Барлог. Покорение Середиземья

Грима как всегда тихо проник в покои Эовин, безмолвной тенью на миг замерев у окна, вслушиваясь в призрачное молчание ночи… В окутавшей его тишине разносился тонкий аромат весенних цветов… – Разве уже весна? – подумал гнилоуст, уловив их лёгкое благоухание. – Нет, это всего лишь оранжерейные цветы, – ответил он на свой вопрос. – Земля ещё скована льдом. И зима всё так же находится в своих правах. Даже в тёмной комнате он легко различил острые листики и фиолетовые лепестки ирисов с яркими пламенно-жёлтыми всполохами. грима в раздражении смял нежные бутоны ирисов в руках, в его холодных пальцах их ярко-сиреневые лепестки погасли, превративших в ледяной пепел… Эовин спала на кровати, накинув на себя одеяло. грима давно дрочил на это деву, ещё при гнойном короле Тордоне. Вся жизнь злоебучая была в том, что бы созерцать беную девственную ристанийку. Желать её так сильно, что сердце грязного Гримы обливалось кровью и хер вставал в штанах. Взглянув на бледный профиль Эовин, едва различимый за туманной пеленой занавесей балдахина, Гниоруст тихо подошёл к её кровати. Он тайно хотел подрочить глядя на царевну. Его сердце лихо отбивало чечётку и во рту всё пересохло. Девушка зашевелисась во сне. Грима в задумчивости наблюдал, как трепещут занавеси полога, словно крылья мистической бабочки, окутывающие ложе Эовин. Он уже хотел покинуть её покои, не тревожа её сон сегодня, но его взгляд вдруг упал на прикроватный столик. На гладкой поверхности лежали её белые трусики. Трусики были пропитаны липкими соками принцессы. Грима провел пальцем по скользкой ткани и вдохнул свой запах киски. Его сердце бешено колотилось, а член снова набухал. Один только запах заставлял его сходить с ума от похоти. Грима откинул одеяло, Эовин лежала на боку, и аккуратно перевернул ее на живот. Убедившись, что она не проснется, Гнилоуст приподнял ее ночную сорочку, оголив ягодицы, слегка развел их в сторону и прикоснулся кончиками пальцев к ее промежности. Ее груди были идеально круглыми, удивительно упругими и полными Молочно-белые шары были украшены парой чрезвычайно соблазнительных сосков с ямочками на ареолах красновато-розового оттенка, которые красиво выделялись на фоне кремовой кожи. Ее сомкнутые половые губы придавали ее киске чистый вид. Эовин спала слишком крепко, уставшая и усыпленная травами, чтобы почувствовать, как пальцы чужого мужчины поглаживали маленькие губки между ее ногами, клитор, проникали внутрь ее тела, слегка массируя стенки влагалища. Ощутив первую влагу, Грима расстегнул брюки и устроился между ее ног, пропихнув член между ее ягодиц . член Гримы соприкоснулся с нежной влажностью киски, а затем он почувствовал, как ее бархатные губы раздвинулись и поцеловали кончик члена. Когда он просунул набухшую головку между ее гладкими складками, член поймал рот влагалища и прижался к тугой маленькой дырочке. В такой позе киска плотно обхватывала его немаленький орган, натирающий влажные стенки все быстрее и быстрее. Эовин едва слышно застонала сквозь сон, и Грима стал погружаться в нее все с большей силой, чувствуя, как головка упирается в дно ее недр, а не погрузившийся ствол зажат между ее упругими ягодицами. Он кончил в нее довольно скоро. В таком положении он замер на пару минут, желая убедиться, что ее матка впитает в себя достаточное количество его семени. Потом медленно и аккуратно вытащил член из Эовин, поправил ее рубашку и снова накрыл ее одеялом.