Слегка женаты

Хуа Чэн взялся за дело всерьёз, не скупясь на затраты денег и духовных сил, и вскоре на месте их хижины раскинулось небольшое, но очень красивое поместье, где нашлось место прекрасному саду с уютными беседками и пруду с лотосами. В глубине поместья был выстроен дворец из белого камня с голубыми куполами. Внутри дворца всё было выдержано в таких же бело-голубых тонах. Внутреннее убранство на вид было простым, и лишь Хуа Чэн знал, сколько стоила такая простота, например, тот голубой шёлк, которым были задрапированы стены, или подсвечники, выкованные из редкого небесного металла. Только спальня выбивалась из общего стиля внутренней отделки дворца красными шелковыми простынями на огромном ложе, которое символически скрывали от остального помещения занавеси из хрустальных бусин (одна видимость, что невидимость). Хуа Чэн с гордостью провёл Се Ляня по его новым владениям, завершив экскурсию в спальне. — Без красного ты обойтись не смог, — взглянув на алую роскошь, промолвил наследный принц. — Нравится? — с видом опытного соблазнителя подмигнул ему Хуа Чэн. — Как-то мне неловко от того, что я снова стал богат после сотен лет жизни в нищете, — поёжился Се Лянь. — Кажется, вот-вот придёт хозяин этого великолепия и выставит нас вон. — Привыкай к тому, что хозяин здесь ты. Самое время опробовать эту шикарную кровать, — заявил Хуа Чэн и плюхнулся плашмя на ложе. Его высочество некоторое время не решался присоединиться к нему, потому что эта кровать недвусмысленно намекала о том, что можно было бы творить на ней, будь он менее стеснительным. Хуа Чэн принял красивую позу в ожидании радостного мига, когда Се Ляню наскучит сопротивляться его чарам. Вскоре его высочество сдался и улёгся рядом с ним. Хуа Чэн тут же потянулся к нему и принялся целовать его шею и плечи, высвобождая из одежд. Шёлковые простыни подчёркивали алебастровую белизну кожи наследного принца. — Спасибо тебе за такой шикарный подарок. Здесь всё именно так, как я люблю, — поблагодарил Се Лянь князя демонов. — Пустяки. Ты заслуживаешь гораздо большего, — отмахнулся Хуа Чэн. — Ты же знаешь, что я привык довольствоваться малым, — напомнил Се Лянь. — Но это не значит, что сейчас ты должен отказываться от всего, — возразил Хуа Чэн и прикоснулся своими губами к губам его высочества. Высочество ответило ему, но как-то рассеянно. Се Лянь не смог всецело предаться страсти, поскольку был занят размышлениями о том, какой подарок преподнести Хуа Чэну. Несметные богатства и прочная власть у князя демонов уже были. То, что Сань Лан ценил превыше всех богатств — тоже. Единственное, что мог подарить ему Се Лянь — праздник, финалом которого станет предложение руки и сердца. — Чем гэ-гэ так озабочен, что остаётся равнодушен к моим поцелуям? — поинтересовался Хуа Чэн, огорченный рассеянностью любимого. — Ты знаешь, насколько я привязан к тебе, — на этих словах Хуа Чэн шаловливо улыбнулся и дёрнул за привязанную к своему пальцу незримую нить, и Се Лянь мгновенно почувствовал её натяжение. — Сань Лан, приближается праздник фонарей. Давай пригласим к нам на праздник Ши Цинсюаня, Пэй Мина с Линвэнь, Фэн Синя и Му Цина. Увидев, как Хуа Чэн закатил глаза при упоминании последних, Се Лянь поспешил добавить: — А ты можешь пригласить своего друга Черновода и ещё любого из демонов, кого пожелаешь. Это ведь и твой дом. — Думаешь, небожители стерпят присутствие демонов? — изогнув бровь, спросил Хуа Чэн. Идея наследного принца ему понравилась, но показалась трудновыполнимой из-за скверного характера бывших помощников его высочества. — Я объявлю, что все они — мои гости, — сказал Се Лянь, искренне веривший в лучшее в людях, несмотря на все свои злоключения. — Думаешь, Фэн Синя с Му Цином это остановит? — усомнился Хуа Чэн. — Да они непременно поругаются, а, может, и подерутся, даже если рассадить их по разным концам поместья. — Не передерутся, потому что Фэн Синь будет занят выполнением моего поручения. Му Цина я тоже могу занять чем-то полезным так, что они не будут пересекаться. — В таком случае я позабочусь об увеселении гостей, — предложил Хуа Чэн. — Отлично! Прости, но я должен сейчас же переговорить с несколькими из небожителей, — извинился Се Лянь и, поднеся пальцы к виску, вошёл в сеть духовного общения. Первым делом он обратился к Линвэнь с просьбой уговорить генерала Тай Хуа прийти в его поместье на праздник фонарей вместе с Гуцзы. Затем Се Лянь связался с Фэн Синем и попросил его изобразить вместе с ним самим тот показательный бой наследного принца под маской бога с демоном. — С чего это я, бог войны юго-востока, Совершенный Владыка Наньян, буду изображать демона, когда рядом с его высочеством вечно ошивается непревзойдённый? — заартачился Фэн Синь. — Потому что это должно стать сюрпризом для Сань Лана, — пояснил Се Лянь. — Но, если ты откажешься, то я попрошу Му Цина. — Этот неотёсанный чурбан всё испортит и, чего доброго, поранит тебя во время поединка! — предсказуемо рассердился Фэн Синь, всю свою жизнь соперничавший с Му Цином за внимание наследного принца. — А мы с тобой прекрасно знаем стиль фехтования друг друга, поэтому, так уж и быть, я сыграю демона на празднике фонарей. — Отлично! — обрадовался Се Лянь. — Я хочу в точности воспроизвести сцену восьмисотлетней давности, включая падение со стены ребенка, которого я поймаю. Поэтому прошу тебя ничему не удивляться и не мешать мне. — Тот ребенок… Он ведь стал потом Собирателем цветов под кровавым дождем? — догадался Фэн Синь. — Но зачем ты хочешь инсценировать вашу первую встречу? — Секрет, — сказал Се Лянь и нарочито весело рассмеялся, как всегда, когда его что-то смущало. — Узнаешь, когда придёт время. Извини, я вынужден сейчас проститься с тобой. Мне нужно ещё переговорить с Му Цином и попытаться убедить его отвлечь на празднике Лан Цяньцю, когда я умыкну у последнего Гуцзы и попрошу мальчика изобразить юного Сань Лана. — Что ж, удачи в этом безнадежном деле, ваше высочество, — усмехнулся Фэн Синь. Хуа Чэн тоже не тратил время зря и успел распорядиться, чтобы лучшие музыканты и танцовщицы Призрачного города прибыли на праздник фонарей в поместье неподалёку от недавно возведенного храма небесного императора. *** И вот этот день настал. Гости расположились в увитых цветущими глициниями и диким виноградом беседках на берегу лотосового пруда. Между беседками курсировали слуги, предлагая всем желающим изысканные яства и напитки. Ши Цинсюань, полностью избавившийся от хромоты, смаковал вино столетней выдержки, которое ему подливала женщина в черном, отдалённо похожая на женскую ипостась бога земли. — Это ведь Черновод? — высказал догадку Се Лянь. Сидевший рядом с ним Хуа Чен кивнул в ответ. — Думаю, Ши Цинсюань простил его. Так зачем же он снова прячется под чужой личиной? — удивился Се Лянь. — Привычка, наверное, — пожал плечами Хуа Чэн. Поначалу всё шло по его плану — гости наслаждались едой и искусством музыкантов. Затем, когда все уже изрядно захмелели, под звуки пипы начали свой соблазнительный танец прекрасные демоницы из Призрачного города. Но потом в какой-то момент его гэ-гэ куда-то исчез, чтобы появиться, когда в небо начали взлетать первые фонари, в полном облачении его высочества. Хуа Чэн был крайне удивлён, когда понял, что на Се Ляне такие же доспехи и маска, как во время их первой встречи. Он схватился за свою косичку и не обнаружил на ней красной коралловой бусины. Эта бусина теперь украшала серьгу, продетую в ухо его высочества. Навстречу наследному принцу под маской бога двинулся человек в маске демона, и вскоре они скрестили мечи. Противники демонстрировали поразительные ловкость и скорость реакции, нанося и отражая удары друг друга. Над озером разнёсся одобрительный гул божественных, демонических и людских голосов. Хуа Чэн залюбовался его высочеством, поэтому не сразу заметил падающего с неба ребёнка. Кто-то из присутствующих, возможно, заметил, но не успел среагировать. Зато Се Лянь, прервав на мгновение бой, поймал ребёнка и бережно опустил его на землю, после чего вновь повернулся к противнику. Поединок божества и «демона» возобновился, являя зрителям новые грани мастерства Небесного Императора, и вскоре «демон» был повержен. — Ух-ты! Это было круто! — восхитился мальчик примерно десяти лет от роду, в котором Хуа Чэн узнал Гуцзы, и в горле непревзойдённого пересохло от волнения. — Поймаешь меня так снова? — Возможно, — ответил ему Се Лянь и, сняв маску с лица, улыбнулся ребёнку. — Это я сейчас тебя поймаю и посажу на цепь, а потом проткну мечом этого негодяя, который тебя чуть не убил! — воскликнул бог войны востока, которого до этого успешно отвлекал беседой Му Цин. Хуа Чэн с сожалением посмотрел на приготовленные Се Лянем крохотные баоцзы «Седьмое небо», после чего метко запустил один из них прямо в рот оравшему Лан Цяньцю. Генерал Тай Хуа случайно проглотил угодивший ему в рот баоцзы, после чего, схватившись за горло, повалился на пол и завопил: — Вы меня отравили! — Напротив, мы выказали генералу расположение, угостив его блюдом, приготовленным лично Небесным Императором, — и глазом не моргнув, пояснил Хуа Чэн, и те, кому довелось отведать стряпни Се Ляня, содрогнулись. — Не каждый способен оценить божественный вкус приготовленной им пищи. Лан Цяньцю вновь попытался что-то сказать, но не сумел и лишь зашёлся кашлем. Тем временем Се Лянь подошёл к Хуа Чэну и, опустившись на одно колено, заговорил: — Красная нить судьбы уже много лет связывает нас. В своём сердце я считаю тебя своим мужем и теперь не стыжусь своих чувств. Поэтому сегодня в присутствии свидетелей хочу предложить тебе… — он запнулся, и следующие слова дались ему нелегко, хоть он не раз прокручивал в своих мыслях этот монолог, — спросить у тебя… Сань Лан, ты выйдешь за меня? — Это так мило! — воскликнул Ши Цинсюань и прослезился. — Я так рад за вас! Сердце Хуа Чэна затрепетало, словно крылья его бабочек. Он взял Се Ляня за руку и ответил: — Гэ-гэ, но ведь мы с тобой и так слегка женаты. Вспомни, как я помог тебе выбраться в свадебном платье из паланкина и провёл к храму. Позднее ты принял моё кольцо и постоянно носишь его на груди (я думал, что ты не хочешь, чтобы посторонние об этом знали, и потому скрываешь его под одеждами). Ты позволил мне повязать на твой палец красную нить, которая нас соединила… — Пусть все знают, — сказал Се Лянь и, сняв с цепочки на шее кольцо, надел его на свой палец. Присутствовавшие на празднике демоны восторженно загалдели. К ним присоединился одобрительный хор голосов нищих, приведенных Ши Цинсюанем. — Так вот почему от его высочества всё время разило демонической ци, — понял, наконец, один из воинствующих монахов. От его слов Се Лянь тотчас же залился краской. Хуа Чэн подал знак своим подручным, и в небо взмыли три тысячи фонарей негасимого света, отвлекая гостей от смутившегося наследного принца. Все дружно зааплодировали. Затем Се Лянь поблагодарил за помощь Фэн Синя и Му Цина и вручил им заранее приготовленную корзинку для пикника, велев открыть её, когда окажутся в уединённом уголке поместья. Те выглядели удивлёнными, но всё же удалились вглубь парка, переходившего в бамбуковую рощу. — А-Сюань, а ты выйдешь за меня, если я найду способ вновь сделать тебя небожителем? — всё же решился раскрыть свои личность и чувства Черновод под личиной служанки. — Больше никакого обмана. Если мне суждено вознестись благодаря моим заслугам, я сделаю это сам, если же нет, то так тому и быть, — беспечно ответил ему Ши Цинсюань. — Моя жизнь и так неплоха. — Так, значит, нет? — приуныл Черновод. — Этого я не говорил. Я подумаю, — сказал Ши Цинсюань, кокетливо прикрываясь веером. — Идём, прогуляемся, как в старые добрые времена. — Гэ-гэ, нам тоже пора покинуть гостей. Нас заждалось ложе с красными простынями, которое мы из-за множества хлопот ещё не успели испытать на прочность, — шепнул на ухо его высочеству Хуа Чэн. — Мы непременно наверстаем упущенное, — пообещал ему Се Лянь, после чего они, простившись с гостями, поспешили уединиться. Однако до ложа в ту ночь они так и не добрались, потому что в первый раз Хуа Чэн взял его высочество, прижав к стене в главном зале. Се Лянь плакал и смеялся, пока Хуа Чэн насаживал его на свой нефритовый стебель. Следующее соитие произошло на редком персидском ковре, постеленном на полу в малой гостиной. Затем настал черёд бассейна для омовений, где Хуа Чэн вновь обладал его высочеством, приподнимая его за бедра. *** Открыв врученную им корзинку в бамбуковой роще, Фэн Синь с Му Цином обнаружили в ней плед и склянку с маслом. — Это что за издевательство?! — возмутился Фэн Синь. — Неужели они всерьёз думают, что мы способны возлечь друг с другом? — Да я с тобой рядом срать не сяду, не то, что возлечь, — поддержал его праведный гнев Му Цин. — Ты недостоин горшки с моим дерьмом выносить, Генерал Подметающий пол! — всё более распаляясь, воскликнул Фэн Синь. — Я убью тебя на месте, заносчивый засранец! — не остался в долгу Му Цин. — Так чего же ты медлишь? Или кишка тонка? — подначил его Фэн Синь и тут же охнул, огребя от заклятого товарища по уху. — Да я тебя сейчас в землю закопаю! — зарычал он, сбивая противника с ног. Некоторое время они катались по земле, мутузя друг друга, а потом как-то незаметно захват перешёл в крепкие объятия, закончившиеся поцелуями. — Ну вот, я же говорил, что они прожить друг без друга не могут, а ты мне не верил, — отрезвил их раздавшийся неподалёку голос Ши Цинсюаня. — Пойдём, отыщем для нас другой укромный уголок. — Мне принять другой облик, или ты хочешь меня в этом теле? — спросил Черновод. — Ох, даже не знаю, что выбрать, — рассмеялся Ши Цинсюань. Когда шаги бывшего Повелителя Ветров и Хозяина Чёрных Вод затихли вдали, Му Цин с Фэн Синем всё же воспользовались предусмотрительно положенным в корзинку маслом.