На мостовой

POV Ева Пока мы добирались до Мишиных родителей я сидела в телефоне. Первым делом я позвонила своему папе и вкратце рассказала ему обо всём. Он был очень шокирован, мы договорились встретиться завтра. Следом я прочитала СМСку от Дани. Сложно сказать, какие у меня были чувства по поводу его смерти. Я его ненавидела, пока он был жив. Но невозможно злиться на мертвецов. Но почему отец Миши решил убить меня? Он конечно всегда не очень хорошо ко мне относился, однако мы ведь дружили с Мишей 15 лет. Что произошло сейчас? *** — Ева, может ты всё же останешься в машине? — от неожиданности я вздрогнула. Голос Олега Георгиевича вывел меня из мыслей. — Нет. Я пойду с Вами и Васей. Следователь вздохнул и пробормотал что-то. Где-то через десять минут мы подъехали к дому, где жил Миша. Резко нахлынули воспоминания, в горле встал ком. Нет. Я не имею права сейчас расплакаться. Втроём мы поднялись на нужный этаж, и Вася позвонил в дверной звонок. К нам вышла Марина Витальевна. — Здравствуйте, я сержант полиции Василий Звёздкин, мы хотим поговорить с Вашим мужем Юрием Соломоновичем. — Здравствуйте. Зачем он Вам нужен, и… — женщина бросила взгляд на меня. — Ева? Я думала, ты ещё в больнице. Олег Георгиевич не дал мне ответить. — Это к делу не имеет никакого отношения. Ваш муж подозревается в причастности к убийству Михаила Цыркунова и в убийстве Никиты Груздкова. — Этого не может быть. Что вы такое говорите? — сказала мама Миши, заикаясь и постепенно бледнея. Вдруг раздался крик: «Мариша! Кто там?», и на порог вышел отец Миши. — Кто Вы, и что Вам здесь нужно? — он заметил меня. — А ты здесь зачем? — Я Соловец Олег Георгиевич, мы из полиции. Юрий Соломонович, Вы задержаны по подозрению в причастности к убийству Михаила Цыркунова и в убийстве Никиты Груздкова. Проследуйте, пожалуйста, за нами. — Что за чушь? Я никуда с Вами не пойду. Про Груздкова я первый раз слышу, но как Вы посмели повесить на меня убийство моего сына? — Успокойтесь, гражданин. Пройдёмте с нами, у нас есть некоторые доказательства. Давайте решим всё без криков и рукоприкладства. Я подумала, что последняя фраза Олега Георгиевича относится скорее к Васе, потому что парень был очень напряжён. — Хорошо. Но вы пожалеете об этом, — ответил отец Миши, взял куртку и стал спускаться вслед за следователем. — Юра! Олег Георгиевич! Ева! Что происходит? — женщина была на грани обморока. Она закрыла лицо руками, и её плечи затряслись от беззвучных рыданий. Я не выдержала и обняла её. Вася зашёл в квартиру, чтобы налить Марине воды, а я провела её в комнату. Мы попытались успокоить маму Миши и через несколько минут ушли. — Если её муж и виноват в чём то, она об этом точно первый раз слышит. Ну… или очень хорошо играет, — сказал Вася. Я ничего не ответила, но ударила его в плечо за предположение, что мама Миши притворяется. *** По дороге в участок отец Миши постоянно пытался дозвониться до кого-то, но, кажется, ему никто не ответил.