Знакомьтесь, Джо Блэк

Джо стояла перед домом номер 4. Но на этот раз улица Гриммо была от нее далеко, а вывеска гласила «Совиный переулок». Девушка подняла голову и поежилась от того, как тучи, вторя ее настроению, густо сгущались над ней. Ей хотелось развернуться и уйти, но в голове засел голос Фреда, который напоминал ей о том, что она делает это не только ради себя. Когда Сириус и Римус узнали об этом, они были в недоумении, можно ли доверять Граговичу, ведь он являлся больше колдуном, чем волшебником, и именно это вызывало недоверие. В такое смутное время доверять кому–то было крайне опасно, особенно, если волшебник был, в какой–то мере, был связан с Орденом, как Джоанна. Но другого способа помочь девушке не было, и они были вынуждены пойти на эти кардинальные меры. Джо вздернула плечи и сделала несколько решительных шагов вперед, оказавшись внутри ветхого здания. Найдя нужную ей дверь, девушка трижды постучала по ней металлическим кольцом, прикрепленном ровно посередине. Дверь со скрипом отворилась и перед ней предстала комната с высокими потолками, стены ее были обиты пошарпанными обоями, местами оборванными и свисающими длинными пластами, пол был усыпан хвойными ветвями, а в углу стоял маленький веничек с убранной пылью. Джоанна неуверенно переступила порог и половицы под ее ботинками прогнулись с глухим треском. В этот момент человек, сидящий в кресле, повернутым лицом к окну, развернулся, испуганно взглянув на неожиданно пришедшую гостью. – Здравствуйте, мистер Грагович, – осторожно произнесла девушка, натянуто улыбнувшись. – Что тебе нужно? Кто ты такая? – мужчина мигом подлетел к ней, выставив перед собой волшебную палочку, и девушка тут же направила на него свою, если потребуется защищаться. Увидев это, он как-то вяло и боязно опустил свою, и девушка вспомнила, что он был сквибом, а они, как известно, не обладают магическими способностями. Поэтому палочка в его руках была лишь бесполезным атрибутом, к тому же, вряд ли настоящим. – Мне порекомендовала Вас мадам Помфри, – девушка надеялась, что это имя ему о чем–нибудь скажет, и не ошиблась, потому что лицо Граговича мгновенно сменилось на более доброжелательное. – Поппи? – на всякий случай переспросил он. Девушка кивнула. – Значит, ты ко мне с проблемой, – констатировал он, изучая гостью. – Меня зовут Джоанна Блэк. Говорят, Вы очень способный колдун. – Говорят… Мужчина как-то опечаленно повел бровью, а затем кивнул в сторону двери, чтобы девушка закрыла ее. Он прошел обратно в свое кресло, при этом ни сказав ей и ни слова, и не предложив присесть. Девушка решила, что это всего лишь манера его общения, все колдуны вели себя немного странно. Она прошла в комнату и села рядом, на противоположное кресло. – Рассказывай, – равнодушно произнес Грагович, подперев рукой подбородок. – Что? – непонимающе насупилась девушка, начиная подозревать в этом всем что–то неладное. – С чем пришла, – очевидно ответил он и, наконец, пристально посмотрел на нее. Джо немного помедлила, раздумывая, что именно ему рассказать, и что следует утаить. Мужчина выглядел совершенно отстраненно, словно никого напротив него не было. Он выглядел очень устало и, казалось, о чем–то печалился. Вид у него был потрепанный, как и вся его квартира, словно ее владелец был отражением того, что происходило внутри или наоборот. Одежда его выцвела, брюки с вытянутыми коленями были оборваны к низу, а свитер местами заплатан. Возраст его, по предположению девушки, колебался от тридцати пяти до сорока, но при этом небрежная щетина и проседь волос добавляла еще несколько лет. Джоанна не брезговала его положением, потому что большую часть своей жизни сама ходила в оборванной старой одежде и жила там, где приходилось. – Я не могу совладать со своим поведением, – начала девушка. Она начала с того, как трудно ей бывает справится с неконтролируемым поведением, ей словно управляет кто–то другой, как марионеткой, дергая за неправильные ниточки. Рассказала они и о том, что не умеет адекватно воспринимать что–то новое. В особенности, если это касается отношений между людьми. Она холодна и всегда насторожена, а в моменты особого накала или неизвестности у нее случаются нервные срывы и иногда даже обмороки. Грагович уточнил, в какие конкретно моменты у нее это происходит, и что за этим следует, а затем попросил рассказать о своем детстве. В мире, где есть волшебство, трудно представить, что волшебники могут страдать от каких–то болезней или недуг, ведь у них намного больше возможностей избавления от них, в отличие от маглов. Но не от всего есть противоядие, в особенности, от ран, которые визуально скрыты под материальной оболочкой человеческого тела. Это раны, которые остаются в душе, боль, которая разрывает сердце, мысли, которые кружат голову. Джо была больна, и практически всю свою жизнь провела в агонии, не умея бороться со стрессом. Сириус знал об этом, но не мог помочь ей, подозревая, что эта болезнь передалась ей от ее матери, в чьей крови была генетически заложена эта нечисть. Катализатором тому послужило нелегкое детство девочки, которое она провела рядом с психически нездоровой матерью, пагубной на запрещенные вещества. Психика ребенка очень хрупкая, и любое неосторожное воздействие на нее, может негативно отразится на его личности. Это и произошло с Джо. Мать постоянно упрекала ее в том, что она является ее обузой, что их отец никчемный мерзавец, бросивший их на растерзание судьбе. Она постоянно водила девочку за собой, так как не могла от нее избавится, хотя и пыталась несколько раз, забывая ее в придорожных пабах. Джо росла очень замкнутым ребенком, но жизнь в подростковом возрасте научила ее справляться с тем, с чем она не могла совладать, будучи маленькой. Ее отец позаботился, чтобы за ней присмотрел Римус Люпин, его лучший друг, которому он доверял больше, чем матери своего ребенка. Римус стал для девочки спасением в мире, который казался ей таким бессмысленным и враждебным. Он помогал ей, заботился, учил чтению и письму, а также некоторым магическим заклинаниям, которые были необходимы для юной волшебницы. В одиннадцать лет он подарил ей волшебную палочку и научил кататься на метле. Люпин обучил ее анимагическому превращению, чтобы ей было проще выживать. Ее мать не знала об этом, и тем более ее не заботило, когда она пропадала по нескольку дней. Джо была очень смышленым ребенком, а когда ей исполнилось пятнадцать, она решила взять жизнь в свои руки, больше не надеясь на родную мать. Она ушла из ее дома, во многом облегчив жизнь, но сама до последнего верила, что придет время, когда ее мама вспомнит о ней и скажет: «Возвращайся, дорогая моя доченька, я была ужасной матерью, позволь мне исправить все, что я натворила». Вскоре Джоанна узнала новость о своем отце, который сбежал из Азкабана. Все считали его убийцей и предателем, но она верила, что это не так, потому что Люпин рассказал ей всю правду. Сириус принял ее, и она была благодарна, что он не поступил с ней, как ее мать. Но девочка привыкла к скитальческой жизни, поэтому дома появлялась редко, а любые проявления отцовской заботы или его наставления она отвергала, не зная, как правильно на это реагировать. Она периодически возвращалась к матери и стала замечать на себе совершенно новые взгляды ее друзей. Теперь они вели себя с девочкой немного иначе, покупая ей пиво, предлагая остаться на ночь, заводя странные разговоры об их одиночестве. Они требовали от нее того, что она не могла им дать, потому что не знала, каково это. Девочка взрослела и постепенно становилась девушкой, замечая, что с ее телом происходят значительные изменения. Насколько бы Джо не была осторожна, она являлась всего лишь хрупким созданием, невинностью которого однажды воспользовались. Этот день девушка попыталась вычеркнуть из своей жизни, но он многому ее научил. Например тому, что теперь она может пользоваться своей привлекательностью. Она разводила мужчин на деньги, еду и укрытие, но никогда не доводила дело до постели. Ей было противно, но так она пыталась найти средства для своего существования. Несколько раз ей встречались молодые люди, к которым она проникалась, надеясь, что они станут для нее спасителями. Но они не могли дать ей того, что она хотела, и это в очередной раз сломило ее маленькое сердечко. Она решила вернуться к отцу, когда одним вечером встретила свою мать в баре, которая сидела за столом в полубессознательном состоянии в окружении незнакомых Джо мужчин. Внутри у нее все перевернулось от осознания, что это ее мама, и ей сейчас плохо. Девушка не смогла бы помочь, потому что женщина уже не в первый раз находилась в таком состоянии. Все, что она попыталась сделать, это напомнить о себе, но та ее даже не узнала. Джо была вынуждена забрать все ее сбережения, чтобы у нее не осталось денег на выпивку или что–то еще, что убивало ее организм. Она была в полнейшем отчаянии. И вот ее мир изменился, когда в доме ее отца появились люди, которым она не была безразлична. Она встретила человека, который был готов стать для нее больше, чем просто друг. Он поддерживал ее и познакомил с удивительным чувством. Фред стал для нее спасителем в этом темном страшном гнилом мире, лучиком света в непроглядной тьме. Он дарил ей свое тепло и заботу совершенно безвозмездно, не пытаясь воспользоваться ей. И он показал, какого это быть любимой и нужной, важной для кого–то другого. Это было взаимно, что по началу казалось ей непонятным, но он научил ее и этому чувству. Но девушка понимала, что любой их конфликт заканчивается ее тревожным чувством, которое перекрывало кислород к ее легким, заставляя сердце бешено колотиться в груди. – Это называется защитный механизм, – выслушав ее историю, пояснил Грагович совершенно спокойным голосом. – Твоя психика боится сталкиваться с чем–то новым, потому что ранее этот опыт был всегда болезненным. Поэтому он так реагирует в неизвестных для тебя ситуациях. Твоя тревога старается призвать организм защитить тебя, чтобы обезопасить от негативных эмоций, чтобы не было больно. Ведь боль никто не любит. – Но почему так происходит? Я же уже не маленькая, и столько повидала этих отвратительных ситуаций. – В том–то и дело, что телом ты уже не ребенок, но твоя психика застряла в том возрасте, когда все проблемы решались именно так. Что произошло, Джо? Когда это случилось в первый раз. – Что именно? – Когда произошел твой первый нервный срыв, – он внимательно сощурился, подметив, как занервничала девушка, перебирая свои мысли. Она напряглась, впившись ногтями в шершавые подлокотники кресла. Сначала Джо долго не могла найти это у себя в памяти, пробираясь все дальше и дальше. И чем глубже уходили эти воспоминания, тем сильнее на нее накатывали слезы. – Я помню тот день, когда мне было семь. Мы с мамой гуляли, и она познакомилась с каким–то мужчиной. Он не понравился мне, и я сказала, что у меня уже есть папа, – девушка намеренно сделала паузу, проглотив сбившуюся во рту слюну. Рассказывать это было больно, но она чувствовала, что если она говорит это вслух, то ей становится легче. – Тогда она завела меня за угол, в какой–то безлюдный мрачный переулок, и начала кричать. Она ударила меня… а затем еще раз. Я начала плакать, просила ее пойти домой, потому что весь день ничего не ела, очень устала и после ее ударов у меня разболелась голова. Но она не слушала меня, даже не пыталась. Она снова сильно толкнула меня и мне стало плохо. Я помню, что тогда я впервые упала в обморок. Но после того раза мама, видно, испугалась и все же отнесла меня домой. – И что ты почувствовала в тот момент? – сосредоточился Грагович, чувствуя, что нащупал то самое больное место. – Я подумала… что так смогу удержать ее рядом, – на выдохе выпалила девушка. Она поднесла ладони к лицу, вжавшись в них так сильно, чтобы ощутить свое тело здесь и сейчас. – И что, удалось? – В тот момент да. – Смею предположить, что теперь ты продолжаешь пользоваться этой известной тебе беспроигрышной схемой, только не с мамой, а со всеми остальными. Ты пытаешься вернуть свою маму. Но она больше тебе не нужна, Джо, ведь ты и сама знаешь, что можешь постоять за себя. Твоя мама никогда не пыталась сделать это, а твои манипуляции – это всего лишь крик о помощи маленькой девочки. Ты выросла и теперь пора отпустить ее, как бы больно это не было. Девушка застонала, не сумев больше сдерживать накопившихся эмоций. Слезы текли ручьем по ее алым щекам. Это плакала маленькая Джо, которая так сильно боялась отпустить свою маму, как бы та ее не любила. Ей действительно хотелось избавиться от нее, потому что она причинила ей слишком много боли. – Я обычно использую терапию боггартом, она весьма эффективна, но довольно болезненна, – неспешно произнес Грагович. – На это уходит не один сеанс. Ты знакома с боггартами? – Что–то слышала. – Это сущность, показывающая твои страхи. Обычно истребляется заклинанием «Ридикулус». Правда, у меня он не совсем обычный, – мужчина поднялся с кресла, с трудом опираясь на свои колени, и проследовал в соседнюю комнату. Он вернулся с небольшим сундуком, который тоже выглядел весьма обветшало, и поставил его на небольшой столик между ним и Джоанной. – Ты должна представить человека, который сидит у тебя в голове, и пожирает тебя изнутри. В твоем случае – это твоя мама. Ты можешь говорить ей, что угодно, но твоя задача, отпустить ее, дать ей понять, что ты в ней больше не нуждаешься. – И она уйдет? – с надеждой спросила девушка, тихо всхлипывая. – Не сразу. Для этого потребуется какое–то время. Девушка понятливо кивнула, и подсела ближе. Глаза ее вновь защипало от такого количества слез, и она вытерла рукавом влажные следы на щеках, глубоко вздохнув. Ей не хотелось видеть мать, она уже полгода ничего о ней не слышала, и постепенно начала забывать некоторые черты ее лица. Однако, когда Грагович открыл сундук, выпуская боггарта, на соседнем свободном кресле начала вырисовываться фигура ее матери, постепенно приобретая все более четкое и разборчивое выражение лица. Она сидела перед ней, выгнув спину и закинув ногу на ногу. Вирджиния была очень красивой женщиной, а Джо была ее вылитой копией. – Здравствуй, Джо, – сухо заговорил боггарт и сердце Джо сжалось, каким правдоподобным был ее равнодушный голос. – Привет, Вирджиния, – называть эту женщину мамой совершенно не хотелось. – Даже так? – удивилась она, недовольно выгнув бровь. Черты ее лица поскуднели, так как Джо отвернулась, закрыв глаза. – Сосредоточься на главном, – напомнил Грагович. Девушка нехотя повернула голову, но взглянуть на нее снова не было совершенно никаких сил. В груди неприятно сдавило, словно ее кто–то очень сильно ударил по солнечному сплетению, от чего дышать приходилось намного глубже. Джоанна услышала, как высокомерно хмыкнула женщина, устало вздохнув. Она делала так постоянно, когда девочке было от нее что–то нужно. – Я хочу раз и навсегда решить этот вопрос. – Ну так решай, чего ты ждешь, – взвинченно ответила Вирджиния, цокнув языком. Девушка угнетенно посмотрела на нее, чувствуя, как раздражение и обида поглощают ее с головой. Это ведь была часть нее самой, и Джоанна хотела искоренить из себя эту часть темной стороны. – Я могу ее ударить? – Ты можешь делать абсолютно все, что считаешь нужным. Однако насилие не решает насилие. Не уподобляйся ее примеру. Стань антидотом. Девушка поняла, что собирается поступить с ней точно также, как она поступала с ней. И ей этого не хотелось. Она не могла позволить себе повторить ее ошибку. Девушка попыталась успокоиться и для этого вспомнила Фреда, который всегда знал, как сделать так, чтобы уравновесить ее дыхание и сердцебиение. Джо прикрыла глаза, благодаря всех святых духов, что послали Фреда Уизли в ее жизнь. Он стал ее ангелом хранителем и сейчас подсказал правильное решение. – Я была на тебя очень зла, мама, – последнее слово далось ей с большим трудом, но она продолжила, – и сейчас продолжаю злится. Но я не хочу стать такой же, как и ты. Не хочу причинять боль любимым людям. Для этого я поступаю иначе, чем мне бы хотелось. Девушка закусила нижнюю губу, чтобы она перестала дрожать, и подняла голову, не давая слезам стекать по ее лицу. Она боролась с самой собой, и эта была самая тяжелая битва в ее жизни. – Если бы только знала, как мне сложно поступать с тобой так. Но я не хочу по–другому. Иначе это ничего не исправит. Я… Я бы хотела простить тебя и сказать, что не держу на тебя обиды. Но ведь разве это что–то изменит? Я лишь хочу сказать, что мне больше не нужна твоя поддержка и опора. Теперь я сама для себя стала тем, в ком так сильно нуждалась. Я больше не семилетняя девочка, которая не способна за себя постоять. Я сильная и я не нуждаюсь больше в тебе. Уходи. И никогда больше не смей возвращаться. Джоанна крепко сжала свою палочку и заставила себя в последний раз взглянуть в лицо матери перед тем, как произнести заклинание. Боггарт рассеялся белым туманом, и девушка устало упала в кресло. Она понимала, что ничего еще не было кончено, но теперь она встала на путь исцеления, чувствуя, что дышится теперь совершенно иначе.