Сожаления

***

Это произошло совершенно случайно, непроизвольно. — Где мой брат, Райнер? — гневно, с небольшими проскальзывающими нотками истеричности в голосе, спрашивал у него Порко. Он дрожит от гнева, кричит, кроет Райнера всевозможными ругательствами, когда Браун просто отрицательно качает головой, ничего не говоря. Лишь взглядом сообщая, что случилось с братом Порко Галлиарда. И Порко поначалу истерично смеётся, прямо ему в лицо, а потом Райнер уже чувствует боль в правой щеке и хруст ломающегося носа. Больно. Обидно. Но он сам виноват в этом. И такое отношение к нему — по-настоящему правильное. Он сам всех подвёл. Собственноручно. Разрушил чужие жизни, как по щелчку пальца. Поэтому Райнер даёт вымещать на себе накопившуюся злобу и боль, сколько ему будет угодно. Порко ничто и никто не держит, он налетает на Райнера, сразу же роняя мужчину на землю. Бьёт с такой силой, что костяшки его рук жалобно скулят о пощаде, прося прекратить. Его кулаки начинают дымиться, пытаясь восстановиться, но парня это совсем не смущает. Он продолжает, а Райнер позволяет. Кажется, он начинает видеть непроизвольно открывшуюся плоть, сочащуюся соками крови, на чужих костяшках. Порко тогда не сдерживается. А ему это и не нужно, потому что его поведение — правильно. Порко имеет полное право срываться на нём. Избивать до потери собственного пульса, крича в разбитое лицо, какой Райнер моральный урод. Настолько Райнер бесполезен и отвратителен ему. Он кричит и его медленно накрывает подступающая истерика, которая, будто бы, ждала на пороге долгие годы, не позволяя себе выйти за границы дозволенного. Что ж, Райнер теперь — спусковой крючок для неё. Пик появляется словно из ниоткуда, она лишь испуганно стреляет в их сторону взглядом и быстро, немного неуклюже, бежит на помощь. Оттаскивает кричащего и одновременно плачущего Порко с бессознательного Райнера, стараясь увести дрожащего от злости парня куда подальше. И смотрит девушка с неким презрением и жалостью одновременно на лежащего Райнера. От этого взгляда ещё больнее. Он словно слышит её, молча говорящую — «Как ты ничтожен». Выдуманный в голове голос будто стреляет по ушам, и с силой протыкает что-то чувствительное в груди. Наверное, сердце? А может всё-таки душу? А есть ли душа у него, после всего того, что Райнер успел сделать? Он предал всех на чужой земле, провалил миссию от своей родины и потерял своих друзей, уже давно ставших семьёй. По своей глупости, тяге к лучшей стороне себя. Он хотел стать выше в глазах людей, в глазах матери, но всё вышло из-под контроля. Он вышел из-под контроля. Ему нельзя было никуда сворачивать с плана, делая свои ответвления. Он, и правда, бесполезен. Ничтожен и глуп. Поднимая с земли своё побитое тело — Райнер чувствует проскальзывающее наслаждение в дрожащих костях. Эта боль отрезвляет разум, с силой заставляет ощущать себя живым. Лицо откровенно болит и разбито до крови, стекающей на светлую ткань плаща и оставляющая чудаковатые узоры. Дыхание спирает сразу же, когда он выпрямляется и старается идти ровно, но ноги сами подкашиваются, колени, не выдерживая нагрузки, просто сгибаются и мужчина оседает на землю. Он хватается за живот, где неожиданно резануло, в правом боку и… улыбается. Ему это нравится. Порко хорошо постарался над ним. Какая жалость, что это пройдет уже через несколько часов, а то и минут, ведь такие незначительные ранения — ничто для силы бронированного титана. Эйфория. Наверное, это более подходящее слово для ситуации в данный момент. Для ощущений, которые оседают глубоко в душе, заставляя желать причинить себе больше боли, страданий, столько же, сколько причинил всем вокруг. Он должен отплатить за свои поступки. Хоть как-то. Он просто обязан. Поэтому его совершенно не смущает возникшая в голове мысль о некой «просьбе». Если это можно так назвать. Порко ведь только в радость. Для них обоих — сплошная выгода.

***

— Что ты, блять, только что сказал? — гневно рычит на него Порко, сидя на соседней кровати и смотря в ответ с таким угрюмым выражением на лице, что аж в дрожь бросает. И становится до жути неловко, за свои действия, слова и поступки. Райнер чувствует себя каким-то ущемленным. Так и надо. Ему нужно, чтобы его сознание загнали в узкий темный угол, прижимая к холодной стене, как маленького беспомощного кролика. — Я…я лишь хотел попросить об одолжении, Порко, — тихо отвечает Райнер и взгляд отводит, потому что выдержать не может этого жёсткого напора. Этой ярости и ненависти в чужих глазах, которые смотрят на него, смотрят, будто в душу проскальзывая и там всё ломая на мелкие кусочки. Порко угрюмо сводит брови на переносице и сверлит взглядом, заставляя чувствовать себя ещё больше неловко, чем до этого. Его силуэт подсвечивается небольшим светильником, стоящим на общем столе, что выглядит немного устрашающе. Нет, это была глупая идея. Порко никогда бы не согласился на это, ведь в подобном положении вещей, какая никакая, но присутствует выгода для самого Райнера. Галлиарда будет бесить то, что Райнер будет чувствовать некое удовлетворение после этого. Медленно, но верно, перестанет чувствовать вину, а Порко это не нужно. Как и помощь Райнеру, в принципе и в целом. — Дак что за одолж.? — успевает спросить Порко, но Райнер быстрее перебивает его, от чего парень недовольно кривится в лице. — Нет, ничего, забудь мои слова. Это просто мои глупые идеи, ты же знаешь, — угрюмо усмехаясь себе под нос, ещё тише, чем до этого, монотонно говорит Райнер. Он отворачивается к стене, стараясь ухватиться за любую деталь, лишь бы не смотреть на своего собеседника. Он не будет просить человека о таком, это же ужасно. Конечно, может Порко только в радость доставить Райнеру, как можно больше, боли. Но идея всё равно глупая. Глупая, до жути. До дрожи в поджилках и спирающего дыхания. Райнер сдаётся именно тогда, когда чужая фигура резко подрывается с насиженного места и направляется к нему. Сдаётся, когда его жёстко хватают за широкое запястье, грубо поворачивая к себе. Взгляд Порко — жёсткий и властный, он припечатывает Райнера к месту, заставляя замереть и дышать через раз. Порко зло стреляет глазами, горящими и полностью переполненными ненавистью и жестокостью. Болью и жёсткой сталью во взгляде. Райнер чувствует себя именно так, как хотел, под этим взглядом — как загнанный в ловушку кролик, как человек, у которого нет выхода. Человек, для которого всё потеряно. — Слушай сюда, мусор, — его голос дрожит от переполняющей злости, а рука на запястье сжимает с такой силой, что останутся огромные гематомы. — Ты сказал, чтобы я сделал тебе одолжение, но что я могу для тебя сделать — Дак это избить до потери пульса. Я желаю, искренне, чтобы ты поскорее сдох, Райнер. Отправился на тот свет к своим любимым дружкам, лишь бы глаза не мозолил своим дерьмовым присутствием. Он тяжело дышит, зло смотрит и, обычными словами, причиняет моральную боль. А Райнер чуть ли не задыхается от эмоций, когда его лицо становится настолько близко, что можно перехватить чужое дыхание. — Хотя нет, для такого куска ничтожества тот свет — не подойдёт. Для тебя нигде не будет места Райнер, потому что ты позволил ему умереть. И не только ему, — зло выплёвывает слова Порко, он продолжает сминать кожу запястья и приближаться ещё ближе, опуская корпус, чтобы их глаза были на одном уровне. Райнер хочет сказать «ещё», но язык не поворачивается. Все тело как будто онемело, свело мелкими судорогами, потому сидящий сейчас перед Порко мужчина — дрожит и сжимается в маленький беспомощный комочек, стараясь укрыться от пронизывающего взгляда. У Порко, и правда, хорошо получается. — Дак какое одолжение я должен тебе оказать? К сожалению, могу предложить лишь это, — быстро выговариет в чужое лицо Галлиард и замахивается для точного и сильного удара. Удар приятно обжигает щёку, пропуская по всему телу электрический ток, от чего содрогаются коленки. Чужие костяшки бьют точно в цель, а Райнер лишь успевает жалко пошатнуться в сторону, когда его хватают за грудки и немного приподнимают с кровати. Браун хватается за чужие руки, как за спасательный круг посреди океана, ведь ноги его снова не держат. Тело вмиг становится ватным — лишь от одного удара. Глаза метаются по лицу Порко. Колени подгибаются и он, хоть и выше Порко на целую голову, становится ниже уровня его подбородка. Порко с силой сжимает кулаки, в которых с натяжным треском сдерживает ткань марлийской формы. А смотрит Галлиард всё так же зло. С ненавистью и с огромным, переполняющим его негативом. Эти эмоции плещутся в чужих зрачках, что Райнер не может не заметить. Ему нравится. Он искренне радуется, чувствуя разливающуюся боль, которая волнами отдаёт в мозг. — Неужто понравилось? — усмехаясь, вдруг спрашивает Порко. Его голос сейчас томный и низкий, а в тишине звучит так, что эхом отдается в ушах. — Об этом…я и хотел попросить, — жалобно выдавливает из себя Райнер, жмуря глаза и нахмурившись, ожидая хотя бы удара. Он мельком смотрит на удивлённое выражение лица напротив, смотрит, как эмоции меняются одна за другой: Удивление небольшой гнев замешательство и в конечном итоге — наглая усмешка, которая расплывается по всему лицу, создавая мелкие мимические морщинки. — Правда? Не знал я, Райнер, что ты у нас оказывается мазохист, — всё с той же усмешкой и проскальзывающей иронией в голосе, выговаривает Порко, а после резко разжимает свои кулаки, из-за чего Райнер, потеряв равновесие — просто валится перед ним на колени. И Порко, кажется, нравится подобная картина перед ним. Усмешка на чужом лице не пропадает ни на миг, словно прижилась там. Галлиард смотрит на сидящего перед ним Райнера сверху вниз, а в глазах плещется азарт и власть. Он ощущает её прямо сейчас, эту приятную власть над чужим сознанием, телом и душой — ему нравится. Порко снова усмехается, когда одаривает своим невозможным взглядом фигуру перед ним. Райнер на коленях выглядит до жути правильно, словно там ему и место — унизительно ползать на четвереньках и слизывать с чужих грязных ботинок пылинки. Его мощь пропадает сразу же, как только тот оказывается на полу. Огромное перекаченное мышцами тело выглядит ущемленно и смахивает на какое-то жалкое подобие человека. Его хочется осквернить собственной жестокостью и местью, за брата, за всех марлийцев и за проваленное задание. Или же растоптать гордость этого мужчины, хочется показать подобное перед всеми — как Порко будет втаптывать подобного неудачника лицом в лошадиное говно, например. Порко хочет уничтожить его в пух и прах, унизить так, чтобы скулил жалобно и просил остановиться. И за собственными размышлениями Галлиард даже не замечает, как чужие подрагивающие ладони осторожно ложатся на его ноги, а глаза смотрят с небольшой надеждой, стараясь привлечь внимание к своей тоскливой персоне. Он с радостью отпинывает чужие дрожащие руки от своего тела, продолжая нагло усмехаться. — Как я понял, ты хочешь чтобы именно я показал тебе, что такое боль и унижение? — приподнимая брови и уже полным восторга голосом спрашивает он у Райнера. — Д-да, — чуть ли не пищит Райнер, в то время, как тяжёлый армейский ботинок неожиданно опускается прямо ему на ноги, с силой наступая и проминая под собой одежду, образовывая складки. Порко заинтересованно наблюдает за чужой реакцией. Он пачкает форму Райнера, оставляя точные следы от грязных ботинок на светлой ткани, по любому придётся отстирывать. Мужчина перед ним весь дрожит и выглядит так унизительно слабо, что улыбка сама лезет на лицо — он не может сдержать себя. Ему до жути нравится это. А Райнер, кажись, и правда не против. Почему бы не воспользоваться чужой беспомощностью? Порко прекрасно знает и осознает сейчас — Райнер прогнется под него, сделает всё так, как скажет Галлиард. И подобная власть опьяняет, делает эмоции насыщенней и ярче. — Дак что мне сделать, а, Райнер? Может мне вообще стоит убить тебя? Или же просто избить настолько, что ты будешь чувствовать себя чуть ли не на седьмом небе? — властный голос режет по голосовым связкам, в тишине он звучит настолько громко и тяжело, что тело прошибает дрожь. Райнер продолжает тяжело дышать, чувствуя, как ботинок давит на него, прижимая к грязному полу. — А знаешь, мне даже становится интересно: посмотреть на тебя, когда ты будешь жалобно просить меня остановиться, чуть ли не скулить, как какая-то уличная псина. Заманчиво, не находишь? Порко давит всем своим естеством, слова больно режут по сердцу, заставляют прижиматься ближе к кровати, впиваясь спиной в жёсткие скрипящие доски постели. А потом ботинок давит в самое уязвимое место, надавливает с такой силой, что Райнер сгибается буквально пополам, прижимаясь лбом к чужому колену, обтянутому тканью штанов. Браун хватается за штаны пальцами, впиваясь в них и стараясь удержать сознание на плаву, при этом горячо дыша. — А что это тут у нас? — хитро улыбается Порко и снова с силой давит, от чего сидящий на коленях мужчина давится воздухом вокруг себя и лишь сильнее впивается пальцами в чужую ногу — Райнер, плохой мальчик, тебе правда нравится подобное? Возбуждение становится настолько неожиданным в данной ситуации, что зрачки сужаются от удивления, а рот глупо приоткрывается в немом вопросе — «что?». Порко снова с силой надавливает ботинком на чужой пах, скрываемый одеждой, из-за чего тело Райнера у его ног вновь пробивает жалкая дрожь. Мужчина весь дрожит и хватается за Порко, краснеет, покрываясь пунцовым румянцем аж до ушей. Он униженно прижимается лицом к колену, пытаясь что-то внятно выговорить в тот момент, пока ботинок нагло и с нажимом наступает на чужое возбуждение. — Райнер, — голос снова разрезает тишину, которая нарушается лишь тяжёлым дыханием бронированного. Порко притягивает к себе внимание, поэтому Райнер медленно поднимает голову и смотрит затуманенным взором снизу вверх на улыбающееся лицо. — Снимай, — неожиданно говорит Галлиард, из-за чего Райнер на мгновение теряется, из-за того, что сознание будто пеленой заволокло, но кивок головой в сторону штанов всё ставит на свои места. — Но зачем? — неуверенно шепчет светловолосый мужчина, опуская голову и странно смотря на собственные штаны, будто бы не понимая, что от него требуют. — Блять, если тебе сказали снимай, значит ты берёшь и снимаешь, бесполезный ты кусок говна! — резко повышает голос Порко и с силой ударяет тяжёлым ботинком прямо в живот, от чего Райнер жалобно вскрикивает и вновь сгибается пополам. Браун долго решается, стараясь придумать хоть какое-то веское оправдание или причину отказа. Оправдание для себя, для всей этой глупой ситуации. Но нависающий над ним Галлиард не даёт толком раскинуть мысли — он будто бы ограничивает их своим присутвием. Не даёт запутаться, не даёт хоть какой-то выбор. Если сказали — делай. Поэтому Райнер делает. Он путается в чёртовом ремешке, пытаясь его расстегнуть, от чего стоящий рядом Порко тяжело вздыхает и устало потирает переносицу. Райнер правда старается, но руки будто не слушаются. Будто не его вовсе. Пальцы безжалостно дрожат, пока пытаются подцепить ремень и в конечном счёте ему удаётся, спустя время, конечно же. Райнер двигается осторожно, будто на поле боя — одно лишнее движение и будет не сладко только ему одному. Он лишь приспускает немного штаны, являя тяжёлому взгляду Порко своё возбуждение, обтянутое влажной тканью трусов. — Я сказал снимай, всё, полностью, не надо меня задерживать, — снова усмешка игриво пляшет на лице Порко, который, из последних сил сдерживаясь, чтобы не зарядить глупому Райнеру. Райнер снова медлит, но снимает. И промокшее бельё и штаны, а после чего остаётся сидеть на коленях, смотря куда-то в сторону, лишь бы скрыть своё смущение. Он чувствует себя каким-то мальчишкой, которому приснился сладкий влажный сон, пока избавляется от мокрого белья, откидывая его куда-то в сторону. Они оба прослеживают взглядом, куда оно падает, а потом возвращаются туда, откуда начали. Порко обводит его мощную фигуру взглядом, наслаждаясь предоставленной взору картиной, а потом, нагло улыбаясь, говорит: — Приподними немного форму, а то не видно, как ты всё испачкал. — Я!.. Я не буду! — горько выкрикивает Райнер снизу и старается скрыть дрожь в голосе, но выходит ещё хуже, чем вся эта ситуация в целом. — Ох, — устало выдыхает Порко, а потом со всей своей мощью вдавливает ботинок в жалобно скрипнувшую кровать, прямо около лица Райнера. От чего мужчина вздрагивает и переводит быстрый взгляд сначала на ботинок, а после на его хозяина — Ещё как будешь, я же знаю, что ты, поганый изврат, хочешь этого всей своей прогнившей душой. Ты же сам хотел, чтобы я тебя унизил, поэтому давай, работай своими руками, которые по локти в крови. — выплёвывает одно слово за другим, совсем не щадя чужое сознание и мысли. Райнер снова сдаётся, снова и снова прогибается из-за чужих слов, которые ударяют прямо в грудь, спирая дыхание и выбивая воздух из груди. Он сдаётся и именно поэтому тянется дрожащими руками к подолам форменного плаща, осторожно прихватывает светлую ткань пальцами и медленно, с максимальной неуверенностью, приподнимает форму, сразу же стыдливо пряча глаза. — Вау, да ты правда извращенец, Райнер, прямо находка какая-то среди груды мусора, — говорит Порко и смотрит прямо туда. Туда, где болезненно стоящий член сочится выделяющимся предэякулятом. Он усмехается, снова пристраивая свой ботинок к возбуждению: прижимает стоящий колом член к животу, заставляя Райнера дрожать ещё сильнее и метаться на чёртовом полу в некой агонии. Чувствительное тело отзывается сразу же, поэтому Браун тяжело выдыхает, пытаясь унять надоедливую дрожь. Он не понимает. Райнер думал, что Порко изобьет его, до потери сознания, оставит тут, в этой маленькой прогнившей комнате и благополучно уйдёт, получив своё, но…тут происходит что-то странное. И его возбуждение, и кричащие эмоции Порко, что ему это нравится. Это всё до жути странно! — Ты прям таки течешь, как собака. Это просто отвратительно, Райнер. Ты реально отвратительный, — проговаривает Порко, не переставая потирать чужой член собственным ботинком, а точнее — жёсткой подошвой. Которая скользит по возбуждённому органу, заставляя приливать кровь к нижней части тела всё больше и больше. Райнер начинает тихо хныкать, держа дрожащими руками форму, когда Порко сильнее надавливает на член, чуть не заставляя позорно кончить. Лишь от сраного ботинка. Докатились. — А теперь пришло время поработать ртом, — вкидывает вдруг Галлиард, из-за чего Райнер впадает в некий ступор, смотря на Порко, как на какого-то умственно больного. Ему, чёрт возьми, страшно. Райнеру, взрослому мужчине, страшно за самого себя. — Мне кажется он настолько растраханный, прямо как у портовой шлюхи, — усмехаясь, Порко начинает расстёгивать собственный ремень, но справляется с этим лучше, чем сам Райнер. Который вдруг решает, что ему в такой ситуации все позволено. Он испуганно хватается за чужие руки, умоляюще смотря прямо в горящие недовольством глаза, чуть ли не прося, чтобы Порко этого не делал. Но Галлиард лишь отмахивается от его рук и резко выдергивает кожаный ремень из петель, сразу же расстегивая свои штаны и немного приспускает, оставляя болтаться чуть ниже бёдер. — Давай, шлюшка, поработай ротиком, — Порко снова улыбается, грязные слова вылетают из его рта чаще, чем Райнер успевает что либо сделать. Он двигает свои бёдра ближе к лицу застывшего на месте Райнера, который даже понятия не имеет, что нужно делать. — Только попробуй укусить, я тебе все зубы выбью, по одному. Порко резко хватает сидящего Райнера за, немного отросшие, блондинистые волосы и притягивает к своему паху, при этом тяжело сглатывает застрявший ком в горле. Ему ещё никогда не отсасывал мужчина, женщин было много, каждая на подбор — с чистым ротиком и нежным язычком. А тут — откровенный мужик, потный, стрёмный, да ещё и с мазохистскими наклонностями. — Но…что мне делать? Я правда не умею, Порко. А если я тебя пораню? — жалко выдавливает из себя Райнер, стараясь отодвинуться назад, но рука на затылке держит крепко, лишь сильнее прижимая к паху. — Чёрт, ты реально бесполезен, — устало вздыхает Порко, сдергивая с себя собственное бельё и перед Райнером появляется приличных размеров член. Ничего удивительного — точно такой же, как у него самого, только немного длиннее и толще. И Порко возбужден, но не настолько сильно, как сидящий на коленях и жалобно скулящий Райнер. Это и удивляет. Неужели ему тоже нравится? Но не успевает Браун толком додумать мысль, как влажная головка чужого члена проходится прямо по мягким губам, чуть толкаясь. Он в удивлении распахивает глаза, снова пытаясь, в страхе отшатнуться, но не получается. Черт возьми, дрожь пробирает всё тело, колени и руки всё так же подрагивают, а щёки заливает румянец, предательски обжигающий. — Открой рот, высунь язык и осторожно с зубами, — жёстко командует Порко своим нереальным голосом, таким строгим, немного хриплым. Этот голос отдаётся в голове, когда Райнер делает всё так, как ему сказали. Ему нравится такое тотальное подчинение, но он не хочет признавать собственных грязных желаний. Не хочет, но открывает рот и сразу же чувствует на языке вкус Порко, который, с улыбкой на лице, проводит собственным членом по его обкусанным в стрессе губам. Райнер тяжело сглатывает накопившуюся слюну, быстро втягивает терпкий запах Порко и не успевает уследить, как чужой орган резко вторгается в его рот, заходя по самые гланды. Порко громко стонет, откидывая голову назад, когда ощущает, как чужое горло с теплотой обхватывает его возбуждение. Он все так же держит голову Райнера, не давая сдвинуться ни на миллиметр. Крепко, вцепившись стальной хваткой в немного отросшие блондинистые волосы. Райнер тяжело дышит, ощущая, как член проходит глубже и чуть ли не давится, когда головка мажет по горящим гландам. — Зубы! — рычит сверху Порко и Райнер, с дрожью в теле, подчиняется. Браун тяжело сглатывает, жмуря покалывающие от наступающих слёз глаза, от чего Порко снова протяжно стонет и улыбается во все тридцать два, наблюдая перед собой такого Райнера. А дальше член проталкивается ещё глубже, заходя почти в глотку и Райнер не может сдержать поток слёз. Они брызгают из глаз маленькими ручьями, начиная стекать по щекам. Лицо горит от смущения и возбуждения, а слёзы, влажными дорожками, стекают на форменную рубашку. Порко начинает размашисто двигать бедрами, от чего Райнер снова давится, но держит зубы подальше от плоти, старается. Он напряжённо хватается за чужие ноги когда рука в его волосах крепко сжимается, задавая свой собственный быстрый темп, от которого слезы снова и снова болезненно режут глаза. Галлиард громко и развязно стонет, продолжает улыбаться и шептать различные грязные словечки, не забывая двигаться внутри чужого рта, наслаждаясь, как его плоть обхватывает приятное тесное тепло. А Райнер уже не сдерживается. Слёзы водопадом капают из глаз, потому что боль электрическими разрядами пронзает всё тело, будто в горле есть какие-то чувствительные точки. Он держится за чужие ноги, успевая хвататься то за свисающие с бёдер штаны, то за колени. Его возбуждение до сих пор даёт о себе знать, поэтому он уже тянет к нему руки, в надежде разрядки, но его каждый раз останавливают резким глубоким толчком, который бьёт по глотке с такой силой, что Райнер успевает лишь тихо всхлипывать и жалобно скулить, что больше смахивает на тихие постанывания, чем на мольбу. — Ч-чёрт, сейчас кончу… — тихо говорит Порко, жмуря один глаз и наблюдая, как чужой рот принимает его с распростёртыми объятиями. — Я…я спущу всё в твой грязный рот, попробуй хоть каплю проронить…ох! И вдруг Порко начинает подрагивать, ещё сильнее впиваясь пальцами в мягкие волосы на чужой голове, прикусывает губу и что-то нечленораздельно мычит. А после он прижимает Райнера настолько сильно, вталкивает член ещё глубже, из-за чего Райнер уже откровенно ревёт и кричит, опираясь ладонями в чужие бёдра. Он уже задыхается, когда утыкается носом в чужой пах и со всей силой воли старается не закашляться. А потом чувствует солоноватый вкус чужого семени внутри своей глотки и прямо на языке, когда Порко, с удовлетворением и гаденько улыбаясь, наконец вытаскивает. — Покажи. И Райнер показывает: он пошло высовывает язык, с хлюпаньем открывая рот и демонстрирует собранную им сперму. Она смешалась со слюной, которая стекает с языка, падая мелкими капельками на деревянный пол. И выглядит он сейчас, как ебанная растраханная шлюха. Весь красный, покрытый румянцем, испариной по всему телу и тяжело дышащий. — Хорошо, можешь глотать, — Порко широко улыбается, совершенно себя не сдерживая, видя, как Райнер, немного кривясь, проглатывает абсолютно всё, не уронив ни капли на пол. Ему нравится. Чертовски нравится всё это представление. Весь этот ебаный цирк. Поэтому хочется ещё и ещё. Хочется увидеть больше, намного больше. И именно поэтому он хватает Райнера за руки, которые вцепились в брюки Порко мёртвой хваткой, и заставляет мужчину подняться на еле держащие его ноги, но лишь для того, чтобы потом резко толкнуть на кровать, тяжело ударяя в грудь. — Ч-что? — недоумение так и проскальзывает на чужом лице, когда Райнер падает на кровать, больно ударяясь головой о стену. Он сразу отползает подальше, будто правда боится. — Что? Неужели тебе достаточно только пососать чужой член? — быстро говорит Порко, забираясь на кровать следом и нависая над испуганным Брауном. — Напоминаю, для умственно отсталых, ты сказал — унизить. Я делаю лишь то, о чем ты меня так слёзно просил. — Я! Я просто не то и-имел в виду! Порко! С-стой, это неправильно! — начинает жалобно выкрикивать Райнер, когда Порко принимается медленно расстёгивать его форму, а следом за этим и рубашку. Он чувствует под ладонями дрожь чужого разгоряченного тела, чувствует страх, чувствует, как Райнер ощущает себя, наконец-то, загнанным в угол. У него нет выбора и больше не будет. Он же хотел именно этого. Порко видел, как он наслаждался ситуацией, дак почему же ты сейчас умоляешь меня не делать этого, Райнер? Порко совсем не смущают чужие слёзы, которые скатываются по выразительным скулам, капая на молочную кожу, которая обтянула выпирающие ключицы. И эти ключицы выглядят заманчиво. Выглядят так, чтобы в них безжалостно вгрызались зубами, прокусывая тонкую кожицу, что Порко сейчас и делает. Райнер на это лишь громко вскрикивает и хнычет от боли, ощущая, как тонкая струйка крови скатилась в ямочку между ключицами. Он закрывает лицо руками, пока Порко успевает укусить ещё в нескольких сочных местах: широкие плечи, невинные бусинки сосков и мощная мужская грудь. Она совсем не женская и вроде не должна привлекать таких парней, как Порко, но упругость и мягкость довольно приятна на ощупь. Райнер весь дрожит, что-то бормочет про то, что так делать нельзя, что это всё неправильно, на что Порко лишь усмехается, отдаленно слушая весь этот бред. Он сейчас немного занят. Хочется унизить. Ещё. Больше. Почувствовать чужой страх, который сейчас так приятно оседает на коже. Он настолько материален, что Порко сам немного подрагивает от напряжения, совсем не сдерживая себя, продолжает исследовать мозолистыми ладонями подтянутое тело, иногда грубо придерживаясь за некую талию и жёстко вгрызаясь зубами в каждую открытую частичку тела. — Не бойся, будет настолько хорошо, что ты будешь уже умолять меня не остановиться, а продолжить, — усмехаясь, проговаривает Порко, пока усаживается около чужих ног, чтобы потом, с нажимом и откровенной грубой силой, развести подрагивающие колени в разные стороны. Райнер снова пытается свести колени, создавая проблемы и не поддаваясь, но Галлиард вновь разводит их в стороны, бесясь и крепко сжимая в ладонях коленные чашечки. Он даже готов их сломать, чтобы звонко треснули, как хрупкая фарфоровая кружка, всё равно же заживут. — Пожалуйста, не надо, Порко. Это неправильно! — пытается достучаться до него Райнер, но, видимо, его мольбы бесполезны. Галлиард наблюдает за каждой его эмоцией, за каждой частичкой, крупинкой, и именно поэтому не останавливается. Понимает, что Райнеру это нравится. Так бы он уже давно уложил Порко на лопатки, не жалея и не сдерживая себя. — Райнер, не притворяйся. Я вижу каждую твою ложь насквозь. Твои слова пропитаны ею, абсолютно все и полностью. Этой гнусной ложью и эгоизмом, — по-звериному рыча, проговаривает Порко и заставляет Райнера перевернуться на живот, что он послушно делает, — Я вижу всё, Райнер, ты — открытая книга. Я могу спокойно прочитать что угодно и узнать все твои грязные тайны. Порко громко сплевывает себе на ладонь, чтобы потом размать вязкую слюну по собственному члену, нежно проводя ладонью вверх и вниз. — А грязных тайн у тебя полно. Даже если считать смерть моего братишки, про которую ты так хорошо наврал, — Порко говорит это слишком хриплым голосом, в котором проскальзывает ненормальная улыбка, от чего Райнера бросает в дрожь. А после Порко резко хватает Райнера за бёдра, заставляя упасть грудью на мягкую простынь и поднять задницу к верху, от чего смущение накатывает новыми волнами. Браун сейчас чувствует себя настолько уязвлено открытым перед другим человеком, что в душе зарождается неприятный ком из страха и сомнений. Его взгляд упирается в стену, он не знает, что Порко сейчас делает позади него, но чувствует чужой цепкий взгляд прямо между собственных ягодиц. Глаза скользят взглядом по сжатой дырке, что ощущается настолько отчётливо, противно и мерзко. Но одновременно это даёт некий импульс, проходящий по телу и узел возбуждения снова завязывается внизу живота. Райнер слышит его тяжёлое дыхание, слышит собственный гул бешено стучащего о грудь сердца, которое набатом отдаётся в ушах. Его же дыхание окончательно спирает, он вдыхает через раз, словно лёгкие не ощущает. Кровь пульсирует в жилах, а возбуждение совместно с паникой накрывает с головой. Он не знает, как делают это мужчины, но до него начинает медленно доходить, когда горячая головка чужого члена начинает потираться прямо о сжатую дырочку его ануса. — П-порко, пожалуйста… — жалобно скулит Браун, начиная опускаться бедрами ближе к кровати, потому что член уже болезненно ноет, наливаясь кровью и требуя долгожданной разрядки. Райнер уже хочет было постыдно потереться членом, не заботясь о каком-либо приличии, о мягкую простынь постельного белья, но его бёдра снова резко вздергивают вверх, прекращая все попытки унять ноющую боль. — Пожалуйста что? — Порко наклоняется ближе к нему, опускаясь своей грудью на дрожащую спину Райнера, прижимаясь ближе, сокращая расстояние между ними настолько, что не остаётся и крупинки воздуха. — Попроси меня, как хороший мальчик и я трахну тебя, прямо как маленькую развязную девочку, — его горячее дыхание опаляет чувствительную кожу вокруг уха и Райнер вздрагивает от каждого произнесённого им слова. Этот хриплый голос настолько соблазнительно сексуальный, что мужчина начинает жалобно скулить, прося даже не понимая чего. — Ну же, Райнер, скажи это, — громко произносит Порко и отстраняется, а потом следует звонкий хлесткий удар: ладони о ягодицу и Райнер вскрикивает от неожиданности. Место, куда прилетел шлепок, начинает гореть и наливаться кровью, оставляя на коже отпечаток большой ладони. — Скажи: «Порко, трахни меня, как настоящую шлюху» Снова раздаётся громкий шлепок ладони о ягодицу и последующий громкий вскрик. — Райнер, — тяжело дыша, уже более серьезно говорит Порко и снова ударяет в то же место, куда до этого пришёл прошлый удар. — Говори! С размаху ладонь разрезает со свистом воздух, опять ударяется о ягодицу с таким развратным звуком, который оглушает так же, как и голос Порко сейчас. А Райнер лишь продолжает жалобно вскрикивать и унизительно скулить, сминая в кулаках простыни. Он не может и слова сказать, из его саднящей глотки вырываются лишь тихие постанывания и скулеж. Рука снова вцепляется в короткие волоски на затылке, из-за чего голова отрывается от мягкой поверхности кровати. Порко натягивает его, как по струнке смирно, чтобы спина прогнулась и жалобно хрустнули позвонки. — Говори, Райнер! Я трахну тебя так, что ты забудешь, что такое нормальный человеческий язык! Из твоего горла будут вырываться только мольбы о пощаде, ведь я безжалостно разорву тебя изнутри, — говоря это, Порко дышит прямо в затылок, а когда Райнер поворачивает голову, умоляюще смотря блестящими от слёз глазами — видит лишь сумасшедший взгляд настоящего безумца. Ему сейчас стало пиздец, как страшно, он никогда не видел такие бешеные горящие глаза у Галлиарда. Тут даже не сравняться взгляды, полные ненависти и злости, не сравнится хриплый голос и толстый член в глотке. Это настоящее сумасшествие. — Давай, просто скажи это. И я войду в тебя, при этом используя твою кровь, как чёртову смазку. Ты будешь течь, по-настоящему, как сука во время течки и громко просить меня прекратить, но я продолжу трахать твоё безвольное тело, потому что ты — ебанная блядь, которая только и создана, чтобы её трахали и рвали! — выкрикивает Порко прямо в лицо. А предательница дрожь пробирает всё тело. Страх сковывает мышцы. Холодная испарина покрывает лоб. Он застывает, с испугом смотря безумцу в глаза, видя лишь пылающую ненависть и ненормальную жажду обладания. Порко тяжело дышит, продолжая оттягивать его за волосы на затылке, из-за чего точно выпадут несколько прядок. Или же Порко вырвет всё к чертям, прямо со скальпом. Райнер не чувствует слёз, не чувствует своё тело — оно будто потяжелело и стало вовсе не его, но его рот наконец-то открывается и Браун дрожащим голосом выдавливает из себя жалобную мольбу, сквозь слёзы, пот и кровь: — Порко, трахни меня, как настоящую шлюху Порко, удовлетворённо улыбаясь, отпускает его волосы — от чего Райнер, безвольной куклой, падает лицом обратно на мягкую кровать — тихо говоря, почти каким-то интимным шёпотом: — Молодец, хороший мальчик. И это нельзя назвать чем-то нормальным, это нельзя назвать даже сексом, потому что это какое-то откровенное спаривание диких животных. Без толковой подготовки и предварительных ласк, без нежных поцелуев и осторожных касаний. Райнер думал, что его первый раз заберёт какая-нибудь красивая и милая девушка, на типе Кристы, но, каково его разочарование… Порко совсем не жалеет его, от слова «вообще». Он лишь снова сплевывает слюну на сжатое колечко ануса, быстро мазнув по входу подушечкой пальца, а после чего, пристраивая головку члена, с грубым нажимом резко толкается внутрь, сразу же разрывая нежные стенки внутренностей. Райнер в этот момент ощущает себя так, будто из его лёгких весь воздух выбили, в буквальном смысле. Даже не слышит собственного громкого вскрика. Но вдруг он не чувствует ту свободу, когда можешь спокойно вдохнуть чистый, свежий воздух, наполнив свои лёгкие — он не чувствует это. Он задыхается. Он лишь чувствует стальную хватку на своей шее, которая перекрыла весь спасательный кислород. Из глаз сильным градом бегут слёзы, слезинки капельками, одна за другой, скатываются по розовеющим щекам, сразу же впитываясь в ткань простыни. Ему страшно, больно, мерзко, это ощущение в груди засело крепко, словно с корнем и теперь не вырвать, так же, как и рука на шеи, перекрывшая весь воздух. По внутренней стороне бёдра что-то откровенно струится, так же капая на простынь. Он не слышит ничего вокруг, его будто бы оглушили, сильно ударив по голове чем-то тяжёлым, лишь сердце заходится в бешеном ритме. Но чувствует, как его кишки буквально распирает изнутри, а в сам кишечник с каждым разом проталкивается что-то огромное, толстое и в принципе большое. А потом, совершенно неожиданно, приходит забытое, на некоторое время, ощущение возбуждения, оно медленно подбирается к нему с каждым толчком внутри него, словно подползает и думает «а надо ли?». Но в конечном итоге Райнер чувствует его мелкие отголоски, ведь член до сих пор стоит и не думает падать от какой-то «незначительной» боли. Рука вдруг перемещается с шеи на излюбленное место — на голову, крепко хватая за светлые прядки волос и заставляя Райнера сильно прогнуться в спине и громко застонать во весь голос, чтобы слышали все, кто есть в округе. Он чувствует, как Порко вбивается в него, остервенело, будто бы последний раз живёт. Грубо, дико и с сумасшедшей скоростью. Он ощущает, как чужой член продолжает разрывать всё изнутри, но сила бронированного просыпается и медленно залечивает порванные ранки, чтобы Порко потом — снова и снова — разрывал их. Райнер даже не слышит, как сам он стонет и можно ли эти хриплые вскрики полноценно назвать стонами? Но зато он ощущает себя наконец-то удовлетворённым, он наконец-то чувствует боль, это отчаянное чувство панической тревоги и страха, которое сидит внутри. Это правильно, он заслужил. Он заслужил это: чтобы его трахали, как последнюю шлюху. Чтобы зверски имели во всевозможные дырки. Разрывали, кусали, трахали. Да, пусть будет так. Он чувствует себя по-настоящему счастливым. Полноценным. Живым, черт возьми. Будто давно потерянная частичка Райнера наконец-то нашлась и воссоединилась с ним. Будто бы он всё то время, что провёл на родине — был окончательно потерян. А сейчас чувство страха затапливает грудь, а возбуждение безжалостно давит на все органы. Сердце продолжает яростно пытаться вырваться из груди, а чужой член внутри ощущается до жути правильно. До жути правильно чувствовать себя заполненным, прям до краёв. И это так хорошо. А когда Порко наконец кончает, то притягивает Райнера к себе, прижимаясь к его мощной спине грудью и со всей своей жестокостью остервенело вгрызается в заманчиво открытую шею, из-за чего мужчину в его руках снова начинает потряхивать и Райнер вновь продолжает жалко скулить, прямо на ухо, хватаясь за чужие руки на своей груди и царапая маленькими ногтями. Порко спускает прямо внутрь порванных органов Райнера, которые уже начинают снова восстанавливаться, и немного дёргается всем телом после шикарного оргазма. Было хорошо, Райнер принимал просто отлично, раскрывался и стонал именно так, как нужно было Порко: громко и надрывно, даже немного развязно. — Ну что, понра… Райнер? Чужое тело быстро обмякает в крепких руках, а голова Брауна уже безжизненно лежит на подрагивающем плече. — Чёрт, — ругается Порко и быстро укладывает Райнера на постель, уже по пути натягивая спущенные штаны и выбегая из комнаты. Нужны хоть какие-то лекарства, даже если Райнер — бронированный титан.

***

— Стой! — громко выкрикивает Райнер, распахивая покрасневшие от слёз глаза и тянется рукой за чем-то невозможным и уже давно исчезающим. Приятное дуновение ветра ласкает лицо и играется с растрёпанными волосами. Райнер начинает промаргиваться, сгоняя последние остатки долгого сна. — Похоже тебе снился интересный сон, — монотонно говорит Порко, сидя за столом и что-то записывая, при этом не забывая про бутерброд в своей руке. Райнер медленно поднимается в теплой постели и тупо смотрит в стену, ощущая во всём теле ноющую боль. — Решил тебя не будить. — Я до сих пор не поблагодарил тебя, Галлиард — тихо говорит Райнер, снова перебивая его из-за чего Порко недовольно хмурится. — Не благодари. …