение Эфира довольно скручивается в низу живота и подпитывается представленной картиной, и он сам приподнимает голову и прижимается к тонким губам поцелуем.       Кэйя не задает вопросов, не интересуется, что на Эфира нашло, и почему он так резко набросился, он просто послушно следует за каждым действием и безропотно реагирует на них, показывая, что получает удовольствие. И так, на самом деле, намного лучше – легче, – потому что Эфиру не надо разъяснять всю ту кашу, которая творится у него в голове и в жизни.       – Вау, – почти беззвучно выдыхает Кэйя, стоит Эфиру немного отстраниться. Он ведёт языком по и без того влажным губам и небрежно поправляет чёлку, задевая повязку.       Эфиру хочется её снять, сдёрнуть и откинуть в сторону, чтобы между ними не осталось преград и секретов, но понимает, что не только он имеет право что-то держать при себе. Каким бы сильным ни было желание залезть в чужую жизнь как можно глубже и вывернуть всё возможное, Эфир понимает, как важно уважать чужие границы. Потому что свои он оберегает как зеницу ока.       Кэйя гладит себя по животу, смотря на Эфира полуприкрытым глазом, и слепо расстёгивает застёжки на штанах. Эфир сглатывает, опускает взгляд на медленно расходящуюся в сторону ткань и обхватывает ладонями крепкие узкие бёдра, впиваясь в них пальцами. Кэйя дёргается и чуть не выдирает одну из пуговиц, но явно немного рвёт нитки.       – Давай, я, – хрипит Эфир, отталкивая руки Кэйи, хотя тот уже сделал большую часть работы.       Кэйя позволяет всё – расстегнуть до конца пуговицы, молнию, стащить узкие штаны вниз по бёдрам и прикоснуться к нему через бельё. Эфир неуверенно обводит тонкими пальцами очертание члена на мягкой ткани и касается подушечками влажного пятна. Кэйя толкается ему навстречу пахом, впивается в нижнюю губу зубами и тихо просит:       – Сильнее.       Секс – это и правда просто; делай то, что нравится и слушай партнёра. Разве есть более простые правила?       Перчатки без раздумий летят на землю и тихо стучат украшениями по камням. Никому совершенно нет дела до какого-то шума в ночи, так что можно чуть-чуть ослабить контроль, да и если кого-то заинтересует возня, то в темноте будет очень плохо видно. Совсем давать себе волю глупо – кому хочется попасть в проблемы? – но и загонять в рамки бессмысленно, если риск не особо велик.       Эфир ныряет рукой Кэйе под бельё и гладит ладонью по члену, размазывая небольшое количество смазки. Тот охает и впивается в плечо, словно старается оставить на нём синяки или царапины. Эфир ловит стон в поцелуй и тянет к себе вниз за шею, при этом привставая на носки.       Кэйя целуется пылко, со всей возможной отдачей, и почти обжигает горячими губами и языком, которые не дают вдохнуть из-за постоянного движения. Рука на плече Эфира же наоборот ледяная, буквально промораживает сквозь одежду, но не причиняет сильного дискомфорта. Наверное, решает он, это всё из-за крио Глаза Бога. Кэйя настолько потерял контроль над собой, что даже магия перестаёт его слушаться?       – Давай, – зовёт Кэйя, выдыхая в губы, и задушенно поскуливает, когда Эфир опять дразнит лёгкой лаской член. – Сними.       Эфиру не нужно слышать больше, чтобы понять, о чём его просят. Он продолжает ненавязчиво ласкать Кэйю, так и не достав член из белья, и второй рукой берётся за свои штаны. Пальцы от возбуждения немного путаются в пуговицах и петлях и тормозят весь процесс, даже очень хочется их разорвать. Но всё-таки Эфир справляется с неожиданно непростой задачей и выдыхает сквозь зубы, когда давление на чувствительную плоть ослабевает.       Кэйя теперь начинает поцелуй сам, прижимается влажным ртом и стукается зубами, игнорируя эту маленькую оплошность. Эфир стонет от волнения и опять душит своё желание отстраниться от такого напора и уйти. Кэйя не зажимает его в угол, не лишает путей к бегству и не мешает делать что-то самому, так что объективно он никак его не ограничивает.       Кто бы ещё должным образом донёс Эфиру это до мозга.       – Хочу, – хрипит Кэйя, откидываясь на стену и запрокидывая голову. – Не уходи, Эфир, прошу.       – Я здесь, – фыркает Эфир и вжимается носом в ямку ключицы, ещё раз втягивая морозный запах.       Он рядом в данный момент, но не обещает этого на будущее; знает, что не сможет это контролировать. Но Кэйя то ли не обращает на это внимания, то ли ему достаточно и того, что между ними происходит сейчас с надеждой на продолжение потом. Эфир не может залезть ему в сознание и что-то понять. Он мотает головой из стороны в сторону в надежде отогнать прочь все лишние мысли.       Эфир с рыком приспускает бельё Кэйи и окольцовывает пальцами член, на пробу проводя кулаком вверх-вниз. Кэйя живо отзывается, толкаясь бёдрами вверх и отводя голову в сторону, чтобы открыть шею ещё больше.       – Хорошо, – томно произносит Кэйя, приоткрывая затянутой поволокой похоти глаз.       Он торопливо подносит свою руку к лицу и широко лижет ладонь и пальцы, покрывая слюной. Эфир не оставляет это движение без внимания и посылает хитрую, немного кривую усмешку, прикусывая выступающую косточку ключицы. Кэйя тихо стонет ему в ответ и собирает в кулак ткань топа, не очень удобно натягивая его на плече. Но это мелочи, можно и игнорировать.       – Я не справлюсь с твоими штанами, – тараторит Кэйя, между слов скользя языком по пальцам. – А я не хочу получать удовольствие без тебя.       Эфир фыркает ему в шею, щекоча дыханием влажную кожу, и перекидывает за спину мешающийся в данный момент шарф. Он опускает руки вниз и находит крупную пряжку на поясе; со скрытым замком приходится справляться в две руки, потому что иначе он просто не поддастся. Ремень расходится в стороны, повиснув на петлях, и Эфир вжикает молнией вместе с тем, как прижимается к шее Кэйи, оставляя засос.       Голос у того непривычно тихий, осторожный, но даже в стонах и вздохах можно уловить знакомые соблазнительные ноты. Складывается впечатление, словно он просто не может наедине с Эфиром звучать как-то иначе.       Кэйя последний раз проходится языком между фалангами – слюна едва ли не течёт у него по предплечью – и крепко обхватывает два члена одной рукой, утыкаясь Эфиру носом в волосы. Он трётся скулой об макушку и будто бы подталкивает, обратить на него больше внимания.       – Не затягивай, – почти просит Эфир, прижимаясь губами под челюстью. Кэйя дёргает головой и всё-таки изворачивается так, чтобы втянуть Эфира в поцелуй, в котором позволяет вести от начала и до конца.       Руки Кэйи не хватает, чтобы полностью обхватить оба члена, но Эфира всё устраивает и так. Он мычит в поцелуй, агрессивно проходясь языком по каждому уголку желанного рта, когда получает долгожданную стимуляцию. На ладонях Кэйи мозоли и царапины от многих боёв и тренировок, но кожа при этом не жёсткая и не потрескавшаяся, ухоженная, а не как у многих рыцарей, которые от простой мази нос воротят. Эфир на себе не проверял и специально не трогал, просто несколько раз обращал внимание.       Кэйя ведёт пальцами по шее до самого уха и там мягко давит на чувствительную точку, от которой расходятся лёгкие мурашки. Он стискивает члены вместе чуть сильнее и наконец-то начинает двигать рукой, которая легко скользит от такого количества слюны и нескольких капель их предэякулята.       Эфир разрывает поцелуй и стирает языком натянувшуюся струнку слюны, тихо постанывая из-за приятных ласк Кэйи. Он опускает свою руку поверх его и крепко обнимает пальцами, забирая себе контроль.       – Тебе так хочется всё контролировать? – жарко шепчет Кэйя, отдавая свою руку в чужую власть. Эфир сглатывает и мычит что-то неопределённое, совершенно не желая что-либо объяснять и пояснять. – Мне нравится это.       Кэйя белозубо улыбается и красноречиво опускает взгляд вниз, тут же возвращая его на место. Эфир хмыкает из-за банальной провокации; в данный момент его не требовалось уговаривать, было бы глупо сбежать в самый последний момент, когда до конца осталось совсем немного. Эфир так далеко зашёл, столько всего пережил и перетерпел за сегодня, наверное, хоть немного, но он заслужил получить долгожданное утоление.       Бёдра Кэйи дёргаются навстречу кулаку, когда Эфир начинает работать. Он не берёт с самого начала что-то лёгкое и медленное, наоборот, задаёт средний темп, который достаточно скоро становится быстрее.       Реакция Кэйи невероятно говорящая – он не пытается сдерживаться, показывая свои чувства, с радостью встречает каждое движение и улыбается, как после глотка любимого вина. Эфир находит в такой искренности что-то удивительно привлекательное, соблазнительное. Он так привык к скрывающемуся, играющему на публику Кэйе, что не может поверить в то, что имеет честь видеть его без маски.       Эфир не готов простить ему всё за мгновения правды, но почему-то вдруг оказывается очень-очень близко к этому.       В животе приятно тянет, кончики пальцев покалывает из-за скорого оргазма; Кэйя же нервно царапает стену пальцами и без звука просит ещё. Какое впечатляющее зрелище.       Эфир сжимает руку крепче, заставляет Кэйю усилить давление и ведёт их к оргазму рваными движениями. Он проходится большим пальцем между членами, а потом нежно царапает коротким ногтем кожу у Кэйи на головке.       Тот бьётся головой об стену, охваченный экстазом, и чуть не воет во всё горло. Эфир верит, что Кэйя не идиот и может не сообщать всей округе об их маленькой секрете, но всё равно затыкает его ладонью и впивается пальцами в мягкие щёки.       Эфира оргазм захлёстывает как волна, разом накрывает оглушающими чувствами и хочет утянуть на дно, но быстро уходит и растворяется негой. В голове долгожданно пусто, нет ни единой мысли о прошлом, настоящем и будущем, и это приносит с собой хоть какое-то ощущение надёжности и спокойствия. Не хочется двигаться с места и возвращаться в жестокую реальность, которая регулярно тыкает носом в проблемы, как шкодливого котёнка.       Как бы не было эгоистично, но Эфиру хочется остановить время и остаться в этом мгновении навсегда или хотя бы на несколько дней. Такая малость, если сравнивать с его возрастом, но такая желанная и необходимая.       Но ни боги Тейвата, ни Архонты желаний Эфира не слышат, а потому время неумолимо движется вперёд. Всё послевкусие оргазма отступает, оставляя лишь небольшую лёгкость и чувство ваты в конечностях. Какое счастье, что никто не может напасть на Эфира, воспользовавшись его уязвимым состоянием.       Кэйя в полуадекватном состоянии хватает его за косу и без лишней нежности тянет к себе, прижимаясь к губам. Всё происходит так быстро и с такой наглостью, что Эфир даже не успевает перепугаться и отстраниться. Впервые за всё время страх не окутывает каждую частичку тела от малейшего шороха.       Поцелуй выходит ленивым, небрежным, будто Кэйя пытается запомнить Эфира на вкус, распробовав как следует. Но в итоге отталкивает за плечо сам и распластывается по стене, поддерживая себя как только может, чтобы не сползти на землю. Кэйя, кажется, ничего не собирается делать со своим состоянием – ни чистить запачканную спермой руку, ни приводить в порядок одежду, ни уж тем более отпускать чувство эйфории после оргазма.       Мне бы такую лёгкость, с грустью думает Эфир, торопливо заправляя член в штаны. Он нервно поправляет растрепанные волосы, перекосившийся шарф и взглядом смеряет сверху донизу Кэйю, удивляясь, как его могло так размотать от одной дрочки где-то в подворотне.       Оставлять в столь непотребном виде человека, который Эфиру нравится, кажется скотством, и потому он кое-как приводит Кэйю в порядок за несколько секунд. Тот даже не открывает глаз, просто подставляется, словно так и надо, и дышит полной грудью, словно ему мало воздуха.       Пальцы Эфира кое-как застёгивают штаны, но наверняка неправильно, и он робко отступает на полшага. Кэйя подсознательно тянется за ним, но когда понимает, что ещё немного – и упадёт на подкашивающихся ногах, то возвращается к стене.       Эфир воровато оглядывается по сторонам, будто бы рядом и правда мог кто-то быть, а потом отцепляет по своих волос украшение. Оно напоминает Люмин, бесчисленные приключения, её лёгкое платье, словно сделанное из лепестков цветов, и те разы, когда она с нежностью заплетала ему косу и расхваливала волосы. Эфир нагло стягивает у Кэйи резинку, кривовато цепляет своё украшение и сбегает с места происшествия как можно быстрее.       Он на ходу хватает запачкавшуюся накидку и бежит-бежит-бежит, стараясь не думать о том, как он может оправдать свой поступок не перед Кэйей, а перед собой. В нём нет никакой логики, просто спонтанный порыв оставить что-то при себе и отдать взамен.       К чёрту, усмехается он, прижимая к груди мягкий мех и петляя между домов, хватит искать объяснение каждому чиху. Он вернёт накидку завтра, постиранную, резинку, наверное, нет.       Эфир не знает, почему вновь сбегает. Но понимает, что готов с радостью вернуться на следующий день.