Господи, за что мне это? Но все равно спасибо!

Шень Цинцю уже устал от этих сессий, дополнительных занятий, тупых, как злодеи третисортной новеллы, студентов, что не могут ответить на элементарный вопрос. Как тут не стать истеричкой и не повыгонять нахрен надоевших папинькиных сынков и взяточников, которые уже откровенно задолбали подкладывать под журнал конверты? Ладно, хоть не угрожают больше. Статный мужчина в сером пальто, с завязанными в пучок каштановыми волосами, зашёл в подъезд, поднялся на этаж и, с тяжким "агрх", открыл дверь. Переступив через порог, Юаня ждало его счастье. А счастью имя Ло Бинхе. Как только попадаешь в квартиру, ощущаешь приятный, разыгрывающий аппетит запах еды. Прикрываешь глаза и теперь чувствуешь сладкий, будто мед, поцелуй. Он такой желанный, добавляющий жизненных сил. Шень Цинцю до сих пор не понимает как раньше выживал без этих мягких губ, да и вообще, без Бинхе. Но от чужих губ приходится отстраниться. Грустно, но надо. — Учитель, все готово. Я ждал тебя. Голос Бинхе бархатистый, наполненный нежностью, но это не останавливает Цинцю дать тому в лоб слабый щелбан. — Ну, хоть сейчас не зови меня учителем,— Шень Цинцю тихо вздыхает,— да и вообще, никогда меня так больше не называй, сколько можно повторять? Мужчина грозно сводит брови, но в глазах читается лишь усталость и нежность. Ло Бинхе лыбится и приобнимает любимого со спины, но не наваливается — знает, что тот и так устал. Черные волнистые локоны, что выбились из-под резинки, слегка щекочут лицо и шею зеленоглазого; руки нежно обвивают плечи. В этих объятиях слишком хорошо, Шень Юань никогда бы не хотел покидать их. Ло Бинхе это знает; знает, насколько после работы его солнцу нужны подобные объятия, особенно, когда тот не замечает как переходит в режим профессора Шеня, что может во всех смыслах выстрелить словом и убить словарем. Но так же он знает, что не является обычным человеком в этих серо-зеленых глазах и ему почти ничего не будет за мелкие проказы. За большие, в принципе, тоже. — Тогда, как же мне тебя называть?— шепчет Ло, обжигая дыханием чувствительные уши учителя,— Цинцю? А-Юань? Или, может, сяньгун!? Последние два он выдает особенно сладко и возбуждённо. Бинхе буквально чувствует, как краснеет изящное лицо Цинцю, как тот слегка бьётся в его руках, и Бинхе ослабляет хватку. Шень Цинцю спешит отстраниться и ретируется в ванну, но на вопрос отвечает тихо, почти одними губами. И, разумеется, Бинхе его слышит. Даже больше не слышит, чем знает. Немного сбив краски с лица, Шень Цинцю идёт на кухню, где его ждут Ло Бинхе и еда. Все, что было приготовлено его парнем, являлось божественным на вкус лакомством. Хотя сам Бинхе утверждал, что ничего особенного в его блюдах нет. Шень Юань как-то однажды проследил за готовкой Бинхе и правда ничего особенного не увидел. Либо проглядел засмотревшись на задницу своего повара. И да, Шень Цинцю знал, что его кормят природными афродизиаками, но не возражал и вообще не хотел поднимать эту тему, так как сам зажигал сандаловые благовония. — А-Юань, ты опять ушел в свои мысли~,— тихо мурлыкает Бинхе, держа палочки с рисом у губ Цинцю. Тот послушно открывает рот и медленно пережевывает. И правда, Шень Цинцю и сам не заметил, как мыслями покинул Ло Бинхе. Он частенько так делал, когда его что-то тревожило или когда он сильно уставал. — Прости. Произносит Юань это, неловко улыбаясь и принимая в рот очередную порцию риса. — Тебе не за что извиняться. Может, расскажешь, что случилось? Голос Бинхе успокаивает. Хочется слушать и слушать. Юань встаёт с насиженного места и садится на колени своего мужчины. Да, это ужасно смущает, но сейчас на это смущение просто не хватает лишних сил и желания. Желание и силы есть только, чтобы слушать любимое сердцебиение, почувствовать сладость губ. Бинхэ озадаченно смотрит на Цинцю. От его любимого не очень часто можно получить настолько открытый намек. Нет, скорее всего, что-то произошло, прямо как в тот раз. Бинхе вдруг резко напрягается, вспоминая происшествие минувших дней. — Все в порядке,— шепчет Шень Юань, чувствуя и угадывая, о чем подумал Ло. Почему-то этот парень постоянно думал о худшем,— Я просто... захотел так с тобой посидеть, мож- Зеленоглазого мягко прерывают лёгким поцелуем и тогда Юань сам проводит кончиком языка по любимым губам, что послушно приоткрываются. Ло Бинхе приобнимает любимого за талию, ещё больше углубляя поцелуй. Проводя языком по ряду ровных зубов, забирает остатки воздуха и не даёт отстраниться, чтобы вдохнуть. Руки Ло Бинхе большие — даже больше, чем у Юаня, хотя тот старше его на десять лет — и теплые, они легко проскальзывают под водолазку, оглаживая кожу и слегка массируя. Цинцю тихо мычит в губы, сильнее хватаясь за плечи Бинхе и слегка ерзая на его ногах. От его действий у парня чуть не срывает тормоза, но Бинхе держится, знает что нельзя, не сейчас. Но рукам волю все равно даёт и те, пользуясь моментом, преребираются на ягодицы, что обтянуты тканью брюк. Как хорошо, что профессор Шень носит удлиненные свитера и кардиганы, которые прекрасно скрывают эту соблазнительную задницу. Эти виды открыты только для одного человека, а он делиться не намерен. — Бинхэ...— тихо стонет Цинцю, когда тот оторвался от его губ и перешёл на шею, руками расстегивая ширинку и случайно задевая возбуждённую плоть. Ткань трусов уже намокла насквозь от смазки, а судя по тихим всхлипам Шень Цинцю, он уже не мог больше сдерживаться. Ло Бинхе решил переменить позу, посадив учителя на стул вместо себя — благо, почти вся мебель была обита мягкой обивкой — а сам, попутно опускаясь перед ним на колени, до конца стягивает штаны. Шень Юань не сразу осознал что ему сейчас будут делать, а когда осознал, то чуть не задохнулся, от ощущения горячего мокрого языка на своей красной, сочившейся смазкой головке. Ло Бинхе аккуратно вобрал головку в рот, тихонько посасывая и надавливая языком на уретру, собирая солоноватую жидкость и насаживаясь глубже, наслаждаясь тихими всхлипами сверху. Шень Цинцю сдерживался и это очень раздражало Ло Бинхе. Его мужчина и так много чего не договаривал и держал в себе, что даже сейчас старается подавлять сладкий стон. Ло Бинхе вбирает до конца достаточно большое достоинство своего учителя и низко рычит, — чувствует изящные пальцы, что зарываются в его волосы, слегка впиваясь ногтями в чувствительную кожу головы — отчего по его горлу прошлась волна легкой дрожи, которая тут же заставила член во рту увеличиться в размере и запульсировать. Шень Цинцю протяжно простонал, согнувшись и уткнувшись носом в любимую темную макушку, чувствуя родной запах с нотками миндаля и возбуждения. Шень Юань больше не сдерживал звуки удовольствия, что рвались из его груди, ощущая приближающуюся разрядку. Он сам не осознавал, что подмахивал тазом, что казалось очень милым для Бинхе. Довольный, как кот, Ло Бинхе руками проходится по плоскому животу и талии Юаня, переходя на грудь и продолжая плавно двигать головой и языком, исследовать каждую венку, пока не находит сладкое местечко под головкой. Шень Цинцю прогнулся в спине, чувствуя лбом холодную стену и бедрами сжимая кудрявую голову между ног. Квартиру эхом наполняет звучный протяжный полукрик-полустон. Ло Бинхе спокойно проглатывает обжигающую нёбо солоноватую, слегка горчащую жидкость, будто это не сперма, а сладкое соевое молоко. Для Ло Бинхе Шень Юань всегда будет самым сладким и самым желанным блюдом во всем мире. Ло Бинхе не спешит отпускать изо рта опавший член, что так приятно давил на язык и подрагивал, как и все тело Цинцю. Тщательно вылизав достоинство своего учителя, Ло Бинхе поднялся, беря размякшего и ужасно чувствительного после оргазма возлюбленного на руки, и понес его в кровать. Шень Цинцю был буквально произведением искусства в свои тридцать три: фарфоровая кожа с выраженным пьянящим румянцем, мягкие губы цвета персика, серо-зеленые глаза, что скрывались за веером длинных ресниц, изящное стройное тело, длинные темно-каштановые волосы, что были разбросаны по белым простыням. Аккуратно положив мужчину на кровать и укрыв, Бинхе собирался сбежать в ванную и избавиться от тянущего, болючего ощущения внизу живота. Он сам не понимал, как смог так долго сдерживаться, находясь рядом с этим божеством. Но он не успел. Тонкое запястье цепко схватило парня за край футболки, оттаскивая назад. — Ты куда? Ло Бинхе остолбенел. Голос Юаня охрип и теперь звучал слишком возбуждающе. Протолкнув ком в горле, Бинхе положил свою ладонь на руку, что мешала ему идти. Еле двигая губами, он произнес: — Ну... Я сейчас приду. Парень было дернулся, но на его руку положили поверх ладонь, потянув на себя. — И кто, интересно, мне обычно говорит не сдерживаться?— лениво протянул профессор, невесомо касаясь пальцами выделяющегося бугра на домашних штанах Ло Бинхе. Шень Цинцю знал что его любовник мог вполне удовлетвориться и рукой, но тогда бы Юаня загрызла совесть и тяжесть долга. Цинцю приблизился к губам Бинхе и, задевая их произнес: — Не уходи. Все нормально. Глаза Бинхе сверкнули и парень лег вплотную, прижимаясь грудью к спине мужчины. «Все. Тормазам и заслонкам триндец», — подумал Шень Цинцю, понимая, что спустил зверя с поводка и сейчас его выебут до потери пульса. Но нет, ему положили руки на зад и начали вводить в анус смоченные в масле пальцы. Вот это поворот. Тут либо затишье перед бурей, либо его реально решили закомфортить сегодня. Шень Цинцю сам не знал, чего ожидать и чего хотел сам. Ему хотелось все и сразу. Шень Юаня не обязательно было тщательно подготавливать, так как за почти два года совместного проживания его хризантема никогда не станет первоначальной, особенно с учётом почти ежедневной близости. Но его все равно растягивали, вводя пальцы один за другим. С введением второго пальца, Ло Бинхе тут же нащупал простату и начал массировать ее одним из пальцев, остальные разводя в стороны. Шень Цинцю извивался, будто уж на сковородке, чувствуя, как его вновь захватывает возбуждение. Ло Бинхе другой рукой приобнимал Шень Юаня за грудь, потирая между пальцами сосок и не давая отстраниться, поэтому Цинцю сам не замечал как насаживался на пальцы, что проходили глубже. Бинхе, посасывая красную мочку уха учителя и иногда спускаясь языком на шею, оставлял цветущие поцелуи. Шень Юань постоянно ругался за оставленные отметены на видном месте, но Ло Бинхе знал, что эта ругань для проформы, чтобы скрыть смущение. На самом деле его учителю нравились следы его принадлежности Ло Бинхе. Хотя свитеров и водолазок с горлом в гардеробе Шеня значительно выросло. Шень Цинцю больше не мог сдерживаться, зубами кусая подушку. Он бедром прошёлся по паху любовника, чувствуя каменный стояк и слыша рык над ухом: — Учитель. Вы прямо сейчас играете с огнем. Юань чуть не кончил от этого до ужаса возбуждающего голоса. И да, у него была акустикофилия, но только на голос Бинхе. Он одновременно был рад и не рад тому, что Ло об этом догадался. Но он хоть и истерил, когда Бинхе посылал ему голосовые не всегда с самым приличным содержанием, но тщательно хранил их и прослушивал, когда скучал по объекту обожания. — Бинхэ, я больше не могу,— стонет Шень Цинцю, интенсивнее поглаживая бедром возбуждение партнёра. Ему сейчас было все равно, как его возьмут: нежно или резко, лишь бы поскорее вставил. Ло Бинхе ухмыляется, рычит, но пальцы не вытаскивает, продолжая сладкий процесс. Ждёт, выжидает, держится, пока Шень Цинцю сам не проявит свое желание. И Шень Цинцю его проявляет. Запястье тянется к члену парня, предварительно стягивая штаны и белье, и быстрыми движениями размазывает по всей длине смазку, тихо шипит от того, как резко пальцы Бинхе разошлись в стороны, судорожно покидая тело. Пусто. И эту пустоту жизненно необходимо заполнить. И ее заполняет член Ло Бинхе, что свободно проскользнул внутрь, распирая мягкие стеночки кишечника. Бинхе двигается неспеша, плавно, но глубоко, что очень странно с учётом его возбуждения и сколько он сдерживался до этого. Но вот его рука, что быстро и резко надрачивала возбуждение Шень Юаня, одурманивающе контрастировала с его движениями внизу. Шень Цинцю вело, при чем, конкретно. Он разрывался между порывистыми движениями спереди, плавных в сзади и обжигающего мокрого поцелуя, что впитывал все стоны. Ло Бинхе изматывал его, находясь буквально везде, а Шень Цинцю просто плавился от ощущений. Он кончил, сжимая в себе член Ло Бинхе, что с силой прошёлся по комочку нервов. Парень глухо заскулил, но как только Юань немного расслабился, взял рваный, бешенный темп, от которого у обоих перед глазами засверкали искры. Шень Цинцю не успевал дышать, впиваясь ногтями в руку Бинхе и срывая голос. Он ощущал все слишком остро и потерялся в ощущениях, не сразу замечая, как отрубился. Когда сознания вернулось, Шень Цинцю лежал головой на груди Ло Бинхе в теплой воде. Кучерявый обнимал его, уткнувшись носом в его макушку. Шень Цинцю вздохнул, ощущая сладкую негу во всем теле и как его снова клонит в сон. Слава богу, завтра выходной. Бинхе, заметив, что его учитель проснулся, мягко целует его волосы и приподнимая их повыше, целует загривок, извиняясь заранее за прокушенную кожу. Цинцю не злиться, по крайней мере, сейчас. Сейчас все чувства, кроме любви и нежности, отошли на второй план. Зеленоглазый поворачивает голову, целуя мужчину в нос, и уютнее утраивается в объятиях. Он тихо мурлычет что-то в полусне, наслаждаясь теплом и уютом, но пора вылезать. Ло Бинхе вытирает Юаня и заворачивает любимого в большое махровое полотенце, относя в кровать и ложась рядом. Шень Цинцю любит такие тихие вечера, наполненные нежностью. Уткнувшись носом в любимую грудь, он шепчет: — Я тебя люблю. — Я тоже тебя люблю,— получает он ответ сверху, что тут же разливается теплом в груди.