Красивая ложь.

Карл много раз представлял, как умирает. По обыкновению, эти мысли преследовали его после очередной драки, когда пьяный мужчина набросился на него с разбитой бутылкой, или в его крошечную коморку ворвался парень под веществами, перепутав двери. У Карла было... Немного другое понимание жизни. Джек скромно усмехнется и скажет, что применять силу – это плохо и нужно уметь мирно решать конфликты. Карл хотел бы следовать этому совету, но там, где он жил с такими принципами просто не выжить. В двенадцать лет у мальчика закончилось детство. Ребенок вмиг превратился во взрослого, остатки детских неуверенных мыслей и наивное мышление срывались с Карла кровавыми ошметками, пока он из-за всех сил бежал, врезаясь дешёвыми кроссовками в асфальт. Браксон и раньше думал, что его задумка дорого ему обойдется, но он ошибся. Она очень дорого ему обошлась. Поправляя битком забитый рюкзак, мальчишка взбирается по ступенькам недавно прибывшего автобуса, протягивая купленный билет контролеру. У него осталось совсем немного денег, его личные сбережения. Карл Браксон всматривался в темноту бескрайней пустыни, звёзд и яркой луны, приманивающей немигающий взгляд пронзительных серых глаз. На лице мальчика читалась растерянность, а на лице одинокой девушки, сидящей в самом конце автобуса, отражалось безразличие. Как к себе, так и ко всему живому вокруг. У Карла и Мод большая разница в возрасте, но они похожи друг на друга, словно две капли воды. У Карла не было фотографий сестры, но как только он увидел ее там, лежащей на платформе у этих инопланетных монстров, истекающей кровью, он тут же понял, нет, почувствовал, что это она. Сложно сказать, что Карл ощутил быстрее... Сердце подсказало ему, что это его сестра, или мозг объявил Карлу, что другого варианта и быть не может? Но пусть Мод и Карла связывали кровные узы, многие вещи безусловно отличали их друг от друга. Черноволосый подросток скинул паршивый грязный рюкзак на дорогу, встав в оборонительную стойку. Мужчина в черном худи попытался приблизиться к нему, но парень не стал ждать, пока ему прилетит удар. Он набросился на человека, избивая его, хватая за голову, вбивая ее в асфальт. Его широко раскрытые пронзительные серые глаза смотрели пусто, зрачки не дергалась и расширились, пока парень не увидел кровавый след на дороге. Карлу не было искренне жаль. Он только засунул руку в карман мужчине, забрав у него его недавно украденный телефон и сунул обратно к себе. Хочешь жить: умей вертеться. Летучее выражение, но для Карла оно как смысл всей его долбанной жизни. До совершеннолетия Карлу приходилось жить по знакомым знакомых, часто на улице. Он врал про свою семью, играл кого-то другого, кого-то нормального, кому есть где жить, просто он сейчас в путешествии, приехал для школьного проекта, приехал к другу. Как ему удалось избегать полиции столько лет и врать всему миру - никто не знает, даже Карл. Он просто... Много общался. Мальчик сразу понял, что действительно имеет вес. Знакомства с правильными людьми. Но даже это не всегда выручало. Да, мальчик старался заводить как можно больше знакомых, врал, но не всегда твои друзья будут делать всё за тебя. Мальчик брался за любую подработку, на которую могли взять ребенка. В местах, где не требовались родители, чтобы получать деньги. Как правило это была работа "по знакомству". Какой-то подросток, кажется, Джон Райли, попросил его подменить себя на работе. Теперь некий Карл Браксон, лучший друг Джона Райли пришел в дом на Сейнт-стрит для уборки, подменить своего приятеля и получить немного денег за свою работу. В другой день мальчик раздаст листовки и получит за это копейки. В следующий день подросший Карл поработает почтальоном, одолжив велосипед у своего друга. В пятницу мальчик рассортирует документы у одинокой продавщицы и расставит товар. Непостоянная работа, подработки, в основном хватало только на еду, никак не на жилье. Карл всегда давал понять при разговоре, что ему нужны деньги и он как раз в поиске работы. И, как правило, с миру по нитке, но кто-то да скажет ему, что мол старенькая Молли из квартиры 35 переезжает, ей нужна помощь с коробками. Денег у нее немного, чтобы нанять грузчиков, но достаточно, чтобы оплатить труд неприметного мальчишки. Таких копеек хватало только на еду и мизерные накопления. Ночевал Карл под открытым небом не так часто, как он мог подумать. Сначала перебивался от знакомого к знакомому, потом пытался два года выбить себе маленькую каморку для людей, не имеющих жилья. Тогда он уже был совершеннолетним, ему удалось устроиться официантом в маленькое кафе на окраине, а потом он прыгал с работы на работу. То бармен, то уборщик, одно время удалось даже с ребенком няней посидеть, правда, Карл до сих пор не понимает, как человека с улицы на такую работу взяли. Вереница воспоминаний пролетала перед глазами молодого парня, но тут же сжималась в один маленький клубок, который Карл был не в силах распутать даже после смерти. Все, что он мог сказать: он боролся. Всю свою короткую жизнь он боролся, казалось, со всеми. С матерью, с отцом, с государством, с алкоголиками под его окнами. Сознание, плавающее в кромешной тьме, заключённое в тяжёлые путы смерти знало одно: он никогда не сдавался. Он не заслужил этих ужасных невидимых цепей, окутывающий его руки. Он никогда не сдавался. ... Мальчик резко открыл глаза, всё его тело передёрнуло, будто от взрыва. В ушах звенело, ему казалось, словно где-то что-то взорвалось. Карл нервно дышал. Дыхание передёрнуло, когда он не увидел своей маленькой сестры рядом с собой. Парень вскочил, оглядывая комнату, сонный мозг отказывался адекватно воспринимать информацию. Карл застыл на месте, пока не услышал знакомый голос за дверью: – что не так, что?! Что тебе нужно, твою мать?! Карлу было слишком громко, шумно, неприятно. Он вышел из комнаты, широко раскрытыми глазами смотря на разворачивающийся кошмар, который он в который раз был не в силах остановить. Маме снова что-то не понравилось. Мозг ее словно чесался от чего-то, заставляя ее злость извиваться, дергать ее органы и заставлять делать плохие вещи. Кто-то говорил ей, там, в мыслях, что ей будет легче от этого. Малышка вся красная от истерики, кричала навзрыд, пока мать впала в очередной безумный раж, запустив карусель адской смеси страха и адреналина. Мальчик тут же подбежал к сестре, схватив девочку, пока та без остановки кричала ему прямо в ухо, заставляя остатки его нервных клеток медленно исчезать и разрушаться. – мам... – сказал мальчик слишком тихо, но мать его не услышала, продолжая швырять вещи, страшно блестеть большими глазами и расширенными зрачками, будто у нее не серая радужка, а темно-каштановая. – неблагодарные твари! – Марта схватила стеклянную чашу и швырнула в стену рядом с Карлом, пока мальчик дернулся, в шоке застыв на месте. Трясясь, он чувствовал, как держать сестру становится всё тяжелее, конечности ослабевают, страх парализует его тело и высасывает все силы. Карл слышал, как его мать вновь начала кричать, срываясь в дьявольском монологе, но смысла не понимает. Он понимает... Но не понимает. Он знает, что ему становится страшнее с каждым словом, но смысла он передать никогда не сможет. – мам... – вновь позвал Карл мать, так же тихо, так же бесполезно, но с мольбой и надеждой, словно после этого она остановится и уйдет. Какофония звуков и криков сводили мальчика с ума. Перед глазами все медленно превращалось в кашу от страха и слез, пока прямо ему в ногу не отлетели осколки стекла только разбившейся чашки. Карл отпрыгнул, сильнее прижав к себе сестру и побежал к входной двери, чувствуя жаркое, тяжелое и громкое присутствие кого-то гораздо более значимого позади себя. Схватившись за ручку входной двери, он открывает ее. Тьма Мальчик резко просыпается, передернувшись, будто от громкого взрыва. Он смотрит на кровать, вскакивает с нее и оглядывает комнату, в растерянности пытаясь пробудить сонный мозг. Карл открывает дверь, видит мать, его сестрёнку. Страх Оцепенение Крики Дверь Тьма Мальчик резко просыпается, всё его тело дёргает, в ушах все ещё звенит страшный взрыв, глаза широко раскрыты, мышцы напряжены. Снова страшные крики, морозящий страх. Крики, дьявол в глазах матери. Дверь Тьма И в один момент тьма перестала реагировать на присутствие мальчика. Она оставила его там, у себя, пока он блуждал, плыл по ней, в полной тишине. Маленькое ничто, бесполезное, сжавшееся в позе эмбриона. Тьма не обращала на него внимания, оставив все надежды, мечты мальчика на светлое будущее, на жизнь. Жизнь ничего не стоит, когда она закончилась. Он не может думать, рассуждать, вспоминать, смерть отняла у него всё, чем он дорожил. Он может только плыть во мгле. ... "Что нас ждёт после смерти?" Вопрос возник неожиданно, выплыл в подсознании, больше философский, чем научный, но Шоквейв дал этому вопросу блуждать в его подсознании. Без намека на нерешительность, учёный открыл колбу с органом инопланетянина и положил на очерченный металлический круг посередине, стремительно отойдя от него. Он резко поднял окуляр, внимательно осматривая машину изнутри, разглядывая ее, внимая каждой детали, стараясь запомнить всё от начала и до конца для будущего отчёта. Шоквейв никогда бы не признал этого, но некоторое беспокойство он ощущал. Кончиками антенн, которые то и дело подергивались, реагировали на каждый щелчок и свист внутри артефакта. Шоквейв точно знал, что ему ничто не угрожает. Он достаточно изучил артефакт, чтобы быть уверенным в собственной правоте, пусть в процессоре и засела это маленькое "но", не позволяющее его системам окончательно расслабиться и собраться. Шоквейв хотел быть первым, хотел увидеть всё своим собственным окуляром. Он... Боялся, что артефакт может выйти из строя после первого же использования. Если бы он отправил на испытание другого трансформера, он бы никогда лично не увидел того чуда, что должно было произойти прямо сейчас. Но секунды шли и ничего не происходило. Шоквейв внимательно всматривался в каждый механизм, пока один из них наконец не пришел в движение. Нечто, вроде крупной иглы, покрытой ржавчиной и следами разложения металла приблизилась к органу, долго настраиваясь, щёлкая и дергаясь. Наконец, игла полностью вошла в мозг, впрыснув что-то, после чего начал происходить сам... Процесс. Шоквейв слишком увлекся иголкой, не заметив, как позади него из округленных стен артефакта выдвинулись четыре захвата, резко заковав его сервоприводы и разведя в стороны. С пушкой возникли проблемы, ибо машина поняла, что размер явно не под кисть, не смогла просчитать что именно это было, а потом долго настраивала ширину клешни, чтобы заковать и пушку ученого тоже. Шоквейв сильно передернулся, инстинктивно попытавшись вырваться, но тут же успокоился, решив, что это неотъемлемая часть процесса и нужно повиноваться в угоду древнему артефакту. Плохо то, что учёный не мог видеть, что происходило позади него, ведь, как он выяснил, именно из стен выдвигаются все приспособления и механизмы. Шоквейв буквально мог ощущать и слышать, насколько эта машина старая. Она производила много шума, вызывала ощущение, словно ещё немного и что-то где-то взорвется, обрекая подопытных на верную гибель. Два кругообразных сканера прошлись от стоп, до головы ученого, делая поверхностный анализ, тут же забивая все необходимые сведения в информационный блок артефакта. Шоквейв замер, чувствуя, как нечто острое проникло прямо позади его шлема. Он все прекрасно чувствовал и осознавал, но ничего не мог поделать с этим, как и остановить это устройство, созданное самим Праймусом. Шоквейву то и дело вылетало бесконечное количество ошибок, которые учёный еле успевал закрывать, пока игла медленно впрыскивала что-то прямо ему в процессор. К его грудной броне начали приближаться скрипящие захваты и клешни, начав медленно раскрываться и проникать в щели между бронёй, отодвигая их и по мелким кусочкам разбирая грудной отдел ученого, желая добраться до камеры искры. Шоквейв ничего не чувствовал. Теперь он понял, что за вещество впрыснули ему в процессор. Он также прекрасно понимал, что артефакт делает сейчас. Он намерен добраться до камеры искры и провести полный анализ тела ученого, возможно взяв себе немного его внутреннего энергона. Пока Шоквейва в буквальном смысле по маленьким кусочкам разбирали, чтобы забить свой информационный блок всеми данными для будущего трансформера, артефакт не забыл и про одиноко лежащий мозг инопланетянина. Тут же подхватив его, артефакт начал закатывать его в маленькую пленку, выпустив множество игл и маленьких скальпелей, которые начали проникать во все мозговые полушария. Шоквейву данные манипуляции очень напоминали его собственные способы забрать информацию из мозга человека, но при этом артефакт делал это без какого-либо наличия живого существа, без интеллекта. Просто машина. Уж кого, а машины, которые нельзя контролировать Шоквейв не любил. Артефакт явно показывал всем своим видом, насколько он старый и древний. Учитывая, что достали его с глубин кибертронской земли, он был потрепан, потрескан, кое-где видны остатки песка, пыли и ржавчины. Он явно не был вечен и Шоквейв был уверен, что на целую армию этой машины точно не хватит. Но сейчас десептиконам не приходится выбирать. Даже один опытный десептикон, прибывший из других галактик – радость для экипажа и небольшой перевес в силе. Пока Шоквейв безвольно висел, скованный тяжёлыми клешнями, его процессор работал в обычном режиме, позволяя ему наблюдать за всем происходящим и контролировать свой поток мыслей. Карла было бы логично уничтожить, как только Мегатрон убедится, что артефакт действительно работает и будет способен создавать новых трансформеров и пустить в расход инопланетных существ. Но сейчас, наблюдая за скрипящими механизмами, заржавевшими стенами древнего артефакта, Шоквейв изменил свою точку зрения. Вероятнее всего, ему придется немного поработать над своим подопытным, чтобы он служил во благо десептиконов и не подпускал к себе непокорные мысли о дезертирстве. Мегатрону вряд ли понравится видеть автобота, тем более бывшего белкового среди своих подчинённых, но даже с приходом ДПП им бы лучше укреплять свои позиции. Клешни к беспокойству Шоквейва смогли вскрыть его броню, открыв прямой доступ к камере искры. Шоквейв прекрасно знал, что такое будет, но инстинктивный страх все равно захлестнул его. Механизм начал сканирование, попутно ковыряясь во внутренних системах трансформера, желая забрать как можно больше информации. Шоквейв успел даже предположить, что от его искры хотят отскрести кусочек, но этого не произошло. Камеру искры оставили в покое, все механизмы, иглы и клешни отступили, самостоятельно закрыв броню ученого. Долгое время артефакт бездействовал, вынув все иглы из мозга инопланетянина, все ещё стягивая в жёстких путах ученого, пока он оглядывал сверху до низу внутренности механизма, желая запомнить каждую мелкую деталь. Сбор информации и анализ шел полным ходом, повсюду появились голограммы с точной информацией об организме предоставляемого донора, устройстве его систем, толщине брони. К удивлению Шоквейва, на одном из отображений засветился точный возраст ученого, совершенно неожиданно вычисленный этой таинственной машиной. Шоквейв, привыкший к совершенному спокойствию внутри артефакта, где был слышен лишь гул машины и скрипы вперемешку со скрежетом механизмов – совершенно не ожидал, когда из пола вырвалось металлическое кольцо, из потолка выдернулись множество проводов и щупов, которые тут же понеслись к самому центру артефакта. Кольцо начало формировать шарообразную сферу, раскручиваться, пускать электрические разряды и силу неизвестного происхождения. Заворожённый, Шоквейв не отводил своего окуляра от странного механизма, в алой оптике отражались белые проблески, испускаемые артефактом. Внутри шара начало образовываться яркое, голубоватое свечение, гул становился сильнее, Шоквейв почувствовал острую боль в районе головы и жар по всей броне, проникающий во все его органы, по мелким каналам и артериям прямиком в искру. Действие обезболивающего прошло, на его место пришли ощущения, совершенно отвратительные, так что Шоквейв забился в оковах, инстинктивно желая избавиться от неизбежной боли и выбраться. При всей панике перед его окуляром начали мерещиться мелкие огоньки, в аудиосенсорах было страшно шумно. Все системы ученого начали давать сбой, то и дело появлялись уведомления об неизвестном воздействии извне, вроде некой ауры или шипящего фона, который давил на внутренние системы ученого, сдавливали его искру... Шоквейв то и дело поднимал и опускал трясущиеся антенны, резко дергая сервоприводами, окуляр иногда мигал, процессор давал сбой. Он переместил свой затуманенный взгляд на шарообразную сферу. Она крутилась всё быстрее, словно катушка на плечах Каона вырабатывала незнакомую Шоквейву силу, создавая что-то внутри себя. С потолка, из стен, из пола как змеи, шипящие, скрипящие и скрежетащие вырывались самые разные инструменты, они издавали звуки, будто визжали в процессоре Шоквейва, делая подопытному только хуже. Артефакт начал медленно вытаскивать огромные ёмкости с какой-то жидкостью из стен, так что они повисли в потолке. Шоквейв уже не мог понять, что происходит. Он слышал какофонию звуков, страшное, яркое свечение, как перед ним словно во сне начали выстраиваться маленькие ниточки, формируя нервную систему трансформера, из реакции двух жидкостей формировалась кибертронская материя, всюду летели искры, артефакт создавал нечто, похожее на картинку в учебнике по анатомии, но никак не то, что Шоквейв мог увидеть самостоятельно. Он бы не смог разобрать трансформера настолько ювелирно точно, чтобы видеть только эти тонкие нити, формирующие целую сеть паутины, со стороны отдаленно напоминающее человеческое тело, но им не являющейся. Это было отвратительно, неправильно и совсем не научно. Сфера начала подниматься, остановившись у, предположительно, груди будущего трансформера. Она остановилась, через несколько секунд начав трансформироваться, превращаясь в уже знакомый Шоквейву куб. Камера искры. Шоквейв с изумлением и трепетанием наблюдал, как вокруг камеры искры работали сразу несколько инструментов, выстраивали по маленьким кусочкам каждый провод, каждую артерию, словно это был какой-то несложный конструктор. Это "нечто" стало приобретать вид, схожий с освежеванным трансформером, пока поодаль другие механизмы занимались бронёй. Шоквейв словно видел свое отражение, такое старое, давно позабытое, и только когда учёный понял, что он видит перед собой... Его алый окуляр начал тускнеть по краям, оставляя ярко алую точку посередине – это был страх. Шоквейв сжал ладонь в кулак, не понимая, что происходит. Перед ним был он. Старый он. Сенатор Шоквейв. Артефакт сработал как нужно, многие детали и броню он создал самостоятельно, а некоторые части выдавали в новом трансформере молодого ученого, некогда улыбчивого и светлого, как звезда на небосводе. Мозговая деятельность у Шоквейва словно прекратилась на некоторое время, он пребывал в прострации, не успевая за своим ужасом. Артефакт издал истошное шипение, пар повалил из всех углов, стены отсоединились от потолка, и машина словно прекрасный лотос расцвела в толпе ожидающих десептиконов. Одновременно с этим клешни исчезли и Шоквейв рухнул на пол вместе с новым трансформером. Вся команда в некотором шоке смотрела на происходящее. Дредвинг неуверенно подошёл к учёному, а Мегатрон укрепил свой взгляд на черном трансформере с серыми вставками. Он был... Живой. Он вентилировал. Пока учёный нервно гудел и чуть ли не бился в судорогах, недавно созданный трансформер начал активировать свою оптику. Мегатрон смотрел... В серую оптику. Невиданно для кибертронцев, выдает в нем инопланетную сущность, или искусственно созданный корпус. ... Мальчик витал во тьме, как нечто инородное, не людское, давно потерянное, схожее с оболочкой. Он смотрел в пустоту пустыми глазами, пустым взглядом, не говорил, не мыслил, просто плавал, не реагируя даже на угнетающую тишину. Хотя нет, в этом месте не было даже тишины. В нем не было ничего. Ничего материального или духовного. Сфера раскручивалась до немыслимой скорости, создавая новую жизнь, возрождая старую. Мальчику возвращалось зрение, понимание происходящего, он в панике озирался по сторонам, но своего тела уже не ощущал. Это больше не его тело. Жестокая шутка Праймуса – даровать инопланетянину жизнь среди другой расы. Все, что было дорого ничтожному существу больше не имеет значения. Он больше не чувствует свое "я". Маленькое существо либо адаптируется, либо сойдёт с ума и не сможет смириться со своей незавидной судьбой, утопая в боли от потери. Это потеря жизни, в которой он осознал себя, как личность, как человек. Существу начали возвращаться воспоминания, которые будут терзать его всю оставшуюся новую жизнь. Карл широко раскрыл свои серые глаза. Все функции организма постепенно приходили в норму, отправляя уведомления прямиком в процессор Карла, пока он резко поднял руку и схватился за голову, словно попытавшись избавиться от этих сообщений вручную. Механическая рука вжалась в металлический шлем, на что Карл резко отдернул руку, неверяще уставившись на нее. Это не его тело. Это не его организм, не его органы, всё было чужим, неестественным, таким противно механическим. Все, что было противно человеку собралось внутри этой отвратительной оболочки. Карл попытался выдохнуть, но не смог. Его захлестнула новая волна паники, он начал пытаться дышать, но организм трансформера просто не был предназначен для таких нелепых телодвижений. Он не мог дышать, но чувствовал себя совершенно прекрасно. Он не задыхался физически, но задыхался его разум, вызывая немалую долю сумасшествия у бедного молодого трансформера. Кибертронец обернулся на громогласный голос. Серый мех возвышался над ним, грозная алая оптика прожигала в Карле язвенную дыру, но он продолжал терпеливо окликать его. Лорд Мегатрон, при всей его жестокости, догадывался о растерянности у бывшего белкового. Карл широко раскрытой оптикой уставился на Мегатрона, но ничего не почувствовал. Он был ему незнаком. Карл, продолжая игнорировать голос Мегатрона, отбрасывая его глухим эхом в глубины своего процессора, осмотрел других трансформеров, опустил взгляд перед собой, уставившись на ученого, который уже оклемался и также сконцентрировал свой единственный окуляр на новобранце. – ты... – Карла передёрнуло от собственного голоса, который теперь отдавал механическими нотами. Он внимательно разглядывал сидящего перед ним ученого, вглядываясь в его алый окуляр. Словно молнией, Карла пронзило видение. Алый окуляр, жестоко смотрящий на него, скальпель, сжатый в когтистом манипуляторе. Он резко отворачивается и видит секундное изображение его сестры. Она смотрит на него, в ужасе, с болью. Теперь он помнит. Шоквейв начал вставать, не отводя пристального взгляда от некогда подопытного. – почему он не реагирует? – начал терять терпение Лорд, пока Шоквейв приближался к Карлу. Молодой трансформер начал медленно поворачивать голову, вцепившись в Шоквейва взглядом, почти бешеным, предупреждающим. С диким рёвом, к неожиданности всех присутствующих Карл вскочил, набросившись на опешившего ученого, повалив его на пол своим грузным телом. Он сжал руку в твердый кулак, ударив Шоквейва, оставив на его шлеме нехилую вмятину. Не успокоившись, он продолжил избивать и так ослабленного ученого, разбивая ему окуляр в дребезги, вырывая антенны, оставляя вмятины на толстой броне и мелкие сколы. Лорд Мегатрон наблюдал за потасовкой, бездействуя, пока остальные члены команды начали пытаться остановить обезумевшего. Дредвинг попытался остановить Карла первым, схватив его за руку, но, к замешательству первого, в лицо Дредвинга прилетел второй твердый кулак Карла, который, ни на секунду не мешкая набросился уже на заместителя Лорда, оставляя на нем те же раны. – Что. Вы. Сделали. С моей. Сука. СЕСТРОЙ?! – выкрикивал Карл в гневе, с каждым словом отправляя кулак в лицо Дредвинга, пока сикер вцепился в корпус Карла когтистыми руками, оставляя глубокие царапины. Карл унаследовал от Шоквейва все самое лучшее. Толщину брони, рост, а за счёт генов сенатора Шоквейва у него была лучшая маневренность и скорость. К тому же, у него были две руки, что тоже немаловажно. Лорд Мегатрон продолжал бездействовать, молча наблюдая за новобранцем и его чистым гневом. Только родился, а уже умудрился ослепить главного ученого и сейчас избивает его первого заместителя. Мегатрон посмотрел на Саундвейва, взглядом отдав ему немой приказ. Связист, прежде с интересом наблюдая за происходящим, кивнул, и выпустил щуп, молниеносно вцепившись в спину трансформера, пустив заряд тока. Карл начал извиваться, выкрикнув и отстав от Дредвинга. Пораженный резкой болью, что прошлась по всему его телу тонкими змеями, Карл нервно вентилировал и повернулся от Саундвейву. Отвлекшись на связиста, Карл пропустил удар разгневанного Дредвинга, который пришелся прямо по его щеке и отбросил молодого трансформера в сторону. Карл, кряхтя и рыча, вновь попытался подняться и продолжить свои бесчинства, но был прерван Мегатроном. Лорд наступил на корпус молодняка своей тяжёлой ступней, строго глядя на новобранца. – довольно, – отрезал Мегатрон попытки Карла сопротивляться. – ты не в том положении, чтобы заявлять о своем возмущении. Пусть ты и в теле кибертронца, процессор твой принадлежит тому жалкому белковому. Карл прохрипел, когда Мегатрон сильнее прижал его тело к полу, сдавливая все органы. Он повернулся к Лорду, посмев посмотреть ему в глаза. – вы... Растерзали мою сестру, как чёртову псину. Я поубиваю вас всех к чертовой матери и мне плевать, что вы об этом думаете, – Карл сплюнул энергон, закрывая внутренние уведомления об ошибках и повреждениях. Мегатрон поднял одну бровь, глядя на Карла, но, поразмыслив немного, убрал свою ногу с бота. Не успел Карл попытаться встать, как ему прилетел удар в живот. Мегатрон ударил его, второй рукой схватив за горло и подняв его над полом. – тебе, жалкому питомцу автоботов даровали тело превосходящего вида, – Мегатрон сделал паузу, внимательно смотря в серую оптику молодого трансформера. Карл смотрел на Лорда. С небывалой решимостью, яростью, какой Мегатрон не видел ещё со времён ям Каона, в которых гладиаторы боролись даже не за свою процветающую карьеру и славу, а за свое выживание, за свою голодающую семью. Этот взгляд, когда, очевидно, жалкое существо выбрало путь борьбы, даже если на его пути встанет сам Праймус. Как редко Мегатрон мог видеть именно такие эмоции на лицах своих оппонентов и жертв. Даже автоботы, показушно старающиеся выказывать свое пренебрежение и неуважение к Лорду, скрывали самый настоящий страх. Наверное, этому парню уже нечего терять, раз ему так плевать на всё вокруг себя. Мегатрон сузил оптику, начав говорить: – зачем бороться со мной, если ты можешь отправить свою ярость в нужное русло? – Мегатрон отпустил Карла и тот рухнул на пол, хрипя и сжимая руки в кулаки. – что за "сестра"? – выказал неожиданное для всех любопытство Лорд, повернувшись к Саундвейву. Связист незамедлительно вывел на свой визор изображение Мод, а после ее фотографию, где она в настоящее время лежала с перевязками и отрубленными конечностями, поддерживаемая аппаратами для жизнеобеспечения. Мегатрон хмыкнул, повернувшись к Карлу. – я и забыл, что у нас была белковая. Карл уставился на визор Саундвейва, не веря, что она была жива. И тут же он словесно вцепился в Мегатрона: – ваши люди разорвали ее! У нее не было конечностей, она... Она почти- – меня не интересует, что там было с твоей жалкой белковой. Но ты можешь пораздумать вот над чем... Лорд повернулся к Карлу. Он бы избавился от этого подопытного, но он не станет. Такие солдаты будут очень полезны Лорду... И у Мегатрона есть средство давление на новобранца, чтобы сдерживать его у себя. Конечно, он не такой опытный как тот же покойный Брейкдаун, но тренировки точно сделают из этого солдата гораздо более натренированного воина. – очевидно, твоя... "Сестра" останется на корабле десептиконов. Несмотря на полученные травмы она в полном порядке и будет жить... – Мегатрон специально выдержал небольшую паузу, чтобы Карл внимательно прислушался к нему. – видишь ли, белковые меня не слишком заботят. Я предполагаю, что это было инициатива Саундвейва помочь этому несчастному существу. Припоминаю, что эта белковая уже служила на борту Немезиды в качестве шпиона. И думаю, ты понимаешь, что разоблаченный шпион больше не может быть разведчиком. Мелкая работа этой белковой меня не интересует, а потому я легко могу избавиться от нее. Карл нахмурился, скрипнув зубами. – думаю, ты понимаешь, к чему я веду. Твоя белковая будет жить, пока ты служишь десептиконам. Мегатрон смотрит на Карла в ожидании ответа. – а-а если... Если я откажусь? – Карл издал последнюю попытку сопротивляться, смотря в оптику Мегатрону. Теперь то Лорд видит в глазах буйного трансформера страх. Просто теперь у него есть, что терять. Мегатрона невероятно развеселили потуги мальчишки уцепиться за малейший шанс самостоятельно решать свою судьбу. – тогда я избавлюсь от вас обоих, – то, что Мегатрон действительно любил – это обрывать всякую надежду. Лорд развернулся, осмотрев "поле боя", жертвами которой стал Шоквейв и Дредвинг. – Нокаут, это твоя забота. Шоквейва верни в строй в первую очередь, – не забыл напомнить Мегатрон и об обязанностях Шоквейва в лаборатории, – и введи нашего нового члена команды в курс дела. Лорд Мегатрон удалился, на этот раз не оставив за собой ни одного мертвого трансформера. Нокаут, по правде говоря, был удивлен. Он ожидал, что первый испытуемый будет не более чем тренажёром, с помощью которого они смогут узнать, работает ли артефакт вообще. И, по всей видимости, так оно и задумывалось, просто в ходе этой потасовки Лорд как обычно что-то придумал себе, придя к какому-то совершенно нелогичному выводу. По мнению Нокаута, конечно же. Бедный медик взглянул на Дредвинга и Шоквейва, прорычав: – ну и вот опять мне всё делать! Эй, вы! – Нокаут позвал несколько вехиконов, стоящих в коридоре. – помогите мне перенести нашего ученого в медотсек. Живее, живее, думаете у меня дел других нет?! Кажется, Нокаут совсем позабыл про новичка, который в это время безучастно стоял поодаль, потирая щеку после удара Дредвинга. Сам заместитель стоял над душой Нокаута, ожидая, когда они всей веселой командой отправятся в медотсек. Саундвейв ушел, и, по всей видимости, Нокаут не торопился заняться новичком, что не понравилось Дредвингу. Надо его куда-то сплавить, чтобы он без дела не просиживал штаны на Немезиде. Решив повременить с медицинской помощью, Дредвинг прошел мимо Карла, рявкнув: – иди за мной. ... Карл плелся рядом с заместителем, все ещё привыкая к новому телу и иногда случайно смещая с места на место броню и щёлкая внутренними системами. Дредвинг, чей день и так не задался, уже был на грани нервного срыва, когда этот новопришедший уже в пятнадцатый раз заскрипел заострёнными пластами за спиной. – может прекратишь издавать эти звуки? – раздражённо пробурчал главнокомандующий, пока Карл воззрился на него. – о, да-да. Конечно... – Карл попытался сосредоточиться и перестал щёлкать. Некоторое время они шли в молчании, а новобранец иногда поглядывал на Дредвинга, желая начать разговор. – извините, а- – обращайся ко мне: "главнокомандующий Дредвинг" или сэр. – главнокомандующий Дредвинг... Сикер вопросительно посмотрел на Карла, ожидая продолжения. И уж чего он не ожидал, так это последующего признания: – я хочу принести извинения за своё поведение, – Карл прямо смотрел в оптику Дредвингу, – ... Действовал на эмоциях, думал... Что моя сестра мертва. Карл понимал, что извинения мало что принесут. Но не изобьют же его за эти слова? Дредвинг смотрел на Карла немигающим взглядом. Его эмоции трудно было понять, но сикер лишь отвернулся, продолжая смотреть прямо и вести новенького. – сестра... – задумчиво произнес Дредвинг, – у меня тоже когда-то был брат. "Был". Эмоций главнокомандующего были скрыты под толстой бронёй, вековыми шрамами и грозным фейсплейтом. Но через все эти слои Карл своей проницательностью смог пролезть и увидеть ту самую боль. Она ноет в искре Дредвинга с той самой секунды, когда он почувствовал лезвия множества кинжалов глубоко в груди и с воем упал на пол своего шаттла. Это был зов из далёких галактик, зов смерти, такой горькой, что Дредвинг до сих пор не смог с ней смириться... И не сможет. – ... – Карл промолчал, решив ничего не говорить. Дредвингу не нужна жалость, не нужны соболезнования. Карл только расковыряет то, что неприкосновенно. И в то же время Карлу не нужно было прощения. Он знал, что так будет лучше. Лучше показать, что ты знаешь о своей ошибке, а не делать вид, что ее не было. Раз он собирается служить делу десептиконов, ему необходимо зарекомендовать себя как великолепный член команды с хорошей репутацией. И пусть у Карла вообще не было знаний в области Кибертронских технологий, он умел драться. По всей видимости, это всё, что ему пока что нужно. Дредвинг определил Карла в бараки для вехиконов – самого низкого ранга на Немезиде. Карл пока что всего лишь солдат, и все, что ему нужно – это сражаться и не интересоваться делами вышестоящего руководства. – а это энергон, да? А как вы его пьете? Вливаете, вкалываете, или просто пьете? – я с тобой с процессора сойду, – устало ответил Дредвинг, потирая переносицу. С другой стороны, у него все равно другой работы не предвидится, так что он ничего не теряет. Карл с интересом рассматривал куб, а когда мимо проходил кто-то из вехиконов он здоровался с ним, улыбался. – мы его пьем. Открываешь куб, разливаешь в стакан и пьешь. Каждому члену команды полагается по одному кубу энергона в день, вехиконам по пол куба, так как они менее энергозатратные. – я тоже буду по полкуба пить? – ты не вехикон, с таким рационом ты довольно скоро уйдешь в дезактив от истощения. –... Карл отправился с Дредвингом дальше в сторону главных отсеков: склада, медотсека и главного зала. Карл мялся, посматривал на заместителя, а Дредвинг все ожидал, когда этот чудак вновь что-то спросит. – ... А как вы трансформируетесь? Дредвинг остановился, тяжело провентилировав. Он обязан прекратить это раз и навсегда... Дредвинг бы стал возмущаться, но он понимал, что новенький солдат просто бывший инопланетянин, а потому совершенно логично, что он ничего не знает об этом теле и об их мире. Значит самое время научиться. – обсуди это с Нокаутом. Он даст тебе необходимую литературу и что тебе там еще нужно, – тот махнул рукой. Карл промолчал, кивнув, направляясь с Дредвингом в сторону медотсека. – останься здесь, Нокаут тебе все объяснит, – Дредвинг побыстрее сплавил несчастного новобранца подальше от себя, но, благо, плохих впечатлений от Карла у него не было. Да, его любознательность и вопросы порядком раздражали, но в целом он был вежлив, аккуратен и, кажется, готов к работе и службе. Пусть Дредвинг и отчаянно не мог понять, как инопланетянин может воевать не на своей войне. Карл остался один, перед дверью в логово алого медика. Как только Дредвинг ушел, улыбка Карла сползла, как и его хорошее расположение духа. Привычка быть таким с каждым встречным, конечно, имела успех, но истинные эмоции скрывать довольно сложно, пусть Карл и овладел этим навыком в совершенстве. На самом же деле внутри Карла произошел настоящий дворцовый переворот с резней, казнями, беготней по коридорам замка и остальными составляющими. Другими словами: хаос и анархия. Он на корабле десептиконов, вражеской фракции, в их плену его сестра, а он обязан служить десептиконам ради безопасности его родственницы. На Карла вновь легла гора ответственности, тяжёлый камень, нет, настоящая скала свалилась на него в один миг и придавила огромной ступней, обрамленной в серую броню с фиолетовыми вставками. Теперь жизнь его сестры вновь зависит от него. Это придавливало и одновременно дарило Карлу ложное спокойствие, будто он может что-то контролировать. На самом же деле это мало на что влияло, он попал в такую же ловушку, что и Мод. И теперь автоботы его не спасут, только если не прихватят с собой маленькую белковую. Карл резко провентилировал и опустил голову, зайдя в медотсек. Не успел он отыскать взглядом алого медика, как на него накинулось какое-то шипящее нечто, ростом чуть ниже его. Вос восторженно рассматривал Карла, приговаривая что-то на старокибертронском и причитал, ловко и цепко хватаясь за руки парня, рассматривая их, дергал за броню, будто пытался отодрать толстые пласты, тыкал в острые "крылья" за спиной у Карла, исходя в громком, страшном гоготе. Карл замер, на этот раз попридержав своё желание отцепить от себя это нечто или хуже того: врезать и сбежать отсюда к чертовой матери. – я прошу прощения? Нокаут?! – Карл чуть не подпрыгнул, когда Вос начал встроенной в палец иглой начал тыкать между его системами, пытаясь добиться каких-то собственных целей. Нокаут вышел из соседней палаты, слегка улыбнувшись при виде Карла: – а вот и наш бунтовщик пожаловал. Вос, я не собираюсь после тебя его собирать, а Лорд Мегатрон выказал желание оставить этого белкового на корабле. Вос недовольно что-то прочирикал и отошёл от Карла, разглядывая его издалека. – ну так. Садись, будем тебе приукрашивать броню~ – Карл послушно последовал за Нокаутом и еле как забрался на платформу, ещё с непривычки исследуя свое собственное тело... – а что мы сейчас будем делать? – нервно спросил Карл. – будем тебя вскрывать, – обыденно произнес Нокаут, доставая какие-то инструменты. Заметив замешательство новичка, Нокаут насмешливо ухмыльнулся: – как ещё автоботы узнают, что ты теперь сражаешься на стороне Лорда Мегатрона, м? Думаю, сделаем тебе знак прямо на груди. Точно. Кажется, Карл слишком переволновался. Хотя радости носить на груди эту отвратительную инсигнию было маловато. Пока Нокаут колдовал над десептиконским знаком, Карл молчал, смотря в потолок и иногда только морщась от неприятных ощущений. Так странно ощущать что-то на металле... В целом необычно понимать, что теперь ты целиком состоишь из механических частей. Ты словно оживший робот, но тут же чувствуешь укол оскорбления от собственно придуманного прозвища. Нет, роботы безвольны и лишены разума. А он... Он по-настоящему живёт. Он чувствует себя. –... Я смогу встретиться с сестрой? – решил спросить Карл, заглянув в оптику десептиконского медика. Врач, не отвлекаясь, только хмыкнул, пробормотав: – почему бы и нет. Только я за эту белковую уже давно не отвечаю, так что тебе придется выбивать встречу с ней у нашего молчаливого связиста. А уж как ты с ним будешь договариваться... – азбукой морзе? Нокаут замер, взглянув на Карла. Спустя буквально секунду врач разразился смехом, не в силах удержаться. Да, знания о земле пригодились хотя бы для понимания шуток. – избил Шоквейва, нагрубил нашему Лорду, издеваешься над Саундвейвом. Ты только первый день на Немезиде, а уже столько всего вычудил, – кажется, Нокаут был сам был рад поиздеваться над своими "излюбленными" коллегами, а встреча с таким юморным парнем только пошла ему на пользу. Карл улыбнулся, поняв, что разрядить обстановку у него вновь удалось. Первое впечатление тоже важно. На груди у Карла расцветал некогда знак великого гладиатора, а в процессоре у него не было мыслей о войне и битвах, только о его сестре. Ведь кажется, у него осталась только она. ... Мод не могла вечно лежать в лаборатории Шоквейва. Она долго не просыпалась, пребывая во сне, волосы ее прилипли к коже, две конечности и живот полностью забинтованы. Когда лабораторию все покинули, Саундвейв отправил своих кассетников принести тельце его бывшей помощницы, заранее предупредив, что она должна остаться целой и невредимой. Задание Рамбл и Френзи выполнили без нареканий, только поспорили по пути к отсеку связиста, каким образом Пет откусывал ей части тела и умудрился прокусить живот, не оторвав полностью нижний корпус. Спор ни к чему не привел, только настроил драчливое настроение между братьями, а вот Мод отнесли в отсек связиста, как и было сказано. Девушка очнулась раньше, чем пришел Саундвейв. Она раскрыла свои серые глаза и поморщилась от боли. Не в силах двинуться с места, Браксон осталась лежать, только повернув голову в сторону спора двух кассетников. – о, глянь, глянь кто очнулся, – издевательским тоном прошипел Френзи, оторвавшись от Рамбла, пока его брат повернулся в сторону Мод. – ну как тебе побег? Оба брата подскочили к Браксон, как коршуны к своей добыче, продолжая издеваться. Мод не реагировала, смотря на двух братьев: – неплохо, – кивнула та, сохраняя холодное выражение лица, – я много унесла. – какой от этого толк, если до автоботов все равно ничего не дошло? – хихикнул Френзи. – может дошло, может и нет, – пожала плечами Браксон, отвернувшись от Френзи, уставившись в потолок, – когда придет Саундвейв? Два брата замолчали, продолжая буравить взглядом девушку: –... Даже не поплачешь? Мод только вопросительно скосилась на братьев, продолжая лежать в одном положении и ожидать прибытия связиста. Почему ее спасли? Она, очевидно, ожидала немедленной смерти после того, как ее маленький план раскроется. И смерть почти настигла ее, вот только она почему-то жива и лежит в отсеке связиста. ... В голове всплывали воспоминания о том ужасе, что она испытала во время нападения Каона со своим питомцем. Бедный кассир погиб почти сразу под завалами, объятый пламенем, а ее подхватил этот страшный монстр, начав таскать по земле. Сначала он схватил ее за ногу, впившись острыми как бритва зубами в ее плоть. Не мудрено, что почти моментально нога осталась в пасти Пета, а тот безглазый десептикон начал шикать на питомца и приказывать выплюнуть эту гадость. Конечно, бог знает что было бы, если бы эта мерзкая плоть попала в системы трансформера. Пет все ещё пытался схватить девочку. Второй оторванной конечностью оказалась рука, прошедшей по тому же сценарию, что и нога. Наконец зверь смог ухватиться за девушку, проколов острыми зубами живот Мод, начав радостно брызгать слюной и носиться вокруг хозяина с невероятной восторженностью, тыкаясь мордой в его руку, чтобы тот его похвалил. – хороший мальчик~ – посмеялся Каон, потрепав своего питомца по голове и обратил внимание на белковую во рту Пета. – ну, маленькая шпионка, – с искренней нежностью медленно проговорил Каон, подставив руку, чтобы Пет выплюнул человека. Оказавшись на руке у безглазого кибертронца, Мод хрипела, широко раскрытыми глазами смотря на Каона, прямо ему в черную оптику. – как можно быть такой умной и глупой белковой одновременно? – Каон игрался с ней, как с каким-то жалким насекомым. Бабочкой, чья жизнь его нисколько не волнует. ... Мод игнорировала кассетников, дожидаясь Саундвейва, продолжая погружаться в воспоминания. Кажется, пока что это всё, что она может. Вспоминать свои мучения. Она помнила парня, который смотрел на нее тогда... Это видение всплывало на секунду, а после вновь исчезало. Кажется, тогда она не смогла продержаться и пяти минут в сознании. Он так похож на нее... Наверное, он уже мертв. Мод открыла глаза, чувствуя мягкие шаги связиста. Саундвейв подошёл к терминалу, устремив свой взор на лежащую девушку. – ... Привет... – та не улыбалась, только смотрела. Улыбаться было бы неловко, учитывая, что Саундвейв прекрасно знает о ее предательстве. Связист склонил голову, жестом приказав кассетникам выйти. Те повиновались... – было глупо с твоей стороны, – послышался грубый баритон. – нет, не глупо, – возразила Браксон, – думаю, я справилась. Саундвейв замолчал. Мод не пришлось гадать, какие эмоции были на его лице. Связист протянул руку к своей маске, легким движением открепив его. Теперь на Мод смотрели два фиолетовых глаза, искривленные в осуждении брови и рот. Браксон молчала, смотря на него. Любуясь им. – почему я всё ещё жива? Что тебе ещё нужно? – голос Мод пусть и дрожал, но был твердым, почти грубым. – мне нужно, чтобы ты продолжала работу. – почему? Я не могу понять! – Мод закряхтела, попытавшись сесть: – сначала ты держал меня, как питомца, потом решил обучать, подарил серьги, в которых оказались датчики слежения... Десептиконам плевать на людей, так зачем я тебе нужна?! Давай на чистоту, я всегда буду глупа в сравнении с кибертронцем, значит тебе все равно, буду я работать или нет. Кроме работы я разве что ем, сплю и ною. И ты почему-то после такого предательства решил спасти мою жизнь? – да, – ответ, не дающий ответов ни на один поставленный Мод вопрос. Браксон гневно выдохнула, нахмурившись. – я хотел, чтобы ты сбежала, – произнес Саундвейв, – как я знал, ты не располагала важной информацией и тебя можно было "упустить", отправив к автоботам. Мод растерянно воззрилась на связиста. – в каком смысле... – это не твоя война. Не твой мир. Ты не понимаешь, с чего всё началось, не имеешь права выбирать, на чьей ты стороне. Ты не сражалась в ямах Каона, как я. Не голодала, как миллионы на моей планете, не была угнетенной высшим советом и автоботами, стоящими у власти. Ты не была там, чтобы принимать такие решения. Браксон молчала, неловко опустив взгляд на пол, пока Саундвейв продолжил: – я знаю, что тебе говорили. Рассказывали, как Мегатрон совершил революцию и стал таким, когда ему отказали в матрице лидерства. Да, Мегатрон проповедует радикальные решения проблемы, но на тот момент других путей просто не было... Саундвейв сел перед девушкой, пока Браксон внимательно слушала связиста. Вероятно, у нее больше не будет шанса послушать его голос. – Мегатрон не всегда был Мегатроном. И Мегатронусом он стал не сразу. Когда-то он был шахтером без позывного, эдакой рабочей силой. Тогда, под номером С-56, он добывал топливо в энергоновых шахтах Каона, – Саундвейв вновь надел визор, выведя на него изображение совершенно незнакомого ей бота. Мод с интересом начала разглядывать картинку, не сразу поняв, что это был Мегатрон. – мне такого не рассказывали... – растерянно произнесла девушка. Саундвейв кивнул, продолжив: – что и следовало ожидать. Добывая энергон, сам безымянный шахтер мог довольствоваться только одной трети куба и даже не каждый день. Зарплаты урезали, желая сэкономить на труде самых низших каст, а потому шахтер еле сводил концы с концами, не имея возможности жить так, как ему бы хотелось-... – а потом? Мегатрон ведь был гладиатором, так ведь? – да, верно. Однажды, среди шахтеров произошел бунт. Его застал С-56, своей собственной оптикой видя, как с ним и его товарищами обходится высшее руководство. Тогда митинг вышел из-под контроля и власти применили силу, открыв огонь по рабочим. На лице девушки отразился ужас и переживание, чего и ожидал связист. – погоди, а разве это не наказуемо? Или шахтеры сами начали нападение? – в новостях всё обрисовали так, словно рабочие первые начали натиск и у военных просто не было иного выбора, но, по правде говоря, огонь начался из-за камня, который был кинут одним из шахтеров. – оу... Связист продолжил свой рассказ, не заметив, как в комнату тихо проникли его кассетники: – с того момента С-56 начал думать, думать много, рассуждать о своей жизни и как она несправедлива. Во время работы в таких опасных местах, с минимальной зарплатой и без надежды на светлое будущее все как правило думают о своем собственном горе, как они несчастны и когда придет их конец. Но С-56 начал думать совсем о другом... Он начал искать способ выбраться из положения, в котором он оказался с самого своего создания. И тогда у него появились первые выговоры за непослушание и неповиновение руководству. По правде говоря, те, кто работал в шахтах не могли выбраться оттуда просто так. Не могли уйти на другую работу, полностью подчинялись своим "старшим". – можно ли считать это рабством? – задумчиво произнесла девушка. Саундвейв быстро нашел значение этого слова в интернете и кивнул: – да, можно и так сказать. Но более свободная форма рабства. Рабочие работали за зарплату, а не за плети и не принадлежали руководству. Они могли уйти, вот только другую работу они бы не нашли, ибо принадлежали к самым беднейшим слоям общества. Но, очевидно, дискриминация присутствовала. Так вот... Связист заметил-таки кассетников, которые сидели на платформе и слушали его рассказ. – тогда безымянный шахтер впервые подрался с одним из солдат. Кажется, словесная перепалка перешла к рукоприкладству и С-56 арестовали, отправив отбывать свой срок в тюрьме. Был он там недолго, но за эти несколько ворнов он повстречал двух других шахтеров, которых посадили за содействие в бунте в тот роковой день. Их звали Рамбл и Френзи, близнецы-миниконы. – погоди-погоди, стой, что? – Мод взглянула на двух кассетников, которые радостно улыбнулись и начали хихикать: – да, мы были первыми, кто присоединился к Мегатрону! Мы его самые близкие друганы! – Рамбл смеялся, а Френзи толкнул его: – да какой ты ему друг, ты его собрание сочинений сжёг! Пока братья вновь затеяли драку, Саундвейв вовремя их остановил. – довольно. С-56 действительно смог найти общий язык с двумя арестованными шахтерами и услышал от них истории даже хуже, чем были на его слуху. Миниконов на Кибертроне не ценили, их не считали за полноценных трансформеров и использовали как бесплатную рабочую силу. Миниконам редко платили, весь доход отправлялся их "хозяевам". Зачастую маленькие трансформеры существовали за счёт большого и были его симбионтами. – а вы помните своего... Ну, трансформера? – решила спросить Браксон. – да, он был тем ещё гадом, – выплюнул Френзи, – он редко давал нам энергон, считал, что маленькому организму можно вообще по полкуба в неделю давать. Где это видано?! Надо было его сожрать, шлакодела такого... – пхах, согласен! Ну, он уже давно помер, это самое главное, – пожал плечами Рамбл. Саундвейв дождался, пока те договорят и продолжил: – тогда С-56 после освобождения из тюрьмы пришла идея: вступить в ряды гладиаторов на аренах Каона. Он плохо дрался, но быстро учился, был полон ненависти и злобы, а это уже неплохое начало. В шахты он возвращаться не собирался, да ему бы и не позволили, зная его прошлое и срок. Арены гладиаторов были... Ну, сравнимо с пропастью в яму с Юникроном. Незаконно, весь беспредел и жестокость сливались именно туда. Отчаянные и голодные убивали, рвали других на части за куб энергона, а богатые и средние касты смотрели на них с трибун и делали ставки. Но если ты станешь не просто проходимым гладиатором на одну битву, а первоклассным воином с множеством жертв, который при этом обладает хорошей харизмой и пользуешься множеством изощрённых способов убийства ради оваций публики... То да, в этом бизнесе действительно можно было разбогатеть, пусть и несильно. С-56, обычный шахтер из трущоб начал свой пусть сражений как сообразительный новичок с небольшой группой поддержки из двух миниконов. А закончил... Тем, про кого тебе, вероятно, рассказывали Ретчет и Оптимус: великим гладиатором. Он взял себе новое имя: Мегатронус, в честь одного из Праймов. – а дальше он начал собирать армию из сторонников? Ретчет рассказывал, что среди всех выделялся именно ты, ты его активно поддерживал, – кажется, Мод уже отпустила свою холодность, полностью поглощённая в рассказ. – да, верно. Но армию из сторонников Мегатронус начал собирать ещё задолго до того, как стал великим гладиатором. На протяжении всего своего пути на арене Каона он знакомился со многими и находил тех, кто также был недоволен сложившейся ситуацией на Кибертроне. – а какая была ситуация? Мне рассказывали про коррумпированность властей, но не подробно... – ооо, белковая, там была не только коррумпированность властей! Тогда Высший совет называл себя автоботами и творили они черт знает что! – воскликнул Френзи, вскочив со своего места: – на Кибертроне было четкое разделение на касты, проще говоря: откровенное неравенство! В процветающем Иаконе никого не заботило, как жили в загнившем Каоне, как погибали от голода и антисанитарии, а порой и по самым нелепым причинам! Никого даже беты не заботили, почти все, кто был рождён в трущобах не доживали и до сотни лет из-за отсутствия нормальной медицины! Ну, медицина была, больницы тоже, но вот шаниксов на них ни у кого не было! И никого ничто не волновало, никому ничего не надо! А коррумпированность была везде! – Френзи ярко жестикулировал и передал слово брату: – да, в полиции могли закрывать глаза на многие вещи, в Каоне она попросту не работала, заявления также не помогали, в больницах надо было доплачивать, чтобы тебя осмотрели должным образом, о школах для бет я вообще молчу с университетами, шаниксы только так драли. Все работало хорошо только в местах, где власть сидела и их семьи, – опечаленно добавил Рамбл, пока Саундвейв кивнул: – именно. Положение было плачевным и Мегатронус это прекрасно понимал. И, похоже, он не ошибался, так как в очень скором времени к нему присоединилось множество единомышленников. Поначалу никто на это не обращал внимание, ибо никого не волновали уголовники вроде Старскрима, Рамбла и Френзи и гладиаторы, вроде Мегатронуса и меня. Это было объединение, Мегатронус начал писать свои первые книги, которые постепенно начали ходить по рукам, выступать с речами, которые брали многих за их больные искры. В радикальное движение это переросло через некоторое время, когда мы начали готовить первые нападения и теракты на территории Иакона и городах, где находились важные государственные структуры. Тогда у Мегатронуса была уже довольно большая армия из сторонников, и он впервые назвал наше движение "Десептиконами". А высший совет назвал происходящее зачатком революции. А дальше... Думаю, ты догадываешься, что начало происходить. Мод дослушала, опустив глаза. Автоботы об этом, естественно, умолчали. Конечно, им в таком случае пришлось бы допускать момент, когда Мегатрона не будут воспринимать как злодея с пелёнок. – значит, автоботы мне врали?.. – пробормотала Браксон. – у всех своя правда, Мод, – ответил Саундвейв, глядя на девушку, – никто не может быть полностью хорошим или плохим. Особенно на войне. Высшего совета больше нет, власть свергнута. Автоботы может и хотят мирного соглашения, но только при условии, что власть останется у них. И десептиконы никогда не согласятся на это, даже если это будет означать вечное военное положение. Я был там, Рамбл и Френзи тоже. Мы сражаемся не за мирное сосуществование как на старом Кибертроне, а за обещанное нам равенство, за возможности, надежды. Мод вздохнула, отведя взгляд: – н-но... Но тогда зачем Мегатрону Земля? И вы... Вы убили Карлин, – при упоминании подруги девушка не смогла сдержать слез, содрогнувшись от боли в животе. – твоя подруга умерла после завала шахты, задохнулась от пыли. Она не смогла продержаться. И она скоро вернётся к тебе, – Саундвейв уложил Мод пальцем обратно на платформу, чтобы она не напрягалась. Он умолчал про Землю, не комментируя ее вопрос. – ч-что?.. – тихо пролепетала девушка. – на борту Немезиды стоит артефакт, способный создавать трансформеров на основе белковых существ. Один подопытный успешно прошел испытание, на очереди мозг Карлин Нойманн, она будет следующей. Мод молчала, широко раскрытыми глазами смотря на Саундвейва. Она была настроена решительно до этого, настроена умереть, но теперь в ее голове только бессвязная путаница. Приоритеты сменились. Как произошло и с Карлом, Мод резко появилось что терять, и девушка потухла, связанная в оковы зависимости от кого-то ещё. Карлин вернется. Она обязана быть рядом, обязана застать это, дожить до этого. Саундвейв встал со своего места, смотря на Браксон: – Мод, – тембр голоса связиста понизился, став строже и глубже: – я не прощаю тебе твоего предательства, но даю второй шанс. – ... Почему?.. – прошептала Браксон, по щеке пробежали слезы. – потому что ты... Заслуживаешь его. Ты заслуживаешь переосмыслить всё и стать чем-то большим, чем ты была до этого, – Саундвейв отвернулся, идя к выходу из отсека. Он скрыл от нее многое, как и основную причину своего поступка. Кассетники прекрасно знали это, но позволили связисту откупиться чем-то незначительным. – я спас тебя по своей инициативе, и ты находишься на Немезиде только потому, что я так решил. Кроме меня про предательство знает только Каон. Он все ещё не сообщил о тебе Тарну, и, думаю, он не станет. Но лучше тебе не выходить из отсека без моего ведома. С этими словами Саундвейв ушел, умолчав о брате Мод, о своих чувствах, о своих настоящих эмоциях. Он все ещё злился, но решил, что для Мод наказания было достаточно. Пока она мыслит и действует, как неопытный спарк, а утечка информации, как проверил Саундвейв, была не настолько серьезной, насколько могла быть. В основном архивные записи, секретные разработки все ещё оставались у десептиконов, пароль от них у Мод попросту бы не получилось запомнить и понять. С такими мыслями Саундвейв отправился на свой пост, оставив Мод с кассетниками в своем отсеке. Некоторое время они сидели в молчании, пока Френзи не выдержал первым: – ... Хочешь я тебя ещё Кибертронскому мату научу?